Профіль

фон Терджиман

фон Терджиман

Україна, Сімферополь

Рейтинг в розділі:

Останні статті

Разводите червей, это вкусно и занимательно))

  • 05.06.10, 23:52
Чтоб занять с пользой время и немного заработать, надо разводить червей. Это просто. Покупаете парочку в фирме ( у нас говорят "НА фирме"), там вас инструктируют: что, как , когда, зачем... Корм можно там же купить, поддоны-- тоже, а то и самому смастерить их, это нетрудно. Черви кушают на одном краю поддона, размножаются посредине, а гадят на другом конце. Корм можно самому выращивать, или собирать его, а где, это вам скажут НА фирме.
Черви бывают тонкие ,с вермишелину, а могут вырасти и толстыми, с кукурузную палочку, глазированную, в сахарной пудре. Когда они вырастают, их полагается есть. Сырыми или жареными. Они пищат и шевелятся, живые и когда их жарят. Есть их можно живьём. Сначала неприятно, а затем интересно и вкусно.
Важно заметить: много вы их не разведёте. Не больше двадцати поддонов полметра на полметра. Но главное не это, а вот что: вы должны думать о своих питомцах только хорошее. Тогда они растут быстрее, шевелятся веселее и проворнее размножаются.
Спрашивается, почему много нельзя? Так положено. Один человек не может разводить больше. Такова их порода.
Есть две разновидности червей. Одну надо кормить сладким. Эти проворнее, но больные они, сахарным диабетом, страдают, бедные, но пищат веселее, жирнее они и слаще. Другие растут медленнее, но выходят такими мясистыми, в общем, диетическими. Они шевелятся еле-еле и цветом попроще: серые такие, или зеленоватые.
Помёт не пахнет, он дорогой, его принимают за хорошие деньги на фирме.
Червей можно развести в ящиках письменного стола.
Пищат они тихо, размножаются-- тоже.
Их можно вовсе не кормить, но думать о них обязательно. И только самое доброе. heart rose

Не ломака баба, значит-- Афродита...

"Я с собой сражался...(??)
                                  и опять, как айсберг..
В страстную волну я...
                                  словно кит,  вонзался..."
http://blog.i.ua/community/2051/479325/
Вот это меня впечатлило! Из пениса Урана пена,... а лирического героя тянет именно в море.

Малым пацанёнком
                                   повидал на пляже
я немало тёток
                          (толстых, мокрых, страшных....).
Опосля купаньев
                             долго не спалось мне--
я гулял по парку,
                            наблюдал статуи
(мраморные? вряд ли...)
                                           до изнеможенья;
во избе-читальне
                               требовал изборник
мифов древнегрецких
                                        с голой Афродитой
(растворялся мыслью,
                                        сочинять стал позже).
С той поры из пены
                                    (умственно-житейской)
если кто помладше
                                   (на ловца зверушка!)
выйдет не шатаясь,
                                  я ей --комплименты,
хвать её в охапку
                             (пять пудов осилю!)
и домой в постелю...
                                     Имени не помню.
Кто она, не знаю.
                             Но смеётся громко...
Не ломака-баба,
                            значит-- Афродита.
А бывает, утром--
                            чорт-Гермес в кровати.
Подменила, значит.
                                   Юмор олимпийский.
Я в волну вонзаюсь
                                (пена сильно пахнет,
кажется, не женским...) heart rose

Заброшенный кабинет

Опасней СПИДа этот жёлтый смех...
Уже мельчают голубые тени...
Умов славянских пОлудня смятенье
Москве под нОги стелет женский мех,

пока ползут мокрицы по стене
к портрету голубого Президента,
а жёлтый диск сквозь стёкла не по-детски
цедИт им, серым: "Звери, вам конец..."

Над чёрным-- зелень, посреди -- тризуб
из золота, золы, земли, пшеницы?
Червям подпольным флаг чесночный снится--
поди спроси, зачем, куда ползут.

На годы заколочен кабинет:
обои цвета переспелой дыни.
Он летом преет, а зимою стынет,
воды здесь нет, давно отключен свет.

Поди спроси, зачем они ушли,
начальники крутые пО два метра,
у жёлтых трав ,у голубого ветра.
Скулят в подъезде злые кобели...

В ответ раздастся ТОЛЬКО жёлтый смех. heart rose

Карл Йохан Габриэльссон "Мужские времена"

MAENSKLIGA SKEDEN

            Foerst var det natt.
Svenner spelade djaeknar spratt
och piskade skraaens gesaeller.
Adeln pryglade bondens rygg,
kyrkan braende, foer sanningen skygg,
och skonade forskning ej heller.

              Sen blef det ljus.
Ut de stroemmade, ut med brus,
roenen fraan forskningens lykta.
Traengtan till frihet vaeckte de upp,
vidgade, vidgade sanningens trupp,
och skuggorna boerjade flykta.

           Nu aer det larm.
Sinnen brinna af laengtan varm,
laengtan till fria nejder.
Vеldets makt aer dock aen ej doed,
aennu bringa tyranner noed --
daerfoer stundar det fejder.

Karl Johan Gabrielsson
(1893)


          Была вначале ночь.
Швед любил попа толочь,
голосил хмельные песни.
Граф тылы холопам сёк,
жёг храмины- наутёк
разбегалась клира плесень.

         Свет пришёл затем.
Словно волны были те,
камни рабства подточили.
Прирастал отряд бойцов,
к воле звал их вещий зов-
тень от света липла к пыли.
 
         Время ниву жать.
В душах теплится пожар,
всем свобода по душе,
не смутить её уже,
но тираны ещё те -
значит, бой пока не кончен.
 
перевод со шведского Терджимана Кырымлы heart rose

Карл Давид ав Вирсен "Песня хворой девушки"

Den sjuka flickans saang

Tysta minne af flydda dagar,
Som i djupet af hjertat klagar,
Hvad du baadar jag anar nog;
Ack, du qvider som fogeln qvider
Naer i kulna novembertider
Han foergloemt sig i nordanskog.

Om han flaxar med frusna vingar,
Om till soeder hans laengtan svingar
Laangt fraan dimmor och laangt fraan snoe,
Intet hjelper. Foer sent att fara!
Om han floege, han skulle bara
Under frostiga skurar doe,

O, naer intet dig mer kan raedda,
Daa aer baettre att tyst dig baedda
Under granen i ro till slut,
Fogel, baettre att barmen luta
Taett mot mossan och blicken sluta
Och i toner faa andas ut!

(1882)
Carl David af Virsen

Смолкни, память о минувшем-
стоны губы пусть не сушат,
причитать с меня довольно.
Ах, вы стонете что птицы,
в ноябре бы вам носиться
понад лесом да холодным.

Рот озябший парой крыльев
машет, к югу чает вылет
от туманов ледяных.
Беполезно! Слишком поздно!
Кто летал, того морозят
дождь косой да смерти сны.

Коль не пособит никто мне,
птица средь ветвей утонет,
сляжет в хвою отдохнуть.
Ты ложись в постельку, птица:
мож под брюшко, сон в ресницы,
песне дай покоя чуть!

перевод со шведского Терджимана Кырымлы heart rose  

Кредитная история

Смех в кредит. Самострои смятенья.
В души детские небо глядит.
Мы тасуем их жирные тени;
выбираем: "воровка... бандит"
Самых лучших дешёвкою манят,
самых сильных- себе в караул.
Зазвенели монеты в кармане-
опускайся в двухдневных загул.
За маёвками- желые пляжи,
за спиною -дедовский укор.
Если время кузьму не покажет,
ни о чём заведём разговор.
Ближе к дому хохочут овраги,
ниже пяток снуют муравьи.
Нам не выдали старой отваги,
и не надо: тут только свои. heart rose

Франс Хедберг "Моему читателю"

Пришёл я со стихами-
и постучался в дверь
не новостью делиться,
ни праздновать, поверь.

Я не принёс подарка,
собрал простой букет-
он очень мне по нраву,
но роскоши в нём нет;

подснежников- малюток
и ландышей нарвал-
они белели глупо
на щебне между скал.

Не ушлые метисы,
учёностью горды-
средь вереска кустились
они в плену нужды.

Коль любишь жить по-шведски
и к бедности привык,
сумей такой букетик
сыскать среди травы-

и с самого рожденья
до возмужалых лет
тебе он в утешенье
подарит свой завет.

Ведь семя что зеница,
глядит в зерцала глыбь,
ждёт времени развиться,
от вечности- судьбы

и ,обретая почву
чтоб колосом взойти,
и вырастить потомство,
по краю размести.

Мои цветы, однако,
уронят лепестки,
к утру они увянут
и сгинут от тоски.

По ним я не печалюсь,
и ты не хмурься, друг:
в них - вечное начало,
и отзвук века туг.

Цветов невзрачных шёпот-
о крае средь камней,
любви, надёжды, страсти,
о родине моей.

1866

перевод со шведского Терджимана Кырымлы heart rose

Йозеф Рот "Рассматривая старые батальные полотна", очерк

Старые батальные полотна не пугают, но, напротив, трогают. Крававая краснота ,что когда-то царила на них, стала кирпичной, слегка морковной- это суть мирные нюансы красноты, её пацифизм. Разорванные знамёна развевалются на передовой. Верно, они саблями исполосованы, копьями проткнуты, пулями продырявлены. Но уже одно то обстоятельство, что они, нежные творения из сукна и шёлка, несмотря на отвратительное оружие, переживать по многу битв, создаёт впечатление, что в старые времена битвы были не такими беспощадными, какими они изображены в исторических книгах. Наличе бесчисленных павших налицо. Однако, смерть их не выглядит свершившейся. У них ещё есть время умереть с проклятием на устах, или с благословение того, за что они сражались было. Очевидно, в смертный миг им совершенно ясно, что они либо чудом воскреснут для бесшабашной боевой житухи, либо уже видят они военный отдел Небес, куда вот да и воспарят.
Никакого чуда! Враги суть ,как обычно, невероятны: турки, янычары, татары- в сущности, возможно, монофизиты, но лишь в одном существенно заблудшие. Это демонстрируют уж их кривые мечи. Те ,кто бьются на нашей, христианской стороне, при прямых мечах (они символизируют характер бойцов) ,с грифами, в которых во всяком случае приедставлен крест. В то же время татары налетают на сарацинских мелких, юрких и рыжеватых лошадках; гарцуют восточные герои и на конях мастью схожих с голубями-сизарями. Выдающиимся героям в последний миг суждено быть спасёнными неразлучными друзьями. Спаситель же будет смертельно ранен. А носилки уже наготове- для подоспевших, выдающимся же суждены слава и ликование.
Обычно, битва разыгрывается на равнине, что подчёркивают вкруг неё лежащие холмы. На них-то стоят абсолютные начальства, ради которых , во имя которых будут здесь биться. Невидимы, вероятно, за холмами высятся их белые шатры, к которых полёживают черновласые куртизанки и держат оттопыренными большие пальцы сжатых рук. Выдайся битва неудачной, те, во имя которых она начиналась, окажутся в авангарде отступаюших, заглянут в свои шатры, которым в таком случае суждено быть поспешно собранными. Но в любом случае у побеждённы останется ещё время мельком обнять своих возлюбленных.
Иногда бывает так, что холмы и то, что за ними оказываются на острие атаки. Тогда победители напирают с равнины вверх и машут тем, кто пока остался внизу. Вообще, жесты на войне играют большую роль. Постоянно один машет другому- к победе, во славу, на смерть. И по виду жестикулирующих ясно нам, что те определённо знают: они -примерны, и таковыми взойдут на Небо.  То, за что борются они и к чему призывают, суть хорошо. Следующие за героями тотчас ощущают это- и не мешкают.
Небо голубое, Солнце горячее и жёлтое, пыль бела. Глотки сражающихся сухи- и зритель жаждет уже окидывая взглядом на полотно. Раны препполагают лихорадку и сильную жажду. Хочется наполнить свежей водою бадью и отнести её в подмогу народу, кототый здесь на солнечной жаре исполняет свой тяжкий долг. Хочется укрепить бойцов. Не выйдет! Нет никакого родника поблизости и , прежде всего,- бадьи в руке! Озаботиться ими! После битвы напьются они.
Битва заканчивается, когда вечер наступает. Известно, что солнечная часть дня  приблизительно равна двенадцати часам. Как только Солнце закатится за нарочно представленный живописцем холм, сыграют трубы "отбой", даже если исход битвы ещё неясен. Серп месяца медленно карабкается из-за горизонта и напоминает о кривых мечах врагов. Невредимые укладываюся спать, а раненные начинают стонать.

В виду этимх идиллических батальных полотен самое ужасное то, что  п о с л е д н я я   в о й н а  уже было начиналась. Ровно десять лет, как она завершилась! Особенно- в странах -победительницах, которые воображают себя примерно вот этими рыцарями христианства на холмах. Отравляющие газы выглядят как миловидные облачки гарантирующего воскресение уничтожения. Пушечки плюются ладными огоньками. Аэропланчики резво мельтешат на воздусях. Геройчики чёркают трогательные почтовые карточки домашним любонькам. Особенно милы атаки. В точности как на сарацинов! В штыковую -на занятый неприятелем холм. Потроха на мотках колючей проволоки. И машут! Жестикулируют! К победе, во славу и на смерть!
А мы пока живы. Мы, сарацины и христиане. И присматриваемся, какими рисуют нас, наших отцов, наших младших братьев. Они снимают фильмы о нас, пишут батальные полотна, чтоб их на стеночки повесить. Чтоб внукам было чем полюбоваться. На наших живых глазах портретируют они наши потроха. Уж приукрашивают они наши смерти. Уж возводят они командную высотку на холме наших трупов. Каких-то десять лет. Десять годиков! Они снова строят... заново!- и они пишут!..
Но кармин, которым пишут они- и это наша единственная, жалкая забота! - никогда впредь не обретёт пицифистского кирпичного оттенка. Он останется красным, красным как кровь и пламя. Наша кровь, наше пламя. Ненешние краски созданы на иной основе. В них подмешана настоящая кровь. А наша смерть - последняя из идиллически оболганных. Наших живописцев постигнет иная смерть, не картинная. Зарежут их дома, в студиях, с палитрами в левой, с кистями во лживой правой.

Йозеф Рот

(оригинальный текст см. в сборнике Joseph Roth  "Der Leviathan. Erzaehlungen, Erzaehlfragmente, Kleine Prosa",  Aufbau-Verlag, Berlin und Weimar ,DDR, 1979 j.)

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы heart rose

..............................

По-доброму взгляни назад --
старался прошлый Век --
Сколь нежно трепетен Закат --
в нём умер Человек --

перевод с английского Терджимана Кырымлы heart rose (№ 1478)


     Look back on Time, with kindly eyes --
     He doubtless did his best --
     How softly sinks that trembling sun
     In Human Nature's West --

     Emily Dickinson


     Взгляни на время благодарно,
     Оно старалось, как могло;
     Как нежно озаряет солнце
     Все человеческое зло!

     Перевод Я. Бергера

 

Вот к Миру весточка моя,
а Мне он не писал --
простые Вести Естества --
пиши, рука-вассал.

Его наказ- для Мiра
неведомых мне рук --
Любви во Имя -- мой земляк --
уж не взыщи наук

перевод с английского Терджимана Кырымлы heart rose  (№ 441)


     This is my letter to the World
     That never wrote to Me --
     The simple News that Nature told --
     With tender Majesty

     Her Message is committed
     To Hands I cannot see --
     For love of Her -- Sweet -- countrymen --
     Judge tenderly -- of Me

     Emily Dickinson


     Здесь письма к миру от меня,
     Что не напишет мне, --
     Скупые вести Бытия
     В их вящей простоте.

     В чьи руки попадут они,
     Мне не узнать вовек, --
     Так ради Бога -- не суди
     Их строго -- человек!

     Перевод Л. Ситника 

........%№...................@@

Смерть это торг и диалог
меж Прахом и Душой.
"Рассыпься,"- шечёт Смерть. Душа
перечит: "Вот ещё!"

Смерть на своём -- "верни мой Прах" --
Душа разит в упор-   
снимает свой дорожный Плащ,
кончает долгий спор.

перевод с английского Терджимана Кырымлы  heart rose (№ 976)


     Death is a Dialogue between
     The Spirit and the Dust.
     "Dissolve" says Death -- The Spirit "Sir
     I have another Trust" --

     Death doubts it -- Argues from the Ground --
     The Spirit turns away
     Just laying off for evidence,
     An Overcoat of Clay.
 
     Emily Dickinson


     Смерть -- это долгий разговор
     Промеж Душой и Прахом.
     "Все тлен!" -- гнет Смерть. Душа в ответ:
     "Мне чужды Ваши страхи".

     Смерть смотрит в землю, а Душа,
     Чтоб спор закончить длинный,
     Как свой последний аргумент
     Сняла пальто из глины.

     Перевод Л. Ситника