Ваш прыткий юмор с нами погостит
вчерашним днём нам раны растравляя.
Ваш смех, что песнь неспетая, убит;
и смерть нашла вас, славного гуляя.

Нам вольно штучки бренные забыть,
чем обаяли вы нас, наши ахи,
но смерть не тронет верных крыл любви,
несущим к славе из ночного праха.

Что ж, ваше имя с будущей зарёй
музы`кой станет бравурной, до встречи.
С ней доблесть с сердца пакость оботрёт...
О, сердца цитадель!.. Наш друг сердечный!

перевод с английского Терджимана Кырымлы
* порядковый номер стихотворения в сборнике "Picture-Show"

12*. Elegy
(to Robert Ross)

Your dextrous wit will haunt us long  
Wounding our grief with yesterday.  
Your laughter is a broken song;  
And death has found you, kind and gay.  
  
We may forget those transient things          
That made your charm and our delight:  
But loyal love has deathless wings  
That rise and triumph out of night.  

So, in the days to come, your name  
Shall be as music that ascends   
When honour turns a heart from shame...  
O heart of hearts! ... O friend of friends!  

Siegfried Sassoon (1886–1967).  "Picture-Show".  1920.

Не рубль не подымают,
не девочку не любят,
с унылым все не знают
как обращаться: "плюмбум".

Унылый ходит молча,
и косяки бросает,
ведь он чего-то хочет,
а все не понимают,

зачем не веселится
и глаз не подымает--
и озорные лица
цветут как розы мая.

А девочек желают,
а баксы держат дома.
А в банке баба злая,
а рынок просит лома.

Не мальчик не дерётся,
кирпич не отфутболят,
унылый не притёрся
чураясь общей боли,

которая за смехом
унылым корчит рожи.
Псы писают на веху,
прыщи не портят кожи,

коты гундят на крыше,
над ними пляшут мошки,
мертвец уже не дышит,
у месяца есть рожки.

Уныла эта шутка,
она вам не сгодится:
у кролика есть тушка,
на зад нельзя садиться.

Ты нежна, едва ль нежней
кто средь Нимф земли и моря;
платья нет тебе милей:
члены эти духу вторят,
всё в движеньи, всплесках, блесках,
словно жизни в пляске тесно.

Глыбь очей что две Планеты,
взгляд мудрейших вводит в прелесть
чистым пламенем, а в ветре--
мыслей вольных радость, резвость,
что зефирами по волнам,
на душе твоей привольны.

Отражен твоя очами,
всяк бледнеет от довольства:
души слабые ручьями
от аккордов арфы острых
Говоришь-- не удивляйся:
моё сердце-- сама слабость.

Что под ветром у`тра росы
или море в шторм побудный,
или птицы в громах броских
с перепугу немы будто,
моё сердце чует духа
что в тебе, само из слуха.

перевод с английского Терджимана Кырымлы

       Ты нежна, и кто нежней
          Между Нимф земли и моря;
       В легкой стройности своей
          Ты как дух в земном уборе;
       Все в тебе живет, горит,
       Рдеет, млеет, говорит.

       Взор - двузвездная Планета,
          Взглянешь - в мудром нет ума;
       В нем - с огнем и с лаской света
          Зыбко слита полутьма,
       В нем веселость нежно дышит,
       Так Зефир волну колышет.

       Кто в глаза твои взглянул,
          Тот от счастия бледнеет;
       В чьей душе твой смех уснул,
          Тот душою цепенеет.
       Странно ль, если, вняв твой смех,
       Я слабей, бледнее всех.

       Как роса под ветром нежным,
          Как под Бурями волна,
       Как лазурь, что вихрем снежным
          Глубоко потрясена,
       Близ тебя, как возле духа,
       Весь я полон зренья, слуха.

перевод К.Бальмонта

Мертвы, их не вернуть, а Нищета
сидит у ямы, кличет их обратно,--
седой Подросток, взгляд чей-- пустота,
зовёт любимую, сестру и брата,
что сгинули за так, они сошли...
Несчастные, мертвы! Их имена без лиц.
Моя ты боль, обычно здесь скорбят,
гробы вот эти-- только для тебя.

Не плачь, подруга Нищета, умерься!
Не ищешь утешенья, всё равно!
Я видел их в отворе твоей двери
в закат глядящих общий, чьё пятно
столь ярким, тихим было, да остыло:
твоя надежда прочь-- и волосы седые.
Моя ты боль, обычно здесь скорбят,
гробы вот эти-- только для тебя.

перевод с английского Терджимана Кырымлы

Я боюсь поцелуев твоих, благородная дева.
Ты моих не страшись: на душе моей ноша,
на твою не падёт. Я боюсь твоего появленья,
твоих возгласов, лика. Мой вид не тревожен
для тебя. Только сердца благое веленье
без греха о тебе будит мысль, о хорошей.

(на мотив стихотворения Шелли "I fear thy kisses, gentle maiden...", в размер невозможно уложиться-- прим. авт. )

"Ты верно слышал Эзиолы вопль?
Она, я думаю, околь",--
сказала Мэри. Мы садились
во тьме, ни звёзд, не жгли свечей;
а я подумал было, ей,
та женщина-- противное творенье,
спросив: "Кто Эзиола?", не боясь,
не брезгуя, не насмехаясь, возбудился,
почуял: то не человек, наверно.
А Мэри, светлая головка,
с улыбкой отвечала: " Будь смелей!
" Пушистая там, да и только, совка!"

Бедняга Эзиола! много раз слыхал
я вечерами музыку твою
деревьев, речки, луга, скал
и нив, и пустошей,-- боюсь...
ни голос чей, ни лютня, ветер, птах
столь не бередили мне душу,
хоть были много слаще, не твои.
Бедняга Эзиола! с той поры
я полюбил тебя и вопль печальный твой.

вольный перевод с английского Терджимана Кырымлы

  The Aziola

Do you not hear the Aziola cry?
Methinks she must be nigh,
Said Mary, as we sate
In dusk, ere stars were lit, or candles brought;
And I, who thought
This Aziola was some tedious woman,
Asked, Who is Aziola? How elate
I felt to know that it was nothing human,
No mockery of myself to fear or hate:
And Mary saw my soul,
And laughed, and said, Disquiet yourself not;
'Tis nothing but a little downy owl.

Sad Aziola! many an eventide
Thy music I had heard
By wood and stream, meadow and mountain-side,
And fields and marshes wide, --
Such as nor voice, nor lute, nor wind, nor bird,
The soul ever stirred;
Unlike and far sweeter than them all.
Sad Aziola! from that moment I
Loved thee and thy sad cry.

by Percy Bysshe Shelley 

                                         Азиола

                    "Ты слышал голос Азиолы? Это
                    Она кричит, должно быть, рядом где-то", -
                    Сказала Мэри. Мы в беззвездный мрак
                    Глядели долго, свеч не зажигая.
                    Тут мне подумалось: "Соседка? Кто ж такая?"
                    И я спросил: "Ну, что еще за Азиола?"
                    И неожиданно обрел покой:
                    Здесь не было подвоха иль укола,
                    Здесь не было насмешки никакой;
                    Ведь Мэри молвила с улыбкой (о, плутовка!):
                    "Кричит сова! Пушистенькая совка!"

                    Печальная колдунья Азиола,
                    В вечерней музыке своей тоски
                    Тревога рощ, ручьистый голос дола:
                    Ни лютни звон, ни птичьи голоски
                    Моей души вот так не задевали,
                    Нет, сладостней не ведал я печали!
                    И с тех пор, во сне и наяву,
                    Люблю я возглас грусти изначальной
                    И Азиолу - милую сову -
                    Пушистую. И крик души печальной!

                    Перевод А. Голембы

Мой слабый дух покоился в лучах
твоих очей, любовь;
он ждал тебя как проклятый батрак
воды ручья, любовь.
Твой норов туг, а стрел лихих колчан,
почто нас разлучил?
О, если б сердце одолело тракт,
я бы с тобой почил.

Ах, ветру-скакуну привычна степь,
ему преграда-- смерть;
сердечных дум взвихрился голубок:
дай знак, куда лететь?
В бою, и в темноте, и в нищете,
я вечно льну к тебе,
улыбки не прошу, моя любовь,
я ведь погиб в тебе.

перевод с английского Терджимана Кырымлы (впервые на русском, текст я нашёл на английском сайте! --прим. перев.) 

 
From the Arabic
AN IMITATION
  
My faint spirit was sitting in the light  
      Of thy looks, my love;  
  It panted for thee like the hind at noon  
      For the brooks, my love.  
Thy barb, whose hoofs outspeed the tempest's flight,        
      Bore thee far from me;  
  My heart, for my weak feet were weary soon,  
      Did companion thee.  
 
Ah! fleeter far than fleetest storm or steed,  
      Or the death they bear,   
  The heart which tender thought clothes like a dove  
      With the wings of care;  
In the battle, in the darkness, in the need,  
      Shall mine cling to thee,  
  Nor claim one smile for all the comfort, love,   
      It may bring to thee.  

by: Percy Bysshe Shelly (1792-1822)

1.
Если в копоти лампа,
будто мёртв свет в пыли;
если облаку плакать,
славе радуги-- клин;
если лютня разбита,
сладость песен-- в былом,
если губы с молитвой,
вся любовь-- на потом.

2.
Вся музЫка да нега
тоньше лютни да ламп;
в сердце эха омега,
если песня сплыла;
так же воет печально
ветер среди руин
или колокол чайкой:
"утонул тут один".     

3.
Где сердец двух слиянье,
там любовь-- из гнезда:
слабаку в назиданье
память, тягость суда.
О Любовь! что ты плачешь?
хрупок был твой почин:
колыбель твоя кляча,
дом и гроб из морщин.
 
4.
Ты в плену колебаний:
точно буря ворОн,
разум гонит клубАми
твой погубленный схрон.
Солнце глянет зимою:
твой насест догниёт,
твой орёл, неустроен,
смех нагой обретёт.

перевод с английского Терджимана Кырымлы

                       I.............................
          When the lamp is shattered
The light in dust lies dead -
          When the cloud is scattered
The rainbow's glory is shed.
          When the lute is broken,
Sweet tones are remembered not;
          When the lips have spoken,
Loved accents are soon forgot.
     
                   II.............................
          As music and splendour
Survive not the lamp and the lute,
          The heart's echoes render
No song when the spirit is mute: -
          No song but sad dirges,
Like the wind through a ruined cell,
          Or the mournful surges
That ring the dead seaman's knell.             
                   
                  III...........................................
          When hearts have once mingled
Love first leaves the well-built nest
          The weak one is singled
To endure what it once possessed.
          O Love! who bewailest
The frailty of all things here,
          Why choose you the frailest
For your cradle, your home, and your bier?

                 IV.........................
          Its passions rock thee
As the storms rock the ravens on high;
          Bright reason will mock thee,
Like the sun from a wintry sky.
          From thy nest every rafter
Will rot, and thine eagle home
          Leave thee naked to laughter,
When leaves fall and cold winds come.

by Percy Bysshe Shelley 
                         

                               I...................................
                               Разобьётся лампада,
                          Не затеплится луч.
                               Гаснут радуг аркады
                          В ясных проблесках туч.
                               Поломавшейся лютни
                          Кратковременный шум.
                               Верность слову минутней
                          Наших клятв наобум.

                               II........................................
                               Как непрочны созвучья
                          И пыланье лампад,
                               Так в сердцах неживучи
                          Единенье и лад.
                               Рознь любивших бездонна,
                          Как у стен маяка
                               Звон валов похоронный
                          Над душой моряка.

                               III....................................
                               Минут первые ласки,
                          И любовь – из гнезда.
                               Горе жертвам развязки.
                          Слабый терпит всегда.
                               Что ж ты плачешь и ноешь,
                          Что ты, сердце, в тоске?
                               Не само ли ты строишь
                          Свой покой на песке?

                               IV..........................................
                               Ты – добыча блужданий,
                          Как над глушью болот
                               Долгой ночью, в тумане,
                          Птичьей стаи полет.
                               Будет время, запомни,
                          На осенней заре
                               Ты проснешься бездомней
                          Голых нив в ноябре.
                         
                         Перевод Б. Пастернака

Где ты, любимейшее Завтра?
Мы все: стар, млад, силён и слаб,
богат, бедняк, храня печаль и радость
твоих улыбок ищем лад...
Да не тебя, ах! видим день обычный!
Бежим Сегодня, а тебя всё ищем.

перевод с английского Терджимана Кырымлы

To-morrow
 
Where art thou, beloved To-morrow?
When young and old, and strong and weak,
Rich and poor, through joy and sorrow,
Thy sweet smiles we ever seek,—
In thy place—ah! well-a-day!
We find the thing we fled—To-day.

by Percy Bysshe Shelley

                                              Завтра

                      О, где ты, утро завтрашнего дня?
                      Седой старик и юноша влюбленный,
                      В душе и радость и печаль храня, -
                      Все ждут твоей улыбки благосклонной.
                      Но всякий раз, неотвратим, как тень,
                      Сегодняшний тебя встречает день.

                      Перевод Б. Гиленсона