Не жди меня, огнём пылая красным,

Не тереби давно забытых дел,

Остынь скорей, не рвись к дверям напрасно,

То ветер лишь калиткою скрипел.

Оставь в покое серые печали,

Убавь страстей бессмысленный накал,

Тебе вернуть меня не обещали,

То день в окно дождинками стучал.

Не надо всё бросать, что помешало

Стремиться в поднебесье от земли.

Тебя со мною небыль не позвала,

То просто прокричали журавли.

Дней волшебство давно уже уплыло,

Его смело напором буйных лет,

Но если помнишь, что меж нами было,

К могиле чётный положи букет.

Не тяните к брошенной земле,

Облекая в пышную оправу,

Дайте мне сгореть в своём огне,

В вихре яркой и короткой славы.

И не надо звать меня с собой

В плен домашний, я— свободы птица,

Мне обворожительный покой

В снах тяжёлых даже и не снится.

Не пытайтесь что-то изменить,

На привычный лад переиначить,

Никому меня не покорить,

Разве лишь с косою белой кляче.

Заранее прошу не считать меня снобом и шовинистом, предвзято относящегося к представителям других национальностей, хотя цыганам на вокзалах клянчащих копеечку принципиально не подаю: я просто не понимаю, почему я своими кровно заработанными деньгами должен поддерживать их способ жизни. О цыганах речь зашла не случайно: сегодня я впервые в жизни увидел по-настоящему работающего представителья этого вольного племени. Но КАК он работал! По рынку ходил невысокий, но крепко сбитый мужичок с двухрядкой и пел старые советские песни, но с “фирменными” цыганскими переливами и интонацией. А голос! Какой у человека был голос! С таким голосом не стыдно и с большой сцены петь, причём за большие деньги. И хотя больших денег у народа на рынке явно не было, практически каждый делился, чем мог. Почему бы и нет, ведь человек заработал.

Ветер

Поля обметает.

Осени вздох.

Годы

Порог оббивают.

Свита тревог.

Взгляды

Друг друга меняют.

Волны морей.

Память

Углы занимает.

Ключ от дверей.

Сердце

Стучится неспешно.

Бодрости кров.

Строки

Плетутся успешно.

Ворохи слов.

Там, где в небо врезаются горы,

Где стучится прибой в стены скал,

Горизонт поглощают просторы,

День прошедший я долго искал.

И по скалам бродил одиноким,

Обрывая сухой виноград,

Забывая ошибок уроки,

Что другим осторожность дарят.

Солнце тусклое день начинало,

А ночами светил млечный путь,

Только сердце не осознавало,

Что прошедшего мне не вернуть.

Пусть смеются глупцы, и невежды

Распалясь пальцем тычут в упор,

Только я в том краю, как и прежде,

День прошедший ищу до сих пор.

Я окно открою утру,

Чтобы день пришёл лучистый,

Подарив на память пудру

Мне веснушек золотистых.

Я окно весне открою,

Чтобы дом был полон цвета,

А за ней, шумя листвою,

Забежит ко мне и лето.

Отворю окно дождю я,

Чтобы свежестью пахучей

Спел он песню мне простую

Про свободу, высь и тучи.

Чтобы истин вечных вьюга

Разлилась огнём в фужере,

Я единственному другу

Распахну пошире двери.

Мечта у каждого своя,

И пожелания благие,

Работа, школа и семья

Живут у каждого другие.

Другие мысли о былом,

О том, что будет очень скоро,

О сокровенно дорогом,

Поступках чистых, без укора.

Судьбы удары отмести,

И счастьем тешиться без срока,

Своим потомкам донести

Свет чуткой жизни не жестокой.

Прогнать в далёкие края

Тоску времён неумолимых…

Мечта у каждого— своя,

А бытие—на всех едино.

Наполнились пустые сны

С рожденьем затяжной весны,

И, вместо маленьких цветов,

Цветут поля больших зонтов.

Дождавшись “что” чужие “кто”

Надели тёплые пальто,

Гурьбою выползли на свет,

Окрасив город в серый цвет.

Не плача, но и не смеясь,

Взбивая в крем густую грязь

Спешат так, словно кукловод

Их всех на ниточке ведёт.  

Сегодня я, а завтра—ты

Наденешь мантию травы,

Хлебнёшь ручьёв подземных хлад

Средь кипарисов и оград. 

Сегодня я, а завтра—ты

В последний примешь дар цветы,

Их не бросай, возьми с собой,

То будет пропуск в мир иной.

Ну что шипишь, давясь слюной,

Уймись, пока ещё живой,

Поступки быть должны чисты:

Сегодня я, а завтра—ты.

 

                         Конец сезона. Деньги потревожены

                         Кочуют спешно в потайной карман,

                         И впечатленья, что о лете сложены,

                         Зарылись в старый чёрный чемодан.

                         Дверь. Ручка. Выключатель сухо хлопает,

                         Протяжный скрип и поворот ключа,

                         Шаги по тишине огромной топают,

                         Перила задевая сгоряча.

                         Огни такси. Вокзала тень открытая.

                         Буфет забытый. Шум товарняка.

                         Купе, мешками доверху набитое,

                         Конец пути, пиликанье сверчка.

                         Седая пыль. Трава. Роса искристая.

                         Над лесом тихо солнце расцвело.

                         Без устали шумит речушка быстрая,

                         Указывая путь в моё село.