Боль кричит - избавься! Дух отвечает - не выйдет. Собери из боли урожай. Восприми это как урок. Как ступень, что приведет тебя на уровень выше. 

Я заметил его стоящим на холме. Это был он - человек, никогда не шутивший, совершенно не знавший, что такое юмор. С этим он прожил всю свою ужасную черно-белую жизнь. Дойдя однажды до высшей ступени ступени управления государством, он стал президентом. Но страна лениво почесалась, зевнула и продолжала как ни в чем не бывало ползти в красивое будущее. Ей было наплевать на него. Она таких повидала не один десяток...

Народ сперва хотел над ним подшутить, но тут же, поплатившись некоторыми свободами, передумал. Президент тем временем видел свое предназначение в совсем иной плоскости. С уклоном в драматизм непростых политических отношений. Но люди радовались уже тому, что он не был клоуном. Клоун правил перед ним. Тогда страна обхохоталась, заплатив впрочем за удовольствие кучу денег и часть территорий. Теперешнему же предстояло все вернуть и приумножить. Тут было не до смеха. Пришло время сомкнуть ряды, штыки наперевес и - вперед! Штурм унд дранг. Быстро и эффективно.

Потерянной крови никто не измерит. Никто и никогда. Да и зачем? Ведь к власти пришел он, тот, кто не шутит. Кто не знает юмора. Вот он. Стоит на холме. Гордый и красивый. А внизу солдаты играют заключительный акт кровавой трагедии. Последняя битва титанов. Я с ним успешно дошел до восьмого уровня. Он, все-таки был на своем месте. Угрюмый герой последней сверхсложной игры "Сумерки души". Осталась только эта битва, а дальше?.. что дальше?.. это не знает даже он. Президент, стоящий на холме.

Я долго шел к ней. Дни, месяцы, годы... Путь был нелегок, тернист, усеян острыми булыжниками и вырванными иллюзиями. Но дело того стоило, ведь моей целью была "Река Жизни".

Когда я, наконец, с грустью в изношенном сердце вышел к кордону, мне уже не хотелось ничего. Усталость - вот то единственное, что оставалось от моей, некогда бурно-деятельной натуры.

Пограничники быстро проверили мой чип. Задали несколько ничего не значащих вопросов. Потом один из них лениво открыл шлагбаум и я вошел в "Заповедник".

К реке вела обычная сельская дорога. Было тихо и пустынно. Ни звука. Я ощутил прилив сил. Сердце заныло от предчувствия, а тело охватила мелкая дрожь. Усталость пропала, будто ее и не было. Я вдруг понял, что теряю вес. Ноги еще продолжали идти, но тело уже поднималось над дорогой и вскоре ощущение легкого, как во сне, полета над пыльной деревенской дорогой полностью захватило мое внимание.

Я летел и это было совершенно естественно, но, притом, по-детски захватывающе. Подо мной проплывали холмы с цветной растительностью, редкие деревья, заросли дикого кустарника. Мою внутренность переполняла дикая радость от происходящего.

И тут я увидел ее. Величественную "Реку Жизни". Она искрилась непередаваемым солнечным светом. В ней было что-то целиком поглощающее. Загадочное и необъяснимое. Я вдруг понял, что это сама Жизнь, что раскрыть загадку реки никогда и никому не удастся. Она просто есть и все. Раскрыть реку - значит убить ее, уйти в "ночь Брамы" навсегда, окончательно. И тогда я растворился в ней. Последним ощущением было осознание того, что всегда знал законы вселенной, управлял ими и был сам вечным незыблимым принципом бытия. Но это знание не выражалось в словах. Оно было парением дрожащего воздуха над костром одинокого путника. Тем, что приходит ниоткуда и уходит незаметно, оставляя нечаянно на крыльце легкий лепесток чайной ярко-кровавой розы... Как ветер...

... Я пришел в себя только возле шлагбаума. Пограничники равнодушно смотрели, как я уходил в сторону обычной жизни. Им не было никакого дела до откровений. Они просто стерегли ворота, получая за это льготы в виде дополнительных перфокарт памяти. Я же шел в свою разбитую жизнь с новым видением, в котором не было больше страха и стремления к прибавочной стоимости. Было только желание в каждой песчинке увидеть "Реку Жизни". Я стал понимать, зачем Икар на заре человечества соорудил себе крылья. Но об этом не скажу никому. Это Знание надо заслужить. Дойти самому до шлагбаума. Единственное, что могу сказать это то, что крылья не нужны для полета. Они нужны для сжигания вчерашних мостов...

 Учитывая, что немногие поняли,что я хотел сказать в заметке "Любовь покрывает все", я даю комментарий на пост на другом ресурсе. И мой ответ на этот комментарий.

Она сказала ему, что пора спать. На что он ответил, что не может спать в то время, когда родина нуждается в его любви.

- Отчего же? - лениво спросила она - Ты мало ее любил?

- Я ее не долюбил... в прошлом месяце - мечтательно произнес он - надо сейчас восполнить. Но ты спи, милая. Ты ничего не заметишь. Тот, кто любит по-настоящему, любит всегда молча.

В темной задрыпанной спальне раздавался убийственный храп равнодушной жены, ее тело мерно поднималось и опускалось. А рядом, на старосоветской кровати, обычный правильный гражданин выполнял почетную работу. Он любил родину.

Родина не заметила. Она готовила себе светлое будущее.

Утро, настойчиво постучавшее в окно, было чудесным. И это, замечу вам, очень мягко сказано. Величественно вступало в свои права громадное солнце. Воздух, казалось, замер начисто. Ни малейшего дрожания. Ничего. Спокойствие и тишина. Будто и не прошло две тысячи лет с того времени, как мир стал катиться в сторону великого торможения. Звуки также были приглушены. Будто и не земные вовсе. Райская музыка да и только. Пение эдемских птиц, но стишенное. Как некий фон к успокаивающейся драме. И лучи... Божественные лучи, проникающие во все поры, ласковые, обволакивающие...

По колено в бреду
Я в праздничек вхожу.
Праздник не кончается,
И сердечко мается...
А кругом миражи,
Зыбкие пески
Тени, иллюзии,
Крики дальние
И близкие.
Мне б пива
И воды...
Воды...
Воды...

Пустынники жили там, где и положено им было жить - в пустыне. Возле желтых облезлых камней. Там и нападали они на недоумков, невесть как попадавших в их царство теней. Слава о них шла совсем дурная. Но правительство новой колонии совсем не занималось назревшим вопросом. Может и не хотело, плюнув на все. А может - просто не доходили руки. Не хватало оружия, провианта, людей. Чего там еще?

... Робен шел к пустынникам. Несколько дней. Пешком. Он нес с собой "решение вопроса". Окончательное. В виде небольшого куска из серого металла. Это был сплав всякой дряни, выдуманной еще до войны. У Робена не было семьи и друзей. Он принадлежал к тем, кто посвятил себя "решению окончательного вопроса". А это значило, что он как член набирающего силу братства ненавидел смерть, мучения и бессмысленное проедание жизни. Молодые люди делали добро для человечества одним способом. Уничтожали зло. Часто ценой своей жизни, ибо сама по себе она уже не представляла для них ценности.

Его встретили люди в грязно-белых чалмах. Гордые, красивые, с устаревшими плазменными арбалетами, обвешанные с головы до пят железом, несущим смерть. Робен сказал им убедительную речь. А именно, что пришел с важным сообщением из Горгоны. Горгона была родиной предводителя пустынников, старого идиота, прошедшего в сводках о беспорядках еще в начале семилетних волнений.

А потом... придя в стан пустынных братьев, Робен взорвал к чертовой матери себя, пустынников и все, что находилось в радиусе десяти километров, окончательно решив вопрос безопасности в этом районе, истребив зло в отдельно взятом квадрате. Робен последние несколько лет совершенно не признавал тезиса - "побеждай зло - добром". Он слишком для этого ненавидел грех. Юноша, который никогда не познал женщин, и который находил в себе лишь аскетический путь к правде, готов был сделать все ради ближнего. Но только ради того ближнего, который не носил возле своего сердца нож. Робен жил для "Нового Века", с силой бившего в горячую грудь каждого успевшего проснуться от старой жизни...

Через пять лет возле желтых облезлых камней появились странные пропащие люди, а через десять - весь район стал непригодным для караванов. Но пустыня не роптала. Ей было все равно. Она просто ждала, когда снова родится новая партия Робенов. Для назревшего окончательного решения вопроса. Пустыня в "Новый Век" не верила. Она всю жизнь была только территорией с песком...

Жизнь есть череда событий. Звено за звеном. Кадры на великом экране Духа. Иногда яркие, иногда - серые и безобразные. Имея план, ты можешь сделать свой фильм тем или другим. Но все-равно ты не узнаешь здесь, на этой частице космической пыли, что будет после того, как прочитаешь "Конец фильма". Кто был зрителем твоей личной драмы. Для чего он? Не спеша поднявшийся с удобного кресла в уютном кинозале. Поп-корн съеден, урок выучен, а может быть и нет...  Во всяком случае зрителю больше нечего делать здесь. Разве что готовиться к новому просмотру... нового фильма... с новым обнадеживающим рассветом...