Иерей Павел Адельгейм

Глава пятая. Охраняемая Законом

Я не знаю, что значит какой-то прогресс,
Но до здравого русского веча
Вам еще, государи, далече!
А. К. Толстой

1. Образование и численность религиозной общины

«Религиозное общество есть местное объединение верующих граждан, достигших 18-летнего возраста, одного и того же культа, вероисповедания, направления или толка, в количестве не менее 20 лиц, объединившихся для совместного удовлетворения своих религиозных потребностей»25.

Инициатива образования религиозного общества принадлежит верующим.

«Для регистрации религиозного общества учредители его в количестве не менее 20 человек подают в органы… заявление о регистрации по форме»26.

При положительном решении горисполком регистрирует вновь образовавшуюся общину и заключает договор о передаче ей на ответственное хранение молитвенного дома и культового имущества27. В настоящее время договор в трех экземплярах, подписанный верующими, заверенный печатью и подписью горисполкома, хранится в горсовете у уполномоченного и в общине. Так возникает «двадцатка». Этим словом обозначается 20 человек, подписи которых стоят в настоящий момент под договором. В постановлении этого слова нет. Следовательно, никакого юридического содержания слово «двадцатка» иметь не может. Это только рабочий термин. Зато практическое значение этого ракового образования на теле церковной общины очень значительно. Но почему именно «двадцатка»? Может быть, закон ограничивает количество членов религиозной общины? Ограничивает со стороны минимума. И слава Богу, что ограничивает минимум, а то было бы еще хуже. Выражение «в количестве не менее 20 человек» употреблено дважды: в ст. 3 и ст. 5, которые мы цитировали выше. Указания на максимальный предел в Постановлении нет и не должно быть. Нет разумных оснований разрешить Петру и не разрешить Ивану войти в состав религиозной общины. Ст. 31 Постановления гласит:

«Все местные жители соответствующего исповедания, направления и толка имеют право подписать договор о получении в пользование здания и имущества храма и после передачи культового имущества, приобретая, таким образом, право участия в управлении этим имуществом наравне с лицами, первоначально подписавшими договор».

Отсюда очевидны четыре вывода:

1. Число членов общины не ограничено «двадцаткой», может быть значительно больше.
2. Чтобы стать членом религиозной общины, не требуется согласие горсовета, уполномоченного или другого государственного органа власти.
3. Органу государственной власти не предоставлено право на отвод из состава религиозной общины отдельных лиц.
4. Закон обуславливает вступление в общину тремя требованиями:

а) Добровольным желанием.
б) Соответствующей конфессией.
в) Местным жительством.

Такова точка зрения Постановления к вопросу об устройстве религиозной общины. Откуда же взялась «двадцатка»?

Уполномоченный при Ферганском облисполкоме Рахимов объясняет: «В законе говорит, не меньше двадцать. Мы берем 20–25, больше не нужно». Действительно, независимо от размеров общины, регистрированных членов общины всюду 20. В общине, где 100 прихожан, регистрируют 20. В общине, где 1000 или 10 000, регистрируют не более 20-ти.

Указание закона «не менее», благодаря распространительному толкованию уполномоченных, получило обратное значение «не более». Ознакомьтесь с численностью общин всех храмов СССР.

Это не военная тайна. Убедитесь, что существенных отклонений в численности от мнения Рахимова не будет. Эта точка зрения нигде в законодательных документах не отражена. Однако, она является важным коррективом к законодательству. Везде, где в Постановлении пишется «община верующих» следует читать:  «двадцатка». Где пишется «общее собрание верующих», следует читать: «собрание двадцатки».

Страницы: 1 2 3 4 5

119034, Москва, Чистый пер., д. 5

Его Святейшеству Святейшему Патриарху
Московскому и всея Руси Кириллу

ЛИЧНО

Правящим архиереям Русской Православной Церкви

ОБРАЩЕНИЕ
(на основании Конституции РФ и «Основ учения Русской Православной Церкви о достоинстве, свободе и правах человека»)

Ваше Святейшество, Ваши Высокопреосвященства!

1. Дискриминация православных граждан продолжается

В Российской Федерации реализуются проекты построения информационного общества, обязательным условием существования которого является перевод деятельности всех органов власти в электронную форму.

По сути идет революционная трансформация всех общественных отношений, существовавших в течение многих тысячелетий. Процесс модернизации проходит на фоне многолетней дискриминации граждан, не приемлющих по религиозным и иным убеждениям использование электронных способов идентификации личности человека. Сотни тысяч православных верующих отказываются от получения документов, имеющих идентификаторы личности, штриховое кодирование информации, микрочипы. В нарушение Конституции РФ эта категория граждан незаконно лишается всех социальных прав: пенсий, пособий, медицинской помощи, возможности распорядиться своей собственностью, купить билет, поступить на работу или учебу.

Русская Православная Церковь в своих официальных документах говорит о недопустимости дискриминации и нарушения конституционных прав граждан, отказывающихся от использования новых технологий.

4 февраля 2013 года Архиерейским Собором Русской Православной Церкви принят Документ «Позиция Церкви в связи с развитием технологий учета и обработки персональных данных». Это своевременный и адекватный сегодняшней ситуации шаг Русской Православной Церкви, направленный на действенную правовую защиту конституционных прав верующих и, в первую очередь, прав, гарантированных статьями 28, 29 Конституции РФ.

Церковь считает особенно важным принцип добровольности принятия любых идентификаторов и указывает, что необходимо проявлять уважение к конституционным правам граждан и не дискриминировать тех, кто отказывается от принятия электронных средств идентификации. В п.5 Документа говорится, что новые технологии не должны быть безальтернативными и принудительными. Те, кто отказывается принимать эти технологии, должны иметь альтернативу – использование традиционных методов удостоверения личности. Церковь считает недопустимыми любые формы принуждения граждан к использованию электронных идентификаторов, автоматизированных средств сбора, обработки и учета персональных данных и личной конфиденциальной информации. Реализацию права на доступ к социальным благам без электронных документов необходимо обеспечить материальными, техническими, организационными и, если необходимо, правовыми гарантиями.

Однако принятый документ пока является внутренним документом Русской Православной Церкви и, к сожалению, никак не влияет на процесс дискриминации православных граждан.

По-прежнему православным гражданам отказывают в назначении и выплате пенсий, медицинской помощи и других правах в случаях несогласия с автоматизированной обработкой их персональных данных, которая основывается на присвоении человеку идентификаторов, личных кодов, штриховом кодировании информации, использовании в документах микрочипов.

Только за 7-10 дней мая 2013 года в «Союз православных юристов» поступило значительное количество жалоб на дискриминацию. Приведем лишь несколько примеров:

1)      Игошева Н.И. – вдова инвалида ВОВ. Ей отказано в медицинской помощи по паспорту СССР 1974 г.
2) Зыкова В.П. – по религиозным убеждениям отказалась от медицинского полиса.
3) Зыкова Л.Ф. – по религиозным убеждениям отказалась от медицинского полиса, перенесла инсульт.
При отсутствии медицинских полисов обеим женщинам отказано в медицинской помощи.
4) Бернюкова Р.С. – возраст 74 года, Ветеран труда, имеет награды, дитя войны, ее отец погиб в 1944 г. на фронте, сейчас Бернюкова – инвалид первой группы. По религиозным убеждениям отказалась подписывать новую форму платежного документа на получение пенсии, противоречащего ее религиозным убеждениям. В результате ей отказано в выплате пенсии.
5) Ментова Л.Ф. – 1943 г.р., Ветеран труда, трудовой стаж 45 лет, кандидат исторических наук. За отказ расписаться в платежном документе, противоречащем религиозным убеждениям, более года лишена пенсии.
6) Дмитриева З.И. – лифтер больницы, за отказ получать заработную плату по карточке лишена средств к существованию. Заработную плату не выдают.
7) Антонова Е.А. – медицинская сестра за отказ получать заработную плату по карточке лишена средств к существованию. Заработную плату не выдают.
8) Любимова Л.Н. – смотритель музея-заповедника «Гатчина» по религиозным причинам проживает с паспортом СССР 1974 г., отказалась от дачи согласия на обработку персональных данных, в результате уволена «по сокращению штатов». Из-за отсутствия паспорта гражданина РФ, ИНН, СНИЛС Любимовой отказывают в постановке на учет в центре занятости для получения пособия по безработице.
9) Панасенко Л.И. – 58 лет, имеет онкологическое заболевание, лишена медицинской помощи и пенсии (адрес: г. Радужный Владимирской области) . В письме Ментовой Л.Ф. сообщается о трагическом положении пенсионерки Панасенко Лидии Ивановны:
«...Сейчас в эти дни смиренно медленно умирает полностью лишенная медицинской помощи медиков и местных врачей светлый человек – наша глубоко верующая, молодая еще пенсионерка Панасенко Лидия Ивановна 58 лет (г. Радужный Владимирской области). Она по религиозным убеждениям ничего не приняла: ни ИНН, ни паспорт РФ, ни СНИЛС, ни медицинский полис, ни зацифрованных поручений на выдачу пенсии. Пока получала пенсию, успела за деньги сделать все анализы и перепроверить их, подтвердив, что у нее онокозаболевание. Теперь пенсию ей не выдают, не может заплатить за квартиру, медпомощи нет. Более того, местные молодые врачи пригрозили ее сестре, ухаживающей за ней, что после смерти возникнут серьезные проблемы с захоронением, мол, и гроб не продадут, и место для могилы не выделят. Лиде обидно, ведь у нее старый паспорт СССР и справки с диагнозом об онкозаболевании, она им представила. Чувствует себя совсем плохо, хотела Вам написать, да говорит «руки не слушаются», а все это ее больно травмирует. Подписывать зацифрованные документы, она уже, уходя к Богу, конечно не намерена. А мы, старые больные православные пенсионеры, видя этот беспредел, понимаем, что такая же открытая дискриминация и нас ждет. Перспективы печальные. ЗА ЧТО? С надеждой на лучшее Ментова Л.Ф.».
10) Гончарова Нина Петровна, общий трудовой стаж 35 лет, 27 лет проработала педагогом. По религиозным убеждениям Гончарова отказалась от получения паспорта гражданина РФ и СНИЛС, проживает со Свидетельством о тождественности личности с лицом, изображенном на фотографии, выданным ей нотариальной конторой. В 2005 . на заявление о назначении пенсии гражданка Гончарова получила отказ по тому основанию, что у нее отсутствует паспорт гражданина РФ, а Свидетельство о тождественности личности с лицом, изображенном на фотографии, не указано в Постановлении Министерства труда и социального развития РФ №16 и Пенсионного фонда РФ №19 от 27 февраля 2002 г. в качестве документа, удостоверяющего личность. Пожилой, больной человек, заслуживший своим многолетним трудом пенсию, оставлен без средств к существованию. Гончарова вынуждена продолжать работу в школе, хотя ей это уже не под силу, по состоянию здоровья и возрасту.

Эти факты дискриминации – лишь «капли в море писем», получаемых «Союзом православных юристов». Помочь всем, нуждающимся в правовой защите, физически невозможно.

Из приведенных примеров видно, что процесс дискриминации носит всеохватывающий характер и затрагивает самые разные слои общества. Не вызывает сомнения, что нарушение социальных прав православных граждан – только первые шаги подавления прав и свобод граждан в информационном обществе.

Сегодня человека лишают средств к существованию, медицинской помощи за отказ от электронных документов, завтра этот же метод будет применен за само исповедание христианской веры. Предпосылки к этому уже имеют место в мире и в России.

В целях прекращения дискриминации и защиты конституционного права граждан жить в обществе в соответствии со своими религиозными убеждениями от имени многих общественных организаций и тысяч граждан обращаемся к Святейшему Патриарху Московскому и всея Руси Кириллу с нижайшей просьбой направить в органы государственной власти — Президенту РФ, Председателю Правительства РФ, Председателю Государственной Думы РФ обращения:
— о принятии незамедлительных мер по прекращению дискриминации граждан, отказывающихся от использования автоматизированного учета по религиозным и иным убеждениям, и законодательного закрепления права человека использовать традиционные документы и способы учета персональных данных;
— о законодательном закреплении:
• запрета на принуждение к использованию новых методов и способов учета данных, противоречащих религиозным и иным убеждениям человека;
• гарантии существования, технического оснащения и финансирования традиционной системы учета;
• запрета дискриминации граждан, использующих традиционную систему учета.

Страницы: 1 2 3

«Мораль и право vs политическая целесообразность? Из истории церковно-государственных отношений в Эстонии» (окончание)

Борьба за права продолжается

Кафедральный собор Александра Невского в Таллинне
Было ясно: борьбу за восстановление справедливости в отношении Эстонской Православной Церкви Московского Патриархата и защиты ее прав придется продолжать без всякой надежды на верность Константинополя цюрихским соглашениям 1996 года. Диалог надо вести с эстонским государством и переводить его из категорий канонического права на внятный государственным деятелям язык проблематики прав человека и политических последствий их нарушения.

Архимандрит Елисей с момента своего назначения на должность представителя в Эстонии в 1999 г. включился в активные переговоры с МВД Эстонии, с эстонскими парламентариями, представителями общественности и деловых кругов, стремясь, прежде всего, достигнуть урегулирования имущественного положения приходов, сохраняющих верность Московскому Патриархату. Но для достижения этой цели еще предстояло пройти немалый путь. Митрополит Стефан выдвигал неприемлемые условия. Да и у эстонских властей политической воли к решению этого вопроса в то время не находилось.

Однако обращения в международные организации – такие, как письмо архиепископа Корнилия главе миссии ОБСЕ в Таллине от 16 февраля 1999 г. – побуждали государственное руководство обсуждать новые компромиссные варианты. Препятствием на пути к их реализации оставалась крайне неуступчивая позиция главы константинопольской церковной организации в Эстонии.

Одним из компромиссных решений, направленных на получение государственной регистрации, стал отказ от исторического наименования в пользу названия «Эстонская Православная Церковь Московского Патриархата (ЭПЦ МП)». Был разработан новый проект Устава, соответствующий проекту нового закона «О церквах и приходах». Особое внимание было уделено тем положениям Устава, в которых шла речь об историческом преемстве Эстонской Церкви. 27 июня 2000 г. в Таллине состоялся Собор Эстонской Православной Церкви Московского Патриархата, на котором новый Устав был принят. 7 августа Устав и сопровождающие документы были поданы для регистрации в МВД Эстонии.

Последовал отказ. Министерство указывало на «недоработки» в Уставе. 22 января 2001 г. было подано новое заявление с исправленным Уставом. Тогда от ЭПЦ МП потребовали протоколы собраний с нотариально заверенными подписями, что требуется лишь от новоучреждаемой структуры. Начались переговоры. Однако в письме, которое 18 апреля 2001 г. министр внутренних дел Т. Лоодус направил митрополиту Корнилию содержался очередной отказ, лишающий смысла дальнейшие дискуссии1. Представители ЭПЦ МП дали разъяснения, что дальнейшей переработки Устава не будет2. Из письма министра внутренних дел от 21 мая 2001 г. ясно следовало: государство продолжает настаивать на регистрации ЭПЦ МП лишь в качестве зарубежной епархии Русской Православной Церкви. О том же говорилось в письме премьер-министра Эстонии М. Лаара патриарху Алексию от 5 июля 2001 г.3

Синод ЭПЦ МП пришел к выводу, что все возражения, высказанные Министерством внутренних дел Эстонии в отношении Устава, имеют не юридическую, а политическую природу. И действительно, дискуссия о положении и статусе Эстонской Православной Церкви все более и более принимала политический характер, к вопросу о правах православных в Эстонии обратились национальные и международные политические и правозащитные организации. Да и в самой республике многие политические деятели и даже предприниматели стали замечать, что позиция эстонского руководства в данном вопросе способствует формированию негативного образа Эстонии не только в соседней России, но и у мирового сообщества. Русская Православная Церковь, и прежде всего Отдел внешних церковных связей Московского Патриархата, служба коммуникации которого 4 мая выступила с жестким заявлением под заголовком «Продолжается беззаконие в отношении большинства православных жителей Эстонии»4, также не упускали возможностей свидетельствовать на трибунах авторитетных международных организаций о продолжающемся нарушении прав православных верующих в Эстонии и поднимать эту тему в многочисленных двусторонних переговорах.

Летом 2001 г. митрополит Кирилл направил письмо комиссару Совета Европы по правам человека А. Хиль-Роблесу, в котором рассказал о положении православных верующих в Эстонии. В ответном послании комиссар отметил, что неоднократно получал сообщения из разных источников о фактах нарушения прав верующих в этой стране, и выразил обеспокоенность данной проблемой. А. Хиль-Роблес проинформировал о предпринятых шагах и заверил, что будет пристально следить за развитием ситуации.

Тема отказа в регистрации Эстонской Православной Церкви Московского Патриархата неоднократно поднималась на различных мероприятиях Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе, в частности, на состоявшемся 26 июня 2001 г. в Гааге семинаре «Свобода религии и убеждений в регионе ОБСЕ: вызовы законодательству и практике» и на Совещании ОБСЕ по выполнению обязательств в области человеческого измерения, которое прошло 17–27 сентября того же года в Варшаве. При этом указывалось на то, что продолжающийся уже 8 лет отказ в регистрации крупной религиозной общины на условиях, которые она считала бы для себя приемлемыми, представляет собой нарушение ряда международных норм, в частности, статей 16.3 и 16.4 Итогового документа Венской встречи Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе 1989 г., статей 32 и 33 Документа Копенгагенского совещания СБСЕ в области человеческого измерения 1990 г.

Европейские собеседники отнеслись к проблеме со вниманием. Так, директор Службы Верховного комиссара ОБСЕ по делам национальных меньшинств Дж. Паркер отметил, что разделяет озабоченность сложившейся ситуацией, при которой Эстонская Православная Церковь Московского Патриархата, объединяющая в значительной части представителей национальных меньшинств страны, в течение длительного времени лишена возможности реализовать общепризнанное право на свободу вероисповедания.

Озабоченность нарушением прав верующих в Эстонии выразил и министр иностранных дел России И. С. Иванов, который 7 июня 2001 г. на совместной пресс-конференции с министром иностранных дел Германии Й. Фишером, в частности, заявил: «Нынешние эстонские власти под различными предлогами на протяжении вот уже нескольких лет отказывают в регистрации Эстонской Православной Церкви Московского Патриархата. Конечно, это является ничем иным, как ущемлением религиозных прав. Мы надеемся, что этот вопрос будет рассматриваться в соответствующих международных организациях»5.

С принятым единогласно заявлением «О нарушении прав православных верующих в Эстонии» 21 июня 2001 г. выступила Государственная Дума России. «Эстонская Православная Церковь Московского Патриархата, объединяющая более ста тысяч прихожан, имеет глубокие корни на эстонской земле и пользуется заслуженным авторитетом. Лишение ее под надуманными предлогами права на регистрацию и законную деятельность является нарушением прав человека, в том числе права на свободу вероисповедания, зафиксированных в основополагающих международно-правовых актах. Дискриминация Эстонской Православной Церкви Московского Патриархата и попытки воспрепятствовать ее деятельности оскорбляют религиозные чувства и унижают достоинство православных верующих, сеют рознь и порождают конфликт на религиозной почве в эстонском обществе. Подобные действия, имеющие явную политическую подоплеку, тесно связаны с нарушениями прав национальных меньшинств, ограничением использования русского языка и другими проявлениями национализма в Эстонии» — говорилось в этом заявлении. В документе также содержалась рекомендация Правительству России «воздержаться от проведения визитов в Российскую Федерацию представителей руководства Эстонской Республики и при рассмотрении вопросов развития российско-эстонских торгово-экономических связей учитывать позицию эстонских властей в отношении российских соотечественников, проживающих в Эстонии», говорилось, что Государственная Дума «при осуществлении межпарламентского сотрудничества намерена принимать во внимание сложившуюся ситуацию и рекомендует делегациям Федерального Собрания Российской Федерации в международных парламентских организациях инициировать рассмотрение вопроса о нарушении прав православных верующих в Эстонии и невыполнении Эстонией взятых на себя международных обязательств»6. Резонанс, который эстонская церковная проблема вызвала в 2001 г., наносил все больший ущерб имиджу Эстонии и приводил к снижению интереса российских предпринимателей к сотрудничеству с эстонским бизнесом, в чем последний был весьма заинтересован.

Итогом предпринятых усилий и долгих, трудных переговоров стала состоявшаяся 17 апреля 2002 г. в МВД Эстонии регистрация Эстонской Православной Церкви Московского Патриархата7 на основании ранее поданного ею Устава8, который был признан все же соответствующим закону, и одновременная регистрация первых 3 ее приходов. Вскоре были зарегистрированы и другие приходы ЭПЦ МП. Правда, этой долгожданной регистрации, положившей конец многолетнему пребыванию Церкви «вне закона», в публичном освещении также попытались придать дискриминационный характер: в официальном сообщении МВД Эстонской республики подчеркивалось, что «регистрация устава ЭПЦ МП не трактуется в качестве доказательства преемственной деятельности организации или правовой регуляции имущества, находящегося в фактическом использовании зарегистрированной организации». Иными словами, Эстонская Церковь была зарегистрирована, но без признания ее прав на исторически и фактически принадлежащее ей имущество, которое юридически было уже передано или находилось в процессе передачи ЭАПЦ Константинопольского Патриархата.

Страницы: 1 2 3

Иерей Павел Адельгейм

 Органы

 Змей был хитрее
всех зверей полевых.
Быт 3:1

Глава 4. Иманус

И во гневе за меч ухватился Поток:
«Что за хан на Руси своеволит?»
Но вдруг слышит слова: «то земной едет бог,
То отец наш казнить нас изволит… »
А. К. Толстой

Слово «Иманус» — древне-нормандское. Означает «нечеловеческое, почти божественно грозное и уродливое существо, нечто вроде демона, сатира, людоеда»1.

Сравнивая «Постановление»2 и современную практику отношений государства и церкви, нельзя не заметить характерного стремления усовершенствовать органы государственного контроля. Оно осуществляется в трех направлениях.

1. Прежние регистрирующие органы преобразуются в органы контроля.
2. Учреждаются новые институты и формы контроля.
3. Компетенция органов расширяется и внедряется во внутреннюю жизнь прихода.

 В Маске

 1. Законнорожденные

Постановление в ст. 4 указывает в качестве регистрирующих органов исполкомы районных и городских советов. Для осуществления функций регистрации государство не учредило ни особого органа, ни специальной должности. Да и нужен ли специальный орган, чтобы зарегистрировать единожды один, много — два храма в городе?

С 1968 года функции регистрирующих органов дифференцируются и расширяются.

Выделяются ответственные лица с целью «повысить эффективность контроля за соблюдением законов о религии и церкви»3.

«В последние годы роль местных органов государственной власти в осуществлении контроля за исполнением законодательства о культах значительно возросла»4.

После заключения о. Павел был награжден протоиерейским крестом.

«Для более глубокого изучения всей деятельности по соблюдению законов государства о религии и церкви, и осуществления повседневного контроля за соблюдением законов о религиозных культах при исполкомах районных, городских и некоторых сельских Советов создаются общественные комиссии содействия контролю»5.

«Общественные комиссии созданы при некоторых исполкомах областных Советов депутатов трудящихся. (Например, при исполкоме Московского облсовета). Брянский облисполком утвердил областной общественный совет, которому поручено координировать деятельность различных учреждений, ведомств и общественных организаций по осуществлению контроля за соблюдением законов о религии и церкви»6.

«К участию в работе комиссий, как правило, привлекаются наиболее подготовленные для осуществления этих функций депутаты местных Советов, работники финорганов, юристы… и другие активисты местных Советов»7.

Обычно председателем горисполкомовской комиссии бывает зампредседателя Горисполкома или ответственный секретарь.

Членами — инспектор финорганов и сотрудники КГБ. Например в Фергане она состоит:

1. Зампред Абдуназарова.
2. Инспектор горфо Урунбаев.
3. Сотрудник КГБ Даниэль.

«Комиссии создаются на общественных началах и в своей практической деятельности руководствуются законами СССР… а также разъяснениями Совета по делам религии при СМ СССР по вопросам, касающимся применения законодательства о культах»8.

Судя по влиянию, которое приобрели комиссии в настоящее время, можно предполагать, что государство намерено в дальнейшем сделать их главной пружиной политики в области религии и церкви.

2. Байструки

На сегодняшний день главной пружиной Советской политики в вопросах религии и церкви является Совет по делам религий при СМ СССР. Это учреждение «нового, высшего типа», не предусмотренное Советским законодательством.

«Для проведения в жизнь ленинской политики в отношении религии и церкви и осуществления государственного контроля за соблюдением законов о религиозных культах, указов Президиума ВС СССР, постановлений и распоряжений Правительства СССР, касающихся вопросов охраны конституционных прав граждан на свободу совести, при Правительстве СССР создан

общесоюзный государственный орган — Совет по делам религий при СМ СССР»9.

Прежнее «око государево» состояло из одного оберпрокурора при Святейшем Синоде.

В наши дни эта раковая опухоль расползлась по областям и республикам сетью тысяч уполномоченных Совета. Мощные метастазы Совет дал в Средней Азии. Здесь на душу архиерейского населения приходится до пятидесяти уполномоченных! В прежние времена оберпрокуроры ставились из «верноподданных офицеров доброго нрава». Советские уполномоченные по религии ставятся из сотрудников ЧК, ГПУ, НКВД, КГБ, то есть представляют самую консервативную и косную часть чиновничьего аппарата, привыкшую к сталинским методам руководства. Уполномоченный по Узбекистану Рузметов* — бывший Председатель

Ташкентского КГБ, затем прокурор Узбекистана, смещенный за провинности в уполномоченные. Его заместитель — Кривошеев, чекист. Бухарский уполномоченный Шамсутдинов — чекист.

Ферганский уполномоченный Рахимов — чекист.

По Казахской Республике уполномоченный Вахменин — чекист. Постановление понятия не имеет о совете по делам религий. Этот ублюдок от внебрачной связи петровских оберпрокуроров с советской ЧК появился после Великой Отечественной войны (1943 г). Он принес с собой новую систему регистрации, такую же незаконнорожденную. Состав Совета определяет стиль его работы. Все деяния Совета окружены тайной. Уполномоченные не юристы, а чекисты по духу. Они мыслят не правовыми и моральными категориями, они руководствуются принципами вреда и пользы государству. Впрочем, вред и пользу понимают своеобразно. Местные уполномоченные имеют огромные права. Их подчинение высшим только номинальное.

Страницы: 1 2 3