... ей там будет некого и не с кем. Народ просто выедет в Россию, не дожидаясь развязки войны. А жители ОРДЛО нужны России в ОРДЛО. Как щит, как ресурс, как пропаганда "гражданской войны".

       Но, вот незадача. В 2014-2017-м году пропаганда в России делала свое дело, и на Донбасс "убивать фашистов" и зарабатывать ехали жители из любого мокшанского засранска. Настолько это было престижно и выгодно. Даже покупали места в ЮВО (южном военном округе, база Ростовская область, коридор на Донбасс и Сирию). Укр-армия представлялась им, как нечто не способное воевать. Слабое звено. А мы смогли. И сделали свою армию достойной, вошли в ТОП-10 сильнейших армий Европы. И дальше сможем!

       Нам нужно привыкнуть (страшное слово на войне, но правдивое описание ситуации) к войне. Как Израилю. Жить миром, там, где она есть. Защищать линию разграничения между миром и пока еще оккупированными врагом территориями. Вести антипропаганду. Вскрывать проблемы. Раскрывать манипуляции. Восстанавливать от оккупации ментальность, историю и культуру. Это хорошо, что информация сразу стала нашим фронтом.

       Сейчас в ОРДЛО в "армию", скрытно названную "народной милицией" набирают всякий сброд. И если в 20104-м-2015-м в опочление шли с мотивировкой "за Россию, за Донбасс, против Украины, против Европы", то сейчас идет весь люмпен за едой, оружием и заработками. Каждое второе преступление в ОРДЛО совершено экс или действующими опочленцами. Они тащат в дома все наворованное на фронте оружие, убивают, насилуют, отжимают, занимаются мародерством. По сути, в ОРДЛО создано гетто, концлагерь, где свои убивают своих. К сожалению, из-за отсутствия работы и нищеты, "армия" омолаживается. Но и молодежь, записавшаяся в опочленцы, больше имеет виды на мародерство при помощи оружия, чем на защиту "регспублики". Пенсионеры предпочитают сидеть на попе ровно, чтобы не потерять украинскую пенсию. Могут только шипеть и ненавидеть нас.

       Шахтеры и люди предпенсионного возраста все больше озадачиваются, а на что им жить дальше: в России им не светит ничего, если они даже получат гражданство, то пенсия будет не шахтерская, а русская минималка, а это в разы меньше, чем шахтерская пенсия в Украине. Те, у кого семьи, выезжают на заработки.

       Моральный дух в "армии" ОРДЛО: пьянство, мародерство, воровство. Свои у своих. Свои своих. Небоевые потери составляют 30% от количества погибших. 40% раненных погибают из-за несвоевременного оказания медицинской помощи или не профессионализма медиков.

       Русские "ихтамнеты" открыто обвиняют местных в дезертирстве и попытках "стоять за нашей спиной". Вражда между ихтамнетами и местными зашкаливает. Ихтамнеты тоже видят в Донбассе ресурс, а не свою землю или братьев. Просто ресурс. Поэтому предпочитают, прибыв в Ростовскую область в ЮВО, договариваться с офицерами и избегать выполнения работы ихтамнетов, а попросту мародерят, как в Ростовской области, так и в ОРДЛО. Здесь идут войны мародеров. Бьются местные опочленцы с русскими ихтамнетами за право разграбить или разобрать тот или иной дом. Жители частного сектора, имеющие хоть какую-то животину, уже открыто говорят о набегах, приобретающих массовый характер. Бросают в окно гранату, стреляют по окнам из автоматов, а потом взламывают подвалы, выводят из сараев скотину. Грабят даже те дома, где снаружи висят триколоры, а внутри возле икон портреты Путина. Вот он - русский мир.

         (Олена Степова, писательница, блогер, юрист. До войны жила и работала на Луганщине. Из публикации в блоге. Сокращено)

        Выборы, которые уже готовятся проводить на этих территориях, закрепят власть коллаборационистов, то есть к власти там придут те, кого мы сейчас называем "представитель оккупационной власти". Предатели Украины, чиновники, которые все эти годы были там "власть", получат шанс стать официальными лицами и засчитать в стаж "госслужбы" работу в оккупационных ведомствах. А амнистия даст право "сотрудникам милиции л-днр" стать в один ряд с сотрудниками полиции МВД Украины.

"Нам дали приказ выплачивать пенсии и ублажать любой каприз пенсионеров,-рассказал мне один из работников аппарата комендатуры города Свердловска. - Любой! Доносы на соседей, банку тушенки на праздник, уборка мусора, решение любых проблем, митинги, молебни. Деньги на выплаты пенсий и зарплат регулярно привозят из Луганска. Почему? Пенсионеры и бюджетники решающая и разрушающая сила,- смеется казак,- нас готовят к еще одному референдуму. Готовится референдум "Донбасс - это Украина, но в рамках автономии". И пенсионеры, и бюджетники должны выполнить свою последнюю роль: впихнуть Донбасс назад. Путин наигрался. Это знают все. В Новороссию верят только полоумные.

(Олена Степова, писательница, блогер, юрист. Из статьи "На Донбассе создается Придонбасье")

       В СССР многие верили, что СССР – рай для людей. Что только в СССР все живут счастливо и богато, а везде, где "заграница" и "тлетворный запад", там "гарлем", "бомжи", "голодающие дети африки", и "анжела девис в тюрьме". Пропаганда была настроена и работала так четко, что рабочий человек не подозревал, что где-то там, за пределами его счастливой жизни, есть цивилизация, туалетная бумага, вкусные продукты, и, главное, нет дефицита, а среднестатистический безработный получает пособие, в десять раз превышающее зарплату счастливого советского рабочего человека. В СССР даже не знали о том, что все "их" блага, от утюга, стиральной машины, автомобиля и мороженого, это калька того, чем люди на "тлетворном западе" пользуются давно.

       В ОРДЛО сейчас все точно так, как в СССР. В их СМИ Украина загнивает, Америка разваливается, во всем мире засухи, наводнения, разруха, и только в России и ОРДЛО исключительно тихо, по-божески, и просто продуктово-промышленный рай. Одно не понятно, если там так хорошо жить, все дешево и бесплатно, то почему такие толпы жителей ОРДЛО на КПП и КПВВ на въезд в Украину? Почему люди на себе тянут неподъемные тачки-кравчучки с продуктами из Украины в ОРДЛО? Почему, например, моим кумовьям дешевле, выгоднее и легче поехать за покупками в Новочеркасск, чем купить все то же самое в своём Свердловске (Луганская обл.), в прославленной "угольной швейцарии"?

       Согласитесь, странные люди, да? Построили свой мир, оградились границей и армией от цивилизации, объявили, что не приемлют ничего украинского и лучше будут носить военную форму и форму донских казаков-власовцев, чем вышиванки, и едут в Украину за украинским: продуктами, документами, деньгами.

       В ОРДЛО нет ни одной публикации о том, что "Газпром" РФ должен Украине несколько миллиардов долларов. Как и за Томос и автокефалию. Тишина. Это очень страшные вопросы, чтобы обговаривать их в ОРДЛО. Слишком много мифов и надежд "наварасов" они разбивают.

       Пропаганда рашистов стоит на трех китах: ложь, страшная ложь и несусветная ложь. А вот маркеры пропаганды, так сказать, красные углы, это страх (укры нападут, будет еще хуже), еда (дороже-дешевле-гуманитарка), обещания взять в Россию и, конечно же, "на Украине все еще хуже". Так вот, пока эти маркеры востребованы и читабельны "народом Донбасса", войну не остановить, она развивается, как болезнь, в благодатной среде.

       И, да, к сожалению, жители ОРДЛО в критичном своем большинстве действительно меряют жизнь ценой колбасы. До сих пор разговоры о "мы разочаровались в лнр и России, так как в Украине пенсия больше, и субсидия", или "мы уже против лнр, так как Россия нам не дала то, что обещала", "да, в лнр плохо, но в Украине дороже коммуналка, поэтому нам тут лучше".

       А Украина меняется, несмотря на отчаянные потуги рыгыоналов-реваншистов, стремящихся вернуть себе власть и обустроить у нас жизнь-гетто, как на России и Донбассе. Осознает свою свободу от СССР, от России, совка. Реформируется. С болью и скрипом вырывает из себя метастазы совэтщины, но идет вперед и развивается.

       А где-то там, где вроде бы уже должны были осчастливиться и ошалеть от "русского мира", жизнь до сих пор меряется ценой колбасы.

(Олена Степова, писательница, блогер, юрист. До войны жила и работала на Луганщине. Из публикации в блоге. Сокращено)

Душа устала от беды

Она озябла без общения

И слез застывший мир слюды

Рисует в окнах Воплощение

Иных задуманных картин

Где нет войны, где нет отмщения

Где ад разрушен и где ты

Имеешь право

на ПРОЩЕНИЕ!

                       03.12.14 (СветЛа)

https://www.facebook.com/olena.stepova?fref=tl_fr_box&pnref=lhc.friends

Женщины, прошедшие войну (из повести «Автобиография войны»).

Слезы. Удивительно, но там глубоко в тылу, слезы у нас высохли быстро. Я не говорю обо всех, переживших войну на Донбассе, только о себе, да о тех, с кем меня свела судьба, о тех, кто был рядом. Естественно, что люди по-разному воспринимали события. Кто-то с безразличием, словно это его не касалось, кто-то, как личную трагедию, ведь у каждого шла своя война.

Да, сначала мы плакали часто. Слишком много было для этого причин. Ну, во-первых, постоянный страх проснуться в «донбаснаш». Накапливаясь, он вырывался наружу слезами при одном только виде флага соседской страны.

Мы с кумой, обнявшись и скрепя зубами от бессилия, плакали, когда в апреле городские люмпены, распивая на площади из горлышка водку, размахивали триколором и кричали «крымнаш», «донбаснаш». А с подругой, так же, горько-бессильно ревели, когда над городом пропал украинский флаг, и было ощущение потери дома.

Потом мы оплакивали наших погибших героев на сбитом ИЛ 76. А потом?! Потом наши души кромсали обезумивший мир, породивший референдум, не радостные школьные выпускные с триколорными шарами, близкие люди с колорадской лентой на плече, ложь, предательство, война, Зеленополье…почему-то слёзы закончились именно там.

Когда мне позвонила учительница из Ново-Боровиц и, задыхаясь, просто выхрипела в трубку, не слова, а материнскую душу, кровоточащую от боли, о том, как горели наши мальчишки, оставленные зачем-то в танках, посреди поля подсолнечника, слёзы вдруг высохли. Душа стала острой, как осенняя стерня, оставшаяся после скошенной пшеницы, боль, выгнулась тугим остовом лука, натянув вместо тетивы оголенные нервы.

Мы больше не плачем. Наши слёзы впитала почерневшая земля, а несломленная душа надела камуфляж, растерла по щекам остатки туши и слёз, захлопнула дверь, и ушла партизанить.

Вы видели глаза украинской женщины, охраняющей свой дом? Нет?!Тогда вы не видели войну. В этих глазах ледяное безмолвие для врага и щемящая нежность для родных. Лед и пламя одновременно бьют из-под ресниц. Только украинка, смотрит на разрушившего её дом, улыбаясь, с прищуром снайпера оценивающего расстояние до жертвы.

Сколько безымянных подвигов, совершенных женскими руками в дни войны на оккупированных территориях?! Десятки?! Сотни? Тысячи? Напишут ли о них, вспомнят ли?

Война на Донбассе объединила Украину. Хотя нет, она объединила мир. Здесь в донецких степях родными становились не по нации, языку, гражданству или крови, даже не по стране и не по месту проживания. Здесь роднились войной, радостью, бедой, жизнью и смертью. Ассирийки, чеченки, армянки, украинки, россиянки… имеет ли значение гражданство в человечности?! Имеет ли человечность гражданство?

Старушки, кормящие украинских военных в Донбасских степях, учителя, одевающие вышиванку и идущие на урок истории Украины в городе, захваченном русскими боевиками, врачи, выезжающие по кодовому слову к раненным, которых укрывали обычные домохозяйки, волонтеры, собирающие, согревающие и одевающие армию, просто женщины, приютившие в своих домах беженцев, просто девушки, вышившие своими руками оберег для солдат…

Подвиг ли это? Гражданская позиция? Нет, просто жизнь во имя жизни. Это ещё одна сторона любви, это ещё одна чёрточка нашего генного кода.

Многие, живущие в Украине, которую оставшиеся оккупации называют Большой Землёй, пишут мне, напишите, укажите, докажите. Я часто смотрю в эти пустые строки на экране компьютера и думаю, а понимает ли человек, что у многих героев, оставшихся жить в зоне АТО, а тем более, поддержавших Украину, больше нет имени. Оно высохло вместе со слезами и растерлось по щекам остатками боли.

Эти истории из зоны АТО не придуманы. Они прожиты, они выгравированы войной на наших сердцах. Когда-нибудь мы все напишем Книгу памяти этой войны, в которую золотыми буквами будут вписаны имена не только павших, но и живых.

Ванесса и Агнесса

На войне мы стали обращать внимание на много странных, удивительных, и даже таинственных вещей. Я уже как-то писала, что время боевых и оккупационных действий на Донбассе было переполнено знаками, тайнами и мистикой. Знаки или случай приводили меня к удивительным людям, связывали своих со своими, помогали увидеть нужный путь в этом безумном камуфлированном мире.

Подруге нужно было поехать в Антрацит. На связь не выходила её давняя коллега, которая работала в правоохранительных органах, и подруга боялась за её жизнь, так как основная составляющая блокпостовых с июля 2014 года была из амнистированных, сбежавших или «освобожденных» Зэка. Массовая амнистия, проведенная правительством в апреле 2014 года, наполнила ряды армии Юго-Востока бойцами без дома, семьи и принципов. Всё больше и больше жертвами «ополченцев» становились сотрудники пенитенциарной, судебной, правоохранительной системы, не вставшие под триколорные знамена.

Подруга плачет, говорит, что что-то чувствует сердце. Едем.

В Антраците долго звоним в дверь. Тишина. Галя упрямо жмет кнопку звонка. Жесткие глаза, расширенные зрачки, и рвущий тишину подъезда полушепот «ну, давай же, давай», обращенный то ли к искомому человеку, то ли к звонку, то ли к двери.

Выходит соседка и разъясняет нам, что Вера Павловна живет на даче, там нет связи, впрочем, как и во всем городе, и дает нам адрес.

Мы выбегаем из подъезда и буквально падаем на сидения машины. Жива!

-Эх, ты, паника,- начинаем подшучивать над собой, высмеивая свою же маниакальную истеричность, - мисс Тривсхлюпаносом получает, получает, там-дарам…

-Ой, а сама, на каждом блокпосте бледнела, -дурачимся мы в машине, обдумывая дальнейшую поездку.

Деревня далековато, но что такое лишние 10 км для проехавших семь блокпостов, чепуха, еще лишних два блокпоста. Решили купить печенье, чай и ехать.

Вера Павловна выглядит, как все женщины пережившие войну, усталая, нервная без макияжа, со всклоченными, давно не прокрашенными волосами, оголившими густую проседь. Она хватает нас, как бы сгребая в кучу, и нервно оглядываясь, заталкивает за калитку:

-Я молилась, молилась, и, надо же, приехали,-она взволновано теребит косынку, упавшую с головы на плечи,-именно вы приехали.

-Вера Павловна, родная, -успокаиваем мы её,-всё хорошо, сейчас чай будем пить. Мы продукты привезли.

Она отмахивается от нас:

-Да какой чай, какие продукты, вас мне Господь привел, значит, я правильно молилась, - и шепотом, оглядываясь, - девчонка у меня, спасать надо.

На этой войне я научилась не удивляться ситуациям, не акцентировать внимание на непонятном мне, не замечать перемен, происшедших в людях, ведь и я стала другой. К Богу, как и к прозрению, как постижению себя и своего мира, ведут боль или радость. Вернее, боль приводит чаще, в радости мы забываем благодарить Господа.

Мир так расставил акценты, что уже не спрашиваешь «почему», не вдаешься в подробности, принимаешь ситуацию такой, как есть, не ныряя в неё, как в омут.

-Вера Павловна, что случилось, -забеспокоились мы,- какая девочка, беженка?

-Хуже, -она все время оглядывалась даже в своем дворе, военная, диверсант,-прошептала Вера Павловна.

Мы охнули.

-Что с ней, ранена,-спросила я.

-Нет, но проткнула ногу, да так глубоко, и лечили сами, боюсь, заражение,-переживала Вера Павловна,- я обработала, все деньги, что были, потратила, но ей хуже, а в больницу ей нельзя, она говорит, лучше сразу застрелить, страшно мне,-покачала головою бывший сотрудник пенитенциарной службы,-Господи, девчонки молодые, а воюют.

Мы соображали, чем помочь. В Антраците в больницу нельзя, там полно казаков. Везти через блокпосты, можно рискнуть, рана не стрелянная, но вдруг она в розыске, мало ли какой диверсант.

-Да, а почему диверсант,-удивились мы, -ополченка?

-Она, вернее они русские,- отмахнулась Вера Петровна,-да потом расскажу, давайте думать, что делать.

-Что делать,- вздохнула я, - с ополченцами виделись, с казаками общались, пойдем с диверсантами знакомиться, не застрелит?

-Да куда ей, жар, бредит,-рассказывала на ходу Вера Петровна,-а вторая от неё не отходит, сестры.

Мы дошли к летней кухне и Вера Петровна тихонько постучала:

-Ванесса, это я, открой. Только со мной мои знакомые, не бойся, они помогут, я отвечаю за них.

Дверь открылась. На пороге стояла девушка лет двадцати, худенькая, в абсолютно черном костюме, похожем на военный, с множеством кармашков, перехваченная в узкой, как говорят, осиной талии, огромным солдатским ремнем. Ее худенькие, стройные ножки тонули в берцах. Холодный, но испуганный взгляд, без веры, без надежды. Пустой и одинокий. Усталый.

-Ванесса, девочка моя, -Вера Петровна быстро зашла в сарай и, впустив нас, прикрыла дверь,- надо принять помощь, надо спасать сестру. Это хорошие люди, не бойся.

На кровати лежала вторая девушка, еще худее первой, но как две капли воды похожая на неё.

«Сестры-близняшки»- подумала я.

Мы быстро расспросили, что и к чему. Ванесса почти молчала. Отвечала коротко, в основном о состоянии сестры. А мы и не спрашивали. Мы не врачи, мы-люди, более того, мы люди прошедшие войну.

Оказалось, что у Агнессы, так звали вторую девушку, сильно проколота нога. Она наступила на гвоздь на блокпосту. Лечились они сами, в поле, вот и пошло воспаление, уже гнойное. Вера Петровна, боец, повидавший на своем веку и роды в нестандартных условиях, и суициды заключенных и раны заключенных, полученных от истязания сокамерниками, выполнила всю медицинскую обработку. Но воспаление не проходило.

-Ленка, -прошептала Галя,-ты ж травы знаешь, делай что-нибудь.

-Я -то соберу, заварю, но тут «ихтиолки» бы, антибиотиков, «стрептоцида»,-покачала головою я, -тут уже насамолечились, -поехали назад в город в аптеку.

-Ой, лекарства, -Галина стояла даже не удивлённая, а ошарашенная каким-то своим открытием,-есть же лекарства, -она открыла сумку,-ты представляешь, я зашла в магазин, печенье купить, там аптека, и я подумала, надо лекарств купить в аптечку, и вот…

В купленных ею в разброс для пополнения лекарств лежали пачка ампициллина, стрептоцидовая мазь йод, вата, бинты, перекись, зеленка, витамины, Панадол, парацетамол, сердечные и еще целая куча нужного и важного в медицинском деле.

-Ну, ты мать, даешь,-охнула я, -экстрасенс.

-Ты знаешь, я даже не помню, что покупала,-Галина была потрясена,-я просто идиотически почувствовала, что мне надо купить «на запас».

Я улыбнулась. Знаки. Мир, хранит добрых людей и ведет их знаками, помогая их душе найти свет. –Значит, так было нужно, -успокоила я Галину, или тебе или ей,-кивнула я на девчонку.

-Вер Паловна,-спросила я у хлопотавшей возле больной женщины,-справишься.

Она, молча, кивнула.

Мы тихо вышли. Освободившись и хлопоча на кухне, заваривая собранные мною в поле за домом травы, Вера Павловна рассказала, как нашла девчонок в заброшенном сарае, как они боялись её, как лечила, спасая.

Ванесса и Агнесса –россиянки. Сёстры-близнецы. Русские. Приехали на войну из Екатеринбурга, то бишь Свердловска. Они занимались в военно-патриотическом клубе, лучницы, спортсменки, мастера-спорта, а здесь, диверсанты.

-Наших убивали,-горько спросила я и осеклась. Вера Павловна –то из своих, за Украину, но мало ли, кто уже сейчас для неё «наши». Предпочтения здесь, как и политические взгляды, вещь не вечная. Могли и поменяться.

-Если бы наших, я б их сама нахрен поубивала, -добавила Вера Павловна матерное словцо,- я ж вам говорю, диверсанты, девчата. Они, правда, приехали, чтобы бороться против фашистов за православие, за веру, но, слава Богу, видать Господь девочек от беды отвел, доехали только до наших мест и увидели других борцов за православие, русских казаков. Они и обалдели. Говорят, такого надругательства над Россией, памятью царя Николая, а девочки из «николаевок», последователей и приверженцев русского царя и православной верой они не видели. Пьянь, маты на блокпосту. Бабки им икон натащили, так они матерятся перед ликами, ссут, извините. Икона упала, наступили, переступили. Но казаки, вроде, как были свои, русские. И девчата пошли искать врагов. Они дошли до украинских блокпостов, и даже прошли на территорию наших войск,-рассказывала Вера Павловна,-вы не поверите, это тени.Девочки-кошки. Девочки-приведения. Так вот они были в шоке, от напавших на нас фашистов, как им рассказывали. Детские рисунки, книги, сборники стихов, вышивка, рушники, улыбки. Девчата рассказывали, что видели, как солдаты детвору катают на танке, конфеты им из запасов отдают, играют, песни поют. Животные на блокпостах, брошенные. Подбирают, кормят из пайков. И тогда они решили, что Господь дал им знак увидеть свет и тьму, они решили, раз приехали на войну, то надо очищать территорию от пьяни, а страну от генетического мусора. Вот по ночам на блокпостах и резали казаков. Может, слышали легенды о «черных вдовах», «женщинах-партизанах». Это от страха рассказы. Вон они, партизанки.

На одном из блокпостов ночью Агнесса наступила на гвоздь, торчащий из обломка ящика, в дровах. Вот, в принципе и всё. Вылечу, домой отправлю. Всё, отвоевались,-вздохнула Вера Павловна,-хотя скучать буду, но они меня в гости зовут, войну переждать,может поехать, а? Попартизанить,-смеётся она…

…Судьба иногда ставит перед нами сложные задачи, заставляет по-иному смотреть на жизнь. Я иногда боюсь своих мыслей. Я думаю об абсурде войны, о том, что мы, как куклы, которых дергают за ниточки Карабасы Барабасы, заставляя играть удобную для них пьесу. Кто-то решил, что на Донбассе должна идти война, кто? Кто внушил русским, что нам нужна их защита? Кто внушил всем украинцам что они должны убивать друг друга? Но ведь внушаются, ведь слушают эти идеи, ведь верят в них. Так может, нужна война, как очищение? Чтобы остались те, кто думает своей головой. Мне страшно от этих мыслей.

Я хватаюсь взглядом за икону, укрепленную на торпеде машины. Господи, ты знаешь ответ. Ты знаешь, куда мне идти. Я уже не знаю ответов, а вопросы не вмещаются в моей голове. Но кто-то, же вывел на свет Ванессу и Агнессу, кто-то привел нас сюда, кто-то толкнул Галину к аптечному окошку. Мир? Небо? Судьба? Вера? Любовь!

Мы переживали за близкого человека, за Веру Павловну, потому что любили её. Беспокоясь за нее, мы выпустили свет любви из своего сердца и он полетел. Вспыхнул огоньком в черноте обезумившего мира, кто-то увидел этот свет и подтолкнул к другому свету. Вот так, огонёк за огоньком и летим, спасая друг друга.

Я не знаю, как оправдать войну и убийство. Я не знаю, как можно любить свой народ и свою землю, называя это патриотизмом, и ненавидеть соседний, убивая его за такую же любовь к своей земле.

Я благодарю небо лишь за одно, за то, что я ещё встречаю в мире человечность.

Иванна.

По сетке сопротивления зоны, квадрат К., была сброшена информация о сбитом террористами самолёте, летчики которого успели катапультироваться. Один из них был ранен. Координаторы передали лишь точки приблизительного нахождения. Все, кто мог, кинулись на поиски, спешили, так как знали, ищут ведь, не только свои…

…Я не знаю её, никогда не видела, но хочу. Хочу обнять. Молча стоять, прижавшись, друг к другу. Мы обещали это сделать. Как всегда, в шесть часов вечера, после войны. Но не в Киеве, а в родном городе, обозначенном на карте зоны АТО, как квадрат К.

Она написала в сетке коротко: «Я, кажется, поняла, где это. Я иду. Отпишусь» и исчезла из эфира.

Страшно через десятки километров вглядываться в пустой квадрат сообщений, подбегая к компу каждые две минуты. Вечность! Она молчала вечность. Неизвестная мне по внешнему виду, голосу и возрасту девушка\женщина из квадрата К.

Копм мигну:

-Мы дома. Все вместе. Всё нормально. Что делать?

Вдох –выдох. Жива! Вернее, понимаю больше чем есть в слове «мы». Живы! Дальше четкие и жесткие инструкции.

Ближе к утру комп мигнул опять:

-Я дома. Задание выполнила.Спать!

Да, спать. С мая месяца мы спим днем. Ночью нам не принадлежит. Мы даже не знаем,кто «мы». Мы не знаем, друг друга, мы никогда не видели друг друга. Мы просто так решили. В день, когда началась война.

Комп мигнул на следующий день, как положено, ровно в 22-00. Иванна, в сети:

-Привет! Как ты, родная?!

-Нормально. Малой спит. Муж побурчал, поцеловал и ушел на смену.

Она рассказала, как в переговорах поняла, где может быть человек, за жизнь которого молилась Украина, и, уверены, его родные. Она просто собрала малыша. Её сыну всего полтора года, взяла одежду мужа, аптечку, бутылку водки, сигареты, фонарик и пошла. Через блокпосты, через ночь, через летящие по городу машины, с вооруженными людьми. Она нашла его. В заброшенных гаражах на краю города. Тихо сказала пароль. Тихо получила ответ. Она продумала всё до мелочей, обычная женщина -домохозяйка, не националистка, не фашистка, просто женщина, которая ждет мужа с работы, и прислушивается к гудку на шахте. Она боится, что он загудит. В этих местах шахты метановые. Если гудит сирена, значит, муж может не вернуться с работы, значит, взорвался метан.

Она очень хотела, чтобы для той, другой, женщины-домохозяйки, муж которой улетел выполнять свою боевую задачу, не прозвучал гудок. Она просто хотела, чтобы все были живы. Для неё очень важно, чтобы её сын рос с папой, и чужой сын рос с папой. И чтобы не было войны и сирен. Ни военных, ни шахтных.

Поэтому она взяла робу мужа и переодела в неё спасаемого летчика. Натерла его угольной пылью, подкрасила глаза и ногти черным карандашом, ведь её муж шахтер, а эти черные метки никогда не смываются, облила его водкой для запаха. И они пошли.

Увидев идущих на встречу людей, она начинала громко бухтеть и ругать "мужа»:

-Господи, ну почему у людей мужья не пьют, а? Ну зачем же ты набрался так, скотина? Сил моих нет, иди уже, иди.

И они шли к дому, свету и спасению. Он, держась рукой за незнакомую девушку, которой был вынужден доверить свою жизнь и она,…толкая впереди себя коляску со спящим сыном. Через ночь, блокпосты, летящие по городу машины, с вооруженными людьми…

…Утром кто-то из военных толкал по телевидению бравурную речь об успешно проведенной им спецоперации по спасению. Ивана не слышала этой передачи, ей некогда смотреть телевизор. Телевизор-это после войны.

…Женщины на войне не плачут, просто принимают решения, просто живут, работают, воспитывают детей, пекут хлеб, придумывают рецепты «из ничего», знают на память карты местности и умеют пользоваться координатами, умеют различать звуки крупнокалиберного миномёта и автомата, гаубицы и танка, знают, что такое ПЗРК, БРДМ, БМП и никогда «Искандер» не спутают с ГРАДОМ.

Хотя нет, вру, плачут. Мы плачем только тогда, когда слышим, как кто-то сидящий в теплом, уютном кресле за тысячу километров от войны, возможно, кушая что-то приготовленное по- рецепту, рассуждает о сепаратизме и патриотизме, обнуляет всех жителей Донбасса до безликой массы и знает все тонкости войны...

       Советскую фейковую историю нужно разбирать на молекулы, отделяя зерна от плевел, а факты от лжи. Ведь каждый освободившийся из исторического плена, отмытый от советских и российских фейков кусочек нашей жизни говорит нам и миру о том, что вся эта российская, русская, советская история, все это величие, культура, открытия и изобретения  -  это всего лишь либо хорошо украденное, либо приписанное себе "русское". Певцы, кинематографы, изобретатели, полководцы, ученые, поэты, художники, рожденные, например, в УССР, тут же обнулялись от их украинского прошлого и становились безликими "русскими, "российскими", "советскими людьми".

       Исторический фронт так же важен, как и оснащение нашей армии. Россия очень боится, что вместе с уходящей из постсоветской, построссийской исторической кабалы современной Украины, уходит и часть Киевской Руси, когда-то кабально и нагло определенной в псевдо-Россию. И что же остается у роssиян, если Украина отделится исторически, ментально, физически и экономически? Мокшанские болота, Залесье, улус, самоеды, орда.

       Необходимо писать и говорить об этом, чтобы страдальцы за колбасой и советским мороженым каждый день слышали правду о России и эСССРии:

       - "Советское" мороженое было завезено в СССР и изготовлено по американским рецептам и технологии на американском оборудовании. В 1936 году Сталин послал своего народного комиссара пищевой промышленности А. Микояна в командировку, ни много ни мало, а к врагам-омериканцам в США. В Нью-Йорке советская делегация опробовала и отобрала 8 сортов вкуснейшего мороженого в качестве перспективных для развития их производства в СССР: пломбир сливочный и молочный, крем-брюле, эскимо, ванильное и фруктовое мороженое. И в 1938 году в Москве построили первый завод по изготовлению мороженого по американской рецептуре на американском оборудовании.

       -"Советский" майонез "Провансаль", также появился в СССРии благодаря этой же поездке в США, где с технологией его производства А. Микоян ознакомился в Чикаго на сельскохозяйственной выставке.

       - "Советское шампанское" и его технология выпуска были позаимствована на заводе шампанского в Окленде в США. И сразу же в СССР в 1937 г. началось массовое производство "Советского шампанского" на закупленном американском (!) оборудовании.

       - В Россию- эСССРию были привезены из Америки даже технологии промышленного производства хлеба и булочек. Микоян закупил и привез оборудование для новых хлебозаводов в СССР.

       - В США было закуплено оборудование для заводов по производству мясных, рыбных и овощных консервов, фруктовых соков, оборудование для фабрик по производству сухарей, бисквитов, конфет и шоколада.

       - Именно США мы обязаны появлением в СССР варёной колбасы, кукурузных хлопьев, кетчупа, сгущённого и сухого молока, машин для упаковки чая и кофе, которые делались исключительно по американским рецептам и технологии.

       - Благодаря США в СССР появились американские заводы по производству сахара из свеклы, первые аппараты для машинной дойки коров, технология быстрого замораживания продуктов, "сухой лёд" и пр.

       - А в 1939 году в СССР появились первые бытовые холодильники, изготовленные по образу и подобию американских.

       Ностальгирующие по СССР и «качественным советским продуктам» должны знать, что лизали американское, ели американское, обожали американское. Наши СМИ должны проводить массовые исторические ликбезы и стать проводниками в мир правды по настоящей истории.

       Слова "Величие СССР и России" скрывают промышленный шпионаж и абсолютную невозможность русских к прогрессу. Всех, кто мог изобретать и двигать колесо истории, сгнобили в лагерях в 1937 –м.

(Олена Степова, писательница, блогер, юрист. До войны жила и работала на Луганщине. Из публикации в блоге.)

       Если честно, если бы не было ОРДЛО, его нужно было бы придумать. И, возможно, Господь, или кто там, на небе, отвечает за нашу духовную и культурную эволюцию, именно так и решили, создав на земле это недоразумение, чтобы мы могли смотреть на него, как в зеркало, наблюдая за всеми деградационными переходами Демоса в Охлос.

      И мне жаль, что мы так и не поняли - сделай мы шаг не туда, вся Украина будет вот таким опасным недоразумением. ОРДЛО должно было нас мобилизовать. Для защиты мовы, культуры, истории, армии, независимости, земли, духовного и материального. Помните "Украины никогда не было", "Новороссия", "Малороссия"? Пропагандисты на примере строительства ОРДЛО показали нам, как это легко, — манипулировать, переписывать историю в нужном им ключе, менять черное на белое, предателей на героев. Так в СССР делали всегда. Так они убивали идентификацию и осознание нации, превращая её в народ коллективного сознания и коллективного управления. ОРДЛО в критическом своем большинстве людей носители позиции "Донбасс-Россия", "какая разница, кто", это деградировавшие личности. Деградация общества всегда была составляющей осовечивания народа. Как все! Одеваться, как все, думать, как все, работать, как все…

       Стать ОРДЛО легко, вернутся в Украину сложно. Думаю, даже нереально выдернуть человека из эСССР. Как это свободная экономика и государство не регулирует цену в магазине возле меня? Забрать и поделить! Всех расстрелять! Как это они против — расстрелять! Как это олигарх, даже если "олигарх" твой сосед, который зарабатывает себе, построив свинарник, кролятню или купив трактор? Все должны быть в одной партии. Все должны верить в одну идею. Как это нельзя заправить соляру на работе бесплатно? Как это нельзя взять кукурузу на поле фермера, в колхозе же брали?…

       Ведь Донбасс, в его ОРДЛынской части, это кристаллизованное деградированное общество, управляемое из Кремля, критическая масса, которого живет банальными маркерами "отыметь укропов" (так называется получение 2-х или 4-х соцвыплат). Знаете, как там ругаются на рынке в ОРДЛО? — "Я сейчас своим ополченцам позвоню, и будешь на подвале кадыровцев обслуживать". Угрожают насилием. Используют насилие. Осознают, что такое насилие и как его применять для решения личного. И сдают людей на подвал из-за мести, донося, часто указывая ложные обвинения для решения своих личных меркантильных целей.

       И если ОРДЛО станет "автономией" с правами и амнистией, а "армия" ОРДЛО станет частью МВД и ВСУ, то совершенные там преступления никогда не будут расследованы и наказаны, а обрастут уверенностью безнаказанности и всевластия, тогда нас уже ничто не спасет. Люди меняются быстро, независимость достается тяжело, теряется легко.

       Если критическая масса управленцев нашей страны окажется меркантильной, нищей духом, у нас будет шанса. Очень быстро вчера развитая и цивилизованная территория может стать ОРДЛО, кстати, ОРДЛО — это калька не только с СССР, но и с современной России.

       Сколько нам осталось ещё побыть цивилизованной страной? Как быстро нормы ОРДЛО станут и нашей нормой и реальностью?!.. Подумайте над этим, когда пойдёте голосовать.

(Олена Степова, писательница, блогер, юрист. До войны жила и работала на Луганщине. Из публикации в блоге. Сокращено)

       Всегда спрашиваю себя, есть ли дно у "путинвведистов" Донбасса. Каждый день приходят новые подтверждения, что у этих людей все же есть один общий дополнительный ген, который объединяет их с русскими, но дна - нет.

     В ОРДЛО настолько много русского оружия, танков и другой техники, которая, громыхая, заходит из России, что не видеть ее могут только ОБСЕшники и "народы Донбасса". Вместе с русскими танками в ОРДЛО находятся и другие русские - буряты, осетины, абхазцы, кадыровцы и другие граждане РФ, странной смешанной национальности, больше похожей на монголо-татар, чем на славян. Думаете их "наварасы" не видят? Видят. Вот только почему-то врут –ихтамнет.

     Узкие глаза, блиннообразное лицо, маленький, куда-то вопхнутый носик. Знаете, когда к нам в Свердловск Луганской области в мае 2014 года зашли русские, то местные вдовицы, разведенки и прочие либидозависимые особи женского пола были несколько разочарованы. Не было среди этих русских тех былинных сказочных богатырей, что рисовало воображение донбасских женщин. Но, на нет и суда нет, поэтому даже бурятов росту метр двадцать разобрали.

     В ОРДЛО растет количество смешанных семей, "узаконивших" отношения по законам ОРДЛО, где супруга жительница ОРДЛО, владелица двух паспортов (гражданка Украины и "гражданка" "л-днр"), а супруг русский ихтамнет. И детки уже растут. Такие же узкорусские.

     Это называется ассимиляция. Еще пару лет оккупации и вернется нам узкорусский Донбасс с требованиями узаконить все эти браки, дать гражданство "супругам", истерикой и обвинениями в части не разлучать семьи, а требование предоставить "автономной республике Донбасс" статус государственного русского языка будет продиктован уже не политикой, а языковой необходимостью. Знаете, оккупация она не то, что нам рисует воображение по фильмам времен Второй Мировой. Это и политика, и даже язык.

     Россия продуманно поступила в 1933-м, заполнив опустевшие дома умерших от голода украинцев выходцами из псковщины, волгоградщины, белгородщины и других российских областей. Я даже в Черкасской области встречаю рожденных в Пензе, Пскове, Тамбове, Воронеже. Так мы получили "исконно русских" на Донбассе. Да что на Донбассе. Вон в Эстонии, Латвии и Литве "исконно русские" экс-военные требуют признать русский язык государственным. Оккупанты диктуют условия. Вот так-то!

     Эта война сделает с Донбассом то, что не доделал СССР в 50-80-е года. Это второй период ассимиляции. В первый на восстановление шахт ехали все, кто хотел работать и зарабатывать, и не голодать. Опять же, это были псковяне, рязанцы, тамбовцы. На России всегда было холодно и голодно. На Донбассе была зарплата, квартиры, фрукты и умеренный климат.

     Сейчас же на Донбассе женщины, готовые рожать, умеренный климат, фрукты, зарплата и квартиры, которые можно отжать. Конечно же, сюда с удовольствием едут русские люди со всех федеральных округов РФ. Кто-то, скрываясь от алиментов, большинство, скрываясь от кредитов, кто-то просто заработать, кто-то в жажде крови или реализации своих тайных желаний.

     А "наварасы" до сих пор кричат, что "гражданская война", и Россия с Путиным ни при чем в "гражданском конфликте на Донбассе" и русских у них нет. Почему врут жители ОРДЛО? Не знаю. С одной стороны, они вроде бы пытаются выгородить себя, мол, ошиблись, Путина позвав, с кем не бывает, не этого хотели, а с другой стороны, бубнят "ихтамнет", выгораживая русских. Скорее всего "народы Донбасса" не хотят выглядеть идиотами, которые из-за своего меркантильного "пабагатому", стали марионетками в руках русских, кинувших им пряник из обещаний, да ударивших кнутом войны.

     Я убеждена, что войну можно прекратить лишь правдой. Как только жители ОРДЛО скажут правду, себе, нам, миру о "гражданской войне" и участии в ней граждан РФ, включая ее президента, сразу изменится и формат, и отношение и к ним, и к войне.

     Устала от "ихтамнет" в исполнении хора донбасских домохозяек. Опять оплакивают в соцсетях очередного бурята-ихтамнета, погибшего на Донбассе. Что он там делал? Ах, да, вопросы "наварасам" лучше не задавать. Обижаются. Ну, как же, это мы, укропы, не видим очевидных фактов: «ихтамнет», «гражданская война»,..

(Олена Степова, писательница, блогер, юрист, бывшая жительница Луганщины)

    Как-то разговорилась с одной из рыночниц, продававших муку, сахар, крупы. "Мы не за это их кормили на блокпостах, – возмущалась она, - мы не этого хотели. Мы хотели в Россию, а они нам какую-то "ЛНР" навязали. Я, лично, голосовала на референдуме за присоединение к России, откуда взялась "ЛНР", за это референдум не проводили".
     На мой вопрос читала ли она бюллетень, ответ был прогнозируемый: "Нет, и так все знали".
В Луганске к СБУ, окруженному рядами милиционеров, в котором комфортно отдыхают террористы, идет поток машин: чай, кофе, печенье, пирожные, крупы, окорочка. Луганские предприниматели оказывают помощь "освободителям". Повторюсь, пока у террористов есть деньги, война не прекратится.
(Олена Степова, юрист, писательница, блогер. Из блога).   

Кор. : Ваши пророссийские земляки, осознав масштабы катастрофы, взяли ответственность на себя?

О.С. : Осознания того, что виноваты они, нет.  Удивительные выводы делает пророссийское население. Те, кто совсем зомбирован, а таких мало, винят Украину, Порошенко, Обаму, Европу, негров на танках.

Остальные, а это большинство, говорят: «Виноват Путин. Он, зараза такая, пообещал нас с мая взять к себе. Так почему же он не платит нам зарплаты и пенсии?»

(Из интервью Олены Степовой, известного украинского блоггера из Луганской обл.)