Не лучше просто помолчать?
Услышать звук своей природы
И погрузиться в неба даль
Там где пустотное фривольно

Я вижу день, я вижу ночь
И отрекаюсь быть беспечным
Слова излишни, в них порок
Насколько лучше сердцем в вечность

Столь неизведанных миров
И звезд, планет далреких предков
Читаешь букву - она столь
Пустой прохожим будет в сутках

А я пишу совсем не вам
Пускай мурашки тело косят
К горам хочу, к просторам, снам
Где бесконечное возможно

Хочу обьять всю даль морей
Границы их столь одиноки
И побывать среди земель
Которы девственны в истоках

Узнать глубины бы пещер
И то как движется планета
Настолько крошечна ты дверь
Кудою входишь в мир ответа

И не понять всей силы тел
Что в бесконечном танце воли
Творца небесных вечных мер
И необьятное вдруг просто

Я часть тебя, я снова смел
Я знаю звук моей природы
Отождествляюсь, не предел
Ведь все так создано - по воле

Хочу сегодня помолчать
Узнать себя, услышать сердце
Найти ответ свой и принять
Просто любить - это возможно!

Не нужно множества всех слов
Судить других не мое дело
Я обращаюсь к себе сам
Моя душа и мое тело

Скажу я просто: "Благо, храм"
И опускаю голову, чуть робко
Я так хочу с Тобой быть там
Где нет ни тления, ни боли

И созерцать красивый бал
Планет вращающихся в сонме
Средь многих красок, цвета гам
С Тобой сидяшщем на престоле

И знать созвучие всех нас
Тобою созданных творений
Что нет ошибки стрелок... час
Ведь не имеет больше пыток

Где в прошлом канет страх и боль
Где уничтожена неправда
Где смерти нет, и больше ложь
Не правит миром рабовластно

Я так хочу быть там где Ты
Даже сегодня собирая крохи
В надежде Боже, по-любви
Я в тишине прошу наш Отче

Счастливой жизни, Марциал,
Теперь нашел секрет я древний.
Без огорчения сменял
Дворец свой пышный на деревню.

Здесь все равны, и нет обид,
Нет жесткой власти, четких правил.
Приобретя здоровый вид,
Хозяйство быстро я поправил.

В еде умеренность блюду,
Мудрее стал и много проще.
Вином я ныне не пойду
Томить свой разум перед нощью.

В постели - честная жена,
Приятным сном не обездолен.
И даже смерть мне не страшна,
Так этой жизнью я доволен!

Ты говоришь, что нет любви во мне.
Но разве я, ведя войну с тобою,
Не на твоей воюю стороне
И не сдаю оружия без боя?
Вступал ли я в союз с твоим врагом,
Люблю ли тех, кого ты ненавидишь?
И разве не виню себя кругом,
Когда меня напрасно ты обидишь?
Какой заслугой я горжусь своей,
Чтобы считать позором униженье?
Твой грех мне добродетели милей,
Мой приговор - ресниц твоих движенье.

В твоей вражде понятно мне одно:
Ты любишь зрячих, - я ослеп давно.

Я ем немецкий шоколад
И упиваюсь черным чаем.
Вернуть бы прошлое назад.
Оно казалось бы мне раем.

Поэт я, или не поэт...
Судить не мне, а тем, грядущим.
Пускай они найдут ответ
На то, что было мне присущим.

На ту немыслимую грусть,
Что умудряюсь я утроить.
И вместо чая я напьюсь
Таблеток, чтобы успокоить

Свою тревогу хоть на миг.
И погрузиться в безмятежность.
Пускай утихнет эта боль,
Забрав с собою неизбежность.

Скажи мне, что все будет хорошо.
Скажи, что я найду в душе те силы,
Которые помогут не упасть,
Которые поднимут из могилы.

Когда мне снова плохо, я смотрю
На твой, чарующий меня, портрет.
И забываю, что уже прошло.
И не пугаюсь предстоящих бед.

Скажи мне то, что слышать я хочу!
Что и судьбу возможно обойти.
Что где бы я, и с кем бы ни была,
Ты будешь вечно на моем пути.

Всё в обители Приама
  Возвещало брачный час:
Запах роз и фимиама,
  Гимны дев и лирный глас.
Спит гроза минувшей брани,
  Щит, и меч, и конь забыт,
Облечен в пурпурны ткани
  С Поликсеною Пелид.

Девы, юноши четами
  По узорчатым коврам,
Украшенные венками,
  Идут веселы во храм;
Стогны дышат фимиамом;
  В злато царский дом одет;
Снова счастье над Пергамом…
  Для Кассандры счастья нет.

Уклонясь от лирных звонов,
  Нелюдима и одна,
Дочь Приама в Аполлонов
  Древний лес удалена.
Сводом лавров осененна,
  Сбросив жреческий покров,
Провозвестница священна
  Так роптала на богов:

«Там шумят веселья волны;
  Всем душа оживлена;
Мать, отец надеждой полны;
  В храм сестра приведена.
Я одна мечты лишенна;
  Ужас мне – что радость там;
Вижу, вижу: окрыленна
  Мчится Гибель на Пергам.

Вижу факел – он светлеет
  Не в Гименовых руках;
И не жертвы пламя рдеет
  На сгущенных облаках;
Зрю пиров уготовленье…
  Но… горе, по небесам,
Слышно бога приближенье,
  Предлетящего бедам.

И вотще моё стенанье,
  И печаль моя мне стыд:
Лишь с пустынями страданье
  Сердце сирое делит.
От счастливых отчужденна,
  Веселящимся позор,
Я тобой всех благ лишенна,
  О предведения взор!

Что Кассандре дар вещанья
  В сем жилище скромных чад
Безмятежного незнанья,
  И блаженных им стократ?
Ах! почто она предвидит
  То, чего не отвратит?..
Неизбежное приидет,
  И грозящее сразит.

И спасу ль их, открывая
  Близкий ужас их очам?
Лишь незнанье – жизнь прямая;
  Знанье – смерть прямая нам.
Феб, возьми твой дар опасный,
  Очи мне спеши затмить;
Тяжко истины ужасной
  Смертною скуделью быть…

Я забыла славить радость,
  Став пророчицей твоей.
Слепоты погибшей сладость
  Мирный мрак минувших дней,
С вами скрылись наслажденья!
  Он мне будущее дал,
Но веселие мгновенья
  Настоящего отнял.

Никогда покров венчальный
  Мне главы не осенит:
Вижу факел погребальный;
  Вижу: ранний гроб открыт.
Я с родными скучну младость
  Всю утратила в тоске –
Ах, могла ль делить их радость,
  Видя скорбь их вдалеке?

Их ласкает ожиданье;
  Жизнь, любовь передо мной;
Всё окрест – очарованье –
  Я одна мертва душой.
Для меня весна напрасна;
  Мир цветущий пуст и дик…
Ах! сколь жизнь тому ужасна,
  Кто во глубь её проник!

Сладкий жребий Поликсены!
  С женихом рука с рукой,
Взор, любовью распаленный,
  И, гордясь сама собой,
Благ своих не постигает:
  В сновидениях златых
И бессмертья не желает
  За один с Пелидом миг.

И моей любви открылся
  Тот, кого мы ждём душой:
Милый взор ко мне стремился,
  Полный страстною тоской…
Но – для нас перед богами
  Брачный гимн не возгремит;
Вижу: грозно между нами
  Тень стигийская стоит.

Духи, бледною толпою
  Покидая мрачный ад,
Вслед за мной и предо мною,
  Неотступные, летят;
В резвы юношески лики
  Вносят ужас за собой;
Внемля радостные клики,
  Внемлю их надгробный вой.

Там сокрытый блеск кинжала;
  Там убийцы взор горит;
Там невидимого жала
  Яд погибелью грозит.
Всё предчувствуя и зная,
  В страшный путь сама иду:
Ты падёшь, страна родная;
  Я в чужбине гроб найду…»

И слова ещё звучали…
  Вдруг… шумит священный лес…
И эфиры глас примчали:
  «Пал великий Ахиллес!»
Машут Фурии змиями,
  Боги мчатся к небесам…
И карающий громами
  Грозно смотрит на Пергам.