Жил на белом свете один парень. Жил себе не тужил, покупал-продавал акции на бирже, кушал суши, парил баню.
Но однажды, как часто случается в сказках, он встретил ЕЕ...
Весь мир перевернулся у парня в голове, все котировки и деривативы, все индексы и шминдексы вдруг встали дыбом и стали неважны. Перед глазами стояла ОНА, в темно-зеленом платье...
Мир вдруг схлопнулся, зрение стало туннельным и он видел только узкий пятачок перед глазами: ЕЕ и ее зеленое платье; ножки на высокой платформе и густые светло-каштановые волосы; ее улыбку; осанку; запах!
Он рывком потерял интерес к биржевым сводкам, "быкам" и "медведям", опционам и фьючерсам, стратегиям и коллегам. Он перестал шастать по дворцу в исподнем и щипать за попы горничных. Он решил стать другим человеком.
Он решил стать для нее своим, войти в ее круг, проникнуться ее интересами и стать родным, органичным для нее.
Перво-наперво он решил ничем, ни одним движением не выдавать своего прошлого, не выявить неравенства между ними, ни при каких обстоятельствах не позволить быть с ней не на равных. Он такой же как она - и точка!
Хватит. В его жизни уже была полоса испорченных, отравленных отношений, когда между ним и его избранницей становились деньги, стяжательство и алчность. Женский оскал навсегда въелся в подкорку и ему стоило больших усилий и долгих лет вытравить из памяти неприятный, отравленный привкус женского вероломства. Было больно, прошло, больше не надо! Теперь все станет иначе, по другому.
Никаких цветов и дорогих подарков, никаких кабаков и саун, никаких поездок на курорты и прочей роскоши. Долой роскошь, в ней все зло!
Он стал скромным и внимательным, предупредительным и простым, прямым и непритязательным. Он вроде бы даже высек искру...
Но потом у нее случились заботы, грянули трудности и он был вынужден вмешаться. Ему пришлось протянуть руку помощи. Самая простая и прямая помощь, которая потребовалась от него - помощь деньгами. Нет, он не переступил через свои принципы, он не выдал своего инкогнито, но денег дал...
И все, вдруг не вдруг, а исподволь и постепенно стало завинчиваться так, как завинчивалось в остальных случаях. Понадобилось еще, потом еще, а потом...
А потом он почувствовал полосу отчуждения, которая пролегла между ними. Она стала холодней, она прятала глаза, она недоговаривала и таилась.
Она так и не загорелась, не запылала от искры. А жаль.
