Как-то ранней весной (по-сургутски это почти в середине мая) мы собрались на весеннюю охоту. Мы - это я, Татьяна и мой товарищ Сергей. Прохладная погода ещё не очень напоминала май в обычном понимании. Протока Кривуля, на которой располагался лодочный гараж, была чиста и безмятежно поблёскивала на солнышке. Зато на виднеющейся за её изгибом Оби то и дело проплывали небольшие льдины, издали казавшиеся довольно безобидными. Мы готовили лодку к отплытию, укладывали вещи, заправляли топливом баки, я проверял мотор. И хотя гараж стоял на берегу таким образом, что большая вода в июне иногда достигала его металлического, покрытого резиновой транспортёрной лентой пола, то в начале мая уровень был ещё низкий (правда гораздо выше, чем осенью). Метров двадцать лодку нужно было скатить на тележке в воду, что было совсем не сложно, потому что берег вниз был довольно крутым. Обратно нетяжёлая тележка без лодки затаскивалась также без особых усилий.
Вот все уже в лодке, сидят на своих местах чтобы не мешать, в мягких креслах, а я на берегу, в высоких болотных сапогах, толкаю лодку в протоку и запрыгиваю на нос, перехожу по нему через лобовое стекло в пассажирский отсек, веслом отталкиваюсь, упираясь в дно протоки, и отгребаю от берега на глубину, чтобы можно было запустить мотор. Перехожу к Вихрю-30, открываю бензин, подкачиваю его ручной помпой в карбюратор, ставлю малый газ и дергаю рукоятку стартера. Мотор заводится после первой-второй попытки. Вот он уже уверенно и спокойно работает, проверяю циркуляцию охлаждающей воды, подставляя руку напротив бокового отверстия кожуха (рука мокрая), и после ещё нескольких секунд прогрева включаю передний ход, удерживая направление румпелем. «Обянка» набирает ход и принимает правильное направление, прошу Татьяну немного подержать штурвал, быстро перемещаюсь в кресло капитана, прибавляю газ, и мы летим, рассекая водную гладь, получая при этом неповторимое наслаждение от окружающей воды, уверенного движения, разлетающихся за кормой брызг и создаваемой нами волны, необычности вида и состояния вообще. Очень хочется в такие минуты выхода на крейсерский режим выпить чего-нибудь спиртного, это дополняет охватывающие волнующие ощущения…
Повернув два раза направо, распрощавшись с Сургутской стороной, на вираже вошли в могучее весеннее русло реки Обь. Её ширина в этом месте метров четыреста, а скорость течения около 7 км\час. Я дал двигателю максимальные обороты около 5000 в минуту, бортовой спидометр показал примерно 37 км\ч, лодка плавно легла на курс вниз по течению примерно посредине фарватера.
Мы летели вперёд, впитывая ощущение окружающего величия и красоты. А воспринимать было что. После долгой зимы, да и вообще после длительного пребывания на суше, свойственного большинству людей, оказавшись на водных просторах думаешь и чувствуешь по-другому. Всё необычно, чрезвычайно эффектно и впечатлительно. И маленький, оставшийся справа, отдаляющийся Сургут, ещё совсем недавно бывший значительным и основательным, и огромное, окружающее водное пространство, которое уверенно рассекает наша небольшая лодка, и чистый воздух, и отсутствие каких-либо препятствий, и солнце… вообще всё было удивительно. По берегам кое-где ещё виден снег и куски задержавшегося льда... Шум мотора в движении довольно сильный и разговаривать можно или почти криком, или наклонясь на ухо собеседнику.
Однако скоро стало понятно, что с рекой не всё обстоит лучшим образом, когда впереди справа показалось большое белое ледяное поле, перемещающееся по течению. Но слева была почти открытая вода, в которую мы и направились. Всё чаще попутно как маленькие айсберги встречались разного размера льдины, которые я, почти не сбавляя ход, эффектно обходил, лавируя, и это было приятно как в компьютерной игре. Поездки в такое время года чреваты и подводными льдинами, от которых часто страдает мотор, редко случается обойтись без того, чтобы не задеть какую-нибудь винтом, это обычно приводило к срезанию шпилек гребного винта, но иногда повреждались и лопасти.
Мотор вылетал из воды, резко взвывал на повышенных оборотах, мы останавливались, и в контрастной, полной тишине и одиночестве плыли по течению в потоке, пока я, наполовину свесившись за кормой над водой, менял шпонки, лопасти или сам винт на приподнятом Вихре. При этом нужно быть очень внимательным, чтобы не уронить в воду драгоценные в данной ситуации детали и инструменты, и, одновременно, правильно балансировать между лодкой и рекой. Это захватывающая ситуация: наклоняешься и удаляешься от кормы, насколько возможно, мотор стоит на защёлке, и винт, который надо разобрать или снять, как раз над водой. Почти касаюсь головой и руками воды - она внешне такая спокойная и чистая, вот вода, вот я, вот мотор, нижняя часть которого немного погружена, и гребной вал, больше ничего... только непонятное ощущение скрытой под этой тихой поверхностью глубины, возможно несколько десятков метров, никто не знает... притяжение бездны... Но вот винт восстановлен, запускаю двигатель, перехожу вперёд, и движение продолжается.
Перед железнодорожным мостом, до которого около двадцати минут ходу, и дальше, льда становилось больше, а пространства для движения всё меньше. Глядя на это, мы даже вскользь затронули тему возвращения, но всё-таки решили продолжить начатое. У нас было почти три дня выходных, и хотелось осуществить задуманное, тем более по ходу событий всё казалось решаемо и под контролем. Лодка быстро перемещалась во всё сужающемся, но более или менее чистом потоке, который ещё был около сотни метров шириной, а справа было широкое динамичное ледяное поле, плывшее по течению. Такие ледяные поля состоят из отдельных больших и не очень льдин, которые двигаются вперёд, пока не возникает затор. Тогда они скучиваются, заполняют всё русло, наползают друг на друга и берега, и ситуация сразу становится угрожающей...
Время в пути до Сайгатинского острова, который я к тому времени уже неплохо знал, составляло около часа. С учётом сложностей навигации мы затратили немного больше времени, но при подходе увидели, что Сайгатинская протока забита льдом, в неё не войти, и высаживаться придётся немного дальше с берега Оби. Только это ещё нужно было как-то осуществить, потому что остров был на правом берегу, а мы шли по фарватеру слева, и должны были пройти через область плывущих льдин, которая, правда, здесь была не очень широкой, примерно метров сто.
Сбавив обороты и коротко посовещавшись, мы с максимальной осторожностью начали поперечное движение вправо. С краю льдины вначале удавалось понемногу обходить, затем стали происходить более жёсткие столкновения, потом на льдины приходилось буквально наезжать, выдавливая их в стороны. Сергей с веслом встал на носу, чтобы пытаться расталкивать их, а я как мог манипулировал газом и штурвалом. Мы ощутили довольно явственно, как продвигается ледокол в Арктике, потому что скоро приходилось буквально расталкивать льдины корпусом и даже наезжать сверху, чтобы они расходились в стороны, а после нас снова смыкались. Особого беспокойства при этом не было, всё это поле вместе с нами двигалось, и для нас казалось почти неподвижным. Только ближе к берегу и относительно него стало заметно, что мы в сильной динамике. Но повезло, возле берега льда в потоке оказалось не так много, и действовали мы в общем правильно. Вот лодка уже у берега, который стремительно движется мимо, но есть полоса почти чистой воды. Времени мало, глазами ищем место для остановки, вот показалась небольшая бухта, выступ суши и за ним немного защищённое место, куда я успел зарулить, прибавив газ, и мы причалили.
Берег был довольно крут и высок, но взобраться можно, мы вышли из лодки и поднялись наверх. Там оказалась роща и удобная, как бы смотровая полянка на берегу, недалеко от края, где можно разжечь костёр и поставить палатку. Наконец-то добрались! Лодка была привязана и закрытая тентом плавала в бухточке внизу, что сверху выглядело очень уютно и даже красиво в пасмурном окружении наступающего вечера и проплывающих чуть далее льдин.
Мы были в теплой одежде, но окружающая температура была скорее отрицательная чем положительна, предстояла ночь и, несмотря на длинные майские дни, она уже было не за горами. Нужно было ставить палатку, развести костёр и поужинать. Среди деревьев собрали нужное количество валежника, вырубили рогатины и перекладину для подвешивания чайника и котелка, собрали костёр и разожгли. Татьяна занялась приготовлением ужина из имеющихся продуктов, а я и Сергей установили палатку и принесли из лодки кресла, поставив их возле костра. Вода в чайнике была из Оби, весной она достаточно чистая. Разогрели рисовую кашу в металлических банках, вскипятили чайник, достали бутылку водки, выложили на расстеленной плащ-палатке припасы и, удобно расположившись в креслах вокруг энергично потрескивающего, освещающего нас в уже наступившей темноте и греющего костра, начали ужин и вообще приятно проводили время в интересных разговорах и прекрасной обстановке.
Пламя костра, ночь, поднимающиеся в небо искры, запах природы и немножко дыма - всё это незабываемо и красиво. Говорят, на огонь и воду можно смотреть бесконечно. Это правда. Воду мы видели днём, сейчас она тоже была почти рядом, внизу, но главным образом наслаждались костром, убеждаясь в правоте древних.
Правда к итогу вечера возникло небольшое недоразумение, когда насытившись и наговорившись мы стали собираться ко сну. Разумеется, мы с Татьяной надеялись спать на берегу в палатке, но Сергей наотрез отказался перебираться в плавующую во льдах лодку, высказал ряд аргументов, что это и холодно и небезопасно, и равнодушно рассудил, что втроём в двухместной палатке очень даже поместимся. Но нам с Татьяной лучше было вдвоём, а где, в общем было не так важно. Поэтому мы перебрались в лодку, наглухо закрылись тентом, разложили нашу походную постель, спрятались под большим одеялом... и скоро безмятежно заснули в окружённой льдинами лодке, двигающейся под действием завихрений течения в пределах привязной верёвки туда-сюда в своей мини-бухте, под звуки мягко касающихся бортов льдин... Наверное, это напоминало нахождение какого-нибудь охлаждаемого предмета в сосуде со льдом…
Ночью был мороз и проснуться утром было конечно прохладно, совсем не хотелось отрываться друг от друга и выходить наружу, но что делать, это было необходимо. Когда я выглянул из относительно тёплого пространства кокпита под тентом и запотевшим стеклом, то вверху, над костром уже струился дымок и бодрый голос Сергея возвестил о том, что его сон был не таким уж крепким, во всяком случае менее продолжительным. Конечно он сказал, что уже пора собираться добывать дичь и охотничий азарт не позволил ему продолжать отдыхать, но по ходу проговорился, что в палатке было совсем не жарко…
Наскоро позавтракав, мы отправились по охотничьим местам, оставив Татьяну на стане готовить еду и вообще заниматься «домашними делами». В пути разделились, потому что я считаю охоту делом индивидуальным, конечно в тех случаях, когда без других людей можно обойтись. А это почти всегда. Уже давно не люблю охотиться вместе с кем бы то ни было, ещё с юных лет и заячьих охот. Тогда я уходил один утром, брал с собой пять патронов, полагая, что этого достаточно, чтобы добыть одного русака, а большего мне и не нужно было. Главное, что никто не мешал делать то, что хочется и не отвлекал от поставленной цели, не навязывал свои решения. Это желание внутренней и внешней свободы осталось, наверное, на всю жизнь и распространялось на все, что бы я ни делал.
Итак, мы разбрелись по острову. Дичи, в общем, не было. Озёра острова оказались ещё замерзшими, а изредка пролетавшие, осторожные утки были малочисленны и вне досягаемости. Я решил побольше походить в поисках пролетающих птиц, которых почти не было. На одной из внутренних проток неожиданно оказалась вода, и я увидел уток-нырков. Уже имея опыт их добычи знал, что открыто стрелять в них напрямую с расстояния 20-30 метров бесполезно: успевают нырнуть после выстрела и дробь накрывает пустое место на воде. Но, изучив повадки, нашёл возможность добиваться результата. Во-первых, когда утка ныряет, то находится под водой секунд 15-30 и плывёт в сторону от охотника, при этом длина нырка обычно 20-30 метров, можно попробовать быстро переместиться в ожидаемом направлении движения и подстеречь выныривающую дичь. Хорошо, если присутствуют два охотника и, отдаляясь от одного, утка подныривает в зону обстрела другого. В таких случаях также можно использовать фактор отвлечения внимания. Но главное не это, а чтобы при выныривании стрелять как можно быстрее, не давая дичи возможности опомниться и увидеть блеск выстрела. Может быть, в этот момент глаза утки ещё покрыты водой и она не в состоянии что-то воспринимать, или просто очень занята процессом выныривания, но это буквально доли секунды. Я нигде об этом ни читал и ни от кого не слышал, это мои заключения и они часто приносили свои плоды.
Когда я увидел нырков, то затаился на берегу и стал ждал, не начнут ли они перемещаться в мою сторону. Скоро так и вышло, направления их ныряния стали смещаться в мою сторону, и вот когда одна из них скрылась под водой по направлению ко мне с расстояния метров 25, я встал и приготовился стрелять. Второй нырок, увидев меня, быстро удалился, а первая не могла этого сделать, потому что была на глубине. Смотрю на поверхность и жду, вот она появляется не дальше двадцати метров, я мгновенно вскидываю ружье и нажимаю спуск почти не целясь, потому что доля секунды могла решить все. Мне повезло, накрыл её выстрелом, и безжизненное тело, немного подёргавшись, закачалось на волнах. Было холодно, а ветер дул вдоль протоки, пришлось довольно долго ждать, пока утку прибьёт к заросшему высокой травой берегу, чтобы достать. Нырки не отличаются изысканным вкусом, немного отдают рыбой в отличии от кряковых и серых уток, но как говориться на безрыбье и рак рыба...
Как-то незаметно прошёл день и наступал вечер, особенно напоминающий о себе мыслями о вкусной еде, и пора было думать о возвращении на стан, от которого успел отойти довольно далеко. Изредка откуда-то доносились отдалённые выстрелы, вызывая моё удивление и разные предположения об их происхождении. В общем, добыв хотя всего одну дичь, но всё-таки не с пустыми руками, я возвращался «домой». Начало темнеть и скоро вовсе стемнело, а я всё шёл и шёл, в темноте наступая на замёрзшие болотные кочки и какие-то изредка валявшиеся на пути ветки. Наконец вышел на берег Оби, сориентировался в направлении и в полном мраке добрался до стана.
Сергей сдержано, с каким-то затаённым смыслом приветствовал меня, осведомился об успехах, и я не без достоинства показал добычу, на что он, небрежно откинув лежащий на земле плащ, продемонстрировал 5 добытых уток: крякву, серых и шилохвостей, и даже при свете костра в глаза сразу бросились яркие краски разноцветного весеннего оперения. Я был в общем шокирован: он не имел опыта охоты на острове, а тут сразу такая удача, но делать было нечего, спорт есть спорт. Говорят, новичкам везёт. Как оказалось, Сергей не стал тратить время на долгие поиски дичи, возможно было лень ходить по острову, и обнаружив озеро, в котором была незамёрзшая прогалина, притаился под стоявшим на его берегу деревом с кустарником. Это оказалось правильным решением: в сумерках утки стали одна за другой опускаться на редкую, вдруг увиденную воду, только успевай стрелять… Да, в охоте часто удача играет решающую роль. Впрочем, и в жизни тоже. А мне было немного неудобно перед Татьяной, потому что хотелось быть в её глазах на должной высоте, а получилось не совсем так...
Ну, в общем, несмотря ни на что, наблюдая горделивый, нарочито сдержанный вид Сергея, мы приступили к ужину, который был приготовлен к нашему приходу. Нас ждала уха, правда из рыбы, прихваченной из дома, потому что поймать её в таких условиях мы даже не пытались. Немного утолив голод, стало ощущаться, что уха имела какой-то странный вкус... Вначале, проголодавшись, это почти не было заметно, но постепенно становилось всё явнее, и когда практически всё было съедено Татьяна призналась, что поначалу перепутала сахар с солью и «подсластила» блюдо. А другой возможности приготовить ужин не было, поэтому добавила побольше соли и получилось что-то странное, но в общем съедобное и позабавило своей необычностью.
Опять мы хорошо провели вечер у костра. Правда с небольшим фоном горделивого Сережи и не совсем прошедшего моего недовольства сравнительно неудавшейся охотой. Но назавтра я надеялся взять реванш. Смеялись над Татьяниными поварскими экспериментами... Ночь провели по прежней схеме, а наутро решили немного прокатиться по Оби, поохотиться на стаи уток на подходе к острову, которые видели, ещё когда ехали из Сургута: тогда они были далеко и на краю плывущих льдин.
Погода благоприятствовала, светило солнышко, льдин было мало и, заведя мотор и оставив Татьяну на стане, мы отплыли вверх осмотреть окрестности (вверх – это против течения). Пройдя несколько километров, увидели уток на неглубоких, отмельных участках русла возле пологих берегов. Там было не очень глубоко, утки, вероятно, могли донырнуть до дна и найти себе пищу, тут же плавали льдины. Водоплавающих было не очень много, но нельзя сказать, что мало, при нашем приближении большинство улетели, но часть осталась: они ныряли, иногда перелетали, но не проявляли желания вовсе улетать, часть из них, покружив, снова садилась неподалёку, куда мы, делая развороты и виражи, приближались снова и снова, и некоторые утки, перелетая и переныривая туда-сюда стали терять ориентацию. В общем было понятно, что улетать им не очень хочется, а выныривая они могут оказаться близко к движущейся лодке, и мы сможем их добыть. И действительно, вначале Сергей подстрелил одного взлетевшего селезня, потом мы поменялись, он сел за штурвал, и когда одна из уток нырнула, мы стали делать круги, ожидая её появления. А вот и она, почти прямо по курсу, лишь только показавшись была накрыта моим выстрелом. Опять поменялись местами - один управляет, другой стреляет... Таким ковбойским способом, носясь взад-вперёд, на виражах, мы подстрелили ещё по одной утке, после чего решили прекратить и вернуться.
Дичи уже достаточно, а небо постепенно заволакивало тучами, и льдины шли не переставая, в большей или меньшей степени. Погода и ледовая обстановка в Сургуте меняются быстро, нам не хотелось рисковать. Нужно было ещё пообедать, собраться и благополучно добраться домой, других вариантов просто не должно было быть…
