В одной, прямо скажем, восточной стране был полный плюрализм. Настолько полный, что жителям было даже немножко скучно. И жители скучали и правительство естественно.
Нет, я не говорю что в стране все было благостно и справедливо,что все были довольны и счастливы, вовсе нет. Как в любой другой стране по соседству, было всякое. Купцы богатели и жирели, крестьяне гнули спины, женщины получали тумаки и выволочки за дело и просто так, а детишки норовили влезть в какое-нибудь место или приключение, из которого их приходилось героически вытаскивать.
Купцы гоняли караванщиков, караванщики верблюдов, а верблюды гоняли слюну во рту, тщательно выбирая, в кого ее плюнуть. Купцов гоняли чиновники и вельможи. За справками разными гоняли и сертификатами, с отчетами гоняли к другим чиновникам и с неправильно заполненными декларациями. Те просили помочь в каких-нибудь благородных начинаниях, типа детской площадки или библиотеки. Купцы кряхтели, но денежку давали. Тогда сертификаты приходили к надлежащему виду, декларации становились подходящими, а товар становился - легальней некуда.
Войско при этом гоняло балду, гоняло кожаный мяч набитый ячьей шерстью по плацам и полигонам когда не было жарко, охраняло мирное небо над всем этим безобразием с балованными детишками, неверными женами и ленивыми крестьянами.
Мирное небо при этом гоняло облака и тучи, гоняло Солнце по небосводу и загоняло крестьян и войско в тень когда наступал полдень и становилось чересчур жарко.
Чтоб людям этой страны не было совсем уж уныло и тоскливо, чтоб уберечься от прямых солнечных лучей в стране-государстве повсеместно применяли обувь для башки, всякие головные уборы. Но порядка в этом деле не было. На головы граждане надевали что попало: кто тюрбан, кто феску, кто шляпу, кто кепку, кто арафатку, кто тюбетейку, кто ермолку, кто бейсболку, кто фуражку, кто пилотку... Не было однообразия головных уборов в стране-государстве, а был, как сказано в самом начале, полный плюрализм.
Надо сказать что плюрализм - это такая штука, которая не добавляет монолита нации и не сплачивает ее в единое целое, не добавляет плюрализм единства, прямо скажем. Страна, где нет единой формы, единого мнения и единого образа мыслей похожа на лоскутное одеяло. У нее нет четкого и ясного отличия от других стран, соседних стран-государств.
Однажды к правителю этой страны на прием по какому-то незначительному дельцу попал чувак в феске. Правитель чувака выслушал, принял подарки, но результатом остался крайне недоволен. Вызвал он к себе визиря и прямо спросил: "Чо за хня? Шо за перц ко мне токо шо попал?" "Так это северянин был, Ахмет-Рахмет какой-то..." "Нет, мне пох хто он такой. Чиво он в феске был?" "Принято у них так, эмирыч..."
А дальше был монолог: "Принято? У них?! У них значит чего-то там принято, а у нас как попало получается? У нас получается бардак, а у северян значится порядок? Получается у северян больше порядку чем в целом нашем стране-государстве? Получается, вот я сижу в тюрбане, ты стоишь передо мной в тюрбане, секретарь у меня в приемной чото пишет - тоже в тюрбане, но у нас не сказать чтоб был принят тюрбан. Каждый надевает на башку что хочет - от меня и до последнего крестьянина, если это конечно тюрбан. А у них, у северян, не принято надевать тюрбан. Запиши кстати, прикольно получилось, в рифму, бггг. Тут нам, короче, надо тоже наводить порядок. Короче, штоб я никого не видел в чем попало, неуставном! Пусть все приходят в тюрбанах и ниипет! Вот! О, опять в рифму получилось, ххэ... Пора эти порядки приводить к порядку. Пора наводить порядок в стране-государстве, ато распоясались, понимаешь..."
Визирь, как умудренный царедворец, служивший еще при старом эмире, спорить не стал. Он вежливо поклонился тюрбаном и пулей, плавно пятясь, выскочил из кабинета. Подошел в приемной к секретарю и передал волю начальства. Велел повесить объявление "Вход к эмиру только в тюрбанах" и никого без тюрбанов к начальству не пускать.
А потом он собрал диван...
Нет, визирь не был мебельщиком или краснодеревщиком. И руки у него росли не так как растут руки у плотников или столяров. Он вообще руками в своей жизни никогда не работал. Тут про другой диван речь. Про некий аналог кабинета министров. Диван состоял не из поролона, кожи и ливанской фонеры, а наоборот - из хитрожопых царедворцев, придворных с бородами и тяжелых вельмож. Все до единого были в тюрбанах на голых черепах. Придворная публика разлеглась на подушках, закурила душистый кальян и начала толковище, щипая виноград и официанток за жопы...
При медленном и вдумчивом рассуждении выходило, что требование справедливое. В столице страны-государства все и так давным-давно ходят в тюрбанах. Так что если узаконить эту практику, то ровным счетом ничего не изменится вокруг. Совместно написали адат, подали на утверждение эмиру с верховным муфтием и разъехались по домам, к павлинам и любимым наложницам. Ну а дальше закрутилось-понеслось!
Закон стал нормой, нарушение стало преступлением, а возражения - покушением на основы страны-государства. Нукеры хватали, вязала и волокли нарушителей и преступников против нового закона, рассаживали дервишей и крестьян по зинданам, а с народа побогаче брали мзду. Нищета заполнила все тюрьмы и ямы, а через неделю стала потихоньку вымирать. Решено было дервишей от повинности отмазать силами муфтията, а остальным выписать по 25 ударов и отпустить. Вся битая и отпущенная на свободу босота понесла новую норму адата по провинциям и окраинам быстрее самого быстрого телеграфа или мобильных операторов. Цены на тюрбаны взлетели до небес...
Столица и окрестности аплодировали стоя! В твитах и блогах появились обидные клички для безтюрбанных, а сами себя столичные жители стали именовать Тюрбанией. Молодежь почувствовала подъем и массово ринулась в ряды эмирских нукеров. По стране покатилась волна тюрбанизации. Какой-нибудь путник или прохожий рисковал оказаться не только в заложниках или узниках, но и головой рисковал, в прямом смысле. Вновь обращенные нукеры были горячими, одержимыми и скорыми на расправу. Повсюду появились венки из живых цветов в форме тюрбанов и имени эмира. Адепты бы выложили и канонизировали самого эмира, да Коран не велел. А сам эмир... А он ничего этого не ведал, жил себе во дворце, читал почту, чатился, твиттился и радовался свалившейся на него народной любви. "О великий", "О решительный!", "Наконец-то у нас наступит порядок!", "Спасибо", "Настоящий берсерк!", "Я хочу от тебя ребенка!" - читал он отзывы на своей страничке. "Здорово я придумал" - подумали эмир, визирь и куча придворных "Молодец я..." Он почесал пятку о персидский ковер и открыл сайт для взрослых...
Ну а потом...
Потом что-то пошло не так.
Где-то в провинции расшалившиеся нукеры порешили кого-то не того. Кому-то не тому отрубили голову, с кого-то захотели беспредельный выкуп, где-то не там появились в меньшинстве, не на тех напоролись и не так повели себя на местности. Короче, в одном городке случилось происшествие и нукеров немножко вырезали. Немедленно по всей Тюрбании прошел клич, вся Тюрбания запылала праведным гневом, жаждой мести и городок, где случилась резня, был вырезан подчистую.
Вся страна затаилась в предчувствии неладного...
Самые прозорливые надели фески, кепки, пилотки и свалили из страны, навьючив пожитки и продав подешевке недвигу с наложницами. Потянулись длинные вереницы продуманых беженцев и эмигрантов, которые каким-то чутьем знали, чем это все обернется. И ведь накаркали!..
Сразу в нескольких провинциях вспыхнули бунты. На подавление мятежей бросили не только нукеров, но и регулярное воинство, которое до этого гоняло мячики с ячьей шерстью. Нукеры и воины стали нешуточно погибать, сначала по одному, а потом и повзводно. Их тщательно оплакивали и хоронили как героев, усиливая нажим и стиснув зубы от ненависти. В ряды нукеров стали набирать кого попало - и самых лютых бродяг, которым даже тюрбан купить было не за что и даже битых безтюрбанников и узников зинданов. А потом пришел черед мобилизации...
Караваны и обозы с беженцами и эмигрантами стали сплошными. Начались пробки и заторы на пограничных переходах, паника, голод, отчаяние...
Дальше было совсем динамично. Страна погрузилась во спорт. Спорт заключался в том, чтоб носитель тюрбана уничтожил как можно больше носителей альтернативного головного убора, а носители любой другой обуви для башки - носителей тюрбанов. Никто не был уверен ни в чем и часто нарушал правила переобуваясь на ходу. Повсюду резали, грабили и стреляли. Началась не просто борьба за выживание, а настоящая гражданская война - война всех против всех, война банды на банду, где прав оказывался тот, кто выжил, а виноват - кто дал себя убить независимо от того, что у него было на башке. Количество убитых, плохих парней становилось критическим, а количество хороших, выживших, вырастало в арифметической прогрессии. Эти хорошие парни, закаленные в горниле войны, понимали, что в любую минуту своей, ставшей вдруг такой короткой, жизни, они могут быть убитыми и стать плохими. Поэтому им приходилось брать от жизни все, что раньше было брать нельзя, а сейчас можно взять, попросту зарезав плохого парня, который против.
В таких условиях победу одерживало просто большинство оставшихся в живых над меньшинством, которых не стало. Хорошие неизбежно побеждали плохих наращивая свою концентрацию до предела.
А тюрбаны, фески, пилотки, бейсболки, фуражки и прочее... Они стали просто символами. Просто обувью для башки и признаком принадлежности в группе. К группе тех, кто не дал себя убить выстрелив первым...
Чем это кончилось? - спросите вы.
Ведь это же должно чем-то кончиться? - заглянете с надеждой мне в глаза и в конец текста.
Да, это кончается! - скажу я вам. Кончается это все тремя путями-сценариями:
А) в стране-государстве утверждается тюрбан, по ходу утверждения потеряв людей и земли-провинции, где тюрбан встретил совсем уж свирепое отторжение. Тюрбан становится культом, цементирующим фетишем и предметом принадлежности к нации, к группе победителей. Тюрбан почитают, славят и носят с гордостью, относятся к нему ревниво и трепетно. Ведь за него пришлось пролить так много крови...
Б) в стране-государстве тюрбан выходит из моды. Начисто! Совместно с эмиром тюрбан становится раздражителем и национальным проклятием. Ведь из-за него пришлось пролить столько крови...
В) страна-государство прекращается. Землю становится некому обрабатывать, по пустыням некому гонять караваны, а в городах некому и не с кем торговаться за скидки и дисконты. Обескровленная страна-государство неизбежно попадает в зависимость от соседей, которые избежали как тюрбанизации так и анти-тюрбанизации, сохранив таким образом людей и порядок для колонизации стран-государств, обескровленных наведением порядков. Страна теряет государственность и оказывается провинцией другого государства, которое в свою очередь даже потомкам заказывает играться в подобные игры. Прошлое этой страны забывается, засыпается песком и известью, а история, территория и люди становится достоянием колонизатора, с неизбежным понижением цены и качества первой, второй и третьих.
А эмир?
Да чего вы пристали ко мне с этим эмиром? Обычный недалекий чувачок, запустивший и попавший по глупости в такие процессы и явления, в такие места и приключения, управлять которыми ему тупо не под силу. Ему хотелось как лучше, но сэкономленные на знаниях ресурсы не позволили просчитать свою судьбу и поставить ее в зависимость от судьбы страны-государства, вверенного ему Аллахом на короткий срок, в аренду или в кредит. Обанкротился наш эмир, протупил хозяйство, бестолочь.
Таково оно, тонкое дело Востока!
Есть предложение запилить голосовалку.
Встромляю.
Кто за какой конец нашей восточной сказки из короткой 101 ночи?
Резерв 044 383 33 00
