ЭТО ВСЁ...

Путь до жерла пушки по верёвочной лестнице долгий. Каждый шаг даётся с неимоверными усилиями и даёт время на раздумья. Но ты лезешь легко, тебе нечего обдумывать. Минутой до того у тебя был триумф - ты обещал вернуться, ты назначил время, ты хвалился своей женщиной. Это был пик. Все безраздельно принадлежали тебе - всё их внимание и даже уважение. Ты мог смеяться над ними, и предвкушая их поражение, обескураживать всех своей уверенностью, они не посмели бы сказать и слово. Эти минуты самые важные. Иллюзия, которой ты живёшь в данный момент, самая сильная. Ты верил в неё абсолютной и безусловной верой. Ты творил эту иллюзию легко, не напрягаясь, слова рождались из ничего и оставались, фактически, ничем. Но они волшебно действовали на тебя - ты так верил в то, что говорил, что и все они были под гипнозом этих слов. Ты дышал полной грудью. Твоё положение в тот момент было самым выгодным ТЫ НИ О ЧЁМ НЕ ЖАЛЕЛ...

Многие из них могли быть на твоём месте. Многие из них глубоко в сердце сочувствуют и понимают тебя. Кое-кто из них - чудак подстать тебе (в душе). Но в те недолгие минуты это не важно. Это им не зачтётся.
То, что внутри, требует выхода наружу, иначе, можно считать, что этого нет. И они держали ЭТО в себе - им было что терять. Они достойны жалости. Всё же они пытались лишить тебя твоего преимущества - предлагали лёгкий путь, предлагали влиться в их массу: «Присоединяйтесь, барон, присоединяйтесь!» Это могло показаться большим соблазном, для кого-то так бы оно и было, но для человека, который приготовил сухой порох заблаговременно, положение бисера и известных животных было слишком очевидным. И ты наслаждался своей победой над этими глупцами, над их изменчивыми настроениями, над их жалкими идеалами, низменными ценностями. Твоя победа не принесёт им никакой пользы, скорее не даст возможности для оправдания, и, поэтому, они достойны жалости.

Ты любил Джордано Бруно, и ты верил, что он смеялся, когда хворост поджигали с четырёх сторон. Но он кричал невыносимой болью, когда пламя коснулось тела. И через несколько секунд, когда ты будешь корчиться на земле в кровавых конвульсиях, разодранный выстрелом, твоя победа уже не будет иметь никакого значения для тебя, она останется в памяти всех их. Она, вместе с тем, не выпущенным наружу, будет грызть и съедать их всю жизнь.
И они достойны жалости. А для тебя были лишь те, недолгие минуты взлёта. Такова цена триумфа,
вырванного из зубов торжествующего большинства...

А пока, лезь, барон, выше, путь по верёвочной лестнице в десяток ступенек
от земли до жерла пушки долгий - вся твоя оставшаяся жизнь…

  Слетела фраза сквозь диастему. Сверлом вонзившись в немую стену. Я не хотел. Ладони к небу - иду навстречу. Ответный выпад - плевок на руки. Яд разъедает ладони. Больно. Я знаю, змейка, вина бесспорна, и каюсь честно - увлёкся ролью.
  Холодный месяц висит дугою с улыбкой молча. Я сам с собою.
  И ноги целы, и руки-крюки, и хуй беспечный торчит от скуки... Но эта фраза... - она как карма - убила пару.
  Пьяным хирургом, стежком на рану, гангреной в жопу - так ей и надо!

15

 

- Ты выспалась или мама разбудила? – спросил Алексей девушку, возвращаясь на кухню.

- Я проснулась раньше, чем пришла твоя мама. Ну ты меня и напугал… Проснулась и…глазам своим не верю, смотрю, кровать не моя, потолок не мой, стены не мои и…никого нет. Где ты был? – Лена ласково улыбнулась.

- Я ходил за машиной, а потом заехал за твоими любимыми цветами…

- Спасибо, Леша, это очень приятно. Ну а домой я когда-нибудь попаду?

- Конечно. Карета подана, мадам, у подъезда, - улыбнулся своей лучезарной улыбкой Алексей, - Ты готова ехать? Или все-таки допьем чай?

- Слушай, торт – фантастика! – не удержалась от комментария девушка, - Давай, допивай чай, а я пока сумку свою заберу.

            Лена побрела в спальню. Сумка, с торчащей из нее папкой, лежала возле кровати, девушка проверила содержимое папки. Документы все были на месте, телефон с разряженной батареей лежал в сумке. Вложив папку обратно в сумку, Лена подобрала свои босоножки и, прежде чем уйти, еще раз взглянула на фото, стоящее на тумбочке...

- Я готова…- Лена вернулась на кухню.

- Я тоже…- дожевывая, пробормотал Алексей, - возьми цветы – это тебе…

- Спасибо.

 

Машина ехала неспеша по залитой солнцем дороге, молодые люди молчали, слушая тихую музыку, звучащую в салоне автомобиля. Никто из них не решался нарушить тишину, каждый думал о своем. Потихоньку автомобиль добрался до Березани.

- Березань…- тихо сказал Алексей, - куда тебя везти дальше?

Лена как-будто очнулась от сна:

- Да, почти приехали. До автостанции и налево, третий дом…

Машина, миновав автостанцию, доехала до дома и проворно въехала в просторный двор.

- Возле второго подъезда останови…

Алексей притормозил у второго подъезда:

- Ну что ж, будем прощаться? – Лена боялась посмотреть в глаза юноши.

- Придется… - Алексей сделал попытку поцеловать девушку.

- Не надо…- Лена проворно увернулась от лобзаний.

- Мы еще увидимся? – пытливый взгляд парня пронизывал Лену до самого сердца.

- Наврядли…- Лена, наконец, взглянула на Алексея, в его глазах она увидела столько грусти и отчаяния, что душа сжималась от боли, не выдержав этой пытки, она отвела взгляд, - До свидания…

- До свидания…

            Девушка, прижав букет гладиолусов, покинула машину и, не оглядываясь, поспешила к входной двери второго подъезда. Алексей смотрел ей вслед. Грохот закрывающейся подъездной двери горьким эхом раздался в сердце юноши – не успев появиться, она уже уходила из его жизни…

Когда  мы встречаемся, а встречаемся мы всякий раз навсегда, твой голос опять  до краев наполняет глаза твои, точно эхо, когда до краев оно заливает вечернее  небо. Подплываю я к берегу облика твоего. Что ты мне говоришь? Что ты  никогда  не  считала  себя  одинокой,  что  ты сновидений не знала с той самой  поры,  как
тебя я увидел, что ты - словно камень, который раскалывают пополам, и
получают два камня прекрасных взамен одного, их родившего, что ты-  и вчерашняя и сегодняшняя одновременно и что вовсе не нужно тебя утешать,потому  что  ты  делишь себя пополам, чтобы вот так, как сегодня, непорочной предстать предо мной.     Ты вся обнаженная, вся обнаженная, и груди твои, еще более хрупкие, чем аромат  побитой  морозом  травы,  держат
груз твоих плеч. Вся обнаженная, ты одежду снимаешь с себя удивительно
просто. И закрываешь глаза, и это - будто падение тени на тело, падение
плотного мрака на последнее пламя.     Осени,  лета  снопы, снопы зимы и весны рассыпаются, и ты открываешь до дна  свое  сердце.  Это  свет
жизни вбирает в себя прибитое пламя, это оазис пустыню сосет, и пустыня
его удобряет, и отчаяньем кормится он. Чуть слышная легкая  свежесть  приходит  на смену хороводу костров, что тебя научили меня возжелать.  Над  тобою  скользят  твои волосы в пропасть, и она - оправдание отчужденности нашей. 
Поль Элюар "Разделенные ночи"

Сьогодні відзначається 200-ліття з дня народження Миколи Гоголя. Вся країна (Полтавщина - зокрема) відзначає ювілей різними заходами, Президен поїхав в турне по Гогольським місцям, блогери друкують замітки з його біографією та життєвим шляхом. По ТВ напевно покажуть фільм з цієї нагоди...

Але, продивившись деякі ресурси, звернула увагу на неодзначне ставлення блогерів та активних в інтернеті осіб до постаті письменника.

Одні називають його зрадником, бо писав твори російською. Інші обурюються помпезністю заходів з нагоди ювілею. Ще одні навпаки - пишаються Гоголем як яскравим представником народу України.

Я особисто вважаю Гоголя визначною і неординарною особистістю, яка своєю творчістю внесла великий вклад в популяризацію всього Українського в світі. Так, він писав не чисто українською мовою, але в той час як такої літературної української мови взагалі не було. Першооснователем у цій справі вважається Котляревський, який першим написав твір (і то - не літературною мовою, а розмовної) українською мовою ("Енеїда"), за ним йшов Тарас Шевченко зі своїми поезіями і прозою.

Але усі вони писали про одне - про світ української людини. І талановито писали. На наш час це вже стало класикою і жодними домислами звідти їх не викреслиш.

Для Вас Гоголь - це... (аргументуйте, будь ласка, свій вибір!)

0:0

На дереве сидела ворона и противно каркала. Я бросил в нее палкой. Промазал. Ворона ответила принебрежительным взглядом.

1:0

Я встал со скамейки и двинул в сторону гула центрального проспекта. Гул наростал, а я плакал.
Слезы...
Ручьем.

Бурным потоком.

Водопадом.

Слезы заливали мостовую чужого города. Чужие лица грозно смотрели на мое мокрое лицо. Ухмылялись.Они меня ненавидели. Красный. Желтый. Зеленый. Красный, желтый, зеленый...
Толпа хлынула через дорогу, с легостью отбросив меня в сторону.
Визг тормозов.

Удар.

2:0

Я лежу в чужой больнице. Жить осталось...
Пять...

Четыре...

Три...

Два...

Один...

GAME OVER

Собственно, исчерпывающая формулировка.

Вот только не знаю, с кого начать:

с красивого и внешне неземного существа (вероятно, женщины) или с волосатого и приземлённого (вероятно, мужчины)?

Что я съем у неё (него) в первую очередь, что во вторую, а что вообще никогда не съем из жалости?

Какие есть рецепты приготовления человека и что вкуснее - жареный человек, варёный человек, тушёный человек или всё таки сырой человек?

Могу ли я начать кушать с себя?

Вероятно, в процессе реагирования на мою заметку будут возникать и  другие вопросы. оставляю за собой право их добавлять.

Тот, кто правильно указывает на мои ошибки, мой учитель; тот, кто правильно отмечает мои верные поступки, мой друг; тот, кто мне льстит, мой враг. Суньцзы 

                         Я и сидящий на трубе

Из-за плохой погоды вылет самолета откладывался. Снегоуборочные машины метались по взлетной полосе, делая еще одну попытку вычистить снег. Я сидел в аэропорту и читал газету.

- Осторожно! Вы сели на мою трубу! - обратился я к гражданину, который сел рядом со мной.

- Извините меня, - он достал из-под задницы мой музыкальный инструмент и протянул мне. Я взял трубу в руки и стал проверять. По-моему, было все в порядке, но чтобы убедиться, что она исправна, я захотел сыграть "День победы", но труба исполнила "Смело, мы в бой пойдем за власть советов..."

- Мужчина, прекратите трубить! - набросилась на меня толстая женщина с красным лицом. Я, как парализованный, смотрел на трубу и ничего не мог понять.

[ Читать дальше ]