Гости внезапно останавливались на пороге сортира, и, глядя на чёрную дыру в полу, все как один говорили: «Ой!» Первое время вопрос отсутствия унитаза обходили молчанием, думая, что это явление временное. Потом, когда приходили во второй раз и в третий, видя, что картина не менялась, заводили разговор на тему «А как же так!»
Каждому приходилось объяснять, что унитаз новой конструкции нам не подходит, там другой «слив», и он просто не влезет в наш туалет. А старого образца взять негде. Но это была не вся правда, так же, как отсутствие денег и времени. Ужас заключался в том, что моим мужем Федей не делалось никаких поползновений эту ситуацию разрешить. А мне почему-то казалось, что это абсолютно мужское дело.
Федя был тогда новообращённый, то есть верующий, недавно воцерковлённый человек. И я его за это уважала. Жизнь его была непростой. Рано утром он уходил на службу, пел в церковном хоре. Потом приходил и ложился спать, а вечером шёл петь на вечернюю службу. Ночью он не спал, боясь проспать утреннюю.
Мои стенания по поводу унитаза его раздражали. Это было признаком моей бездуховности, ведь нужно благодарить Бога за крышу над головой и кусок хлеба на столе. В принципе я была с ним согласна, но как мы будем жить без унитаза, не укладывалось в моей голове. Все друзья и родственники по этому поводу обращались только ко мне. Одни советовали, как достать новый «старый» унитаз, другие подсказывали, как повлиять на мужа, чтобы он это сделал.
Я, конечно же, старалась и так и этак. Районный сантехник отказывался чинить то, чего нет. Но с маленьким ребёнком на руках и другим, хоть и не таким маленьким, но всё же, я не представляла, в каком направлении двигаться, чтобы достать унитаз. Стыдясь своей бездуховности, с каждым днём я хотела унитаз всё больше и больше. Можно сказать, что я уже почти любила его. И никакие рассуждения на возвышенные темы не могли эту любовь хоть как-нибудь уменьшить. Я всё время думала об унитазе. То представляла новый, то вспоминала ту зловещую трещину на старом. Ожидать, что в один прекрасный момент унитаз может развалиться, не мог никто.
Желание иметь унитаз превращалось в навязчивую идею. Ложась спать, я утешала себя мыслью, что это не трагедия, а неприятность, что раньше и не так жили, и не война ведь, и не концлагерь. И что в жизни моей больше хорошего. Открывая дверь в туалет, чтобы не заплакать, я пыталась петь про себя частушки типа: с неба звёздочка упала, прямо милому в штаны, ничего, что всё пропало, лишь бы не было войны…
Каждую ночь мне снилась чёрная дыра в полу – это был ночной кошмар. Утром, открыв глаза, я осознавала, что в моей жизни настал новый период – «период без унитаза» – и я должна прожить его достойно, то есть так, как будто он есть. Понимая, что смириться с его отсутствием я не смогу, пыталась привыкнуть к себе самой, хотящей унитаз.
Отсутствие его чувствовалось не только дома. Сам факт отличал меня от окружающих. В метро в час пик меня посещала странная мысль: интересно, найдётся ли в вагоне хоть один человек, у которого дома вместо унитаза дырка?
И вот как-то в гости к нам зашёл один знакомый сосед-алкоголик. Вернее, не в гости, а одолжить 3 рубля, и не к нам, а к Феде. Раньше у них было богатое алкогольное прошлое. Они пили чай и обсуждали проблемы похмелья. В их разговоре я не участвовала, потому что мало представляла, что это такое, или они думали, что я мало представляю -не важно. Я смотрела в окно, поверх крыш домов… и думала об унитазе.
Иван, пожалуй, был первым гостем, который не сказал «ой» и не дал мне ни одного совета. Казалось, отсутствие в квартире столь важного предмета его нисколько не удивляет. Уходя, он просто сказал: «Я помогу тебе». Меня это озадачило. Мы были едва знакомы, и слово «тебе» звучало как-то слишком лично. Может быть, он понял, что унитаз нужен только мне одной? На всякий случай я посмотрела на себя в зеркало; всё понятно – уже всем заметно, что я хочу унитаз! Тут же я сделала выражение лица женщины, которая имеет унитаз, и дала себе слово, что буду делать такое лицо всегда. А надежда всё-таки появилась.
Прошло несколько дней, и мне стало смешно; чего я жду?
Что только не пообещает алкоголик в благодарность за 3 рубля?! Но вдруг зазвонил телефон. На моё нетерпеливое «ну» Иван сказал, что про унитаз не забыл, и что как только, так сразу… На расспросы, где он собирается достать «это», ответил коротко – места надо знать.
Да, в то время «доставать» приходилось всё, начиная от колбасы, заканчивая холодильником. Иван не был похож на человека, умеющего «доставать». Но как трогательно, что он не забыл про нас, то есть про меня с унитазом! Теперь я бегала к телефонным звонкам, представляя то розовый, то голубой унитаз в блестящей бумаге, перевязанный красивой лентой с бантиком.
И вот поздно вечером Иван позвонил из автомата. Было плохо слышно, я еле-еле разобрала адрес, куда нужно прийти срочно. Лучше бы пойти вдвоём с Федей, но захочет ли он тащиться куда-то ночью из-за такой ерунды? А меня одну он точно не пустит. Я тихонько оделась и вышла на улицу.
С замирающим сердцем скользила по знакомым переулкам, ища нужную подворотню. И вот то, что я там увидела, даже во сне мне не снилось: в темноте двора белела огромная груда унитазов! Где-то среди них затерялся Иван. Унитазы были не новые, но зато нужной конструкции. Мы долго выбирали, какой из них «краше».
Окончательно замёрзнув, всё-таки решились взять один.
Иван нёс этот бесплатный, но дорогой предмет, как хрустальную вазу, а я умоляла его не поскользнуться. Если б у меня хватило сил, я бы взяла ещё один, запасной, на всякий случай.
Федя обрадовался больше, чем я ожидала.
Мне показалось, что в глубине души он тоже хотел унитаз, но как-то по-своему, по-мужски. Как оказалось, Иван каждую ночь забирался в окрестные выселенные дома. Ходил с этажа на этаж, натыкаясь то на стаи крыс, то на лежбища бомжей. Пару унитазов он отвинтил и вынес, но под светом уличного фонаря разглядел изъяны и решил, что они недостойны нашего дома. Работа по поиску велась не только ночью, но и днём. Нужно было найти свежевыселенный дом, так как буквально за 3-4 дня унитазов уже не было. Значит, я такая (без унитаза) была не одна! И вот, собравшись на «охоту» в очередной раз, с инструментами и фонариком, он входит в подворотню, а там такое! Бери – не хочу.
Мы так радовались, что наше «спасибо» Ивану прозвучало невнятно, как бы вскользь, тем более что Федя расценил этот случай исключительно как проявление Высших Сил. Никто с ним и не спорил.
Самое удивительное, что как только унитаз занял своё место, я напрочь забыла всю эту историю, просто вычеркнула из памяти. Когда я встречала на улице Ивана, мы проходили мимо друг друга, едва кивнув -это когда он трезвый. А когда пьяный, он делал вид, что не заметил меня, а я делала вид, будто его не знаю.
Прошло несколько лет. И как-то в приступе нахлынувшей сентиментальности, заметив в его окне свет, решила заглянуть к нему. Я захватила оставшиеся от детского ужина четыре оладьи и отложила в кофейную чашечку немного черничного варенья.
Иван был крайне удивлён моим появлением. На оладьи не обратил никакого внимания. В общем-то, я хотела поблагодарить его, но не знала, как сказать, что я часто вспоминаю о нём, когда мою тот самый унитаз. Это прозвучало бы как-то глупо. И я промолчала. Мой визит выглядел так же нелепо, как и оладьи на столе этого «одинокого волка».
Теперь мы изредка заходим к друг к другу в гости поболтать о том, о сём. Н никогда не вспоминаем историю с унитазом. Правда, однажды он сказал: «Помнишь, ты мне как-то оладьи с вареньем принесла? Ведь я тогда над ними чуть не заплакал».
Я тут же вспомнила про унитаз, но почему-то опять промолчала…
Татьяна Лаврентьева
сайт "Матроны.Ру"
