История первая
АНГЛИЧАНКА
Вика, 27 лет
Моему образованию может позавидовать любой: дорогая английская частная школа – пансион, языки, музыка, танцы, железная дисциплина, вечные ценности. Прямая дорога на Олимп. Я гордилась тем, что училась в такой школе. Хотя правильнее будет сказать: не училась, а жила, потому что за семь школьных лет дома я была семь раз – на летних каникулах.
Школа была моим домом и, надо сказать, домом неплохим. Мне там было весело. Дружить было принято комнатами. С кем живешь – с тем и дружишь. А переселяли нас часто.
Образование у нас было действительно великолепным. Замечала ли я отсутствие мальчиков? Замечала, конечно. Но не могу сказать, что страдала от этого. Тем более что возможность пообщаться с ними была: постоянно проходили какие-то спортивные мероприятия, экскурсии, вечера, общественные проекты. Помню наши ежегодные балы. Нас приглашали в мужскую школу, мы купались в знаках внимания, каждая была принцессой. Наверное, для нас мальчики тогда были игрушками, каким-то куклами, с которыми дают поиграть по праздникам.
В старших классах свободы было побольше, иногда мы удирали на танцы. Так что школу я закончила с некоторым романтическим опытом и даже не девственницей.
Потом я оказалась в Москве. В жизни моих родителей кое-что поменялось, и получать высшее образование мне пришлось в России. И тут начался ужас. Жить с родителями я не могла – мы мешали друг другу, жить одна я тоже не могла. Быт меня не пугал: в школе у нас был отдельный дом для старшеклассниц, где все по очереди готовили, убирали, поэтому я многое умела. Но стоило мне выйти за пределы квартиры, как я начинала “спотыкаться” о каждую аптеку или сберкассу.
В вузе тоже было не все гладко. До этого я никогда не общалась с мужчинами в ситуации, когда эти мужчины не были специально приглашены для меня. Если вечер, то мальчики и девочки отчаянно флиртовали друг с другом, если совместный рабочий проект, то все роли были расписаны заранее и не нами. И я совершенно не знала, как себя вести в ситуации, когда мальчики просто есть. Если они не замечали меня, я жутко обижалась. Если замечали, то было еще хуже. Каждое слово в свой адрес, каждый жест, не говоря уж о невинной чашке кофе с сокурсником, – все воспринималось мной как знак безграничной симпатии и обещания любви по гроб жизни. Потом я натыкалась на недоумение, а то и на “ты мне не нравишься”, начинала жутко комплексовать и переживать. Это выглядело ужасно: я вешалась на всех подряд. Мне пришлось долго учиться тому, что далеко не каждому мужчине ты можешь нравиться, и то, что ты ему не нравишься, это не твои проблемы. И вообще не проблемы.
Потом я вышла замуж. С огромной кучей комплексов и отсутствием каких-либо представлений о семейной жизни. В доме родителей я была гостьей, я не видела изнанки семейной жизни, я не знала, как себя вести, когда муж болеет, задерживается, пришел не в настроении, пришел в настроении, а ты не в настроении. Смешно, но я представляла себе семейную жизнь как бесконечный медовый месяц. Это раньше пансионы готовили к роли идеальной жены, сейчас на первом месте образование. Через два года муж сказал, что семья – это не флирт, конфеты и букеты, а прежде всего человеческая теплота и понимание, и ушел. А я впала в депрессию.
На работе тоже не ладилось. Коллектив, куда я устроилась, был на 80% мужской. Я в очередной раз ощутила себя инопланетянкой: не понимала мужской логики, не могла принять этот мужской стиль общения, видела в мужчинах постоянных соперников. В ушах словно звенел голос школьного тренера: “Девочки, давайте покажем этим мальчишкам, что мы лучше их”.
И я не выдержала. Плюнула на зарплату, на перспективы, ушла работать на скромное место в чисто женский коллектив. Тут я чувствую себя в своей тарелке. Сейчас я хожу к психологу, учусь общаться с мужчинами и доверять им.
Считаю ли я, что во всем виновато мое обучение в пансионе для девочек? Не знаю. Если у меня когда-нибудь будет ребенок, то учиться он будет в обычной школе. Но, если честно, я даже не представляю себе, что у меня когда-нибудь будет ребенок.
История вторая
БАЛЕРИНА
Алика, 23
Раньше я говорила: буду балериной, а теперь – я была балериной. Знаете, как становятся балеринами? Едва ходить научилась – уже занятия хореографией и мечты о балете. Потом мама приводит тебя на первый тур в балетное училище. И там тебе говорят, что балеринами, во-первых, рождаются и только во-вторых – становятся. Объем головы, длина руки, способность вывернуть ноги – всех интересует только экстерьер. Дальше весь мир ты измеряешь выворотностью ног. И себя в первую очередь. Твое тело отдельно от тебя, это инструмент, как лопата или мотыга. Второй и третий туры уже не так интересны. Здоровье, умения – приговор ведь уже вынесен. Либо ты сможешь стать, либо не сможешь. Никогда. Потому что два сантиметра не в том месте вылезли. Мне сказали, что я смогу, если очень постараюсь.
Я очень старалась. В училище я фактически жила. С девочками мы очень дружили. Хотя были моменты и неприятные: назначит преподаватель приму, и пока она не научится выполнять сложный элемент, весь класс стоит на месте. Пока не разрешили – не смей быть лучше. Подчинению и умению молчать в тряпочку балетное училище учит хорошо.
Мальчики в училище были. Но балетные мальчики – это особая песня. Они как братья, что ли, бесполы. А небалетные были чужими, с ними я не общалась… Счастье случалось, когда нас, детей, отбирали танцевать во взрослых спектаклях в театре. Несчастье – не те лопатки и “плохо” по основному предмету.
Я занималась, занималась, хотя четко помнила, что у меня есть два больших изъяна: те самые лопатки и низ тяжеловат, но зато выворотность ног хорошая. Я не жила – я собиралась жить. Готовилась к настоящей жизни, когда я стану балериной.
Балериной я не стала. Однажды мне поставили “два” на экзамене по классике и послали учиться в обычную школу. Я была в шоке: я считалась твердым середняком в классе. Сейчас понимаю, что набрали чуть больше девочек, чем надо, в расчете на естественный отбор, а он не случился, поэтому произвели отбор искусственный. Если ты не звезда и не протеже, то тебе можно поставить и “два”. Но тогда я во всем винила только себя. Свои лопатки и пропущенное в третьем классе занятие.
Как жить дальше, я не знала. Девятый класс обычной школы, в котором я очутилась, был абсолютно чужим, школьные предметы меня интересовали мало, танцевать я больше не хотела… Следующие несколько лет все, что я делала, я делала назло балету: ела все подряд, толстела, грубила учителям, ссорилась с одноклассниками… Но как я тогда ни злилась на балет, ни пыталась его из себя изжить, у меня ничего не получилось. Это балетная закалка: улыбка на лице – и вперед, даже если на ногах кровавые мозоли. Этого отнять никто не может. Поэтому пусть с горем пополам, но школу я закончила, заставила себя снова похудеть, поступить в институт. Сейчас учусь на юриста, работаю. И занимаюсь танцами, правда, не знаю, назло балету или из-за той самой закалки.
И я смотрю в зеркало и вижу “не те” лопатки. Да, я не люблю себя. Не могу любоваться собой просто так, хвалю себя только в награду за удачно выполненное движение, действие. Еще не умею ничего сказать в свою защиту, сразу замыкаюсь и молчу, привыкла считать себя виноватой во всех неприятностях и неудачах. Может быть, поэтому мои романы никогда не перерастают во что-нибудь серьезное. Знаю, никто не полюбит тебя до тех пор, пока ты сама не полюбишь себя. Я стараюсь полюбить себя, очень стараюсь.
НЕМНОГО ФАКТОВ
Девочек стали принимать в образовательные учреждения сравнительно недавно – в 1764 г. Екатерина Вторая своим указом основала Воспитательное общество благородных девиц и при нем училище для мещанских девушек (Смольный институт). Потом стали возникать и женские гимназии. Уровень обучения в женских гимназиях был гораздо ниже: только лучшие частные заведения обучали в соответствии с курсом мужских гимназий.
В советских школах с первых дней было введено всеобщее обучение. Однако в 1943 г. девочек снова стали учить отдельно. Такое решение было вызвано военными надобностями: в однополых коллективах дисциплина лучше и на физкультуре девочки лучше занимаются, потому что не думают, как они выглядят. В 1954 г. школы вновь вернулись к совместному обучению. В 90-е годы ХХ века пошла новая волна экспериментов: мальчики и девочки – два разных мира, гендерные особенности восприятия информации, нужны разные темпы обучения, разные приемы… А в старших классах еще и гормоны ужасно мешают. Давайте будем учить их отдельно!
Стали возникать самые разные школы раздельного обучения: и частные, и религиозные, и даже государственные, в рамках эксперимента. И столкнулись с тем, что индивидуальные особенности развития явно перекрывают половые различия и разделение не очень-то помогает. Хотя кое-где эксперимент тянется по сей день. Правда, в виде “обучаются в раздельных параллельных классах, а на перемене встречаются”. Потому что, как ни изолируй друг от друга, жить-то все равно придется в двуполом мире. Да и еще в мире современном, где нет мужских и женских половин дома.
В Англии проводили исследования, которые показали, что качество образования практически не зависит от типа школы, а вот процент разводов у выпускников школ раздельного обучения существенно выше.
История третья
ЖЕНА
Яна, 25
Я из семьи горских евреев. Мы выходцы из Дагестана. Там, где я выросла, очень строгие нормы поведения, особое воспитание. Когда я училась в седьмом классе, мы переехали в Подмосковье, в Железнодорожный. И мне пришлось пойти в новую школу. У меня был шок! Куча грязи, курят, ругаются, дерутся, обзывают друг друга… Один мальчик дразнил меня жидовкой, и я дралась с ним. Чтобы не чувствовать себя белой вороной, я стала себя вести как они. Начала красить губы и курить. Моя мама очень переживала, и через полгода она забрала меня из государственной школы и отдала в женскую религиозную еврейскую школу “Мигдал-ор”.
Там все было совсем иначе. “Мигдал-ор” переводится как “башня света”, и вот я постоянно ощущала этот свет: маленькие классы, очень теплая атмосфера, добрые отношения, интересные предметы. У нас была история иудаистики, иврит и уроки традиции, где девочек готовили к роли настоящей жены. После уроков были разные кружки – весь день с 8 до 18 часов я проводила в школе.
Когда мама решила перевести меня в эту школу, я сопротивлялась: религиозная школа, далеко ездить – электричка, потом метро, ощущение свободы в старой школе. Но как только я очутилась в “Мигдал-ор”, поняла, что это то, что надо. В подмосковной школе осталась шелуха.
Религиозность нам не навязывали. На уроках мы изучали традиции, культуру и историю религии, а религиозные занятия были факультативными. Я пробовала соблюдать традиции, но поняла, что не смогу жить абсолютно по всем правилам, и отошла от этого. Я верю в Б-га, а обряды исполняю по мере возможности.
Правила поведения в школе были строгие: никакой косметики, закрытые локти и колени, в школе нельзя было носить брюки, у нас даже не было физкультуры. Я считаю, что хорошо, когда в классе только девочки, это помогает как-то правильнее воспитывать детей. Ведь у мужчин и женщин разное предназначение, разные роли в обществе, и к этому надо готовиться с детства.
Девочки были разные: из очень религиозных семей, обычные, была даже русская девочка, крещеная. Ее родители тоже испугались обычной школы и отправили ее к нам. Я не уверена, что у меня тогда, в детстве, хватило бы сил противостоять всей окружающей грязи, сохранить чистоту. В российской школе я постоянно чувствовала давление – я даже рэперские косички заплетала. Не потому что мне хотелось, а потому что было модно, так все делали. А в “Мигдал-ор” я могла быть самой собой, там все берегли друг друга.
Сразу после школы родители сосватали меня за одного юношу. Он мне нравился, но потом оказалось, что у мальчика нет образования, и родители передумали. И жених мой не стал меня добиваться, я обиделась и вернула ему кольцо. Ой, я очень тогда переживала! Даже не поступила с первого раза в вуз, но сейчас я понимаю, что это к лучшему. Он не был предназначен мне Б-гом – у него не хватило сил добиться меня, доказать моим родителям, что он достоин.
Через год я поступила в ГИТР на режиссерский факультет. Было сложно, очень сложно. Мальчики, девочки, свободные отношения. Мне многие предлагали встречаться, я отказывала, и меня считали странной, но это уже не задевало, как раньше. Благодаря школе у меня уже был сформирован внутренний стержень, который не позволял мне упасть. Кругом все были другие. В какой-то момент я осталась единственной девственницей на факультете. Но я очень общительная и поэтому подружилась и с девочками, и с мальчиками. В кино все вместе ходили, гуляли.
Потом я вышла замуж. Своего мужа я знала еще с той подмосковной школы – он как-то защитил меня от одноклассника, который обзывал меня жидовкой. На первом курсе я пришла со своим братом на день рождения к моему будущему мужу. И тогда его мама сказала ему: “Вот эта девочка будет тебе хорошей женой!” Я тогда очень смутилась. Дело в том, что мой муж армянин. У нас не принято выходить замуж за неевреев, и мои родители были против. Настолько против, что несколько раз я в слезах выскакивала в подъезд с паспортом и звонила будущему мужу: “Я больше не могу, забирай меня, воруй меня!” Но он хотел все по-правильному. Он добивался меня пять лет, и сейчас мы вместе. Я счастлива.
Я попала в хорошие руки. У меня дочь, любящий муж, он прислушивается к моему мнению, за ним как за каменной стеной. У нас классическая патриархальная семья. Ведь недаром женщина создана из ребра Адама. Она должна быть мягкой и мудрой. Обходить острые углы, уметь уговорить, уметь и потерпеть, когда нужно. А мужчина – он оберегает и дом, и женщину, принимает на себя все внешние удары.
Я очень рада, что у меня была возможность учиться в женской школе.
