Что-то щёлкнуло внизу, под сапогами…
Голос смерти:
- Отстрелялся. Мой, кажись.
- Не спеши...
Так встретились в Афгане
над солдатским телом – смерть и жизнь.
- Может быть, отдашь? На кой калеке
жить? Самой же надоест!
- Нет, сестра. На этом человеке
я пока не буду ставить крест...
Может, повезло, а может свыше
уготован был такой расклад...
- Все сюда! Нашёл Андрюху! Дышит!
Жив, бродяга! Потерпи-ка, брат...

Никогда не корешил с амурами.
Чаще всё с чертями да пороками.
Мне до фени были «шуры с мурами».
Ближе к телу – кабаки с разборками.

И неслось житьё моё разгульное
Под откос, к отродию бесовскому.
То под кистенями да под пулями,
То под лососину и «Московскую».

Осерчали лучники небесные.
Грудь в наколках стала целью меченной!
И возникло чувство интересное
В огрубевшем сердце, искалеченном.

Непривычное такое, нежное.
Прокатилось по спине щекоткою.
Знать благословил "крылатый" в душу мне
Весь колчан со зла. Прямой наводкою.

Жизнь не предавала и не ссучилась.
Просто стала чище на мгновение.
- Милый, я вернулась! Я соскучилась!
Вот оно - моё Благословение.

Стихи Grefon

Музыка и исполнение Инны Труфановой (Киев)

К этикетам казённым с тобою мы, брат, не приучены.
Не привыкшие мы за чужою топтаться спиной.
Мы войной не испуганы, мы лагерями не ссучены.
Мы такие как есть – кавалеры "полсотни восьмой"*.

Нам вручали награды и звёзды срывали без жалости.
Нас клеймили «врагами народа» без всякой вины.
С чьей-то «лёгкой руки», и мне кажется, именно - сталинской,
Уносил нас «столыпин» на стройки великой страны...

По морщинам текут, не стесняясь, слезинки-предатели.
Шаг чеканят бойцы и Победный салют над Москвой.
Мы не продали честь, хоть и были у нас покупатели.
Мы такие как есть – кавалеры "полсотни восьмой".

* статья 58-я УК РСФСР: "Контрреволюционным признается всякое действие, направленное к свержению, подрыву или ослаблению власти рабоче-крестьянских советов и избранных ими, на основании Конституции Союза ССР и конституций союзных республик, рабоче-крестьянских правительств Союза ССР, союзных и автономных республик или к подрыву или ослаблению внешней безопасности Союза ССР и основных хозяйственных, политических и национальных завоеваний пролетарской революции..."

Мне не вернуться с той войны домой...
- Серёга, сзади! Я прикрою! Отступаем!..
Одна свеча горит за упокой.
Во здравие горит свеча другая.

Взвод потрепало. Что поделаешь. Война.
Эх, водки бы, чтоб не сорвало крышу.
Чёрт. Как тиха в Афгане тишина!
А может это я её не слышу?!

- Смотри-ка, вот он я... Лежу себе в крови,
а надо мной  с десяток «бородатых»...
Очередной убитый шурави
в окрестностях мятежного Герата.

Землицы б нашей русской! Хоть чуток!
Постыли эти каменные груды...
Накинет мать на голову платок –
и в церковь. К Богородице. За чудом.

Но Матерь Божия по-прежнему молчит.
Который год  не солоно хлебавши.
Вот так и числюсь: «Труп не найден - не убит.
Считать сержанта  без вести пропавшим».

С нервами на пределе,
Шлюхою подзаборною,
Свет изначально белый
Ниткой латаю чёрною...

Толку, что не хотел я.
Видимо жизнь такая.
Стёрты все акварели.
Заперты двери Рая.

В сердце - мечта о сказке
На предпоследнем вздохе.
Даже от Божьей ласки
Мне достаются крохи.

Я, намедни, побывал в Эдеме!..
Чессно говорю! Шоб я так жил!
Наш священник, батюшка Артемий,
заказал мне в окна витражи!

Заказал не в церковь, а в поместье.
Свой небесный подтверждая сан.
(Витражи – игрушка, если честно,
слишком дорогая для мирян).

Получились «стёклышки» на славу.
Оставалось лишь установить.
Приезжаю... Мамка! Боже правый!
Неужели это может быть?!

Джипы, баня, корт и два бассейна.
В мраморе аллейка на причал...
Видимо, раб божий не шутейно
быть поближе к Богу возжелал!

Я, привыкший и к чинам, и к лицам,
охренел в натуре. Твою медь!
Это ж сколько надо мне молиться,
Чтоб такой домишко заиметь?!
.................................

Засверкали лучиками стёкла
в новеньких поповских витражах...
Только на душе вот как-то блёкло,
Да уныние какое-то в мозгах.

Да здравствует!.. Фурор. Аплодисменты.
Больной генсек свою исполнил роль.
И спешно создаются контингенты.
И жизни умножаются на ноль.

Наивные. Опять свернули с «курса».
Не поняли величия идей.
Бывает… «Васильки», БээМки, ПТУРСы
Напомнят всем о гении вождей.

Напомнят кровью, стонами, смертями…
Свободою насытив алтари.
А мы… Что мы? Наш Генеральный с нами!
И значит дело правое творим!

В виртуальном закулисье,
может здесь, а может где-то,
попросила Бога крыса
превратить её в поэта.

- Как два пальца… - Бог ответил,
пнув крысиное хлебало…
Так ещё одним поэтом
на планете больше стало.

И пошла душа по кочкам
в грязной норке под осиной!
Что ни день – готова строчка
о её любви крысиной.

Только вот ведь незадача.
Сколько серая не чУдит
всем до фени. Не иначе.
Не читают крысу люди.

Месть её была ужасна!
То укусит, то пометит...
Видимо, Господь напрасно
«прикололся» на поэте.

Не допрыгнуть к синей выси
грызуну с его талантом.
Крыса – это только крыса.
Тут, друзья, без вариантов.

На приём ко Всевышнему очередь.
Каждый с просьбой своей пожаловал.
Встал и я, попросить себе кой-чего,
потому что всего уже мало мне.

Отстоял. Секретарь ставит галочку,
отложив недовольно вязание.
- Мне бы это… Волшебную палочку,
чтоб мои выполняла желания.

Вижу, брови у Господа хмурятся.
Слышу, ангелы бряцают латами.
- Проводите нахала на улицу!
Да не очень увечьте, крылатые !

А хотя… Принесите мне лестницу.
Я давно на чердак не заглядывал…
Пронесло. Как же правильно крестятся?
Самому покреститься бы надобно.

Чуть не грохнулся Боженька с лестницы
с чемоданами «Мэйд ин Германия».
- Выбирай! Вместо палки-волшебницы!
Исполняют любое желание!

Я гляжу – «шмайсера» с «парабеллами»,
«панцершреки», «эмгэшки» военные…
- Вот. Держи. Эти цацки без дела мне,
А тебе пригодятся, наверное…

Я с тех пор стал великим кудесником.
Захочу – и желанье сбывается!.
…………………………………………………………..
Только вот полицейские местные
Почему-то за мною гоняются…