хочу сюди!
 

Оксана

43 роки, овен, познайомиться з хлопцем у віці 42-48 років

Замітки з міткою «обстоятельства»

Горше царской долюшки (пьеса)

Сцена 1 Дубыль 1
Богато украшенный кабинет с репродукциями картин Родена, Овидия и Сенеки Младшего на стенах. За столом сидит чувак в короне и шото пишет. Корона постоянно съезжает с лысого черепа и чувак ее поминутно поправляет.
Высокая створчатая дверь резко распахивается и в кабинет врывается другой чувак. Тоже лысый, но без короны.
Первый чувак у нас будет царь, а второй ... пусть министр внутренних дел.

- Слышь, Кривой!
- Пошел ты нах, Лысый. Какой я тебе Кривой?
- Не гони, Кривой...
- Какой, сука я тебе Кривой, Лысый! Ты чо, не видишь где я сижу? Тебе чего, повылазило, беньки ваще замылил?
- Ну и чо? Ну давай я сяду, и чо? Я чо сразу Лысым не буду?
- Не будешь.
- А кем я буду?
- Лысый, никем ты не будешь, не ссы. Щас не от тебе и твоей лысой башке базар.
- Оппа! А о чем базар? Я ж пришел базарить!
- Подожди про твой базар. Тут надо сразу отдуплиться чтоб не было косяков в дальнейшем.
- В чем отдупляться, Кривой, я резьбы не нарезаю...
- Да закрой варежку, Лысый!
- Ты чо буром прешь?!
- Потому что я царь!
- Ох ниху...
- Вот именно! Ты шо не видишь куда прёшь?
- Не вижу, в натуре...
- Не тупи, Лысый! Царь я, врубаешься - царь!! Пацаны порешили что я тут буду вроде как в масть, отдупляешься?! Порешили и посадили меня сюда. Не просто так посадили, а смотрящим и решайлом вроде.
- Вот это расклады!..
- Да, Лысый! И эту тему надо схавать...
- Да просек я уже, просек...
- Короче, ты у нас теперь будешь вроде как министром... да чего я менжуюсь - будешь беспесды министром! А я, значит - царь. Оно, конечно, Лысый ... тьфу ты ... господин министр вроде как неудобняк попервой, вроде как стрёмно на цырлах... но ты не менжуйся - так будет для всех лучше - оно хоть и на цырлах, но понарошке, с понтом на цырлах ...кхм ... господин министр.
- Об чом базар,Кри... оп... гражданин царь! Наше вам завсегда с кисточкой. Тем более, с понтом...
- Ну, не "гражданин царь", а просто Царь, или "ваше величество" - так будет правильно. Ступай, господин министр, обдумай нашу теперешнюю диспозицию. Обкашляй ее с братвой заодно, чтоб не повторяться впредь.

Сцена 2 Дубыль 1
Тот же кабинет с теми же репродукциями и позолотой. Плюс письменный прибор, стилизованный под пику и треф.
Стенографистка Анжела с ногами ... ну, откуда положено растущими ногами, наклоняется к Царю и щекоча его шиньоном что-то шепчет тому в ухо. "Хорошо, босс" - говорит она и семенит к дверям. "Входите".
Высокие створчатые двери распахиваются и входит чувак в эполетах и аксельбантах.

- Здорово, ваше величество. Наше вам!
- Превосходительство, не выделывайся! Паясничаешь как клоун. Зайди еще раз, как положено.
- Ладно-ладно, царь! В следующий раз...
- Никакого следующего раза! Вышел и зашел как положено!!!
Створчатые двери открываются, закрываются т снова открываются. Розовый от смущение министр салютует своему Цезарю.
- Ваше величество!..
- Ладно-ладно, встань! На будущее будет тебе наукой. Субординация - не хухры-мухры! На ней держава стоит и стоять будет.


Сцена 3 Дубыль 1
Преддверие царских покоев. Та же флигель-стенографистка Анжела с ногами. Высокая обитая кожаным дермантином дверь с позолоченной табличкой "ЦАРЬ". Перед дверью на стульчиках сидят министры и генералы. Ждут вызова Светлейшего и шепчутся.

- Чего-то он в последнее время прям озверел, в натуре.
- Да, крут стал не по годам...
- Прикинь, Лысого заставил ползти на карачках!
- Беспределит Кривой...
- Ну, он же Царь, епт...
- Царь-уярь...помню я его вознесение, как же...
- Да и я припоминаю его другим...
- Василич,а как у тебя насчет ребят? Надежные есть?
- Подбираю пока что кадры. Тугие парни насчет мотивации, неразношенные, скрипят...
- У меня с кадрами такая же фигня. Двух десятков надежных не наберется, не то что полка.
- Надо чото делать.
- Думаешь пора валить?
- А чо ты еще предлагаешь? Не разговоры же с ним разговаривать!
- Ну да ну да, разговорами с ним бакланить бесполезняк...

Сцена 4 Дубыль 1
Кабинет с репродукциями Сенек, большой стол из сандалового дерева. Под столом какое-то движение. Чувак в короне, который царь имеет красное лицо и корону на потной лысине. От ритмичного движения корона сползла на затылок и покачивается отбрасывая блики на репродукции Родена и Сенеки Младшего. На столе стоит мафон фирмы Сону и громко бубнит в пространство.
Царь конвульсивно взрагивает, откидывается на спинку трона и затихает. Корона падает с головы и катится по паркету.

- Молодец, Анжела. Вылазь. Подай корону.
- Угум...
- Хорошая работа, беспезды... Валить значит решили?..
- Угум...
- Да сплюнь, сплюнь, Анжела. Я в курсе что ты глотать не любишь. Да не на паркет! Туда, в цветы.
- Да, босс. Завалить вас решили! Какие подлецы!!
- Знаю-знаю што подлецы. Штож теперь с ними делать, суками такими?.. Я ж с ними как с людями...как своих...как родных. Приблизил, обласкал, лохов щипать позволил. А они!.. Неблагодарные!! Пида...сы!!! 
- Мочить их надо, босс! Я знаю...
- Тише ты, тише! Я сам решу как быть с заговором. Проконсультируюсь в крайнем случае, но не с тобой. Ты лучше скажи куда на отдых поехать навострилась?
- На Барбадос, босс!.. Там такая вода, такие пальмы ... мммм...
- Ладно, езжай. Сегодня подпишу твою маляву и с понедельника можешь быть свободна. Заслужила.
- Спасибо, босс. Я за вас!...
- Ладно-ладно, вали отсюда. Заценил я твое рвение.

Сцена 5 Дубыль 1
Те же царские покои с слабо различимыми из-за дыма и гари репродукциями Сенеки Младшего и Родена. На репродукциях, на столе, на пиковом письменном приборе, на троне и даже на люстре - всюду брызги крови, кусочки костей и мозгов. На полу три туловища в одной большой луже крови. Пахнет порохом и чем-то еще.

- Ну вот и все, Лыс...господин министр! Заговор ты раскрыл и благополучно задушил. Спасибо за службу.
 - Ёп...буэээ...
- Лыс...господин министр, положи автомат сюда на стол. Вот. А то неровен час и меня по запарке пришьешь. А без меня тебе теперь никак. Я у тебя единственная надёжа и опора. Да хули там - царь я для тебя теперь. Настоящий! Ты теперь мне верой и правдой, ты теперь не щадя живота...
-Да, Кри...Ваше величество, да повелитель, кормилец, отец родной!
- Встань, Лы...господин министр. Не до этого сейчас. Щас тебе надо пройтись по силовикам и вычислить кто там еще мечтает вальнуть царя. И запомни - никакой пощады! Малейшее подозрение - мочить! Даже если это тень подозрения, даже если тебе только покажется что на этом месте может возникнуть подозрение... Никакой пощады, мы обязаны выжить в этом замесе! Ступай.

Министр внутренних дел уходит тяжелой поступью. Его качает и рвет.
Как только дверь за ним закрывается, из-за шторы выдвигается Олег - царский гвардеец. У него на плече автомат АКСУ, укороченной модификации.

- Спасибо, Олег.
- О чем базар, Кривой. Всегда пожалуйста. Ты главное щас никуда не суйся и не облажайся. Тебе вечером еще обращение к нации записывать. Текст уже в пресс-центре министерства внутренних дел. Отмоешься - приходи. Там все готово.
- Видео как Лысый всех покрошил покажешь?
- Потом, Кривой, после. Щас главное не накосячь с обращением. К нации, бггг...

Финальная сцена. Титры
Царский кабинет удаляется. Там оживленное движение, вспышки камер, люди, люди, люди. Звучит величественная музыка.
Картинка будто уходит в черный туннель и идут титры.
Фамилии главных актеров в рамочках.
Актеры в эпизодах - тоже.
Директор картины - в рамке.
Композитор, оператор с ассистентами, звукорежиссер с ассистентами, продюсер - все фамилии в рамках.
В рамках даже название оркестра, фирмы компьютерной вёрстки и спецэффектов.



А все потому что царское ремесло не такое простое как кажется непосвященному взгляду простого обывателя. Там существует и причудливо переплетаются диспозиции и бэкграунды, интересы и характеры, закономерности и правила, полутона и обертоны, ритуалы и обычаи, сакральные движения и движения брожения.
Прежде чем взять на себя роль ниспровергателя, обличителя и путчиста, следует во все это вникнуть, проникнуться, изучить и постичь. Следует поставить себя на чье-либо место и четко дать себе отчет в виде плана и императива - ЧТО ДАЛЬШЕ?! и главное - КАК и С КЕМ?! 

Сказ про других ветеранов

1.
В далеком босоногом детстве, когда мои штанишки были все время коротки а ссадины на коленках не успевали заживать, жил на нашей улице один старик.
Старик жил анахоретом, совершенно один в мрачном неухоженном доме. В доме все время было выбито стекло. Это было делом рук какого-нибудь сорванца, типа меня. Считалось большим подвигом запустить камешком в окно старику, выломать штакетину из забора или еще каким-нибудь способом досадить старику.
Дело в том, что среди пацанвы было распространено убеждение, что старик служил полицаем при немцах. Большего преступления в те времена нам пацанам было и представить трудно. По-ли-цай... Слово отдавало мраком и металлическим привкусом крови. Воображение рисовало жуткого упыря, творящего немыслимое насилие над соседями в пределах данной немцами полицаю власти. Даже фашисты в моем сознании были куда гуманнее. Они были прямыми, бесхитростными железными солдатами. А вот полицаи - другое дело. К примеру полицай мог до смерти защекотать ребенка (в то время я жутко боялся щекотки), буквально обрекая его на мучения, когда ни вырваться из его лап не было возможности, ни дать сдачи не было сил. Дело в том, что когда человека щекочут, то он смеется не переставая и задыхается - силы уходят из рук, ног и даже челюстей - нет сил для отпора.
Так вот, вредили мы этому старику всей ватагой и наперегонки так, что он не успевал стеклить окна и вставлять штакетник. Теперь я понимаю, что никакой доблести в наших шалостях не было, что мы были простыми малолетними хулиганами, что мы просто травили старого человека, жизнь которого не сложилась. Когда старик кричал на нас и пытался догнать сорванца, он только выражал свое отчаяние, без всякого намерения его воплотить. Он мог бы поймать любого из нас и надрать ему уши или отхлестать крапивой, но подозреваю, что у него не было такого права. Он мог бы нажаловаться нашим родителям и они бы надрали нам уши или отхлестали крапивой, но и на это у него не было права.
А все потому что был этот старик изгоем в своей среде. Соседи обходили его стороной и никогда не подавали руки, только изредка кивали в знак приветствия - он оставался живым человеком не будучи равным, не будучи даже полноценным.

Когда на чудесный весенний праздник я в новой рубашечке шагал на параде со своими дедами, увешанными орденами и медалями, то иногда примечал темную фигуру старика в глубине его двора. Вся его фигура выражала отчаяние, бессильную злость и обиду, от нее веяло отчужденностью и обреченностью. Он был как туча на горизонте светлого праздника, внося темные контрастные тени и диссонанс на яркое полотно.

2.
Спустя многие годы, когда коленки безнадежно зажили, лихость и удаль сменилась тройкой в четверти, а в голову подло и коварно полезли одноклассницы с бантиками, я узнал что старик умер.
Его тихо и незаметно похоронили на кладбище, а я задумался над его судьбой.
Что такого случилось с этим стариком, почему он так тяжко и уныло доживал свои дни? В чем крылась причина его бедственного положения? Где истоки его ошибок и как сделать так, чтобы его ошибки не повторились?

Дедок действительно был полицаем. Каким-то мелким и незначительным, но полицаем. Был лояльным к оккупационной власти фашистов и безусловно на их стороне. Но насколько жгучим было его желание служить немцам, какая мера ретивости и злости была в его службе? Этого я не знал.
Тогда я сделал то немногое, что могло бы пролить свет на обстоятельства его жизни в те далекие годы.

3.
С первыми днями войны все мужчины уходили на фронт. Военные комиссариаты пристально следили, чтобы это были именно мужчины и чтобы они попадали именно на фронт, а не по ошибке куда-нибудь ... на пляж к примеру. Понятно, что у этих мужчин были разные жизненные обстоятельства, разные неоконченные дела, хозяйство и даже молодые жены, очень красивые и с бантиками. Все эти дела, и даже жен с бантиками мужчины должны были бросить и пойти в неизвестность, на войну. При этом людей, которые вели их на фронт они совсем не знали(не то что жен с бантиками) и даже имели основания не доверять им. Ну правда, кто им эти командиры? Разве у командиров могут быть такие шикарные бантики как у жен?
Но дело обстояло очень серьезно и все понимали, что идти надо. И вот они прощались с хозяйством, в последний раз задавали корм курам, уткам и корове Мурке, целовали жену с бантиком и уходили. Жены конечно ревели вслед, заламывали руки и сквозь слезы накладывали в котомки неизвестной фирмы разную снедь на дорожку, свитера, носки собственной вязки и табачок со своих плантаций в кисете с вензелем. Жены, которые удачно сфоткались с бантиком на фоне ковра, обязательно ложили в котомку фотографию; если жена получилась не очень, или была без бантика, она все равно ложила фотку в котомку - такой порядок, ничего не попишешь.
Так вот, не все разделяли такой порядок вещей, не все считали "надо значит надо", не все рвались в бой и лучились энтузиазмом. Были люди ленивые, были даже такие, которые не хотели идти на войну и считали что хозяйство и жена с бантиком важнее чем какая-то война. Этих приходилось уговаривать, убеждать и даже слегка подталкивать. Но очень продуманные и убежденные находили причины, мотивы и лазейки в законодательстве - и на войну отправляться отказывались наотрез. Дескать, "не я эту войну начинал не мне и расхлебывать", "пусть Сталин идет, или Пушкин", "а нас и тут неплохо кормят". С такими поступали и вовсе сурово, согласно военного законодательства и подзаконных актов, несокрушимых никакими адвокатами. Их хватали руками и без всякого почтения и котомки ставили в строй.

Но отдельные, особо продвинутые мужики оказывались в стороне от процессов. Они категорически ложили с прибором на войну, просекали тему как отпетлять и откосить, надежно прятались в сухом прохладном месте - оставались дома одним словом. При этом они конечно рисковали. В первую очередь они рисковали испортить отношения с действующим законодательством, с властью и односельчанами. Они нарывались на крупные неприятности и нуждались в дополнительном времени на обдумывание истории, в которую вляпались.

4.
Примерно через 4 месяца в селение вошли немцы. За это время наш герой хорошенько подумал, осознал весь антагонизм, который разделял его с другими мужиками, ушедшими на фронт без него и пришел к логическому выводу - надо как-то жить дальше, без мужиков, бросивших его одного под косые взгляды их жен с бантиками. "Ах так! Ах вот вы как со мной!" - подумал мужик и шагнул навстречу своей судьбе, прямо в теплые лапки германской оккупационной власти.
Немцы обрадовались, приняли его с распростертыми объятиями, напоили чаем и угостили шоколадкой. Не то чтобы им было не жалко шоколадки и они мечтали накормить кого-нибудь из местных аборигенов немецким лакомством - нет конечно же! Шоколадки было мучительно жалко, они бы предпочли слопать ее самостоятельно. Но немцы были прагматиками и понимали, что лучше угостить шоколадкой туземца, чем вникать во все хитросплетения их туземных обычаев и отношений, лучше пожертвовать кондитеркой чем временем, которое понадобится на то, чтобы разобраться что к чему в этом селении, кто на что способен и откуда ждать подвоха. У них отпадала необходимость бегать по дворам и опрашивать жителей, кто разбил окно в комендатуре. Можно вызвать мужика и поставить задачу - или находишь виновного или стеклишь окошко самостоятельно - просто и доходчиво, в одном флаконе агент и стекольщик.
Мужику в свою очередь был свой резон от симбиоза с новой властью. Он получал шоколадку, избавлялся от жуткого четырехмесячного кошмара, когда он вынужден был прятаться от призыва на пыльном чердаке, и самое главное - он переходил на легальное положение. Он больше не скрывался, больше не боялся и мог припомнить все косые взгляды, брошенные в его сторону односельчанами. Потому что он сидя на чердаке имел много свободного времени на воспоминания и накопил недюжинный потенциал для активных действий.
Какими были эти действия теперь уже никто не вспомнит.

Но все хорошее, что выпадает на долю человека, рано или поздно кончается. Через два года оккупации в селение вошли те самые мужики, которые покинули его 2 года 4 месяца назад. Они пришли совсем обношенные, без свитеров и носков, без снеди, выданной им женами с бантиками в первые дни войны и с изрядно потрепанными фотками своих жен на фоне ковра. Они пришли за новыми фотками!
Тут они узнали что в их отсутствие в селении хозяйничал чувачок, не пожелавший идти с ними на войну, побрезговавший, так сказать, их обществом. Ребятам становится обидно и они вынимают с чердака своего бывшего кореша...

5.
Дальше в повествовании наблюдается небольшой антракт и мы видим нашего мужика уже совсем в другом месте. Его все-таки забрали из родных мест и повели куда надо, опять же против его желания.
Но вопреки всем ожиданиям мужик никуда не сгинул в грандиозной неразберихе тех лет. Он снова появился на арене спустя долгие-долгие годы. Он конечно захотел снова подружиться со своими бывшими товарищами, ведь война-то давным-давно кончилась, но товарищи почему-то отвернулись от него и не захотели с ним дружить. Видно у товарищей к тому времени созрели свои соображения насчет дружбы. Да и товарищей осталось совсем мало и у них организовался слишком тесный круг общения, со своими интересами и темами для обсуждения в блогах.

Вот так и стал наш старик изгоем...

Хотя в войне старик участвовал, да. Хоть и была его война совсем другой конфигурации, хоть и наполнена была драматизмом по самые края, хоть и продолжалась она до самой смерти, но была. А значит и ветераном войны тот старик безусловно был. Просто он на одном из поворотов своего жизненного пути выбрал не ту дорогу, воевал не на той стороне и попал не в ту историю. Слаб человек, грешен, одинок, склонен к заблуждениям и ошибкам. Только и всего!..

Шатенка

Я спасу из моря
Стройную шатенку.
Загляну в лицо ей,
Гладя по коленке.

Отведу в пещеру,
В скромную обитель.
Здесь мотает нервы
Твой герой-спаситель.

Здесь тебя укрою
Арматурной сеткой.
Ведь перед тобою
Здесь жила брюнетка.

Я тебя укрою
Ее теплым пледом.
Сяду в изголовье,
Заведу беседу.

Я скажу: "Отныне
К солнцу ни ногою.
Ты теперь рабыня
Своего героя.

Можешь жить надеждой,
Притвориться стервой.
Я же как и прежде
Здесь мотаю нервы.

Станет неприятно
Жить такой судьбою -
Отнесу обратно
И скормлю прибою."

В мире процветают те....

В мире процветают те, кто не сидит на месте, а ищет те обстоятельства, которые им нужны. А если они таких обстоятельств найти не могут, то сами их создают. Джордж Бернард Шоу

Важен человек, а не обстоятельства, окружающие его

Обстоятельства…. 
Как мы любим упоминать это слово. Я бы даже сказала - пользуемся им с
наслаждением. Чуть что: «Я не могу-у меня обстоятельства».
 
Одна моя подруга встречалась с мужчиной…Женатым. Сначала его "
держала" дочь. Обстоятельства. Потом, когда он развелся, тяжело заболел
отец. За ним надо смотреть.
 )JОбстоятельства. Потом, когда отцу стало лучше, мужчина укатил за
границу. Строить отель. Обстоятельства. И вот что странно, как только у моей
знакомой появлялся другой мужчина, «женатик» делал все, чтобы ее вернуть.
Возвращал…..и опять…… Обстоятельства
 
Почему одному человеку мы рассказываем про Обстоятельства, а встречая другого
понимаем:

 НЕТ ТАКИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ, КОТОРЫЕ ПОМЕШАЛИ БЫ НАМ БЫТЬ ВМЕСТЕ. 

Просто
ЗНАЕМ ЭТО.
 

ПАТАМУЧТО:))
 ВАЖЕН ЧЕЛОВЕК, а НЕ
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА, ОКРУЖАЮЩИЕ ЕГО.
 
И встречая такого человека, мы понимаем : ОБСТОЯТЕЛЬСТВА? НЕТ!!!!!!!!
ОТГОВОРКА…..
 




19%, 3 голоси

81%, 13 голосів
Авторизуйтеся, щоб проголосувати.

Вдохновение… или отчаяние

 Не помню точно чьи слова, но полностью с ними согласна. 

"Какова бы ни была ситуация, в которой вы так или иначе оказались, единственное, о чем стоит поразмыслить, так это о том, что хорошего вы можете из этого извлечь. Когда судьба ставит вас в «безвыходное» положение, она хочет, чтобы вы поняли, что вас ждет большее. Когда человек готов на все из-за сложившихся обстоятельств, именно это заставляет его круто менять свою жизнь.

      Чтобы начать изменять свою жизнь, необходимо вдохновение… или отчаяние. Очень немногие находят вдохновение, но значительно больше тех, кто меняет свою жизнь потому, что вынужден это сделать."


69%, 9 голосів

8%, 1 голос

23%, 3 голоси
Авторизуйтеся, щоб проголосувати.

Что нужно делать, чтобы любовь была навеки?

Любовь навеки? Звучит слишком красиво, чтобы быть правдой, но все-таки есть пары, которые на протяжение всей жизни чувствуют обоюдную влюбленность. Психологи говорят, что для этого должны быть созданы определенные условия:

     1.Иногда людей сближает то обстоятельство, что каждый из них при помощи другого пытается найти свой путь в жизни. При этом, в отношениях между партнерами есть место и для критики: пара, избегающая щекотливых тем, обречена на скучное безмолвие .

     2. Во многих   счастливых парах партнеры "приукрашивают" личные качества друг друга.

     3. Для того, чтобы чувство влюбленности не проходило нужно, чтобы постоянно все новое и будоражащее кровь повышало уровень адреналина  и оживляло  страсть.

    4.Некоторые уверены, что мужчина и женщина должны заключать договоры на 5, 10 или 15 лет, по прошествии которых они будут обсуждать, стоит ли им идти и дальше одной дорогой или разойтись.  

       Вам удается или уже удалось быть счастливыми со своим мужем/женой?

                                                                                                 парнером/партнершей ?

  по материалам Хайке Штювель | Die Welt 


0%, 0 голосів

17%, 1 голос

17%, 1 голос

17%, 1 голос

50%, 3 голоси
Авторизуйтеся, щоб проголосувати.