Случай на пляже.
- 27.04.19, 14:39
- Курилка
Эрика мчалась домой на своей новой «девятке», которую ей подарил ее отец-бизнесмен. Проведя выходные на даче, она возвращалась в Одессу, в город, где она родилась и выросла, где она начала свою трудовую деятельность в юридической фирме, куда ее устроил всемогущий отец. Эрика не обратила внимания на человека, стоявшего у обочины с вытянутой рукой. Она отреагировала лишь тогда, когда тот начал отчаянно махать руками и жестикулировать ей. Она решила, что это какой-то турист, который путешествует автостопом. Об этом говорила его экипировка. На нем были – джинсовые шорты и легкая светлая рубашка с засученными рукавами и не застегнутая ни на одну пуговицу. Он был в темных очках, с черными, коротко остриженными волосами на голове. Все его тело, – поросшую темными пушистыми волосами грудь, руки, ноги – покрывал шоколадный загар.
Девушка остановилась, чтобы подобрать попутчика. Выйдя из машины, она открыла багажник, предлагая парню, положить туда свой вещмешок, который с легкостью бы поместился и на заднем сиденье ее автомобиля. В багажнике находилось много всевозможных сумок, пакетов и вещей, поэтому, чтобы освободить место для поклажи своего спутника, Эрика слегка нагнулась. Эффект получился именно тот, на который она рассчитывала. Ее синенькое, в белый цветочек платьице было не то чтобы неприлично коротким, оно не закрывало даже округлые формы ее интимного места. Да черт с ним! Можно подумать он никогда женщин в трусиках не видел! Для него, что в трусиках, что без трусиков.… Их разделяло расстояние всего около метра и, несмотря на то, что он был в темных очках, она ощущала на себе его пристальный взгляд. От него исходило ощущение спокойной уверенности в себе, странным образом гармонировавшее с его внешностью и с густым и вязким голосом. Глядя на него, она почему-то представляла себе ленивые, безмятежные дни у теплого моря.
Он выглядел младше ребят, с которыми она общалась. Впрочем, не намного. Уже явно не мальчишка, но и назвать его мужчиной язык не поворачивался. Он вроде завис где-то между первым и вторым.
Эрика же.… Прошло лишь чуть больше месяца с тех пор, как она получила диплом юриста. Флирт для нее был своего рода искусство, которым она владела в совершенстве.
Первое время, которое они находились в пути, Алексей молчал Однако это не означало, что он вовсе не обращал на нее внимания. Напротив, Эрика все время чувствовала на себе его оценивающий взгляд. По радио звучал хит того времени, знаменитые Modern Talking, растворяли своими голосами, тишину, царившую в кабине. Его беззастенчивые взгляды начинали тяготить ее. Салон машины едва ли можно назвать просторным, и девушке казалось, что ее попутчик нарочно стремится занять, как можно больше места. По крайней мере, его коричневая от загара нога находилась в подозрительной близости от нее. И все в нем, начиная с этого бедра и заканчивая волосатой и такой же коричневой грудью, дышало природной силой и неуемной энергией. Даже от источаемого им теплого мужского запаха, от его непринужденной манеры держаться, Эрике становилось не по себе. Она снова покосилась на его мускулистое бедро, и у нее екнуло сердце. - Меня зовут Алексей, - представился он, протягивая ей свою руку. Рука у нее была теплая и нежная, и, несмотря на то, что машину она вела одной рукой, он не торопился выпускать ее ладонь. А взгляд ее потрясающих глаз, тем временем, окончательно растопил его сердце. Это было, как в кино, когда после черно-белых кадров экран внезапно взрывается красками. В ее зеленых глазах, в обрамлении роскошных, густых и темных ресниц, было нечто такое, чего нельзя потрогать руками. В них было – неистовство, нежность и лукавство. - Привет, Алексей, - беззаботным тоном сказала она. А я Эрика.В тот день на вокзал я так и не попал. Пришлось задержаться в Одессе еще на сутки. Но я об этом ничуть не пожалел.
В четыре года она понимает что, огрев пластмассовой лопаткой цвета фуксии по хребту Иванова Вовку, можно заставить его уступить качели.
Если повезет – и начатую барбариску.
В пять лопатка еще необходима, но если зареветь, то Вовка съедает за неё порцию вермишелевой запеканки и даже пьет её кипяченое молоко. Мишка, Андрей и Сережка тоже не выносят громкого рёва. Впечатлительный Мишка носит ей игрушки из дому. До первой инвентаризации.
Кокетство еще туманно, но ощутимо стучится прямо в песочницу.
В семь она открывает мир Взгляда. Если долго смотреть на Стасика, он дает списать, барбариску и яблочко. Становится понятен смысл идиомы «перегнуть палку». Она долго тренируется на Вовке. Всю Математику Вовка волнуется как первоклассник, жует промокашку и вовсю придумывает как понравиться. Барбарисок у Вовки нет. В результате, на Русском он отрезает ей лезвием косичку - придумал.
Она помнит Вовку до сих пор.
В восемь она понимает, что мальчики разные. На кого-то можно просто смотреть. Но есть другие. Смотришь на него, смотришь - и ничего не происходит. Потом отлупишь мешком со сменкой – и опять есть домашнее задание и яблочко. Барбариски сами по себе волшебным образом появляются в парте.
Каждый день.
В пятнадцать она, конечно, уже не дерется. Она смеется. Она обнаруживает, что кроме глаз на лице есть другие гаджеты. Например, ямочки на щеках. Она понимает, что привычка облизывать губы заставляет бледнеть старенького тридцатилетнего физика. Возле подъезда её каждый вечер караулят двое громких в шлемах. Она зовет их: Карпаты и Чезет-350. Есть еще Паштет на папиной копейке. Он постоянный. Со времен пластмассовой лопатки цвета фуксии.
В семнадцать она заканчивает школу. В аттестате по поведению у неё три, а по физике, конечно, пять. Она отлично гоняет на мотоцикле и водит копейку.
В двадцать она умеет капризно гнуть губы. Студентки университета в шутку предлагают записаться к ней на курс «Техники стрельбы глазами». Амур хохочет и неприцельно бьет вокруг. Она учится искусству флирта: место и время, как и зачем. Интересные тридцатилетние доценты теряют волю, а старенькие сорокалетние доктора наук совесть.
В тридцать она научилась бить прицельно. Она смеется и плачет одному, а не вселенной. Она научилась быть жадной, ведь так просто расплескать и раздарить всю себя: глаза, ямочки, улыбка. Теперь она умеет сдерживать себя. Коллеги по работе - это просто коллеги.
Не нужно ничего усложнять.
В сорок почти не нужно прибегать к запрещенным приемам. Флирт на уровне интуиции. Она ведет себя безупречно. Разве что иногда, забавы ради, она на секунду дольше задерживает взгляд на каком-нибудь бледнеющем мужчине.
Чтобы не потерять навык, не более.
Пятьдесят пять. Во многой мудрости – много печали. В принципе жизнь по-прежнему прекрасна. А массаж лучше чем секс. По субботам она навещает детей за городом, так и не собравшись перебраться из мегаполиса.
Однажды у неё ломается машина. Телефон благополучно забыт дома. Она забирает пакеты с подарками из салона автомобиля. Всего два километра, чепуха. По дороге ей встречается Петрович, сосед. Он еще вполне полезный мужчина.
Она выпрямляет спину и начинает пристально смотреть ему в глаза, ведь сумки тяжелые. Особенно мешает пластмассовая садовая лопатка. Через десять минут она бросает в пыль сумки, проклинает деревянного Петровича и вспоминает Иванова Вовку из младшей группы. Вытаскивает из пакета садовую лопатку цвета фуксии и тихо зовет соседа в спину: - А нутко, повернись, Петрович…
А еще через минуту они мирно идут рядом.
Сосед Петрович кряхтит, тащит её сумки. Он время от времени потирает шею и уважительно бубнит «чо ты там, николаевна кирпичи, поди таскаешь. не бережешь себя. зашла бы на чай что ли когда бы ко мне. у меня и конфеты, есть. барбариски, настоящие, как в детстве были».
А она идет между газонами, тихо хохочет и думает что жизнь гораздо проще, чем кажется. И что никогда не сравнится искусство флирта мадам Помпадур и леди Френсиз, их веера и мушки, с нашими лопатками.
И с нашими мальчишками.