Утро буржуя

  • 13.10.13, 16:32

Буржуй любил комфортную жизнь. А еще любил, чтобы по утрам в его спальне звучал  "Lifehouse" с его "Штормом", после ночи, полной загадок и раскиданных по полу вещей. Всех этих женских мелочей, говорящих о ненасытности в жизни, и особенно в этой - ночной, с ее сдвигами точек соприкасания, нечеловеческими звуками, с болью в самых неожиданных местах и всплесками звериной радости...

Буржуй подошел к окну. Смотрел на одуревший ото сна город, в котором все было не так как надо, в котором нищеты было больше, чем душевности, но который он все-таки любил. По своему, конечно. Он помнил этот город еще более диким и жестоким, чем в это утро. В его убогих кварталах жила одна большая востребованность, копошились голодные человеческие существа, одним из которых был и он. Но... когда это было?! Теперь он смотрел на город свысока. Он управлял им, милостиво позволяя выпрашивать у себя жалкие мелочи: новые троллейбусы или замораживание цен на отопление. Он работал господином этого гиблого для проживания места. 

Солнце лениво поднимало свои бока над высотками, не спеша, аккуратно обволакивая холодными лучами окна бюргеров, спешащих скушать свои яичницы, запить дешевым кофе и отправиться служить обществу заученными до автоматизма поступками.

Вдали проплывал голубым океаном крошечный лайнер, несущей в своем нутре часть счастливцев, сбежавших из этого города. Их не страшило даже то, что самолет летел прямо на солнце. Они понимали, что наверх нельзя подняться, не сгорев дотла внутри...

Буржуй закурил, сел на кровать, посмотрел на Гильду (кажется - так ее звали). Она еще долго будет спать. Она жила только вечером и ночью. Он погладил ее волосы, потом подошел к столику, вынул из ящичка именной револьвер, направил его в висок и... передумал. Буржуй перепробовал в жизни все. В его голове закончились цели. Но у него еще жила надежда, что однажды во сне к нему придет мать, возьмет за руку и отведет в место, где знают - как жить дальше...




Гори-гори...

  • 05.10.13, 13:30

За набором ценных предметов, отмеряющих жалкое время, становитесь, пожалуйста, в очередь...

Ты сможешь отрезать часть себя и забросить подальше в ночь? Или в день? Что там у тебя сейчас? Не важно. Дабы угодить памяти. Не сможешь! Я так и думал. Поэтому ты и наг, и гол, и несчастен. А на посошок - еще и беден...

- Одумайся! - сказала Дульсинея своему возлюбленному.

Возлюбленный и не думал останавливаться. Он считал себя воином, а потому рвался в крепость первым. Дульсинея потом долго и томно вздыхала, жаловалась на погоду, на боли в спине, в голове, на тошноту. На что там еще жалуются женщины? Увы. В жизни все так. Смотришь в маркете этом на красивую упаковку. Ням-ням - и все тут! Потом дома жадно слопаешь конфетки, а обертка так и останется. Красивая, да и только. Жизнь берет свое. Жизнь и красивая песня о ней - совсем разные вещи...

Комиссар Стечкин тоже когда-то был молод, красив и в меру глуп. Но это было еще при оголтелом царизме. При нем, при оголтелом, все было по-другому. Или даже - по третьему разу. А в эпицентре мирового катаклизма все обернулось иначе. Комиссар стал толстым, грязным и ленивым, девушки тем не менее к нему валили толпой, так как он распределял движение масс в городе. Но и это не самое главное. Самое главное - он руководил всеми ресурсами. Учитывая, что город изнывал от недостатка, Стечкин в данном населенном пункте исполнял роль царя, диктатора, а заодно и тирана. Женщинам это нравилось. Им всегда нравится, когда ноги в тепле, а голова в самой красивой шляпке на свете. Особенно, когда хозяйка этой шляпки - на том свете, а голова, носящая шляпку сейчас, - здесь, в драндулете комиссара, радостно рассматривающая по сторонам зевак и разбитые пролетарским возмездием витрины...

Так что же Стечкин? Ага... Приходит он однажды домой. На чай. То есть на кипяточек без сахара. А его встречает потомственная дворянка. Из бывших, но шибко грамотных. Вытягивает наган из сумочки (французской, между прочим) и в красивой театральной позе пускает пулю в лысый череп производителю счастья навеки.

- Ты, - говорит, - Катьке булочнице колье экспроприировал, а мне - нет. А это не по новой вере будет, где написано - всем - поровну, а наипаче - мне...

Так скажите, люди! Разве жизнь не полна лишений и невзгод? Зачем же вы тогда так за нее держитесь? Как та шляпка на бывшей княгине Дадуевой, а ныне почетном гранитном камне на престижном обиталище для ушедших душ, на котором золотом высечено - "Гори, гори, моя звезда..."




Начистоту...

  • 03.10.13, 20:51

Он не любил "Blur" и обожал "Oasis". Он пел песни так, что всем соседям хотелось непременно плакать, особенно, если он был пьян. Да-да. Непременно рыдать. А что? Девки так и делали. Они бегали за ним толпами, а он только улыбался. Ему и завидовать совсем незачем. Разве разумно завидовать человеку, который трудится сутками без выходных для того, чтобы люди сказали потом о нем - "Вон того красавца видите? Да-да, этого. Что?.. Он только один там такой. Другие ему и в подметки... Зачем? Как зачем? Чтобы гордиться потом за удачу такую..." 

О ком я? О себе, конечно. 

Превзошла все ожидания

  • 29.09.13, 13:04

Наша жизнь есть игра Бога.

..........................................................................................................................................................

- Если ты веришь в добро, приятель, с тобой все в порядке. Ты веришь в Бога. У тебя есть шанс дойти вон до того угла, купить у рыжей перезрелой девицы мороженное с ванилью и сказать - "Черт, не так все плохо в этой задолбанной реальности. У меня есть орган, через который я получаю удовольствие! Что еще надо?" Если же веришь в зло, тебя просто необходимо хорошенько ударить по шее, чтобы проснулся и перестал думать, что таким способом хоть что-то изменишь в этом мире. Но будь ты атеистом, или идиотом, неважно, все равно ты уверен, что есть где-то там, внизу по глобусу - Африка, а на другой стороне - Гватемала, что пять тысяч лет назад четыре реки охраняли зарождающийся человеческий строй, а вся поверхность на планете утыкана котлованами от бомб из космоса. Все это тебе запихали в голову еще в школе, хотя ты и учился только ради того, чтобы сидеть с Магдой за одной партой. А она вышла замуж за "ирокеза". Сразу после выпускного. У него оказался папа подпольным миллионером. Он смог невесте доставить цветы из самого Амстердама. Хотя... на кой хрен они ей понадобились? А твой отец - рабочий на фабрике пластмассовых ручек. Самых обыкновенных... Короче. Ты думаешь, что те булыжники и в самом деле буравили землю? Как бы не так. И Магды никакой никогда не было. А было вот что. Однажды ты сильно надрался и лежал себе смирно под кустиком в городском саду. А тут неизвестно откуда появляется нечто похожее на тарелку. Оттуда вылазят подозрительные обормоты и торжественно несут к себе внутрь, впихивают в странную капсулу и делают из тебя нового человека. Так что ты теперь ходячая программа из космоса, с чем и поздравляю...

Он нес какую-то чушь, я смотрел на его руку, в которой он держал пистолет армейского образца и просто молился. Виктор не знал одного. Даже если он прав и меня обрабатывали марсиане, я все равно имею опыт нескольких аварий, я ощущал прикосновение с иными мирами, а потому не цеплялся за этот. Мне не было страшно, но я знал, что в такую минуту надо молиться. Обязательно молиться. Так было написано в инструкции...

Виктор вдруг опустил руку. Его глаза стали опять человеческими. Потом снова поднял пистолет, посмотрел на него. Глупо смеясь, проговорил:

- Купил в детском магазине. Для племяши. Представляешь, сейчас так научились делать игрушки... Никогда с виду не скажешь, что не настоящий. 

Я его не стал переубеждать. Попросил дать проверить оружие. Он протянул. Я аккуратно вынул магазин. Один за другим убрал патроны. Красивые, с красными головками. Отдал ствол назад Виктору. Он виновато смотрел мне в глаза. Я даже не сказал о том, что он только что застрелил в баре официанта. Зачем расстраивать друга? Я просто тихо нажал на кнопку в его наручном браслете. Виктор тут же замер в нелепой позе. 

Поменять программный чип было секундным делом. Виктор снова стал Павлом и мы, обнявшись, пошли дальше играть, но уже на девятый уровень. Нам предстояло вывести человечество на новый виток развития. Последняя серия игровой приставки превзошла все мои ожидания...




Обнаженная Любовь

  • 11.02.13, 09:09

Тонкие прозрачные листы стертых воспоминаний вместо окон -

Предчувствие потопа-весны.

Ожидание исхода в светлую жатву разбросанных по дороге камней -

Обратная сторона беды.

Вечный зов, изнуряющий непрекращающимся колокольным звоном,

Бьющим в самую больную точку твоего сердца -

Там, где из последних сил борется за бескорыстное существование

Обнаженная Любовь...


Необитаемый остров

  • 04.02.13, 19:47

 

Григорий находился на необитаемом острове, а остров посреди кафе на набережной. Напротив радостно звал к себе всех сердобольных и плачущих сердцем гастрольный зоопарк с редкими облезлыми животными.

Григорий предавал свой ум возвышенному, совсем недоступному для большинства здешних посетителей, зашедших  закинуть в себя стаканчик исключительно в целях материальных. Он с тихим ужасом наблюдал безнадежное загнивание экзистенциализма. 

Напротив за столиком сидела странная компания из разношерстых людей, среди которых были и мужчины интеллигентного вида.  " А ведь точно говорят о политике или проблемах наиважнейшего государственного масштаба" - с тоской подумал Григорий - "Если это так, то я себе позволю еще бокальчик отечественного".

Наш герой стал напрягать слух, чтобы уловить подтверждение. Подтверждение не замедлило придти в виде одиноких, иногда произносимых фальцетом, слов - "они, наверху, пенсия, выборы, президент, доколе..."

Удовлетворенно хмыкнув, Григорий кивнул официанту и тот с готовностью принес еще пива. 

" А ведь думают, что - патриоты", - продолжал долбаться в себе одинокий герой, - " Совсем напрасно... Они о патриотизме - всего лишь говорят, а зверюшки, например, его непосредственно переживают, дорожа своими клетками. Так кто же больший патриот?"...

Одну за другой извлекал Григорий из обидевшейся на весь мир своей головы мысли. Разноцветные, разнокалиберные. Их было бесконечно много. Всех и не передумать. Разве что только пересмотреть. Да и только  слайдами.

Григорий побывал в счастливом детстве с одной парой заштопанных колгот, в дискотечной юности с "флуэрашом" в зубах и "рислингом" в авоське. Потом он залез исследовать перестройку всего имперского фасада с последующей разбивкой помпезного ансамбля на этнические осколки. Базары, "кравчучки", обменные пункты, таможни, крикливые новости из честно проданных ТВ-и. Чего только не провертелось в красочных картинках между глотками пленительно-горького славянского счастья...

Ночь застала Григория под утро, когда кафе, наконец, торжественно закрыли. Он вышел на набережную, вдохнул свежего влажного воздуха и рухнул на землю. Его внутренний человек не выдержал столкновения с простой неприкрытой обыденностью. 

 

Система

  • 02.02.13, 06:27
- Что такое система. Арнольд Викторович? Только, если можно, без всякой научной шелухи. По-простому и доходчиво.

- Доходчиво, говорите. Ну, что же... попытаюсь без лишних экскурсий в непонятное, - затянувшись ароматным облачком из шкварчащей трубки, задумчиво произнес профессор. Его молодой собеседник ерзал на стуле и никак не мог поймать в блюдечке маслину, - Вот представьте себе бочку пустую. А в ней штук десять крыс голодных. Вот это и есть система.

- Подождите-подождите, Арнольд Викторович! При чем здесь крысы? Я спрашиваю вас о системе, а не о тварях, к которым с детства питаю всякое отвращение.

Молодой человек нервничал. Он имел свое видение ответа, хотел им блеснуть, а вопрос задал всего лишь для того, чтобы подвести к этому. Но профессор начинал что-то свое, непонятное и молодой человек уже заранее не соглашался с профессором, готовый, не слушая, спорить и доказывать, как кто-то сейчас не прав.

- Да вы не спешите. Расслабьтесь - весело сказал Арнольд Викторович. Лучше послушайте. Итак... система это то, что связывает составные части в единое целое. Притом, части эти могут быть самые разные. А вот цель у них - должна быть одна.

- И какая цель у крыс этих в бочке? - недовольно наморщил лоб молодой человек.

- Выжить! Любой ценой выжить! А так как жрать там нечего, то выживать они будут за счет более слабых. Пока не останется одна, последняя крыса, как более приспособленная к системе. Ее эталон, так сказать.

- Так она же сама останется. Какая уж тут система? - опять заерзал на стуле парень.

- Ну и что! Все стремится к выравниванию. В данном случае - это одна крыса. Упрощение системы. А при более сложных системах, составные выравниваются настолько, чтобы система не рухнула. Нивелирование... шлифовка...

- Ну, хорошо. Но почему вы привели пример именно с крысами? 
  
Профессор выпустил густое облако дыма:

- Потому что, крысы похожи на людей. Учтите, что любая система существует только в сознании. Вне сознания нет вообще ничего. И даже того, что можно было бы назвать ничем. Но это слишком сложно для вас, поэтому возвратимся к системе. Чтобы лучше всего понять, как система работает, возьмем уличную банду. Она строит свою систему существования и если вы с ней не сталкиваетесь, то и ладненько. Но, если вы вошли в ее поле притяжения, то должны играть в общую дуду. Древние называли такую общность - эгрегором, устойчивой мыслеформой.

- И что дальше? - молодой человек тяготился тем, что уже стал забывать свою версию ответа и все больше злился.

- А дальше то, что законы внутри банды таковы, чтобы удерживать части ее, членов банды, в едином поле, иначе система развалится, мыслеформа не будет иметь подпитки и эгрегор умрет. Впрочем, как умирает все на этой земле. Поэтому система вырабатывает свою мораль, ценности, приоритеты и модель поведения. Кстати, эта преступная система может вступить в диссонанс с более мощной системой - государством. Но, обычно, они все-таки более-менее уживаются. Не заходя в слишком большой конфликт, ведь это обоим явно не на пользу.

- А что если, часть системы вдруг заартачится? Не захочет подчиниться эгрегору? - выкрикнул молодой человек

- Гм... если заартачится? Тогда система избавится от такого революционера. Убьет, выгонит, выплюнет и так далее. Если это рабочий коллектив, то все потихоньку будут изводить недовольного, пока тот не уволится. Пришьют чего-нибудь подлого и пошлого. Мол, бабник, он. Или того хуже - парней любит или девок малолетних. Тут все сгодится. Лишь бы работало. Совесть то одна на всех. Общая. Если в армии - то попросту забодают нарядами, пока бедняга не изволит сам повеситься. А если на улице, то общим слаженным хором проявят свою неуемную любовь к жертве... сапогами нечищеными. Это же система. Стая, в общем. Шайка...

- И что же делать? Можно ли победить ее? Систему, то есть? - уже совсем позабыв о своей версии, спросил парень.

- Да нет, конечно... Разве, в одном случае, - став сильнее системы. Но для этого надо не околдоваться ею и ни в коем случае - не играть по предложенному ею сценарию. Система ведь правила игры пишет под себя, заставляя противника играть в одни, нарисованные ею, ворота. Но лучше, конечно, вообще, не замечать ее. Тогда нет, так сказать, поля притяжения. 

- Профессор! А ведь таким образом входит зло в этот мир! Встречая равнодушие и нежелание бороться.

- Вы правы. Так и входит. И укрепляется. Но только для тех, кто спит наяву. Однако, хватит философии... Сэмюэл! Несите уже этот чертов глинтвейн! В такой вечер, когда за окном лютует ночь, без глинтвейну никак нельзя...

Пора...

  • 21.03.12, 12:00
Когда глаза остынут от любви.

Когда затихнет окончательно звук.

Когда затвердеет немытая правда.

Тогда проснется невидимый звук,

Который просто скажет - 

Пора!

Пора поднимать

Кверху грязные 

Уставшие от бездействия

Руки 


Наваждение.

Я допил последнюю каплю

Хмельного утра.

Я вошел в день,

Отрезая от себя память.

Я из последних сил

Тянул на глаза вечер.

И все для того,

Чтобы снова расплескать ночь

В твоей скомканной,

Пахнущей летом,

Постели..
.

Непростительная слабость.

Лейтенант имперских войск Арольд фон Фрибульд сидел на крыльце таверны после сытного обеда и рассуждал на важную для себя тему. А именно: есть ли какое-нибудь блюдо, которое он не любил, которым бы побрезговал, или, на худой конец, отдал бы ближнему. Нищему, монаху, а то и безнадежному пропойце.

Тщательно обдумав сей важный вопрос, гвардеец пришел к утешительному выводу: не было! Решительно не было такого блюда во всех славных кухнях многочисленных народов, так отвратительно изгадивших земли его империи, которое он мог без сердечного волнения отдать другому. И чтобы при этом совесть совсем не осудила его за столь опрометчивый поступок.

Прояснив до самого глубокого конца проблему наполнения своего совсем не маленького желудка, лейтенант фон Фрибульд решил полюбить мир. Часа на два. Пока не переварит то, что находилось у него внутри в переработке.

После этого, ему снова придется на время забыть о любви, зайти в таверну, набить морду хозяину, перебить посуду, наорать на мирно пьющих граждан, а то и проколоть неудачно попавшегося под руку, потом нажраться до отвала, заметим - бесплатно, выпить литра три вина, затем - выйти на свежий воздух, испражниться, помочиться, сесть на крыльцо и снова возлюбить мир. Делать сие он собирался еще много-много раз... У Арольда Фон Фрибульда была одна непростительная для солдата слабость. Он имел доброе сердце.