Мело, мело по всей земле во все пределы. Свеча горела на столе, свеча горела. Как летом роем мошкара летит на пламя, Слетались хлопья со двора к оконной раме.
И падали два башмачка со стуком на пол, И воск слезами с ночника на платье капал. И всё терялось в снежной мгле седой и белой. Свеча горела на столе, свеча горела.
Метель лепила на стекле кружки и стрелы. Свеча горела на столе, свеча горела. На озарённый потолок ложились тени, Скрещенье рук, скрещенье ног, судьбы скрещенье.
И падали два башмачка со стуком на пол, И воск слезами с ночника на платье капал. И всё терялось в снежной мгле седой и белой. Свеча горела на столе, свеча горела.
На свечку дуло из угла и жар соблазна Вздымал как ангел два крыла крестообразно. Мело весь месяц в феврале и то и дело, Свеча горела на столе, свеча горела.
И падали два башмачка со стуком на пол, И воск слезами с ночника на платье капал. И всё терялось в снежной мгле седой и белой. Свеча горела на столе, свеча горела.
Я считал слонов и в нечет и в чет,
И все-таки я не уснул,
И тут явился ко мне мой черт,
И уселся верхом на стул.
И сказал мой черт:
- Ну, как, старина,
Ну, как же мы порешим?
Подпишем союз, и айда в стремена,
И еще чуток погрешим!
И ты можешь лгать, и можешь блудить,
И друзей предавать гуртом!
А то, что придется потом платить,
Так ведь это ж, пойми, потом!
Аллилуйя, аллилуйя,
Аллилуйя, - потом!
Но зато ты узнаешь, как сладок грех
Этой горькой порой седин.
И что счастье не в том, что один за всех,
А в том, что все — как один!
И ты поймешь, что нет над тобой суда,
Нет проклятия прошлых лет,
Когда вместе со всеми ты скажешь — да!
И вместе со всеми — нет!
И ты будешь волков на земле плодить,
И учить их вилять хвостом!
А то, что придется потом платить,
Так ведь это ж, пойми, - потом!
Аллилуйя, аллилуйя,
Аллилуйя, - потом!
И что душа?
— Прошлогодний снег!
А глядишь — пронесет и так!
В наш атомный век, в наш каменный век,
На совесть цена пятак!
И кому оно нужно, это добро,
Если всем дорога — в золу...
Так давай же, бери, старина, перо
И вот здесь распишись, в углу!
Тут черт потрогал мизинцем бровь...
И придвинул ко мне флакон...
И я спросил его:
- Это кровь?
- Чернила, — ответил он...