Для честного американского бомжа собрали 150 тысяч долларов

Иногда люди путают одни предметы с другими: например, в магазине вы можете случайно дать кассиру десять рублей вместо, скажем, пятидесяти копеек. Бывает же такое. И обычно вам указывают на вашу ошибку. А бывает и так, что вместо пары монет человек отдает бездомному, просящему милостыню, свое обручальное кольцо — и не замечает этого. Ну а бомж, конечно, замечает. И возвращает кольцо, потому что понимает: человек ошибся. Правда, так бывает.

Есть мнение, что американские бомжи сильно отличаются от российских. И те, и те, конечно, сидят на улицах в компании собак и себе подобных и ждут, когда кто-нибудь поможет им чем сможет. Но если, например, американскому бездомному захочется покурить, то он подойдет к человеку, в руках которого заметил пачку, и спросит, не хочет ли тот по сходной символической цене продать ему одну-две сигареты. Естественно, курильщик ничего продавать не будет, а просто достанет из пачки сигарету и отдаст ее бродяге. И ритуал вежливости будет соблюден.

Впрочем, некоторые из тех ребят, что по какой-то причине вынуждены жить на американских улицах, оказываются и вовсе представителями той породы воспитанных и одновременно честных людей, что так редко встречается сейчас и среди счастливых обладателей крыши на головой. Вот Билли Рэй Харрис оказался человеком хоть и бездомным, но все-таки не безмозглым и уж точно не бессердечным.

Когда 8 февраля Сара Дарлинг, жительница Канзас-Сити, штат Миссури, случайно положила в его стаканчик для пожертвований свое обручальное кольцо из платины с бриллиантами, она не сразу это заметила. Да и сам Харрис, собственно, тоже — прошел час, прежде чем он идентифицировал подаяние. «Кольцо было большое и красивое, и я сразу понял, что оно дорогое», — рассказал бездомный мужчина.

Сама Дарлинг заметила, что кольца нет, только на следующий день. По словам женщины, она отдала кольцо по ошибке, просто перепутав его с мелочью — украшение лежало в кошельке, в кармашке для монет. В кошельке же кольцо оказалось потому, что оно, по признанию американки, ей мешало — женщина решила снять его и надеть уже дома.

Короче говоря, Дарлинг поняла, что кольцо — в кружке у бомжа, а бомж сидит около торгового центра, и отправилась туда, заранее морально подготовившись к тому, что с украшением ей увидеться больше не придется. Она подошла к Харрису, действительно сидевшему на своем месте все с тем же стаканчиком, и спросила, помнит ли он ее. «Я ответил, что не уверен, потому что вижу очень много лиц ежедневно. Тогда она сказала, что дала мне свою вещь по ошибке. И я спросил ее, не кольцо ли она имеет в виду, на что она сказала, что говорит именно о нем», — рассказал журналистам бездомный.

Кольцо оказалось в целости и сохранности. Чернокожий бездомный Билли Рэй Харрис вернул его законной владелице. Она поблагодарила его и отдала всю имевшуюся при ней тогда наличность, все, что было в кошельке. А что же сам бродяга? Когда его история попала в американскую прессу, Харрис признался, что вообще не претендовал на украшение Дарлинг — он не собирался продавать кольцо или совершать с ним какие-то другие действия.

«Я так воспитан. Чужого мне не надо. С шести месяцев меня растил дедушка, он был священником, и я до сих пор, слава Богу, еще помню то, чему он меня учил», — объяснил Харрис. Строгое воспитание и честность человека, просящего на улице милостыню, заинтересовали местную прессу, и Харрис не остался без внимания. К нему стали приезжать репортеры, жители США, узнав о нем, начали приносить еду и одежду, в конце концов на связь с бездомным вышли его родственники.

Тем временем супруг Сары Дарлинг веб-дизайнер Билл Крейчи тоже решил помочь бездомному Билли и организовал в Сети сбор денег. На сайте GiveForward.com появилось объявление о старте акции в помощь честному бомжу. Изначально Крейчи ставил перед добрыми людьми цель собрать тысячу долларов и в мае отдать ее Билли Рэю.

Однако буквально за несколько дней американцы, а вместе с ними жители Ирландии, Швеции, Германии, Португалии, Австралии и многих других стран перевыполнили план. К 22 февраля было собрано более 60 тысяч долларов, и сейчас пожертвования все еще продолжают поступать: кто-то переводит на счет для Харриса по пять долларов, кто-то дарит более крупные суммы, но главное, все действуют сообща и хотят помочь бездомному.

За то время, что писался этот текст, счет честного американского бомжа пополнился еще несколькими тысячами долларов. К настоящему моменту сумма пожертвований превысила 150 тысяч долларов. По словам Крейчи, он уже беседовал с Харрисом и тот поделился своими планами насчет будущих вложений. Веб-дизайнер заявил, что не готов рассказывать об идеях бездомного, но заверил, что они исключительно замечательные и благородные.

Сам Билли Рэй Харрис назвал все, что с ним произошло с того самого дня, удивительным. Особенно его поразила отзывчивость людей, которые перестали видеть в нем сидящего около торгового центра бездомного человека со стаканчиком, а рассмотрели честного и порядочного представителя общества. «Я ведь всего лишь вернул другому человеку то, что мне не принадлежало», — прокомментировал Харрис сложившуюся ситуацию.

Конечно, его можно понять: ведь уже много лет человек по имени Билли Рэй Харрис живет на улице (как и почему он там оказался — сугубо его личное дело, и вряд ли это такая уж увлекательная история), сидит со стаканчиком и просит у прохожих мелочь. И вдруг в один прекрасный день все меняется — люди, которые, вообще-то, все эти годы были равнодушными прохожими, начинают принимать живое участие в его судьбе и помогают собрать деньги, каких ему хватит на более чем нормальную жизнь. А все потому, что он просто повел себя по-человечески, и проявить эти свои качества ему удалось только после совершенно ювелирной работы, проделанной с его судьбой кольцом Сары Дарлинг. Кажется, задавать вопросы про шансы, возможности и процент вероятности того, что произошло, не имеет никакого смысла.

О Харрисе из новостей узнали его брат и сестра. С обоими он уже пообщался, и брат настаивает на том, чтобы Билли Рэй прекратил бродяжническую жизнь и переехал к нему. Честного бездомного уже почти удалось уговорить: он не видел брата 27 лет, но всегда пытался его отыскать, и теперь он ответил, что приедет к нему в Техас только тогда, когда поймет, что не станет для него обузой.

По словам брата Билли Рэя, Эдвина Харриса, переезд намечается на середину марта. Деньги Билли Рэй Харрис получит 15 мая. До этого времени сумма пожертвований, безусловно, увеличится, и вот тут-то бездомному американцу опять пригодятся знания и советы, данные ему когда-то дедушкой-священником.

Лена Аверьянова

Почему Жанна Д’арк должна умереть? В чём смысл её смерти — и имеет ли она и все мученики ушедших и грядущих поколений право требовать этого смысла от Бога? Размышляет протоиерей Андрей Ткачёв.

Времена визуализированы до крайности, и поэтому о кино приходится говорить в том числе и священникам. Меня удивляет и восторгает то количество фильмов, которое снимается во Франции о Жанне д’Арк. Во всяком храме Франции ее изображение увидишь, то на коне, то пешую с оружием в руках. «Француз» для нас — синоним ветрености и непостоянства. Но он иной — француз. Он вдумчив, он трудолюбив, он — патриот и часто истинный христианин, плюс монархист, видящий все зло мира в мелкой буржуазности.

У них есть даже особая категория писателей — «писатели-католики», которые защищают веру и христианскую нравственность, макая перо в свое небезразличное сердце. Таков Нобелевский лауреат Мориак (с его подачиСолженицын номинировался на эту премию), таков Клодель, тепло хвалимыйШмеманом.

Не так давно Мила Йовович опять играла Жанну, замученную, запуганную, колеблющуюся и даже отрекшуюся, но потом отказавшуюся от самого отречения и сгоревшую на костре (так оно и было). А до этого был прекрасный фильм Люка Бессона «Процесс Жанны д’Арк», который стоит посмотреть, чтоб «проветрить мозги». Фильм лишен привычной динамики. Он медлен, даже растянут, черно-бел, но он прекрасен. Вообще черно-белое кино лучше цветного (как и фотография), а немое кино лучше звукового. Но до этих мыслей нужно повзрослеть.

И если вы согласитесь с этими словами и повзрослеете, чтоб оценить фильм Бессона, то взрослейте дальше и посмотрите фильм датчанина Дрейера о том же. Это немой фильм 1928 года, и называется он «Страсти Жанны д’Арк». Одним из прекраснейших в истории его назвал Сергей Эйзенштейн. А другие оценщики произнесли, что это «вершина немого кино — и, вероятно, кинематографа в целом». В Англии, правда, посчитали иначе и запретили фильм к показу. Слишком уж отвратительно-правдиво там показаны англичане — «заказчики смерти» Орлеанской девы.

Я говорю не столько об этом, сколько о том, что для долгой и качественной жизни народу необходимы в первую очередь не пушки и боевые корабли, не сырьевые источники и иностранные инвестиции, а живые исторические личности, сияющие на историческом небосводе подобно Полярной звезде, то есть путеводные личности. Их отсутствие означает, что народ еще не начал жить, а их забвение означает, что народ заблудился. Отсюда естественное тяготение к личностям, которые стали символом, и такой показ их в искусстве, чтобы они стали для зрителя опять живыми людьми, не теряя при этом исторического величия.

История Жанны заставляет душу съеживаться, вздрагивать, задыхаться. Это одна из тех историй, которые открывают в человеческой жизни бездны, глянуть в которые значит — на время онеметь.

За что?

Почему?

Зачем?

ХХ век, с его газовыми камерами, концлагерями и прочими конвейерными способами психического и физического уничтожения человека, весь пропитан этими криками-вопросами.

За что?

Почему?

Зачем?

Одно лишь убийство в Ипатьевском доме Помазанника вместе с семейством и слугами по степени «невмещаемости» в сознание стоит того, чтобы проснуться от нравственной спячки и надолго потерять сон.

Как это было возможно?

Что к этому привело?

Могло ли быть иначе?

Ответы на эти вопросы есть.

Да-да, есть, но беда в том, что их много, и они друг другу противоречат. Людям хочется упростить сложное до степени элементарного, исходя из разных предпосылок: расовых, классовых, идеологических. Все-то им кажется, что до прозрачной понятности — один шаг. А ведь это совсем не так. И кто-то склоняется к одним ответам, кто-то пленяется другими, но неметь от ужаса должны все, а вопрос имеет право оставаться. И поскольку вопрос остается, французы снимают фильмы про Жанну.

Дилленс Адольф Александр. Пленение Жанны д'Арк

Жанна обречена. Именем Бога ей предлагают отказаться то того, что она всецело жила для Него, для Бога. Ей нужно «всего лишь» сказать, что она — «сосуд диавола», и дальше жить, как будто после этого можно «просто дальше жить».

Если права она, то не прав весь суд и все высшее духовенство. Не правы монахи, богословы, епископы. Они не просто не правы в чем-то извинительном и непринципиальном. Они тогда тотально не правы. И Духа Святого от духа лжи отличить не могут, и святость — от одержимости. И кому же тогда они все служат, если Жанна права? Поэтому она обречена.

У Жанны нет никакого житейского опыта. Только жизнь в деревне, только религиозные порывы, голоса, видения, и потом — вихрь событий. Дерзость, смелость, уверенность в победе. Нервная взвинченность походов и сражений. Удачи. Поражения. Плен. Стоп — теперь она опять одна. Она маленькая как девочка, и всеми брошена, и величие снято с нее вместе с доспехами, а против нее ведут тяжбу одетые в мантии и сутаны мужчины. Много мужчин. И Жанна обречена.

Понимала ли она, что настоящий выход из каземата для нее возможен только на небо и только в огне и дыме? Видимо, понимала, но не сразу. Сначала она смотрела на своих судей (читай «убийц») с благоговением верующего человека. Она видела Михаила Архангела. Так почему бы ей не смотреть на монсеньора как на архангела (ведь он мужчина и в священном сане), и почему бы монсеньору не верить, что это был именно Михаил, а не кто иной? Но судьи сыплют вопросами о внешнем виде Михаила, о длине волос, о поле и возрасте, как будто не знают, что Ангелы бесполы и юны, как будто не читали и не слышали о подобных явлениях.

— Что я плохого им сделала? Верят ли они вообще в Бога? Что я могу против такого количества умных людей, я, не умеющая даже читать?

Бедная девочка. Мысль о том, что тебе отсюда не выбраться, будет заползать тебе в душу медленно, но неуклонно. Они не выпустят тебя. Ты — камушек, попавший между зубцами большого механизма. Ты мешаешь им двигаться и жить. Или тебя вынут, или перемелют. Перемелют в огне или вынут, принудив к отречению. В любом случае это — смерть.

О, они верят в Господа и Его святых! Но они знают, что недостойны лично видеть святых. Поэтому они хотят, чтобы все были недостойны таких видений. А ты, наивная, говоришь, что видела Михаила и Екатерину. Кого ты еще, говоришь, видела? Маргариту? Ну-ну. Что же толку тогда во всех их знаниях и титулах да в холоде тонзур, если ты, неграмотная, видела святых, а они — нет, и никогда не увидят? Понимаешь, почему ты обречена?

— Но что же делать? Ведь крест не выбирают, и надо идти, куда Господь велит. И я шла, а Он привел меня сюда — в руки людей, которые меня ни за что не выпустят. Неужели это угодно моему Господу? Господи, где Ты? Мне так страшно и тяжело. Мне до тошноты страшно…

Бог слышит, Жанна, но не спешит отвечать. Будь у твоих судей дети, они видели бы в тебе дочь, не более. Они пожалели бы тебя как заблудившегося ребенка. Но, как на зло, все они несут на плечах железный обет. Обет безбрачия. Ты для них не дочь, а сосуд сатанинских козней, и само девство твое они поставят под сомнение, и «бедной девочкой» тебя не назовут даже в мыслях. Для них ты — Жанна, дерзкая еретичка, осмелившаяся спорить со всей Церковью.

Тебя не могут видеть англичане. Не могут видеть живой и жаждут видеть мертвой. А Церковь везде одна — и в Англии, и во Франции. Англичане побеждают, значит, Бог на их стороне, и Церковь привыкла к покорности. Она сожжет ту, которая неугодна победителям. Сожжет, даже не сомневайся. Нет национальных государств. Знала бы ты, не умеющая читать, что еще очень долго не будет национальных государств, и твоя любовь к Франции и к славе ее королей будет уязвима, как ересь.

Ересь! Это чудотворное слово. Оно заставляет помосты вырастать посреди городских площадей; оно наваливает дрова и хворост к подножиям этих помостов; оно не дает никому остаться дома в день казни, но всех от мала до велика влечет на страшное зрелище, в конце которого пахнет человеческим мясом. Запах твоей плоти тоже дойдет до ноздрей многолюдного собрания, потому что ты обречена. Бедная девочка.

Верующего человека легко шантажировать. «Мы не дадим тебе Причастие!» «Мы положим тебя в неосвященную землю!» «Ты будешь лишена молитвы и поминовения!» Как будто мало одних допросов или вида разложенных орудий казни, от взгляда на которые человека тошнит, и утроба в нем переворачивается. «Зачем ты надевала мужскую одежду?» «Видишь ли ты и сегодня кого-то из являвшихся тебе ранее? Что они говорят тебе?»

Какая жуткая вещь — казнить невинного человека, имея в руках формальные доводы и козыри, и зная, что ты не прав, но иначе поступить не можешь! Или можешь? Никодим не участвовал в судилище над Господом, значит и здесь могут быть честные смельчаки. Они будут, но их голос ничего не решит. «Даже если мы ошиблись», — скажут про себя представители большинства, — «даже если мы смалодушествовали, что дурного в том, что святая раньше взойдет в Небесный покой? Она же и помолится за нас в духе Христова всепрощения. А если не помолится, то какая же она святая?»

Ты слышишь, Жанна? Тебя не просто сожгут. От тебя будут ждать горячих молитв за сожигателей. «Раз ты назвалась святой, ты должна нас простить и молиться». Нужно много учиться, чтобы так исхитряться в мыслях, и не тебе, безграмотной, тягаться с постаревшими мужчинами в красных накидках.

Почему нельзя убить человека быстро? Почему нужно превращать казнь в театр? Нужно петь хоралы и читать цитаты о сухих ветвях Лозы, которые собирают и «огнем сжигают». Нужно высоко поднимать Распятия, а дрожащего человека (дрожь невозможно остановить), одетого в ритуальное рванье и покрытого капюшоном, выставить на обозрение людям. Нужно барабанным боем спугнуть со шпилей и деревьев птиц. Пусть они громко хлопают крыльями, а узник смотрит на них, подняв голову. Пусть смотрит покамест зрячими, не лопнувшими от жара глазами в небесную синь или серость, смотря какая погода. В эту синь или серость он скоро взойдет, покричав немного, сначала от животного ужаса, а потом от боли.

Нежели такое бывает? Неужели огонь лизнет мои босые ноги, охватит волосы, вцепится в рубище? Неужели для такой смерти зачал меня отец, родила и кормила мать? Для этого разве создал меня Ты, Господи? Где Ты? Ты видишь, что происходит? Я не могу до конца поверить, что это не сон, что меня не развяжут и не отпустят, не вытрут мне слезы и не скажут: «Ну ладно, иди. Ты натерпелась вдоволь. Ты прощена и довольно наказана». Неужели они зажгут эти дрова, и я стану куском обгорелого мяса?

Станешь, Жанна. Станешь, бедный ребенок. Эта гора уже сдвинулась с места и скоро ввергнется в море. Кто остановит ее? Тебя, не целованную, обнимет огонь. Он лизнет твои ноги, а потом поднимется выше, к шее, к щекам, к губам. Вместо священного стыда брачного ложа и родовых болей будет стыд умирания на глазах толпы. Только эту боль ты узнаешь, только поцелуи огня, только объятия дыма.

Зато после ты станешь во всякой французской церкви с оружием в руках и поднятым забралом.

Зато…

Какое странное слово.

Неужели оно хоть что-нибудь объясняет?

О современных мытарях и фарисеях рассуждает священник Константин Камышанов.

Фарисеи никуда не делись. Они живут среди нас, мы живем среди них. Не надо думать, что фарисей – это персонаж античной Иудеи.

Не так давно я пришел в районную поликлинику и там встретил старого знакомого – одного отшельника-иеромонаха из старообрядцев. Недалеко от Рязани, в глухих мещерских лесах, еще недавно жили два отшельника. Один прекрасный человек, а другой настоящий фарисей. Этот инок поражал воображение рязанских крестьян, подъезжая верхом на дорогом скакуне к сельпо. Художники были поражены, увидев его одежды выполненные из льна и диковинных холстов. Рубашки ручной работы, место которым или в музее или на серьезной выставке, у него обычное дело. Разумеется он иконописец. Электричества нет, всё свечи. Не знаю, были или нет слюдяные окна, но весь дизайн их скита дизайна самой дорогой работы.

Я зарекался с ним беседовать. Когда-то впервые увидев, его я ждал из его уст какой-то древней правды. И он, в самом деле, ободрился моим вниманием и стал цитировать окружные послания и высказывать обиды на Господствующую церковь. Так мы беседовали три часа, пока он не произнес хулу на Серафима Саровского. Как холодной водой окатил. Сразу пропал флер симпатии. Дослушав его, я дал себе слово никогда с ним не беседовать, чтобы не услышать чего похуже.

А тут попали в одну очередь и он среди прочего, сказал, что наши новомученики все «пустосвяты», потому что грех ереси и отступничества не смывается кровью. И мне стало совершенно ясно, что предо мной настоящий живой фарисей – человек мертвой буквы. Эта мысль вдруг дала начало к пониманию и фарисейства и того, что секта фарисеев жива и здорова у нас в России. И их очень много. Грехи древнего Израиля как-то не пропали, а то и дело пускают корни. Как-то то и дело народ засматривается на соблазны ветхозаветного служения. Увы.

В вере фарисей – это человек договора, ритуал, обряда.

Высокие договаривающиеся стороны заключили настоящий договор о том, что первая высокая договаривающаяся сторона — Избранный народ обязуется соблюдать Закон, данный им свыше, а вторая высокая договаривающаяся сторона- Отец Небесный, берет этот народ в удел, храня, воспитывая, и готовя его к Царству Божию. Так как ясно, что соблюдение народом формальной стороны дела в форме механического самоограничения не только не спасет, но имеет место во всех других верах и культах, народу были даны пророки, чтобы воспаряя духом над Законом, они проповедовали и воспитывали народ духом любви к жизни в Царстве Божием людей добрых, светлых и чистых.

Когда не стало пророков, их функцию – размягчение закона нравственностью взяли на себя фарисеи. Начиналось все хорошо, а кончилось как обычно. Они, не имея духа пророков, натолковали от себя столько нового и неуместного, что сами стали такими с кем боролись.

Плохо не то, что фарисеи любили закон, а то, что забыли то за что боролись: «Не человек для субботы, а суббота для человека». В самом деле, вот пришел загадочный Некто, имеющий говорить со властью в речах, оживляющий умерших, исцеляющий невероятно тяжелых больных. Этот загадочный Иисус говорил такие прекрасные и удивительные слова о Царстве Божием, оживляющие суть договора с Богом, что было ясно, что это не слова человека и премудрость Его не от людей. А они ему:

- Руки мыл?
- Эй, ты. В субботу, сядь-сиди! Завязывай чудотворить.
- Ты уверен, что мытарь тебе компания?
- Если бы он знал, что за женщина отирает ему ноги!

Совершенно ясно, что люди стоящие в двух шагах от Богочеловека, и не чувствующие сердцем близость Божию, конченные люди. Вообще, цинизм – профболезнь клириков. Циник в миру оставляет за собой шанс исцелиться в храме. А человек церкви, потерявший сердце, сочувствие, сострадание, окаменевший на службе сердцем пропал совсем. Ему уже некуда идти. Ему бесполезно что-то говорить о святости. Он мертв душой. Все мы встречали таких.

Мы также встречали людей, уверенных в силе договора с Богом. Они как бы решили с Ним договориться. Люди бартера.
- Вот, Господи, Тебе денег на церковь. Теперь я свободен?
- Вот, Господи, я вычитал тебе тыщу канонов, правил и постом не ел рыбу. Ты доволен? — Вот, Господи, я не взял паспорт и ИНН? Ты ведь спасешь меня за это?

Где паспорт, и где Царство Божие. Можно подумать, что силы Небесные — это наша российская канцелярия. Заполнил правильно бланк – проходи. Ошибся с пин-кодом на Райской дверке — отойди. Эти люди видят в Боге бухгалтера или директора канцелярской конторы.. Они также как и их предшественники поглощены борьбой с священством. Оказывается, ветхозаветные фарисеи подобно нашим создавали свои альтернативные духовные центры и идеологию. И от наших можно услышать фарисейские слова о том, что владыки впали в экуменизм и истинных пастырей осталось мало, а спасает один верный старец и только у него литургия причастие настоящее. Изо всего христианства все эти люди вынесли только одно фарисейское : «Руки мыл»? «Паспорт брал»?

Здесь бы можно остановить пафос обличения фарисеев и перейти к скромному мытарю, с его прекрасной молитвой:

-Боже! будь милостив ко мне грешнику!

Об этом много написано, и я повторять не буду достоинств этого воздыхания. Мне кажется, что здесь можно проскочить мимо слов самого Евангелия, домыслив своими словами, что кающийся мытарь спасется, а надменный фарисей нет. Нет не так. Обратим внимание на то, что Господь не обещал мытарю спасения, а фарисею гибели. Все звучит гораздо сдержанней:

- Сказываю вам, что сей пошел оправданным в дом свой более, нежели тот: ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится.

Всего лишь : БОЛЕЕ ОПРАВДАННЫМ. То есть оправдание обоих входит в планы Бога. Оправданием фарисея должно послужить воспоминание того, откуда взялись фарисеи – временные заместители пророков в деле вдохновенного и нравственного служения. А оправданием чувствительного мытаря должен стать Закон, совершенно забытый им, как забытым оказалось его избранничество и первородство. Первородство мытарь разменял на деньги. А фарисей разменял избранничество на шулерство с Богом. При этом оба оказались обеспеченными людьми.

Два эти человека, как два образца неисправного служения. Один – циничный сухой сердцем «клирик». Второй – обезумевший и жадный мирянин. Слова: возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится, относятся к обоим. Потому мытарь дерет деньги с народа, что ему наплевать на братьев.

Ему не трогает горе, которое он приносит в дома презираемых им людей. Они в его глазах насекомые. Сам же мытарь, потому так думает и так жестокосердечно поступает, что видит себя выше. Что ему слезы людей? Таковы не только мытари, а и уголовники, беззаконники и, вообще, все бессердечные люди имеющие власть унизить человека и взять с него деньги. Господь у мытаря выступает мстителем. Мытарь подозревеет в Отце Небесном мстителя. Увы. Это то, что мытарь в силу своего жестокосердия смог разглядеть в Небесном Отце. Сам не любит и не понимает Любовь. Плохо ему жить.

А фарисею в силу того, что он служит Богу, кажется, что благодаря ритуалу и обряду, он договорился с Ним. Что благодаря членству в фарисейском клане он выше других людей. Что его за исполнение верность обряду надо как-то особенно любить, хорошо содержать, сажать на почетные места в синедрионе и собраниях. Так иногда бывает с нашими священниками, которые почему-то привыкают к народной любви и принимают ее как должную честь своего звания. Принимают и требуют честь и службу своей персоне, в то время как Сам Первосвященник Христос, умывал ноги ученикам.

Утрата ощущения близости Бога видна и в молитве фарисея:

Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь: пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что’ приобретаю.

Интересно, зачем он говорит Богу о десятине? Он что глухой или слепой и слышит только тогда когда Ему говорят вслух? Разве Господь не видел его жертвы раньше? Какой странный Господь у фарисея. Наверное, он о Нем думает также как о себе. Бог как мега-фарисей, которому нужна плата за требы.

Кто-то из нас фарисей. Кто-то мытарь. А кто-то два в одном. Мы должны как истинные избранники быть счастливы, что Бог избрал нас в удел. Это, в самом деле, большая честь и радость. Это как Сцилла и Харибда. Если думать, что своей службой ты заслужил Царство Небесное, как фарисей, — это наглость перед Богом.

Если подозревать в любящем нас Отце Небесном прокурора или жестокого мстителя – это хула на Его любовь, на Духа Святого. В этом тонкость христианства. С одной стороны мы избранники и нам дана земля в обладание с тем, чтобы мы, как Адам хранили ее и возделывали. Нам также, по роду нашему, от Отца Небесного досталось наследство выше всякого имения – Царство Божие. Никогда нельзя забывать о том, что мы настоящие наследники и любимые дети великого и прекрасного Бога. И он, любя нас, уготовал каждому из нас особенную палату в Раю, а на земле Его рука всегда на нашем плече.

С другой стороны, право наследства мы получаем только тогда, когда входим в дело Божие на земле. Мы, христиане, Боговы тогда, когда вместе с ним несем свой маленький крест и тогда, когда способны войти в радость Господа своего. Фарисей забыл о трудах сердца. Мытарь – о любви Бога. Оба огорчили Любящее сердце.

В понимании того, что Бог любит нас, а мы любим Бога, а все люди братья и состоит дух верной молитвы, превышающая молитву фарисея и мытаря одновременно. И не только превышающий молитву, но и их жизнь. Мытарь бил себя в грудь и был расстроен. Фарисей со скукой рассеяно озирался по сторонам, не улавливая пустым сердцем Бога. А святой муж Симеон Метафраст сказал, за нас всех, лучше них обоих:

Себе призываяй и упокоеваяй, непришедый призвати праведныя, но грешныя на покаяние. И очисти мя от всякия скверны плоти и духа, и научи мя совершати святыню во страсе Твоем: яко да чистым сведением совести моея. Святынь Твоих часть приемля, соединюся Святому Телу Твоему и Крови, и имею Тебе во мне живуща и пребывающа, со Отцем и Святым Твоим Духом.

О том, осудил ли Господь фарисея и о том, почему «добро через силу» — измена Богу рассказывает  протоиерей Алексий Потокин. 

Два человека вошли в храм. Один подошел поближе к алтарю – это человек, который старался исполнять закон, и потому молился, постился, приносил десятину. В общем, хотел быть порядочным. Второй – обманщик, мытарь, ворующий у своих сограждан, причем мытари в то время часто работали на захватчиков, римлян – в их пользу собирали налоги. И этот мытарь не смеет ни приблизиться к алтарю, ни глаз поднять к небу, а только бьет себя в грудь и взывает: «Боже, милостив буди мне грешному».

Часто эту притчу понимают как противопоставление оправданного мытаря и осужденного фарисея, но в Евангелии написано иначе: «Сказываю вам, что сей пошел оправданным в дом свой более, нежели тот» (Лк., 18, 14). То есть фарисей ушел менее оправданным, но не осужденным – Бог и его жизнь принял.

Очень похожа по смыслу на эту притчу притча о блудном сыне. Младший сын выпросил свою часть наследства еще при жизни отца, то есть для него отец уже умер. По сути он предал отца, потом промотал все наследство, вернулся и попросил прощения. И отец не просто простил, но устроил в честь блудного сына такой пир, какого никогда не видел сын старший – праведный, всегда чтивший отца, трудившийся в поте лица. И он не понимает, почему отец так щедр к блудному сыну, которого сам он не считает своим братом, говорит отцу «твой сын». И отец говорит: это твой брат, ты должен радоваться, что он был мертв и ожил.

Через разные притчи Бог хочет донести до нас простую мысль — проще бывает понять свое падение и раскаяться тому, кто пал низко: предал, украл, посягнул на чужую жизнь. А когда мы грешим по мелочам — молимся, да без удовольствия, постимся, да с притворством, подаем милостыню, да через «жалко», стоим на службе, а мыслями предаемся мечтам, — часто даже не замечаем, как далеки от совершенства, к которому призывает нас Господь.

Очень сложно понять, что наша внешняя праведность, доброта – тоже повод для покаяния. Потому что несовершенное добро, добро через силу – по сути измена Богу. Господь говорит: «Сыне, даждь Ми твое сердце» (Притч,, 23, 26). Важен не только поступок, но и то, с каким чувством мы его совершаем. Если с радостью, любовью к ближнему, забывая себя, это подлинное добро. Если же напоказ или по необходимости, но внутри смятение, раздражение, зависть, другие страсти, которым мы с трудом не даем выплеснуться наружу, добро наше ядовитое.

Нам благие поступки даются тяжело, через «не хочу» и «не могу», а мы этим несовершенным добром гордимся, перестаем видеть себя такими, какие есть на самом деле, забываем, что без Божьей милости мы бы и пальцем не пошевелили для добрых дел. По вере нашей мы можем получить прощение и спасение, но это не наша заслуга, это Бог делится с нами вечной жизнью, которая есть только у Него.

Когда Бог меня прощает и милует, сердце мое смягчается, я начинаю жалеть таких же, как я, блудников, жадин, сребролюбцев, бесчинников, но быстро забываю, каким был и что оживаю по Божьей милости. Спаситель милует нас от смерти – от эгоизма. Мы не можем забыть про себя, живет во имя свое, своим счастьем, не умеем быть счастливыми счастьем другого человека. А ведь так живет Бог и к этому же призывает нас.

И если я думаю, что оправдан, могу смело войти в храм, приступить к таинству, смело посмотреть на иконы, глубоко заблуждаюсь. Потому что на самом деле обращаясь к святому, я знаю, что ему изменю, подходя к таинству – что оно мне еще понадобится, потому что не хватает мне важной Божьей черты — верности, неизменности. И я благодарен Богу за то, что он будет меня прощать «до седмижды семидесяти раз» (Мф., 18, 22).

Притча о мытаре и фарисее – притча о человеке, который не забыл, что несмотря на свою мерзость, он может быть велик и именоваться сыном Божим. Кто такой мытарь? Тот же блудный сын Царя Небесного, и когда он понял, что он царский сын, в царском достоинстве, даже не стал перечислять свои грехи – все равно слов не хватило бы, чтобы все перечислить, — а только бил себя в грудь. Это означало: я не могу жить, каждое мое слово, каждый вздох – ложь, я несчастный человек, потому что не имею взаимности ни с кем, прости меня. И он принят Богом.

Встает вопрос: как жить дальше? По-старому не хочет, по-новому не умеет. И он начинает выполнять правила до тех пор, пока сердце не оживет. Когда сердце оживет, станет любящим, как у Христа, правила будут упразднены. Но пока я на земле, причастен не только Богу, но и смерти (я ношу в себе эту смертность), хочу до конца своих дней иметь возможность прийти в храм, зная, что недостоин туда войти, приступить к таинствам, зная, что недостоин их принять. Но я приступлю к ним с надеждой, что Господь меня простит и моя жизнь будет восстановлена здесь и потом.

Притча о мытаре и фарисее помогает человеку не отчаяться в своей грешности и падшести, но и предостерегает от возношения в своем малом доброделании. Пока человек несовершенен, он должен просить прощения и милости, потому что несовершенство и есть предательство. Петр отрекся от Христа, потому что доброта его была несовершенна, а он тогда этого не понимал. Когда он говорил с уверенностью, что не отречется от Учителя, оказался фарисеем – не видел своей немощи.

Если бы видел, сказал: да, Господи, отрекусь, прости Меня. А «сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит». Смысл молитвы мытаря, как и Иисусовой молитвы в том, что человек должен помнить: он живет не так, как Христос, хотя мог бы. И только память об этом дает нам надежду на милость Божью, открывающую дорогу в вечность.

Японский писатель Рюноскэ Акутагава был уверен в том, что христианству в его стране не победить. В рассказе «Усмешка богов» духи являются католическому миссионеру и ломают его волю, убеждают вернуться обратно на родину. Эти духи вышли из глубинных пластов японской культуры, подобно прибрежному песку поглотившей все набегавшие волны чужеземных влияний. Кто может выйти против древнейшей культуры? Каким оружием сражаться с древними духами? Размышляет протоиерей Андрей Ткачев.

Подарили мне как-то книжку — антология японской поэзии. А в книжке — вступительная статья про хокку, про влияние дзэна на культуру Японии, про что-то еще. Среди прочего — информация об одной карточной игре, в которую играют раз в году — на Новый год. Суть игры в том, что на картах написаны первые строки самых известных стихотворений века (дай Бог не соврать) 14-го или что-то около того. Берет человек карту, читает первую строку и должен закончить по памяти стихотворение. Забыл — минус. Прочел — плюс. Такая вот игра в карты.

Я прочел и чуть не «прослезился», как гетман в «Белой гвардии». Как-то сразу, без дополнительной аргументации стало мне ясно, что на фоне японцев мы выглядим бледно. Дикарями выглядим. И хотя в картишки у нас очень даже многие мастерски «шпиляют», но таких игр у нас никто не придумывал и не уже не придумает. Стыдно сказать, но кишка наша тонка для рождения таких изящных культурных явлений, отметим — не элитных, но массовых.

Теперь подумайте о том, что дело не в одних лишь картах. Дело в общей смысловой насыщенности народа, богатого такими древними и оригинальными культурными явлениями, что одно лишь беглое знакомство с ними потребует и длительного времени, и серьезных внутренних усилий. А вот теперь, когда вы и об этом подумали, подумайте о том, как проповедовать среди такого народа. Подумайте и умилитесь, вспомнив Николая Японского.

Народов без культуры нет. Какая-то культура есть всегда, но культура культуре — рознь. Один миссионер писал другому о своей пастве: «Традиций никаких. Нравы скотские». Проповедь среди такой паствы потребует от миссионера большой любви к аборигенам, раздачи милостыни и обязательно — чудес. Для диких людей чудо — как хлеб.

А вот для тех, кто посерьезней, нужно явить в своей проповеди и в принесенной тобою вере мудрость и красоту. Но, конечно, вначале нужно язык изучить, который тем сложнее, чем культурно богаче новая паства. Проповедь Христа в Японии предварилась для Николая многолетним и всесторонним изучением самой Японии, страны, в языке которой вообще нет мата (опять хочу плакать) и мусорных свалок (мусор утилизируется на 100%).

Япония вовсе не страна «ботаников», только нюхающих сакуру и ловящих бабочек. Там сильны воинские традиции, ценится стойкость и бесстрашие. Более того, именно служилое военное сословие было самым образованным, и самураи вне воинских упражнений обязаны были упражняться в стихосложении и каллиграфии. Упражняться настолько усердно, что и перед вспарыванием живота (сеппуку) самурай должен был прочесть стихи собственного сочинения.

Этим вооруженным философам, ежедневно готовившимся умереть, более чем другим людям, были близки мысли о красоте и тленности, о верности и вечности. Истина влекла их, и они приходили ко Христу первыми. Приходили служить, а не получать земные блага от новой веры.

Христиане должны помнить, как Павел в Афинах взял повод для проповеди от пустого жертвенника «Неведомому Богу». Апостол, что называется, «зацепился» за этот жертвенник, чтобы говорить о Том Боге, Которого не знают еще афиняне. Это — факт, но это и принцип миссионерской деятельности. Вникай. Думай, учись, ищи, за что зацепиться. Так же нужно было поступать и Николаю.

Например, в одном из классических самурайских трактатов Мусаси Миямото говорится, что воин должен брать пример с плотника. Инструмент плотника должен быть отточен и чист, его нужно держать всегда при себе, нужно идти на работу по первой просьбе и проч. А ведь Господь наш в дни послушания Иосифу был плотником(!).

И Николай, изучив письменность своей новой родины, мог сказать слушателям: «У вас написано много хорошего о плотниках, и о том, что у них можно учиться. Об учении Одного неизвестного вам Плотника я вам и расскажу». На этом месте я уже не хочу плакать и говорю «Аллилуйя!» Вот для чего нужен культурный труд и кропотливые умственные усилия. 

Дикарь говорит: «Чудо давай! Исцеление давай! А больше ничего не давай. Мне остальное без надобности». Фарисей тоже говорит: «Покажи мне знамение». А Сократ говорит: «Заговори со мной, чтоб я тебя увидел». То есть: «Скажи мне, чем живет твое сердце. Может быть, я услышу в твоих словах то, чего ждет мое сердце». Кому как, а мне последний вариант роднее и ближе. Поэтому и Николай мне мил со всей своей мужественной неспешностью и терпеливым постоянством.

Моему уставшему сердцу (есть такое идиоматическое выражение у японцев) хочется, чтобы в нашем народе, не прерываясь, происходил невидимый глазу культурный труд. Ну, например, чтобы люди почувствовали красоту простоты и удовольствие от добровольного минимализма. Чтобы Япония ассоциировалась у них не хентаем или «Хондой», а с глубоким и древним культурным многообразием. Чтобы рисовали, думали, слагали стихи и обсуждали прочитанное не одни лишь высоколобые представители меньшинства, а обычные люди от садовника и водителя автобуса до министра обороны и владельца сети супермаркетов. Думаете, слабо? Я тоже думаю…

Значит, тогда нам нужны, по крайней мере, такие пастыри и архипастыри, как Николай (Касаткин). Чтобы они были друзьями книги, мастерами слова и гениями умного молчания; чтобы профессора кафедры философии считали за честь с ними побеседовать; чтобы все стороны народной жизни были ими с любовью изучены; чтобы…; чтобы… Думаете, слабо? Я тоже думаю…

Так что же тогда? А вот тогда нужна самурайская храбрость и ежедневная готовность умереть. И нужно так жить сегодня, чтобы перед смертью суметь прочесть стихи собственного сочинения. И еще нужно чувствовать красоту краски, линии и звука, а мысль оттачивать так же, как хороший плотник оттачивает инструмент. И трудиться нужно, не ожидая скорых плодов, но чувствуя их неизбежность.

В общем, нужно любить Господа среди массового отупения и жить постепенно и настойчиво, восходя снизу вверх, как жил святой Никорай (в японском нет звука «л»). Жить так, как говорится в одном классическом стихотворении:

О, улитка! Взбираясь к вершине Фудзи,
Можешь не торопиться.

Остановимся подробнее на истории государства хазар, сыгравшего немаловажную роль на исторической арене своего времени. Для современной археологии Хазарский каганат — это государство-призрак. Лишь недавно, с 20-30-х годов ХХ в., он стал привлекать внимание отечественных археологов, но до сего дня хазары остаются наименее изученной его народностью. Для археологии изучение кочевых народов является действительно трудным, так как кочевники, как правило, не имеют долговременного места жительства, находятся в постоянном движении в поисках воды и пастбищ для скота.Задаваясь вопросом о генеалогии караимов, прежде всего заметим, что в исторической памяти крымских караимов отразилась их связь с хазарами — тюркскими племенами Хазарского каганата. Общность эта прослеживается в языке, именах, фольклоре и даже в названии блюд богатой крымской кухни.

Единственными источниками сведений о хазарах и их «кочевой империи» являются письменные памятники нехазарского происхождения — летописи арабских и европейских историков и записи путешественников Средневековья. Благодаря этому материалу мы можем представить, что Хазарский каганат действительно был могущественной державой, простиравшейся от дельты Волги до Крыма и Днепра. Эта держава просуществовала около трёхсот лет — с VII в. по 965 г., играя важную роль, наряду с Византийской империей и мусульманским Арабским халифатом — сверхдержавами своего времени.

Первые упоминания о хазарах сохранились благодаря армянскому историку V в. Моисею Хоренскому. Согласно его труду «История Армении», хазары существовали как народ уже в ІІІ в. Упоминает о хазарах и «Церковная история», авторство которой приписывается Захарии Ритору (VІ в.). По всей видимости, хазары в тот далёкий период входили в состав Тюркского каганата — своего рода федерации государств хазар и булгар, владения которых простирались от Китая до Волги. По мнению большинства историков, появление Хазарского каганата как отдельной державы в середине VІІ в. следует связывать с падением Тюркского каганата под натиском Китая, после чего хазары подчинили себе Великую Булгарию и создали единственное политическое образование на юге Восточной Европы.

Столицей Хазарского каганата был торговый мегаполис — город Итиль, расположенный в низовьях Волги.

Через Хазарию пролегало несколько больших торговых артерий, связывавших север и юг, запад и восток Евразии. Из Китая по Великому шёлковому пути караваны направлялись через Хазарию в Византию. Бассейн реки Волги обеспечивал циркуляцию торговых судов между Скандинавией, южной частью Восточной Европы, Приуральем с одной стороны — и Арабским халифатом, Средней Азией и Закавказьем с другой стороны.

«При размышлении, какую веру для своего государства избрать, было решено пригласить представителей разных традиций и послушать, что они могут сообщить о своей вере. Так были приглашены мусульманин, христианин и иудей…»

Нет, это не пересказ «Повести временных лет», повествующий о выборе веры князем Владимиром. Речь идёт о событии, которое произошло за полтора столетия до судьбоносного выбора равноапостольного князя.

Так, согласно хазарскому преданию, царь Булан предложил устроить диспут между представителями трёх религий — христианином, мусульманином и иудеем. Когда стало очевидно, что посредством богословских споров трудно прийти к какому-то заключению, хазарский монарх пошёл на хитрость — беседовал с каждым наедине.Это предание связано с именем хазарского царя Булана. Чтобы не попасть в религиозную и, как следствие, политическую зависимость от своих соседей — христианской Византии и мусульманского Халифата, начавших распространять своё прозелитское влияние на земли язычников-хазар, — было принято решение выбрать веру, которая, сплотив хазар, не позволит в дальнейшем потерять суверенитет в пользу упомянутых государств.

В первую очередь Булан позвал христианина и задал ему вопрос: «Если бы ты выбирал между иудейской верой и мусульманской, что бы ты выбрал?» — «Разумеется, иудейскую, — ответил христианин, — так как она была дана избранному Богом народу, который лишь потом был отвергнут за грехи». Далее царь обратился и к мусульманину: какую из религий предпочёл бы он после своей собственной — христианство или иудаизм? Ответ был в пользу иудаизма, так как, по мнению мусульманина, христиане поклоняются изделиям человеческих рук, христианство не возбраняет вкушение свинины и т. д.

Тогда царь Булан вновь собрал вместе всех троих, попросил подтвердить сказанное и в заключение объявил: «Если христианин и мусульманин сами признали, что древний закон Израиля хорош, то и я предпочитаю именно его как закон праотца Авраама». Как следствие, хазарский монарх принимает иудаизм, подав тем пример всей знати своего царства. Французский исследователь Жан-Пьер Аллали некогда воодушевлённо назвал Булана родоначальником тринадцатого колена Израилева. Но, несмотря на большое количество дошедших до нас легенд и преданий, по всей видимости, выбор в пользу иудаизма хазарскими правителями был сделан всё же в первую очередь из политических соображений.

Обстоятельства и детали принятия хазарами иудаизма дошли до нас благодаря хроникам современников Хазарского каганата — арабо-персидским авторам Аль-Масуди, Аль-Истахри, Аль-Мукадаси и другим, а также документам так называемой еврейско-хазарской переписки, датируемой 60-ми годами Х в.

С записками путешественников известие о появлении еврейского царства очень быстро облетело многие еврейские общины Европы, Азии и Северной Африки. На протяжении многих веков народная фантазия евреев сохраняла предание о реке Самбатион, за которой якобы проживают потерянные десять колен Израиля. «Слухи эти, — пишет историк Генрих Грец, — утешали, как сладкое сновидение, вздыхавших под бичом евреев и возбуждали в тоскующих сердцах страстное желание разыскать это царство

В послании к хазарскому монарху Хасдай ибн Шапрут задавал много вопросов о размерах его государства, о городах, но самые главные вопросы были таковы: «Из какого вы колена, сколько царей было до тебя и каковы их имена, сколько лет царствовал каждый из них и на каком языке вы говорите?» Около 955 г. Хасдай ибн Шапрут получает ответ. Царь Иосиф сообщает, что хазары — не потомки древних израильтян, как полагали в еврейских общинах Испании, а тюркский народ, принявший иудаизм. Затем царь Иосиф, ссылаясь на хазарские летописные источники, передаёт историю Хазарии, особо уделяя внимание преданиям, связанным с обращением в иудаизм.Благодаря полученной от еврейских купцов вести о существовании еврейского царства — Хазарского каганата — Хасдай ибн Шапрут, сановник двора испанских Омеядов, в начале Х в. направляет письмо хазарскому царю. «Если сведения о еврейском государстве верны, — писал он,-то без колебаний оставил бы свою семью и пустился бы странствовать… пока не пришёл бы к месту, где находится господин мой, царь, чтобы увидеть его величие… Как я могу успокоиться и не думать о разрушении нашего великолепного Храма… когда нам говорят каждый день: „У каждого народа есть своё царство, а о вас не вспоминают на земле“».

Показательно, что с VІІІ в. под управлением монархов иудейского исповедания Хазария усовершенствовала свой государственный строй. Официальный титул царя «каган» (от туранского «хакан» или «хан» — «князь») был сохранён со времён Тюркского каганата. Каган считался верховным правителем и высшим судьёй, а во главе войска стоял его соправитель (бек, пех или иша). Все члены правительства и дворянство исповедовали иудаизм, хотя в средних и низших классах были распространены ислам, христианство и традиционные языческие верования монгольских и тюркских кочевников.

Арабский историк и географ аль-Масуди, посетивший Хазарию в 854 г., отметил поликонфессиональность Хазарского каганата: «Население хазар состоит из иудеев, мусульман, христиан и язычников», — а арабский путешественник Истахри даже отметил: «евреи составляют меньшинство, магометане и христиане — большинство». По всей видимости, Хазария представляла собой федеративный союз племён, куда входили азовские и волжские булгары, кавказские и донские аланы, заволжские гузы, мадьяры-венгры, славяне, русы и многие другие народности.

Термин «хазары» летописцами и путешественниками-современниками понимался, скорее всего, как этноним, который объединял под собой всех подданных Хазарского каганата, вне зависимости от вероисповедания.

Обращение царя и его окружения в иудаизм произошло в конце VIII в. (многие историки приводят 740 г. как год гиюра царя Булана). По времени это совпадает с распространением как в странах Багдадского халифата, так и в соседних государствах караимства.

До сего дня остаётся неразрешённый вопрос: исповедовали ли хазарские правители иудейство в его талмудической (раббанитской) форме — или же в получившей к этому времени широкое распространение на Ближнем Востоке и в Азии караимской традиции? Вероятнее всего, по мнению историка Семёна Дубнова, хазары приняли более упрощённую караимскую форму.

Доктринально караимы не принадлежали к классическому иудаизму, так как их учение базировалось на отрицании раввинистическо-талмудической традиции. По всей видимости, возникновение сектантского учения караимов являлось реакцией на господство авторитета устной традиции, зафиксированной в Мишне и Талмуде.

В пользу того, что караимы действительно были сектантским формированием, говорит следующий факт. В 915 году в Багдаде как ответ на рост числа приверженцев нового учения появляется полемический труд известного еврейского авторитета Саадии Гаона. Автор полемизирует с ересиархом Ананом бен Давидом, чьи последователи, именующие себя «ананиты», слились в Х в. с караимами.

Последние начали считать Анана бен Давида главным идеологом их вероучения, а его «Книга заповедей», написанная на арамейском языке, стала рассматриваться караимами как важный вероучительный документ. Но даже это сочинение не могло заменить основной источник веры и религиозного права — Священное Писание. Этого требовал принцип-постулат, установленный самим Ананом бен Давидом: «Тщательно ищите в Торе и не опирайтесь на моё мнение». Воплощение этой идеи в религиозной жизни привело к тому, что после смерти Анана к адептам нового учения начали примыкать представители всевозможных антираввинистических сект (укбариты, тифлиситы, малекиты, даже иудганиты — секта, испытавшая влияние ислама).

Приблизительно к IX в. в результате систематизации взглядов представителей тех антираввинистических учений, которые примкнули к караимам, появляется однородная доктрина.

Но тогда возникает следующий вопрос: если допустить, что хазары в 740 г. действительно приняли караимскую традицию, то в каком именно виде? Было ли это караимство с примесью учения Измаила Укбари (укбариты), Абу имран аль-Тифлиси (тифлиситы) или Малика аль-Рамли (малекиты)? Этот вопрос пока остаётся открытым.

Караимы Багдадского халифата — это, безусловно, интересная тема, заслуживающая особого исследования. В данной статье мы затронем её, к сожалению, лишь поверхностно, так как нас больше интересует феномен крымского караимства, возможность установить его происхождение и появление на Крымском полуострове.

Обрывистые отроги Чуфут-калинского плато даже сегодня выглядят неприступными, лишь с восточной стороны сюда можно подняться по извилистой «змеиной тропе». Хотя практически все наземные постройки разрушены, на территории Чуфут-Кале ещё видны улицы, городские кварталы, фортификационные сооружения. Из шестнадцати пещерных городов Крыма Чуфут-Кале продержался дольше всех, лишь столетие назад превратившись в мёртвый город.

Крепость Чуфут-Кале, или, если быть более точными, Джуфут-Кале (в переводе с тюркского — «двойная крепость»), близ Бахчисарая являлась родовым гнездом крымских караимов. Когда она стала мала для населения, к ней были пристроены дополнительные фортификационные стены, таким образом, городище разделилось на две части, а крепость получила своё название.

В XII в. путешественник из Регенсбурга Птахия, описывая быт тюрков-кочевников, которые проживали общинами на территории Крыма, замечает, что здесь особо почиталась суббота — запрещалось даже резать хлеб. В XIII в. община кочевников-караимов Крыма была значительно расширена за счёт притока караимов из Византийской империи. Именно в этот период Чуфут-Кале становится главным центром крымских караимов, о чём свидетельствуют захоронения на близлежащем кладбище Балта-Тиймез (перевод с тюркского — «топор не коснётся»).

В 1299 г. Чуфут-Кале овладел хан Ногай, истребивший большую часть его жителей. Отныне главные споры за крепость разворачивались между крымскими и золотоордынскими ханами. Когда город стал татарской крепостью, здесь разместил свою ставку местоблюститель Крымского ханства, основатель знаменитой династии Гиреев — Хаджи-Девлет Гирей. На престол Крымского ханства ему удалось взойти только при поддержке литовских князей, в чьих владениях он провёл свои молодые годы.

Среди пленников, которых литовский князь Витовт угнал в Прибалтику, были и караимские семьи. Они расселились близ Вильнюса (Трокай), часть осела в Луцке, Галиче и в местечке Красный Остров недалеко от Львова (караимы назвали это местечко Кукизов). Оттуда позднее они расселились по другим городам Литвы, Волыни и Подолья.

Но всё же основным оплотом караимов продолжал оставаться крымский Чуфут-Кале, в котором татары отвели для караимов целый квартал за восточной стеной города. А когда татары покинули крепость, переселившись в Бахчисарай, сюда, в Крым, из Литвы и Луцка приехала большая группа караимов во главе с известным законоучителем Симхой Ицхаком бен Моше Луцким, в чьём знаменитом труде «Путь праведных» подробно изложена история караимства с приложением всех караимских сочинений.

Сегодня нет однозначного мнения по поводу генеалогии крымских караимов. Существуют два основных направления мысли, которые, в свою очередь, дробятся на различные версии появления в Крыму караимской общины.

Согласно одной из теорий, караимы являются семитами и ведут своё происхождение от еврейских общин, появившихся на крымском полуострове как минимум во II в. до Р. Х. Об этом свидетельствуют семитские имена, обнаруженные археологами на эпиграфических памятниках греческих городов Боспорского царства, датируемых временем правления Митридата VI Евпатора (109–63 гг. до Р. Х.), царя малоазиатского государства Понт.

Примечательно также, что с принятием хазарским правительством иудаизма в Хазарию направился большой поток евреев — эмигрантов из Византии. Особенно оживлялся этот «исход», когда над византийскими евреями вновь нависала угроза насильственного крещения. Массовый характер эмиграции евреев в Хазарию был зафиксирован при императоре Василии Македонянине в конце IX в., а также в царствование императора Романа I Лекапена (ок. 932–940 гг.), решившего окрестить всех евреев подвластной ему империи.

Сторонники теории, что караимы — это потомки евреев, выдвигают следующий аргумент: сами караимы на протяжении всей своей истории считали себя евреями. Но исключение как раз и составляли караимы Крыма, как и литовские караимы, растождествлявшие себя с семитами.

Неоднозначно относился к караимам и классический иудаизм. В разное время его последователи то считали караимов еврейской общиной, допуская даже браки с ними, то отрицали принадлежность караимов к еврейству.

Когда на Ближнем Востоке в 1948 г. появилось еврейское государство Израиль, в соседних арабских государствах начались массовые еврейские погромы. Эти карательные экспедиции не обошли стороной и караимские общины арабских стран. Израиль предоставил возможность репатриации караимам Египта, Ирака и Турции наравне с евреями этих стран. Так, к 1970 г. караимская община Израиля насчитывала около семи тысяч человек. Однако, хотя караимы обладают всеми правами граждан Израиля и несут воинскую повинность, до сегодняшнего дня Верховный раввинат и Министерство религий Израиля препятствуют признанию официального статуса общины караимов Израиля с их независимым религиозным судом.

Не желая видеть в караимах этнических евреев, сефардийская левоэкстремистская группировка «Чёрные пантеры» в начале 1970 х гг. перенесла свои взгляды на всех восточноевропейских евреев-ашкеназов, с утверждением, что последние не имеют исторического права на репатриацию в Израиль. Подспорьем этой идеологии, безусловно, послужил монументальный труд израильского профессора Абрахама Поляка «Хазария: история еврейского государства в Европе». Автор попытался обосновать тезис, что между восточноевропейскими евреями и хазарами-язычниками существует генетическая связь.

Профессор предложил гипотезу о массовой миграции хазар на запад, на территорию Польши, Волыни, Галиции после распада Хазарского каганата. Именно здесь, по его мнению, начал формироваться идиш — хазаро-готский языковой конгломерат. И хотя о языке крымских готов ничего не известно, это не помешало профессору предположить, что их язык очень близок к восточногерманскому наречию, из которого и образовался идиш.

Караимская кенаса, Чуфут-Кале. Фото: Екатерина Рашкевич

Обращает на себя внимание и множество этнокультурных параллелей между хазарами и евреями Восточной Европы. Достаточно указать на гардероб ашкеназских евреев. Штраймл — головной убор, часть хасидского субботнего костюма, — по всей видимости, восходит к тем временам, когда хазары от подчинённых народностей брали дань меховыми шкурками. Даже сегодня самые скромные штраймлы изготавливаются из лисьего хвоста, обёрнутого вокруг кожаной шапки. Более состоятельные хасиды могут позволить себе штраймл из двенадцати хвостов (по числу колен Израиля), восемнадцати (гематрия слова «живой») или двадцати шести (гематрия Тетраграмматона).

Есть ещё в ашкеназском гардеробе соболиные колпики и сподики из морского котика. А чего стоит сюртук, кстати, очень напоминающий караимский кафтан… А гартл — пояс, призванный отделять нижнюю, низменную, часть тела от верхней, исполненной духовности, — уж очень он напоминает плетёный караимский кушак… А штиблеты без шнуровок (для того, чтобы в субботу их можно было снимать, не развязывая) — подобные галоши в прошлом были неотъемлемой частью костюма караимов.

Некоторые учёные, не отрицая всё же принадлежности караимов к семитам, выдвигали также предположения о том, что предки крымских караимов прибыли с захваченных монголами территорий Северного Ирана, Нижней Волги, а также из Византии после падения Константинополя в 1453 г. Известный учёный Питер Голден некогда даже заявил: «Караимы Восточной Европы являются примером интересного симбиоза еврейского народа и тюркского мира, кумано-кыпчакского населения средневекового Крыма».

Находились даже исследователи, пытавшиеся проследить связь между членами кумранской общины и караимами. Приверженцы данной теории допускают, что обнаруженный среди рукописей Мёртвого моря «Дамасский документ», являющийся памятником литературы саддукеев, по всей видимости, мог влиять на ранние еврейские секты, доктринально согласованные с учением саддукеев. В связи с этим примечательно то, что сами караимы возникновение своей традиции возводили к распаду Объединённого царства Давида и Соломона и связывали с первосвященником Садокией (Цадок), основателем движения саддукеев. Он, по мнению самих караимов, сохранял истинный Закон, раскрытие которого во всей полноте принадлежит упоминавшемуся выше Анану бен Давиду.

Но даже этот факт вряд ли позволит отождествить кумранитов и караимов, так как доктринально между их учениями существовали серьёзные отличия: караимы исповедовали строгий монотеизм, кумраниты — дуализм; караимы верили в свободу воли, кумранские сектанты — в предопределение. Единственное, что могло объединять оба эти течения, — это оппозиция Мишне — устному Закону.

Караимы и Третий Рейх

Религиозные иудеи

Примечательно, что 5 января 1939 г. Государственное расовое бюро Министерства внутренних дел Рейха сделало официальное заявление о том, что антиеврейское законодательство Германии не распространяется на караимскую общину, так как «караимы не принадлежат к еврейской общине как таковой и их „расовая психология“ не является еврейской».

Если не считать расстрела караимов во время трагических событий в киевском Бабьем Яру, где помимо евреев были расстреляны русские, украинцы, цыгане, поляки, то в целом караимы не подвергались преследованиям со стороны германских оккупационных властей. Мало того, в некоторых случаях даже пользовались их расположением.

Несмотря на то что и сегодня среди крымских караимов есть сторонники теории «семитского» происхождения караимской общины Крыма, всё же эта гипотеза не выдерживает серьёзных контраргументов.

Во второй половине XIX в. широкую известность получила теория, впервые выдвинутая в 1846 г. российским востоковедом Василием Григорьевым. Согласно этой теории, крымские караимы являются прямыми потомками хазар — тюркского кочевого народа. Об этом факте сообщает сам хазарский царь Иосиф в переписке с Хасдаем ибн Шапрутом, утверждая, как мы цитировали выше, что хазары — не потомки древних израильтян, как полагал сам Хасдай, а тюркский народ, принявший иудаизм.

В настоящее время во всём мире насчитывается около двух тысяч крымских караимов, восемьсот из которых проживают в Крыму. Сегодня очевидно, что язык крымских караимов относится к тюркской группе алтайской семьи. Одним из самых убедительных доказательств тюркского происхождения крымских караимов является результат краниологических исследований, предпринятых известным учёным академиком В. П. Алексеевым, который в 1971 г. подтвердил, что крымские караимы являются потомками хазар. В официальном отчёте о своих исследованиях В. П. Алексеев заключил, что караимы как народность возникли в результате генетического контакта пришедших в Крым хазар и местного населения Крыма (тавры, киммерийцы, сармато-аланы, крымские готы).

Но, несмотря на серьёзность аргументов в пользу «хазарской» гипотезы происхождения крымских караимов, некоторые специалисты по истории хазар подвергают её сомнениям. Среди возражений приводится мысль, что хазары как народ не упоминаются в летописных источниках позже XI в., в то время как письменная фиксация появления караимов в Крыму относится только к XIV в. Причём речь идёт о караимах, в традиции которых было доктринальное отрицание Талмуда и Мишны, в то время как, по мнению сторонников отрицания «хазарской» версии, иудаизм хазар был, скорее, талмудическим.

Вот что об этом пишет выдающийся этнограф Михаил Артамонов: «Возможно, что евреи-караимы смешались с остатками хазаро-булгарского населения Крыма, исповедовавшего иудейскую религию, и распространили среди них своё учение… Единственным доводом в пользу хазарского происхождения караимов остаётся их язык, близкий к половецко-огузскому, из чего заключают, что хазары-караимы, сохранив свою религию, смешались с половцами. Некоторые идут ещё дальше и считают, что хазары с самого начала не были раввинистами, а караимами… Следует признать, что в истории караимов многое ещё остаётся неясным».

В заключение хотелось бы отметить, что, несмотря на споры вокруг происхождения караимов Крымского полуострова, их верований, традиций, письменности, какую бы из предлагаемых теорий ни принял исследователь или простой обыватель, интересующийся крымской историей, очевидно одно: караимская община полуострова вписала очень яркую и значимую страницу в историю Крыма. А сохранившиеся предания и легенды крымской караимской общины помогают совершенно под другим углом посмотреть на эту историю.

Протоиерей Олег Скнарь