Все в світі є причиною всього.
Вагон з якого вийдеш у світанок
Цигарка в тамбурі і кава на сніданок
Рясна осіння мряка за вікном
Цілунок напівтеплий наостанок
І довгий післясмак, немов вино.

Все в світі є предтечею тебе.
Останній подих, на сорочці пляма,
Що з'явиться і шириться так само,
Як лине погляд в небо голубе.
І ти дурний біжиш за голосами,
Та більше не пригадуєш себе.

Ветер тянул провода, как сутенеры таскают девку. Флаг государства торчал из крыши вонзенным древком. Дождь на стекле начинал в три счета свою распевку.
Душный вагон трамвая разрезал площадь. Я выходил, не зная куда, - наощупь. Было непросто, но мне не хотелось проще.
Край горизонта был ниже серым, а выше красным. Я перешел на красный, презрев опасность. Случай переходил из общего дела в частность.
Встречные линии жизни на двух ладонях тянет сомкнуться даже при посторонних. Чтоб не связать себя новыми узами крови, в наших делах мы снова себя хороним.

Дождь начинался. Офисы угрюмо бежали с работы. Девочки прикидывались зонтиками. Кто-то из старших дружелюбно спросил – наверное придется тебе со мной, но на уме у меня был дождь, прогулка и салат из помидоров. Я вежливо отказался.

Бежавший по граниту водитель растянулся на крыльце и разбил подбородок. Трое лепили к его подбородку дурацкий австрийский пластырь ярко синего цвета. Я посочувствовал, кажется, вполне искренне и вышел в дождливые семнадцать ноль ноль.

Троллейбус катился в сторону центра из полупустого пригорода, кондуктор разглядывал капли, водитель молчал и не объявил ни одной остановки. Остановки были пусты, кто-то изредка выходил и раскрывал зонт почти что в дверях, как нетерпеливый десантник, который раньше времени выдернул кольцо.

Людям, едущим задом наперёд, открывается хороший вид на шоссе, ливень, включенные фары и провода. Длинноногая девочка, войдя в полупустой троллейбус выбрала кресло, на две третьих занятое мной. Люк протекал. Задняя площадка располагала к разговору, её мокрая рубашка подчеркивала грудь и предполагала взаимность. В окно, то и дело влетали крупные капли. Мы улыбнулись друг другу.

миг в который твоя война вот-вот превратится в горячее блюдо
когда отношения вроде говна, что в марте обильно лежит повсюду
это предавший уже Иуда, пьющий свой тост за тебя до дна

Ветер гулял, пакет колебался
Лист был намерен покинуть карниз
Голое дерево бредило вальсом
Снег в первый раз выходить собирался,
Все не решаясь броситься вниз.

Если действительно допустить, что все уляжется и пройдет
То вряд ли кто-то узнает мой стиль в походке идущего в самолет,
В лице говорящего: «Не грусти».
В походке несущего свой чемодан, в посадке на стул пред бармена взгляд
По силуэту, который сутул, даже глядя в толпу наугад.
Вряд ли узнает мой голос таксист, что-то ворча мне на злобу дня,
Но только заслышав мой громкий свист давний друг мой узнает меня.
Он спросит с улыбкой: «Неужто и ты?», А я отвечу – чего таить,
Что я как-то выпал из всей суеты, и просто раздумал в ней счастливо жить,
Поскольку я выполнил ритуал, где дом стоит и под деревом сын,
Я все достроил и досажал, а дальше просто не было сил
Изображать бесподобный пыл, играть собой королевскую рать,
Стоять, вздыхать, подпирать столбы и жизнь из этого сочинять.

Загрузи фотографию  и Стань Героем Сейчас! 

Создать фильм  Герой 2012

 

Я знаю, нам все это снится
– вся эта жизнь в цветастой каше.
И вот мы спим усердно дальше,
И видим вдумчивые лица.
Мы спим, и начинаем сниться,
Кроме себя еще кому-то.

Узнаем ли друг друга утром?