Интервью с главой Грузинской Православной Церкви — Святейшим и Блаженнейшим Католикосом-Патриархом всея Грузии Илией II по случаю 1025-летия Крещения Руси

Надежда Кеворкова
Обозреватель RT

В Москву прибыл на торжества по случаю 1025-летия Крещения Руси самый влиятельный в Грузии церковный, политический и общественный деятель, единственный, кто поддерживает общение с Россией со стороны Грузии — Патриарх-Католикос Илия II.

После войны в августе 2008 года между Россией и Грузией разорваны дипломатические отношения, и Патриарх Илия на протяжении пяти лет остается единственным представителем Грузии, кто приезжает в Россию и встречается не только с Патриархом Московским Кириллом, но и с Владимиром Путиным.

Первая такая встреча прошла во время похорон Патриарха Алексия II, через 4 месяца после войны. Влияние Патриарха Илии в Грузии – явление беспрецедентное. Его рейтинг, по данным американских социологических служб, не опускается ниже 92%. Пять лет назад Патриарх лично договаривался с военным командованием России и лично приезжал в зону военных действий, чтобы забрать тела грузинских солдат.

Накануне визита Патриарх дал интервью обозревателю RT Надежде Кеворковой.

На сегодняшний день гражданам России для приезда в Грузию не нужна виза, для граждан Грузии получение виз возможно лишь при наличии приглашения. Несколько дней назад условные границы, определенные в одностороннем порядке после августовской войны, пограничники перенесли на 300 метров вглубь грузинской территории и начали возведение забора.

Существует различие в понимании произошедших пять лет назад событий. Грузия считает, что ее территории в Абхазии и вокруг города Цхинвали оккупированы Россией. Россия считает, что армия Грузии по приказу Михаила Саакашвили напала на Южную Осетию, и Россия вынуждена была защитить ее население, а после этих событий признала независимость двух республик. Русская Православная Церковь не признала самостоятельность самопровозглашенных церковных общин на территории Абхазии и Южной Осетии, тем самым проявив верность православному единству народов.

Накануне визита в Россию Патриарх Илия напомнил о том, как много объединяет Россию и Грузию, помимо Православия – в том числе культура, традиции, общая история, поэты и даже по-разному в разные времена оцениваемая личность самого известного в мире грузина и самого влиятельного лидера СССР Иосифа Сталина.

Ваше Святейшество, прошло пять лет после трагических событий. Что бы Вы сказали, как бы Вы обратились к народам наших стран, может быть, с увещеванием? Как бы Вы обратились к народам, которые пережили такую трагедию в истории наших православных народов?

Прежде всего, я хочу обратиться ко всем, кто нас будет слушать и читать. Те напряженные отношения, которые возникли между Грузией и Россией — это искусственно созданные отношения. Несмотря на все сложности во взаимоотношениях между Россией и Грузией, наши Церкви сохранили братские отношения, Русская и Грузинская Церкви. И наши народы сохранили добрые отношения.

Мы с большой любовью встречаем паломников из России, и они присутствуют на наших богослужениях. Наши очень часто посещают русские святыни, святые места.

Я хочу сказать, что это долго не может продолжаться — и в России, и в Грузии есть добрые силы, которые выправят эти какие-то непонятные отношения, и я думаю, что Абхазия и Цхинвали будут опять в составе Грузии.

И мы сохранили наши такие добрые отношения и с абхазами, и с осетинами.Я, как вам известно, родился во Владикавказе. Там окончил школу среднюю. И я очень хорошо знаю осетин. Это добрый народ, одаренный народ. И настолько мы были близкими, что нашим духовным отцом, духовным отцом нашей семьи был осетинский священник отец Михаил Дзацоев.

А говоря об Абхазии, – я 11 лет был митрополитом  Абхазским и не помню ни одного случая, чтобы были какие-то сложности между нами.

Я думаю, что не существует ни тупика, ни стены. Когда мы встречаем перед собой стену, стену надо обойти, этот тупик надо обойти и найти двери. Или окно. Или проход.

Ваше Святейшейство, Вы единственный на сегодня облеченный духовной властью человек– буквально единственный, кто имеет возможность переговариваться с Россией. Вы один из немногих, кто вообще может сегодня поехать в Россию из Грузии. Такого не было в истории наших стран, чтобы Патриарх оставался единственным, кто имел возможность вести переговоры. Как к этому относиться? Как это понимать?

Переговоры могут вести и духовные лица, и светские лица. Ничто этому не мешает, тем более, уже 10 месяцев, как новое правительство у нас, и оно готово к переговорам. И я думаю, что такие переговоры будут.

Я не веду переговоров, политических тем более. Я просто выражаю всегда свое мнение – нельзя закрывать глаза на те трудности, сложности, которые возникли между Россией и Грузией.

Я считаю, что мы были братьями и останемся братьями, только надо быть искренними друг к другу. Например, недавно на 300 метров передвинули границы. Для России это ничего не значит. А для Грузии это очень много.

Страницы: 1 2

Б.Д. Греков

V. Общественные отношения Киевской Руси

Если общественные отношения докиевского периода нашей истории нам приходилось восстанавливать по материалам частью археологическим, частью письменным не русского происхождения и прибегать к русским письменным источникам лишь с тем, чтобы найти в них следы далекого прошлого, то общество Киевского периода может быть нами изучено по письменным источникам, рожденным самим Киевским государством. Здесь у нас не только больше уверенности в точности наших выводов, но и самые выводы значительно разностороннее и полнее.

Напомню, что эти письменные памятники вводят нас далеко не в начальный момент истории изучаемого общества, а ставят перед, общественными явлениями, имеющими за собой очень длительную историю. Древнейший памятник «Правда Русская», дошедший до нас в записи начала XI в., носит на себе следы более глубокой древности, но и эта древность весьма относительна.

До внесения «Правды Русской» в Новгородскую летопись под 1016 г. мы имеем следы существования «закона русского», несомненно, совпадающего, по крайней мере в некоторых частях, с «Правдой Русской». В ней мы уже видели представителей господствующих классов, их челядь, рабов, просто, свободных, невидимому, равноправных общинников (соседская община), хотя и не прямо названных, но с неизбежностью подразумеваемых. Добавочный в ст. 1 «Правды» перечень всех общественных группировок: русин, гридин, купчина, ябетник, мечник, изгой и Словении, по-видимому, является той вставкой, которая была сделана Ярославом в 1016 г., когда он напутствовал «Правдой» возвращающихся из Киева новгородцев, помогших ему овладеть Киевским столом, всем им обещая право на 40-гривенную виру, т. е. равное право защиты жизни судом.

Если мы попробуем разобраться в этих терминах, хотя и весьма спорных по существу, то придем к более или менее вероятным выводам о существовании в изучаемом нами обществе варягов и варяжской дружины, которая, как нам известно из договора с греками и из летописи, быстро и тесно связывалась с местным верхушечным слоем славянского общества; несомненно также существование купцов. И не случайно, мне кажется, вписаны в этот перечень изгой и Словении. Очень похоже на то, что они специально сюда вставлены: после перечня пяти категорий названных здесь общественных групп, поставленных рядом без всяких оговорок, идет новое «аще», за которым следует «изгой будет либо Словении».

Об изгое речь будет ниже. Что касается словенина, то расшифровать этот термин очень нелегко. Несомненно, кроме национального признака, ему присущи и социальные черты. Иначе трудно понять вообще весь перечень и, в частности, сопоставление словенина с изгоем. В Лаврентьевской летописи под 907 годом говорится о походе Олега на Царьград. После благополучного окончания предприятия Олег с дружиной возвращался домой. «И вспяша русь парусы паволочиты, а словене кропивны». Здесь подчеркивается не только национальный, но и социальный признак: русь по сравнению со славянином стоит на первом месте. Но все-таки термин «Словении», поставленный в «Правде» рядом с «изгоем», этим сравнением с процитированным текстом летописи не разрешается. Мы не можем точно ответить на вопрос, кто такой «Словении» «Правды Русской». Не разумеется ли под словенином представитель массы, населяющей деревню, т. е. смерд, член соседской общины?

Необходимо подчеркнуть, что и изгой и Словении относительно виры предполагаются равноправными с первыми пятью категориями, так как и на них распространяется 40-гривенная вира. Бросается в глаза факт, что дополнительный перечень представителей общественных группировок взят из общества, по своей конструкции более сложного, чем примитивный строй древнейшей «Правды». Не хотел ли Ярослав этой вставкой, где декларировалась вира, равная для русина и славянина, дружинника и изгоя, смягчить ту национально-классовую рознь, которая так ярко проявилась в бурных событиях 1015 г. в Новгороде?

«Мужи» этой древнейшей «Правды», главный предмет внимания этой «Правды», как мы уже видели, всегда вооружены, часто пускают оружие в ход даже в отношениях друг к другу и в то же время способны платить за побои, раны и личные оскорбления; они владеют имуществом, которое можно купить и продать. Мы имеем здесь признак неравенства материального положения — долги. Живут они в своих «хоромах», окруженные слугами, и не порывают связи с крестьянским миром. Здесь же в «Правде» мы видим зависимую от своих господ челядь, которая убегает, которую разными способами разыскивают и возвращают господам; челядин иногда дерзает «ударить свободна мужа» с риском быть убитым в случае обнаружения его преступления. В состав этой челяди входят не только рабы, но, как мы увидим ниже, и не рабы.

Вся эта «Правда» достаточно архаистична, но родового строя и здесь уже нет. Единственно, что напоминает о нем, — это месть, которая, однако, уже перестала быть «родовой» и к тому же на наших глазах явно отмирает. Мстить, по-видимому, не обязательно. Место мести занимает альтернативно вира с тем, чтобы в середине XI в. вытеснить ее окончательно.

Это выводы, основанные на том, что говорит «Правда», но мы должны учитывать и ее молчание, которое иногда, по-видимому, и удается понять путем привлечения к ее толкованию летописи вообще и помещенных в ней договоров с греками, в частности.

1. Землевладение и землевладельцы

Более или менее регулярные торговые связи с Византией у южного народа, называемого греками то именем , то скифами, или тавро-скифами, начались очень давно. Греки знали этот народ и не только по торговым связям.

После блестящих работ В. Г. Васильевского о греческих житиях Георгия Амастридского и Стефана Сурожского, у нас не остается сомнений в том, что греки знали южную Русь прекрасно. Нашествие руси на Амастриду Васильевский относит к началу 40-х годов IX в. "Имя Руси, — пишет Васильевский, — уже в это время не только было известным, но и общераспространенным, по крайней мере, на южном побережье Черного моря"1. Тот же автор по вопросу о торговых связях Руси с греками пишет: "известие о торговле русских купцов с Византией через Черное море и с мусульманскими странами через Каспийское относится к сороковым годам IX ст.; самые торговые связи образовались, конечно, хотя несколькими десятилетиями ранее: Русь была известна византийцам и арабам в первой половине названного столетия"2.

Васильевский убежден, что это имя относится всегда к тавро-скифам, а кто такие тавро-скифы разгадать полностью ему не удается. Вспоминая здесь готскую теорию происхождения Руси и не настаивая на ней, Васильевский замечает, что эта теория «при современном положении вопроса была бы во многих отношениях пригоднее норманно-скандинавской». Отказавшись, таким образом, от скандинавской теории, Васильевский ставит вопрос лишь о том, какой из центров Руси — тавро-скифов мог совершить поход на Амастриду и Сурож: таврический, приднепровский или тмутараканский3.

Здесь не место разбирать этот важный вопрос. Мне нужно показать ранние связи греков и Руси, известной грекам именно под этим народным, местным именем (литературное — тавро-скифы). Греки, действительно, давно знали этот народ, но особенно внимательно стали следить за ним с тех пор, как он экономически и политически усилился и произвел 18 июня 860 года весьма удачное для себя нападение на столицу Восточной Римской империи. В связи с этим нападением мы имеем две речи патриарха константинопольского Фотия и его же «Окружное послание». В одной из этих проповедей Фотий говорит: "Эти варвары справедливо рассвирепели за умерщвление их соплеменников и с полным основанием требовали и ожидали кары, равной злодеянию"4.] И дальше: "их привел к нам гнев их"5. Тот же Фотий спустя несколько лет (866 г.) в своем «Окружном послании» говорит то, что ему известно было об этом народе: "народ, часто многими упоминаемый и прославляемый, превосходящий все другие народы своею жестокостью и кровожадностью…, который, покорив окрестные народы, возгордился и, возымев о себе высокое мнение, поднял оружие на Римскую державу"6.

Страницы: 1 2 3 4 5 6

 Удовиченко Вера Федоровна
Савчук Анастасия Николаевна

«Еще со слезами ко мне придешь»

Ольга Александровна Маценко
г. Киев

В трудный момент моей жизни я остро почувствовала свое духовное одиночество и необходимость духовного руководителя. Всей душой я устремилась к Матери Божией и святителю Николаю в усердной молитве.

И Матерь Божия услышала мою искреннюю просьбу. Она открыла мне в удивительном, благодатном сне некую монахиню, ее домик, келию в нем, обстановка которой мне хорошо запомнилась. Матушка была одета в шапочку и кожушок. Она сидела на кроватке, покрытой множеством узелочков, а я сильно плакала. В келии стояла Матерь Божия в белом одеянии и держала в руках омофор, а недалеко от Нее стоял святитель Николай.

Я не придала особого значения этому сну, потому что сны бывают разные, и продолжала молиться Матери Божией. Через некоторое время мои знакомые взяли меня с собой к прозорливой монахине, которая жила в районе Сельхозакадемии. Когда мы подошли к дому в конце улицы, я с удивлением заметила, что знаю это место и этот дом. Слезы радости потекли из моих глаз, я плакала навзрыд, благодарила Матерь Божию. Обстановка в келии оказалась до боли знакомой, все в ней полностью соответствовало той чудной келии, которую я видела во сне. Когда мы вошли в дом, монахиня сидела на кроватке как бы в гнездышке среди узелков и мешочков, сложенных массивной горкой.

— Что ты так плачешь, что ты так плачешь, Елизавета? — спросила она меня.

— Я не Елизавета, я Ольга грешная! — сквозь слезы говорю ей.

Я начала рассказывать Старице о своем видении.

— Матушка, у вас в келии я видела Матерь Божию во сне!

— Так ты же Ее просила, ты же Ее молила — вот Она тебя ко мне и привела, Елизавета, — улыбаясь, произнесла Матушка.

— Матушка, у меня сваха Елизавета, а я Ольга!

— То Елизавета, а ты... Елизавета, — и обратившись к иконам, спросила, — Нестор, Яков, она говорит, что она Ольга, а я говорю, что она Елизавета! Вот видишь, даже Нестор и Яков подтвердили, что ты Елизавета... Васильевна.

Маценко Ольга Александровна

Так и состоялось наше знакомство. Но самое удивительное было то, что это была не первая наша встреча. Однажды мы с мужем были на службе в Демиевском храме. Была архиерейская служба и мы приехали специально для того, чтобы поприсутствовать на рукоположении диакона нашего храма. Было очень много народа, и все стояли вплотную. Вдруг какая-то бабушка с сумкой на плечах, проходя мимо нас, задела меня сумкой. Я возмутилась. А бабушка с усмешкой заметила: «Подожди, еще со слезами ко мне придешь!» Это и исполнилось в точности в момент моего знакомства с Матушкой в ее келии.

Я ощутила особое внимание Старицы, ее любовь — мои домочадцы почувствовали себя ее детьми. Мы очень часто ходили к ней за советом, внучка выросла у Матушки на глазах. Она очень любила свою «бабушку Алю», как она называла матушку Алипию, общение у них было своеобразное, ребенок не стеснялся говорить со святой как с родным близким человеком. Она скучала по ней и часто спрашивала: «Когда мы поедем к бабушке Але?» Матушка отвечала ей такой же нежной любовью.

Внучке было четыре года, она ходила в детский сад. И внезапно заболела какой-то непонятной болезнью. Мой зять возил ее по врачам, но никто не мог помочь нам. По телу у нее высыпала водяная сыпь. Дочка решила ехать к Матушке. Когда мы приехали, то блаженная сразу сняла с себя четочки, встала на колени и начала молиться. Привезли мы ребенка в очень плохом состоянии, она была вся синяя, местами цвет кожи переходил в ярко-алый. Но на наших глазах сыпь исчезла, от нее не осталось и следа.

Еще одна беда случилась впоследствии. На пальчике у внучки образовался серьезный нарыв, угрожающий гангреной. Врачи так и сообщили нам: "Может быть придется удалять пальчик, а если не поможет, то и ручку”. Я срочно поехала к Матушке. Она перекрестила ребенка, помолилась к иконам. Дома ребенок уже радостно сообщал своей маме, еще не умея хорошо говорить: «Вот видись — какой влач! Папа где ни возиль по пхофесолах — ничего не мог сделать! Вот то пхофесол наш! И ланы полечиль, и пальчик полечиль!» Ребенок необыкновенно радовался. Палец стал нормальным, не болел.

У моего брата болела жена — у нее был рак. Впоследствии он сильно уверовал в Бога, но в то время еще был слаб в вере. Я рассказывала ему о матушке Алипии, он поначалу не прислушивался, а потом начал немного соглашаться. Я пошла к Старице просить молитв, а она мне: «Елизавета, на Берковцах гробы продаются, а там вот знаешь, напротив Лавры — кладбище». Я ничего не сказала брату, но все спрашивала Старицу: «Матушка, что, она отойдет?» Матушка давала понять, что на это воля Божия.

Вскоре невестка умерла, похоронили ее на Лесном кладбище рядом с дочерью моего брата, проводив в последний путь по-христиански. Племянница умерла совсем молоденькой, была верующей, причащалась перед смертью. После утраты семьи брат остался один.

Я пошла к Матушке.

— Похоронили невестку? — сразу спросила она меня.

— Да, Матушка, похоронили.

— А как?

— И крест одели, и отпевали — все как положено.

— Вы то крест одели, а ангелы сняли — потому что при жизни нужно было носить.

Когда брат позже пришел к сильной вере, он постоянно молился о упокоении своей жены и дочери — теперь его жизнь была посвящена им. И он умолил Бога о прощении своей неверующей жены. Матушка сказала как-то впоследствии: «А теперь уже, Елизавета, твоя невестка с дочкой ходят по саду да друг с другом разговаривают, веселятся».

После смерти жены у моего брата возникло огромное желание побывать у Матушки. «Ты все только обещаешь и обещаешь!» — обижался он на меня за то, что я никак не могла повести его. Я оправдывалась: «Вот видишь — работа у меня, ребенок...» Он тогда решил сам пойти: «Я был разведчиком, неужели сам не найду?» Несколько раз ходил, но найти домик Старицы не мог. Когда он так шел в поисках, Старица вышла на порог своей келии и позвала его: «Никола?» — он тут же ответил в изумлении: «Да, Матушка, грешный Никола!» Вот так святая сама нашла Николая, а не он ее нашел.

Теперь брат стал постоянно трудиться у Матушки, заботился о ней как о родной матери, следил за порядком. Если в доме бывали какие-то неполадки, она вызывала его как по телефону: «Никола, Никола, — громко зовет она, — у меня кран испортился!» — и брат тут же приходил. Николай был очень веселым, добродушным человеком, всегда шутил. Его постоянно можно было видеть у Матушки. Вся мужская работа была на нем. Многие помогали Старице по хозяйству, но Мария Александровна Скидан и Николай Александрович были теми людьми, которым она особенно доверяла.

Приехала я как-то со своей приятельницей к Старице. Ее дочь очень хотела поступить в институт, но у нее никак не получалось. Мой зять мог помочь ей устроиться учиться, так как занимал большое положение. Я решила поехать с ними к Матушке и взять благословение. Они загорелись желанием. «Матушка, благословите устроить эту девушку в институт», — спросила я у Старицы. "Да, Елизавета Васильевна, он запросто устроит, но придет священнический сын, колечко с камешком на руку наденет, и будут жить”, — сказала она. Не прошло и двух недель, как действительно, сын священника сделал предложение этой девушке. И какая тонкость — надел колечко на руку с камешком.

Со мной случилось несчастье — меня сбил мопед и сильно повредил ногу. «Скорая помощь» забрала меня в больницу. В это время доктор сдавал смену и уже мыл руки, собирался домой. Доктор, который должен был сменить его, стоял в коридоре и кушал яблоко. Одна характерная деталь, важная в данном случае — тип лица у него был не славянский. А тем временем моя подруга побежала к Старице просить ее молитв: «Матушка, с Елизаветой случилось несчастье!» Блаженная быстро упала на колени: «Елизавете только „нашенского“ врача! Елизавете только „нашенского“ врача!» — восклицала она. Подруга тогда ничего не поняла, как никто не понял бы на ее месте. Я тем временем лежу в больнице на «каталке». Медсестра говорит моему врачу, принимающему смену: «Доктор, уже все сделали больной, только нужно ее поднимать в операционную». Он махнул рукой и продолжает кушать яблоко. Врач, который сдавал смену, увидел меня и спросил: «А что, больная лежит?» Медсестра ему отвечает: "Да вот, уже три раза звала врача, а он не идет”. Он быстро надел халат, подняли меня наверх, сделали операцию. Доктор оказался необыкновенным человеком — внимательно относился ко мне, все в палате удивлялись ему. До сих пор мои дети дружат с ним. Он оказался верующим человеком — вот почему он «нашенский» врач. Молитвами Старицы я быстро поправилась, и от тяжелой травмы на ноге не осталось и следа.

Еду я как-то к Матушке со своими подругами и везу ей в сумке свежую капусту. Подхожу к домику, и вдруг она выходит на дорогу и кричит мне: «Елизавета! Давай скорее капусту — борщ варится, а капуста в дороге!» Кричу ей: «Матушка, несу, сейчас...» Я принесла капусту, Старица взяла ее с благодарностью и положила в кастрюлю вместе со всеми овощами: и капусту, и картошку, и консерву, и свеклу — все вместе опустила в кипящую воду и приговаривает: «Ой, девки, сейчас такой „скусный“ борщ будет!» А я думаю — что же это за борщ будет, если все вместе положить. «Елизавета, „протведай“ — какой скусный борщ!» — предложила мне Матушка. Вот как Старица знала, что я сомневалась в ее кулинарном искусстве.

Пришла я как-то к ней, а она кричит на всю келию и плачет: «Елизавета, твоего сына хотят убить!» Я ей объясняю, что он служит недалеко, там все спокойно, но она не унимается. В другой раз я пришла к ней, а она все плачет: «Твоего сына хотят убить! Твоего сына хотят убить! Я сказала этому рыжему усатому, чтобы он не трогал его! Знаешь, когда твой сын вернеря из армии, то первым делом поедет ко мне».

  Николай Александрович Заброда

Вернувшись со службы, сын рассказал мне, что один начальник очень не любил киевских, потому что его бросила девушка киевлянка, поэтому он решил мстить киевлянам. Его внешность была совершенно точно описана Матушкой — он был рыжеволосый и носил усы. Три раза вечером приходил приказ явиться сыну для отправки в Афганистан, но на следующее утро его отменяли. Так чудом он дослужил.

Приехал он утром, когда я собиралась на работу.

— Мамочка, давай поедем к Матушке, — были первыми его слова.

— Сыночек, мне сегодня в ночь.

— Мама, позвони начальнику, что ты опоздаешь! А может, ты успеешь до работы? — упрашивал он меня.

Я позвонила, объяснила, что сын вернулся из армии. «Ну конечно — для мамы такая радость!» — ответили мне. И мы поехали. Матушка встретила нас со словами: «Елизавета! Елизавета! Я вас уже давно жду. Сын утром пришел?! Что вы никак не дойдете?!»’Во дворе дорожку замела, на столе уже стоит творог со сметаной, булка нарезана. Усадила она моего сына как дорогого гостя, спрашивает его: «Ну, так как рыжий усатый хотел тебя убить? За что он мог тебя убивать?» По дороге домой сын удивлялся, что есть еще такие люди на земле.

Перед Чернобыльской аварией мы работали на огороде. Матушка упала на колени: «Девки, горим! Девки, пожар! Господи, помилуй, помилуй, пожар, горим!» И вскоре мы узнали об аварии.

У моей соседки родилась дочь. Врачи вскоре вынесли для ребенка приговор — нужно ломать тазобедренный сустав, иначе одна нога будет короче другой. Я успокаивала мать ребенка: «Не плачь, у меня есть такая Матушка прозорливая — она помолится и ребенок будет здоров». Поехали. Матушка взяла девочку, прижала ее к себе, ходит — молится, молится... И девочка никаких врачей не знала и никакой поломки тазобедренного сустава.

Интересный случай произошел с моей подругой Устинией, которой Матушка впоследствии дала имя Марфа. Мне было ее очень жаль — у нее были страшные головные боли! Я предложила повести ее к Матушке. Подруга не имела особой веры к блаженной, но поехала. Я вижу, что она недовольна, переживаю и молюсь за нее. Она хотела пойти в храм на службу погребения Божией Матери, которая как раз была в нашем храме после праздника Успения. По дороге подруга скорбела: «И чего это я еду? Чего я ее послушала? Лучше бы я пошла и Матерь Божию провожала!» Когда мы приехали к Матушке, она встретила ее со словами: «Да, да, а я видел, как ты был в храме — смотрел, как Матерь Божию провожали, — и мне говорит, — Елизавета, Елизавета! Дай мне скорее полотенце, у меня так головочка болит!» Дала я полотенце, завязали ей голову. Подруга моя и так ехать не хотела, а тут такой казус — у Матушки тоже голова болит. Она думает: «Вот это да! Привезла меня в такую даль! Она сама страдает от головных болей!» Не прошло и пять минут, а Матушка уже говорит мне: «Елизавета — на, возьми полотенце, уже перестала голова». Устиния говорила мне впоследствии о той радости, которую она испытала, когда почувствовала прекращение болей.

Страницы: 1 2 3

Анри Дидон

Критика и история в жизнеописании  Иисуса Христа (продолжение)

X

Если существует пророчество, а мы видели, с какой исторической силой оно внушается непредубежденному уму,— то почему не существовать чуду? Если существует Иисус провозвещенный, то почему не быть Иисусу чудотворцу?

Я ставлю вопрос не для пантеиста, материалиста, позитивиста, скептика, неверующего или верующего,— я обращаюсь к человеку. Прежде чем быть представителями какой-либо теории или мнения, прежде чем принадлежать какой-либо школе или веку, мы все имеем одну и ту же мыслящую и свободную природу, стремимся к истине и благу. В этом смысле мы чувствуем себя соединенными во все времена и на всех расстояниях, при всех цивилизациях и границах. Существует или не существует чудо?

Мне скажут, оно невозможно. Все чудеса суть легенды или мифы, имеющие реальность только в воображении, которое создает их, в легковерии или обмане повествователей. Пророчество суть только книги, написанные после событий. Человечество не знает ни предсказаний, ни чудес.

Вот ответ пантеиста, материалиста или позитивиста. С точки зрения этих систем он логичен; но это не ответ человека. Доказан ли пантеизм? Истинен ли материализм? Позитивизм представляет ли собой непогрешимое правило? Если эти системы ошибаются, как легко доказать, то какое значение имеет их ответ? И для тех, кто не разделяет их, что представляет их догмат о невозможности чудес?

Кроме того, обидно за человеческое достоинство и оскорбительно для чести, которую должно оказывать всякому очевидцу, потому что все это во всех указанных системах представляется как обман и глупость тех, которые серьезно и торжественно рассказывали о виденных ими чудесах или слышанных пророческих речах.

Критика, понимаемая в этом смысле, недостойна своего названия. Она — ложные весы, которые постоянно будут вводить в заблуждение тех, кто ими стал бы пользоваться.

Я обращаюсь к суждению чистого объективного разума.

Чудо есть факт, который совершается вне законов природы, участием высших сил природы и даже силы, которая, создавая природу, определила ее законы.

Может ли разум доказать, что этой силы нет, что она — не разумна и не свободна? А если эта сила существует, то может ли разум доказать, что она не способна проникать в нить событий человеческих или в последовательный ряд явлений вселенной и сообщать умам познание будущего?

Никогда, как это хорошо известно, ни в какое время, ни в какой школе или системе такие выводы не были доказаны. Мы ждем этого доказательства уже целые века. Как и кем оно может быть дано? Его нет. Великие гении, восставшие на Бога, ищут Его и, не находя, осуждаются на систематическое отрицание. Но то, что они упорно отрицают во имя теории, мы способны утверждать во имя чистого разума, однако системы меняются, а непредубежденный разум остается неизменным.

Научная философия говорит о неизменности законов: она смешивает правильность с неизменностью. Если законы, говорит она, изменяемы, то не может быть никакого знания, которое точно обосновывается на них. Это софизм. Знание основано на определенном порядке; но временное вступление в этот засвидетельствованный нашими опытами порядок

высшего его существа нисколько не препятствует правильности. Это вступление представляет только новый элемент, который относится к высшему единству, соединяя в своем неизмеримом круге природу, человека и Бога, правящего ими.

Слабость положения, которое старается установить невозможность чуда и пророчества, так очевидна даже для его приверженцев, что, придавленные к стене неумолимой логикой, они тотчас же ссылаются на несуществование сверхъестественных явлений.

— Их нет,— говорят они,— никто не видал их.

— А доказательство?

— Наши научные опыты никогда не констатировали их.

Что может доказать научный опыт нескольких ученых и нескольких лет?

Если бы даже он был точен, то и тогда он не имеет значения в виду веков, бывших свидетелями вещей, которые теперь не наблюдаются.

В настоящем времени нельзя уже видеть, как появляется жизнь в мире неживом: этот опыт может ли уполномочить нас на отрицание подобного чудесного явления? Нельзя видеть теперь того, как является человек среди животных, которые не имели дара слова и мысли: недостаток нашего данного опыта дает ли нам право отрицать происхождение первой человеческой четы?

Ни у одного народа, ни в одной стране не являлось существо, подобное Иисусу, а между тем Христос жил и открылся людям.

Стремиться измерять посредством опыта одного дня или одного века, даже если бы он веден был непогрешимыми академиями, без предвзятой мысли и вражды, явления предшествовавшей жизни, природы и человечества, представляется делом столь наивным или гордым, что решительно нечего ответить на такую наивность или самомнение.

Была попытка под тем же наименованием легенд, басен или мифов соединять чудеса такие, о которых передают евангельские документы, с теми, о которых можно читать в священных книгах других религий — в индуистских ведах, лалитавистаре, лотосе благого закона и других, в китайских книгах, в мусульманском Коране. Это смешение несправедливо и оскорбительно.

Нужно рассеять его.

Необходимо установить существенное различие между тем, что я буду называть чудом, и чудесным.

Одно — факт по существу понятный, потому что сам по себе не заключает противоречия, имеет достаточное основание существования и нравственную цель. Чудесное, напротив, часто нелепо; если отыскивать его причину, то она не найдется, а если открывать его цель, то она оказывается пустой или безнравственной.

Пусть исследуют один за другим подробно чудесные факты, которыми полна жизнь Иисуса, и сравнят их с теми, которые находятся в книгах, посвященных Будде или Магомету, и даже с рассказами апокрифических Евангелий, и увидят различие между чудом, которое разум может и должен признать, если оно удостоверено свидетелями достойными веры, и тем фантастически-чудесным, которое неумолимо должен отвергать разум, будь оно засвидетельствовано мнимыми свидетелями. Не бывает свидетеля против истины. Она все покоряет. Тот, кто дает показание против нее, сам обманывается или нас обманывает. Колебание тут невозможно, даже пролитая кровь доказывала бы только искренность иллюзий

мученика; его нельзя было бы считать обманщиком, а лишь мечтателем и фанатиком.

Чудеса Иисуса, переданные Евангелиями, все представляют один и тот же характер божественной силы, истины, простоты, согласия и благости. Они ничего не имеют странного подобно тем, которые легенда приписывала Будде и Магомету, ничего, что бы отзывалось тщеславным намерением изумить толпу и внушить страх. Они постоянно запечатлены

кротостью и бесконечным милосердием; подобные Тому, Кто совершает их, они открывают Его могущество под внешним видом неизменной кротости. Причина, производящая их, заключается в Боге живом, скрытом в человечестве Иисуса, а конечное основание их — благо людей. Все они имеют целью просветить, тронуть, улучшить, вызвать доверие и внушить

добродетель, таким образом освящены самой чистой нравственностью и совершеннейшей святостью.

Чудеса, которыми украшена легенда об известных лицах, не имеет связи с историей этих лиц; они могут быть оторваны, и история ничего не потеряет в самой связи событий. Магомет и без чудес понятен со своим делом, борьбой, правилами, успехом, влиянием на арабов. Иисус же не объясним без Своих чудес. Они составляют существенный элемент в Его служении; ими Он завоевал веру Своих учеников, убедил их в Своем мессианском призвании, имел могущественное действие на народ, мог утвердить и доказать истину Своего учения. И после Своей смерти, когда Он снова стал жить среди людей, Он по-прежнему остается чудесным.

Его дело — величайшее из чудес. Ни одна философия истории не объяснит без постоянного содействия Духа Божия этого неизмеримого, непреходимого общения, провозглашающего всякой твари Бога распятого, протестующего против страстей и пороков человеческих, против тиранической власти и рабства, поучающего спасению верой в этого распятого

Бога, смирением и кротостью, любовью и самоотвержением.

Такое учение и добродетели не могут иметь точки опоры ни в природе, ни в человечестве, потому что природа и люди ведут с ними беспощадную войну. Вне природы и человечества существует только один Бог, и такого Бога, открытого в Иисусе, следует считать неизменным основанием веры и святости верующих.

Я еще приведу пример поразительного и безусловно своеобразного характера чудес Иисуса. Они все имеют символическое и пророческое значение; по выражению, указанному четвертым Евангелием, их следует называть знамениями. Они представляют для всех наглядно одно из невидимых атрибутов божественной силы Иисуса для спасения человечества и преобразования сознания; они все пророчествуют о том, что должна

эта божественная сила совершить в конце веков, в самой глубине души и в великий день Церкви.

Страницы: 1 2 3 4