Спи, прошлое. Тебя не потревожит
Ни ветер, что кочует в поднебесье,
Ни шум дождя, что выпит был лесами,
Ни взгляд пытливый и незваный нами.
Спи, прошлое. Забудь, что будет завтра,
Забудь скорей, оно тебя не вспомнит,
Оно себя к бессмертию готовит,
Оно не позовёт, не остановит.
Спи, прошлое. Покой ты заслужило,
Вериги славы – ноша для безумных,
Не каждый может просто быть собою.
Спокойно спи, а я тебя укрою.
Три чувихи под окном
Говорили с мужиком.
— Кабы я крута была, –
– Говорит ему одна, –
– То назло своим врагам
Прикупила б ресторан.
— Кабы я была крутая, –
– Говорит ему вторая, –
– У французов за бугром
Отгребла бы моды дом.
— Кабы я была крутая, –
– Третья тут в базар встревает,–
– Для Салтана-пахана
Родила бы пацана.
И не знали те мадам,
Что мужик и есть Салтан,
По кликухам Лёлек-Болек,
Йагупоп и Анаболик.
На соблазны все клюют,
Вощем, свадьба и салют
Завершили это дело
И житуха завертелась.
Тот Салтан был не из мелких:
Выборы, разборки, стрелки,
Пацаны и братаны,
Всё для блага, для страны.
Много где Салтан бывал
И другую повстречал.
Чтоб свою не портить славу,
Тайно барам шлёт маляву:
“У меня теперь другая,
Лучче, чем жона родная.
Вы все там уж извернитесь,
От неё освободитесь,
Приклепайте к ней дела,
Типа, рыбку родила.
Если кто заколобродит,
Скажем, почта плохо ходит,
И пока письмо дойдёт,
Там уже и смысл не тот”.
А бояре? Чо бояре?
Те бояре – все в ударе,
Все они совсем не лохи,
Но с Салтаном шутки плохи.
В бочку сунули жену,
Пусть с сынком идёт ко дну.
Долго бочку ту носило,
Кантовало, колбасИло,
Рос Салтана в ней сынок
И однажды вышел срок,
Потеряли волны раж,
Бочку кинуло на пляж.
Вышел сын Салтана-гада,
Сколотил себе бригаду,
Чтоб народ тут не тужил,
Данью город обложил,
Обустроил лохотрон
И кликуху взял – Гвидон.
Через год встречал Салтан
Пацанов из дальних стран.
– Кто такие? Где живёте?
С кем и чем вы торг ведёте?
Где бывали? Что слыхали?
Может, чудо где видали?
Ну а пацаны в ответ:
– Мы объехали весь свет.
Торговали мы с ударом,
Да привычным нам товаром:
Черносливом и кишмишем,
Анашою и гашишем,
Только молодой нахал
Бабки все у нас забрал.
А зовут его Гвидон,
Он прислал тебе поклон.
– Ну вот чудо, вот так чудо,
Я, конечно, гадом буду,
Но Гвидона навещу
И падлюку опущ… э-э-э…,
Вощем, землю жрать будет!
Но ткачиха с поварихой,
С сватьей бабой Бабарихой,
Не хотят его пустить
И Гвидона навестить.
Говорят: Рази ж то чудо?
Беспредельщики-иуды
Пуще прежнего шалят…
Дальше шёл отборный мат.
– В свете ж есть такое чудо,
Правда, Лёлик, падлой буду,
За морем чувырла есть,
Что не можно глаз отвесть,
Вся такая и такая,
Растакая и такая,
В голдах – чистый изумруд,
Вот что чудом-то зовут.
Пригорюнился Салтан:
– Мне бы энту вот мадам,
Только где её сыскать?
– Век нам воли не видать! –
– Говорят ему купцы,
Удалые молодцы.
Если хош, на крае света
Мы найдём бабёнку эту!
Посветлел тут наш чувак,
Говорит им: Коли так,
Всё вверх дном переверните,
Но чувырлу ту найдите.
Не найдёте – царь икнул –
За язык вас не тянул,
Но по случаю отрежу
И на шеи вам повешу,
Остальные будут знать,
Прежде чем что обещать.
Месяц всходит и заходит,
Царь в кручине стрёмной ходит,
Не видать купчишек тех,
Словно кто пожрал их всех.
Через год в большой посылке,
В пенопластовых опилках,
К потрясателю основ
Едут пальцы пацанов.
Беспределу нету края
И малява там такая:
“Типа, жду тебя, чувак,
Твою ёрш и разэтак,
Не боись, катать в бетон
Я не буду. Князь Гвидон”.
Сразу царь пошёл на взлёт:
Если князь посылку шлёт,
Знать, бабёнка та у князя.
Всё, ура! Мечта сбылася.
Закричал Салтан: Эгей!
Сладить пару кораблей
Покрасивше и мощнее,
Будем князю щупать шею!
Долго ль в жданную дорогу?
Добралися понемногу.
Под Цусимой чуть свернули
И японцев долбанули.
Те – За цто?
Царь – Ничаво,
То за дедушку маво!
И, запомните, гориллы,
Не отдам я вам Курилы.
– Вы зе сли к Гвидона-сан!
Царь взревел: Где тот баклан?!
– Собирайте, батя, шмотки, –
– Бросил князь в подводной лодке.
Не жалея кораблей
Милой родины своей
Князь навёл своё перископ
И царя торпедой – хлоп.
День прошёл, второй идёт,
Царь на досочке плывёт,
Без понтов, без вёсел, флага,
Кушать хочет, бедолага,
От хандры совсем уж слёг,
Вдруг – маячит островок.
Град на острове стоит,
Небо трубами коптит.
У ворот, в голдах горя,
Целых тридцать три хмыря,
Все жлобы, как на подбор,
Молча смалят “Беломор”.
Увидали Салтана
И позвали пахана…
Звон над островом плывёт,
Князь с чувырлою идёт.
А чувырла вся такая,
Растакая и такая,
В голдах – чистый изумруд.
Чудом тёлку ту зовут.
Увидал её Салтан
И промолвил: Атаман!
Я сюдыть недаром плыл,
Если чудо здесь уздрил.
Знаю, мне не увильнуть,
Перед смертью дашь щипнуть
Энту милую мамзель?
Князь присвистнул: Ну, кобель,
В склепе скоро притаишься,
А всё не угомонишься?
– Не…
– Ну вот тебе лекарство:
Из-за баб своё мне царство
Ты отпишешь с потрохами,
С деревнями и садами.
Чтоб бояре не бузили,
Скажешь им: “Мой сын Годзилла,
По прозванию Гвидон,
Объявился вечерком.
Вы ему теперь служите,
А кто против – не взыщите,
Если кто пойдёт на кол”.
Будет им тогда прикол.
А тебе, мой Анаболик,
Дам гарем – живи как кролик,
Только боле не злобись,
И пред мамкой извинись.
Царь прослезился,
Вопли, сопли
Текли ручьями целый день,
Ревели так, что чуть не лопли,
Неся попутно дребедень.
А князь Гвидон
С братвой своей
Ушёл бухать к себе до срока.
Дела давно минувших дней,
Преданья старины глубокой.
Мораль – будьте умерены в желаниях.
Лунном мае,
Еле слышен
Шепот ветерка,
Крик совы тоскливый где-то тает,
Апельсином светится река.
Апельсином выкрашены тени,
Льётся ночь,
Её не удивить,
Шаль тепла накрыла
Край весенний, в
Апельсин желая превратить.
Вечера желанная прохлада
Обернула край своим крылом,
И зурна под сенью Арарата
Тихо плачет звонким голоском.
Оживают древние былины,
До колючей утренней звезды
Тени опускаются в долину
Из Аракса зачерпнуть воды.
День угасший в грёзы зазывает
Всех, с кем был любезен или строг,
Солнца луч на запад провожает
Тополиный шёпот вдоль дорог.
Сердца замедляются удары,
Мысли по привычке не текут.
Спит земля и древние хачкары
Сон её священный берегут.
Время в завтра
Мерно тикая
Спешит.
Жизнь под полом
Серой мышкой
Шебуршит.
От заката
И до самого
Утра
Вытекает ночь
Из звёздного
Ведра.
В мире странных
И забывчивых людей
Снова властвует
Пленительный
Морфей.
Слезу пустив от умиленья
Погода-плюс глотает снег,
И за хорошим настроеньем
Из дома вышел человек.
Ему погода – то, что надо,
Ему сосульки – ерунда,
И чувствам, чувствам нет преграды,
Улыбки светится звезда.
Как хорошо расплавить негу,
Как хорошо не быть клише,
Как хорошо, что после снега
Всегда есть оттепель в душе!
Да, завтра будней хлыст по спинам
Без сожаления пройдёт,
Но человеку – всё едино,
Сегодня – радость он несёт.
Белая луна
Как краюха хлеба,
Блюдца фонарей
Вспарывают небо.
Звёздами зажглись
Древние преданья,
Тихо, без чудес
Льётся ожиданье.
Льётся через край,
Нервы беспокоя,
Старого гроша
Медного не стоя.
Копятся внутри,
Несмотря на раны,
Этого добра
Полные карманы.
Только… пусть течёт
И тихонько гложет,
Если эта жизнь
Без того не может.
Хоть времени текучего в обрез,
Дела незавершённые повисли,
Я скорости движения телес
Увы, предпочитаю скорость мысли.
Сейчас уже не в моде мой конёк,
Все мчатся за деньгами или славой,
Но есть надежда, что не одинок
Я в этом мире, сером и лукавом.
Я верю, что ещё на свете есть
Создания, чьи души не прокисли,
Что скорости движения телес,
Ещё предпочитают скорость мысли.
В пёстрых красках степного заката
Вечно юной весны – как в раю,
Спой мне песню, что пел мне когда-то,
Ну а я не сдержусь, подпою.
Твои пальцы быстры, словно ветер,
Голос – птицею рвётся лететь,
Не беда, что печаль есть на свете,
Если есть, кому песню запеть.
Ночь ли в память вопьётся кострами,
Или светом нас день растворит,
Пой, и сжалится небо над нами,
И в ладонях своих приютит.
Если осень припустит слезою,
Или вьюга закружит, смеясь,
Всё равно будет веять весною,
Там, где песней душа пролилась.
Если бы в ХІХ веке был Интернет, известные книги подавались народу совсем иначе…
