В этой части избранных мною цитат "Майн кампф" речь пойдет о причинах и этапах зарождения антисемитизма. С некоторыми моментами что тут описаны мне самому приходилось сталкиваться (с изворотливостью, ложью и примыканию евреев к тому кто на данный момент сильнее, чтоб впоследствии предать и его)

Внешность проживающих там евреев в течение веков совершенно европеизировалась, и они стали похожи на людей; я считал их даже немцами.

Нелепость такого представления мне была совершенно неясна именно потому, что единственным признаком я считал разницу в религии. Я думал тогда, что евреи подвергаются гонениям именно из-за религии, это не только отталкивала меня от тех, кто плохо относился к евреям, но даже внушало мне иногда почти отвращение к таким отзывам.

Тон, в котором венская антисемитская пресса обличала евреев, казался мне недостойным культурных традиций великого народа

Далее, мне действовало на нервы то, что большая венская пресса в ту пору самым противным образом создавала культ Франции. Эти сладкие гимны в честь "великой культурной нации" порой заставляли прямо стыдиться того, что ты являешься немцем.

Постановка вопроса казалась мне такой ужасной, обвинения, предъявляемые к еврейству, такими острыми, что мучимый боязнью сделать несправедливость, я опять испугался выводов и заколебался.

Куда бы я ни пошел, я встречал евреев. И чем больше я приглядывался к ним, тем рельефнее отделялись они в моих глазах от всех остальных людей.

Что касается нравственной чистоты, да и чистоты вообще, то в применении к евреям об этом можно говорить лишь с большим трудом. Что люди эти не особенно любят мыться, это можно было видеть уже по их внешности и ощущать к сожалению часто даже с закрытыми глазами. Меня по крайней мере часто начинало тошнить от одного запаха этих господ в длинных кафтанах. Прибавьте к этому неопрятность костюма и малогероическую внешность.

(как аккуратно тут Гитлер высказывается о предках хасидов)

Но окончательно оттолкнуло меня от евреев, когда я познакомился не только с физической неопрятностью, но и с моральной грязью этого избранного народа.

Ничто не заставило меня в скором времени так резко изменить мнение о них, как мое знакомство с родом деятельности евреев в известных областях.

Разве есть на свете хоть одно нечистое дело, хоть одно бесстыдство какого бы то ни было сорта и прежде всего в области культурной жизни народов, в которой не был бы замешан по крайней мере один еврей? Как в любом гнойнике найдешь червя или личинку его, так в любой грязной истории непременно натолкнешься на еврейчика.

Когда я познакомился с деятельностью еврейства в прессе, в искусстве, в литературе, в театре, это неизбежно должно было усилить мое отрицательное отношение к евреям. Никакие добродетельные заверения тут не могли помочь. Достаточно было подойти к любому киоску, познакомиться с именами духовных отцов всех этих отвратительных пьес для кино и театра, чтобы ожесточиться против этих господ.

Это чума, чума, настоящая духовная чума, хуже той черной смерти, которой когда-то пугали народ. А в каких несметных количествах производился и распространялся этот яд! Конечно чем ниже умственный и моральный уровень такого фабриканта низостей, тем безграничнее его плодовитость. Этакий субъект плодит такие гадости без конца и забрасывает ими весь город. Подумайте при этом еще о том, как велико количество таких субъектов. Не забудьте, что на одного Гете природа всегда дарит нам 10 тысяч таких пачкунов, а каждый из этих пачкунов разносит худшего вида бациллы на весь мир.

Ужасно было убедиться, что именно евреям природа предопределила эту позорную роль.

Уж не в этом ли следует искать "избранность" этого народа! Я начал тогда самым старательным образом собирать имена авторов всех этих грязных сочинений. И чем больше увеличивалась моя коллекция, тем хуже было для евреев. Сколько бы мое чувство ни продолжало сопротивляться, разум вынужден был сделать непреклонные выводы. Факт остается фактом, что хотя евреи составляли максимум сотую часть населения этой страны, - среди авторов указанных грязнейших произведений девять десятых евреи.

я не раз внезапно наталкивался на еврея и там, где менее всего ожидал его встретить.

Когда я увидел, что евреи являются и вождями социал-демократии, с глаз моих упала пелена. Тогда пришел конец полосе длительной внутренней борьбы.

Уже в повседневном общении с моими товарищами по постройке меня часто поражало то хамелеонство, с которым они по одному и тому же вопросу высказывали совершенно разные мнения иногда на протяжении нескольких дней и даже нескольких часов. Мне трудно было понять, каким образом люди, которые с глазу на глаз высказывают довольно рассудительные взгляды, внезапно теряют свои убеждения как только они оказываются в кругу массы.

Начиная с издателя, все до одного были евреи.

Все это имело ту хорошую сторону, что по мере того, как мне выяснились подлинные носители или распространители идей социал-демократии, моя любовь к собственному народу стала возрастать. Видя такую дьявольскую ловкость обманщиков, мог ли я продолжать проклинать тех простых немецких людей, которые становились жертвой обмана. Ведь сам я лишь с трудом избавился от тех пут, которые расставляла мне лживая диалектика этой расы. И сам же я убедился, как трудно иметь дело с этими людьми, которым ничего не стоит лгать на каждом шагу, начисто отрицать только что сказанное, через одну минуту переменить свое мнение и т.д.

Сначала они считают каждого своего противника дураком. Когда же они убеждаются, что это не так, они начинают сами прикидываться дураками. Если все это не помогает, они делают вид, что не понимают в чем дело, или перескакивают совсем в другую область. Или они с жаром начинают настаивать на том, что само собою разумеется, и как только вы соглашаетесь с ними в этом, они немедленно применяют это совсем к другому вопросу. Как только вы их поймали на этом, они опять ускользают от сути спора и не желают даже слушать, о чем же в действительности идет речь. Как вы ни пытаетесь ухватить такого апостола, рука ваша как будто уходит в жидкую грязь. Грязь эта уходит сквозь пальцы и тотчас же каким то образом опять облегает ваши руки. Но вот вам, хотя и с трудом, удалось побить одного из этаких людей настолько уничтожающе, что ему ничего не остается больше делать, как согласиться с вами. Вы думаете, что вам удалось сделать по крайней мере один шаг вперед. Но каково же ваше удивление на следующий день! На завтра же этот еврей совершенно забывает все что произошло вчера, он продолжает рассказывать свои сказки и дальше, как ни в чем не бывало. Если вы, возмущенный этим бесстыдством, указываете ему на это обстоятельство, он делает вид искренне изумленного человека; он совершенно не может ничего вспомнить из вчерашних споров, кроме того, что он вчера как дважды два четыре доказал вам свою правоту.

Иногда это меня совершенно обезоруживало. Я просто не знал, чему удивляться: хорошо привешенному языку или искусству лжи.

Постепенно я начал их ненавидеть.

Еврей говорит для того, чтобы скрывать свои мысли или, по меньшей мере, для того, чтобы их завуалировать. Его подлинную цепь надо искать не в том, что у него сказано или написано, а в том, что тщательно запрятано между строк.

Для меня наступила пора наибольшего внутреннего переворота, какой мне когда-либо пришлось пережить. Из расслабленного "гражданина мира" я стал фанатиком антисемитизма.

Представляю следующую порцию избранных мною цитат из книги "Майн кампф",

Я знаю многих, которые "читают" бесконечно много - книгу за книгой, букву за буквой; и все-таки я не назову этих людей иначе, как только "начитанными". Конечно люди эти обладают большим количеством "знаний", но их мозг совершенно неспособен сколько-нибудь правильно усвоить, зарегистрировать и классифицировать воспринятый материал. Они совершенно не обладают искусством отделять в книге ценное от ненужного, необходимое держать в голове, а излишнее, если возможно, просто не видеть и во всяком случае не обременять себя балластом.

Механическое чтение оказывается совершенно бесполезным, что бы ни думал об этом несчастный читатель, наглотавшийся книг. Но ведь известно, что есть часть людей, которые считают ту книгу более умной, которую они менее всего понимают. чем больше руководитель сам потерял веру в то, что он говорил, тем более пустой и плоской становится его аргументация и тем более неразборчив он в выборе средств. Чем менее сам он теперь намерен серьезно защищать свои откровения  (человек не склонен умереть за то, во что он сам перестал верить), тем более настойчивые и в конце бесстыдные требования начинает он предъявлять своим сторонникам. Наконец дело доходит до того, что он теряет последнее качество вождя и становится просто "политиканом", т.е. Примыкает к тому сорту людей, единственным принципом которых является беспринципность, сочетаемая с грубой навязчивостью и зачастую развитым до бесстыдства искусством лжи. Ну, а если такой все еще продолжает оставаться руководителем целого общества то вы можете быть наперед уверены, что для него политика превратилась только в "героическую" борьбу за возможно более продолжительное обладание местечком. На парламент он смотрит, как на дойную корову для себя и своей семьи. Чем больше эта "должность" нравится жене и родственникам, тем более цепко будет он держаться за свой мандат.

Как мало теперь думают о таких требованиях простого приличия, можно судить хотя бы уже потому, как низок уровень тех дрянных субъектов, которые в наше время чувствуют себя призванными "делать политику".

Много званных, да мало избранных. В их же руках находилась и внешняя торговля, поскольку на нее не успели наложить руку евреи, для которых торговля - родная стихия. Про парламент: Идейное содержание речей, насколько их вообще можно было понять, стояло поистине на ужасной "высоте". Некоторые из господ законодателей не говорили вовсе по-немецки, а изъяснялись на славянских языках или вернее диалектах. То, что я знал до сих пор из газет, я имел теперь случай услышать своими собственными ушами. Жестикулирующая, кричащая на разные голоса полудикая толпа. Над нею в качестве председателя старенький добродушный дядюшка в поте лица изо всех сил работает колокольчиком и, обращаясь к господам депутатам, то в добродушной, то в увещевательной форме умоляет их сохранить достоинство высокого собрания.Все это заставляло только смеяться.    

Несколько недель спустя я опять попал в рейхсрат. Картина была другая, совершенно неузнаваемая. Зал был совершенно пуст. Внизу спали. Небольшое количество депутатов сидели на своих местах и зевали друг другу в лицо. Один из них "выступал" на трибуне. На председательском месте сидел один из вице-президентов рейхсрата и явно скучал.

Нет, теперь я не мог уже признавать и самого парламента как такового. До сих пор я видел несчастье австрийского парламента только в том, что в нем отсутствует немецкое большинство. Теперь я убедился, что само существо этого учреждения обречено.

Я начал глубже размышлять относительно демократического принципа решения по большинству голосов как основы всего парламентского строя. Вместе с тем я немало внимания посвятил и изучению умственных и моральных достоинств этих избранников народа. Что мне прежде всего бросалось в глаза, так это полное отсутствие личной ответственности.

Парламент принимает какое-либо решение, последствия которого могут оказаться роковыми. И что же? Никто за это не отвечает, никого нельзя привлечь к ответственности. Разве в самом деле можно считать ответственностью то, что после какого-нибудь отчаянного краха виновное в этом правительство вынуждено уйти? Или что соответственная коалиция партий распадается и создается новая коалиция? Или далее, что распускается палата?

Да разве вообще колеблющееся большинство людей может всерьез нести какую-либо ответственность? Разве не ясно, что сама идея ответственности связана с лицом!

Да разве вообще когда-нибудь видно было, чтобы эта толпа людей поняла крупную идею раньше, чем практический успех этой идеи стал говорить сам за себя?

Да разве вообще любое гениальное действие в нашем мире не является наглядным протестом гения против косности массы?

Ну, а что делать государственному деятелю, которому не удалось даже какой угодно лестью завоевать благоволение этой толпы?

Что же ему остается - купить это благоволение?

Или ввиду глупости своих сограждан он должен отказаться от проведения того, что он считает жизненно необходимым? Или он должен уйти? Или тем не менее остаться?

И наоборот, разве не ясно, что именно политикан при таких условиях будет чувствовать себя призванным "делать" политику как раз потому, что в последнем счете ответственность несет не он, а какая-то неуловимая кучка людей?

Разве не ясно, что наш парламентарный принцип большинства неизбежно подкапывается под самую идею вождя?

Или неужели в самом деле найдутся такие, кто поверит, что в этом мире прогресс обязан не интеллекту отдельных индивидуумов, а мозгу большинства?

Прежде всего парламентаризм является причиной того невероятного наплыва самых ничтожных фигур, которыми отличается современная политическая жизнь. Подлинный политический руководитель постарается отойти подальше от такой политической деятельности, которая в главной своей части состоит вовсе не из творческой работы, а из интриг и фальши, имеющих целью завоевать большинство. А нищих духом людей как раз именно это обстоятельство и будет привлекать.

Чем мельче этакий духовный карлик и политический торгаш, чем ясней ему самому его собственное убожество, тем больше он будет ценить ту систему, которая отнюдь не требует от него ни гениальности, ни силы великана, которая вообще ценит хитрость сельского старосты выше, чем мудрость Перикла. При этом такому типу ни капельки не приходится мучиться над вопросом об ответственности.

". В самом деле, какое счастье для таких людей во всех случаях серьезных решений иметь возможность спрятаться за спину так называемого большинства.

большинство и здесь никогда не может заменить собою одного. Большинство не только всегда является представителем глупости, но и представителем трусости. Соберите вместе сто дураков и вы никак не получите одного умного. в конце концов на поверхности остался только тип парламентского интригана, вся государственная мудрость которого теперь измерялась только егоспособностью склеить ту или другую коалицию, т.е. способностью к мелкому политическому торгашеству, которая теперь одна могла стать базой дляпрактической работы этих, с позволения сказать, народных представителей. (про Литвина) На свете вообще трудно найти какой-либо другой принцип, который, говоря объективно, был бы столь же неправилен, как принцип парламентаризма.

Мы не говорим уже о том, в каких условиях происходят самые выборы господ народных представителей, какими средствами они достигают своего высокого звания. Только в совершенно ничтожном числе случаев выборы являются результатом действительно общего желания. Это ясно уже из одного того, что политическое понимание широкой массы вовсе не настолько уже развито, чтобы она сама могла выразить свое общеполитическое желание и подобрать для этого соответствующих людей.

По большей же части так называемое "общественное мнение" является результатом так называемой "просветительной" работы.

Религиозная потребность сама по себе глубоко заложена в душе человека, но выбор определенной религии есть результат воспитания. Политическое же мнение массы является только результатом обработки ее души и ее разума - обработки, которая зачастую ведется с совершенно невероятной настойчивостью. Наибольшая часть политического воспитания, которое в этом случае очень хорошо обозначается словом пропаганда, падает на прессу. В первую очередь именно она ведет эту "просветительную" работу. Она в этом смысле представляет собою как бы школу для взрослых. Беда лишь в том, что "преподавание в данном случае находится не в руках государства, а в руках зачастую очень низменных сил даже в таких случаях, когда дело шло о заведомой фальсификации подлинных взглядов и желаний массы. В течение всего каких-нибудь нескольких дней печать ухитрялась из какого-нибудь смешного пустяка сделать величайшее государственное дело; и наоборот, в такой же короткий срок она умела заставить забыть, прямо как бы выкрасть из памяти массы такие проблемы, которые для массы, казалось бы, имеют важнейшее жизненное значение.

Никто ведь не поверит всерьез, что эти избранники нации являются также избранниками духа и разума. Никто ведь не поверит, что в избирательных урнах десятками или сотнями произрастают подлинные государственные деятели. Все знают, что бюллетени подаются избирательной массой, которую можно подозревать в чем угодно, только не в избытке ума. Вообще трудно найти достаточно резкие слова, чтобы заклеймить ту нелепость, будто гении рождаются из всеобщих выборов. Во-первых, подлинные государственные деятели вообще рождаются в стране только раз в очень крупный отрезок времени, а во-вторых, масса всегда имеет вполне определенное предубеждение как раз против каждого сколько-нибудь выдающегося ума. Скорей верблюд пройдет через игольное ушко, чем великий человек будет "открыт" путем выборов.

Но если мы даже оставим в стороне вопрос о степени гениальности этих пятисот народных представителей, подумайте только о том, сколь различны те проблемы, которые ждут своего разрешения от этих людей. Представьте себе только, какие различные области возникают перед ними, и вы сразу поймете, насколько непригодно такое правительственное учреждение, в котором последнее слово предоставляется массовому собранию, где лишь очень немногие обладают подлинными знаниями и опытом в разрешении тех вопросов, которые там возникают. Все действительно важнейшие экономические вопросы ставятся на разрешение в таком собрании, где только едва десятая часть членов обладает каким-нибудь экономическим образованием. Но ведь это и значить отдать судьбы страны в руки людей, которые не имеют самых элементарных предпосылок для разрешения этих вопросов.

Так обстоит дело и со всяким другим вопросом. Какой бы вопрос ни возник, все равно решать будет большинство людей несведущих и неумелых. Ведь состав собрания остается один и тот же, между тем как подлежащие обсуждению вопросы меняются каждый день. Ведь невозможно же в самом деле предположить, что одни и те же люди располагают достаточными сведениями, скажем, и в вопросах транспорта и в вопросах высокой внешней политики. Иначе оставалось бы предположить, что мы имеем дело лишь исключительно с универсальными гениями, а ведь мы знаем, что действительные гении рождаются быть может раз в столетие. На самом деле в парламентах находятся не "головы", а только люди крайне ограниченные, с раздутыми претензиями дилетантов, умственный суррогат худшего сорта   Никто не наберется храбрости сказать открыто: господа депутаты, я думаю, что мы по такому-то и такому-то вопросу ничего не понимаем, по крайней мере, я лично заявляю, что не понимаю. Если бы такой человек и нашелся, то все равно не помогло бы. Такого рода откровенность была бы совершенно не понятна. Про этого человека сказали бы, что он честный осел, но ослу все-таки нельзя позволять испортить всю игру. Однако, кто знает характер людей, тот поймет, что в таком "высоком" обществе не найдется лица, которое согласилось бы прослыть самым глупым из всех собравшихся. В известных кругах честность всегда считается глупостью.

возникает вопрос: зачем же тогда выбирать 500 человек, раз на деле необходимой мудростью, которой в действительности определяются принимаемые решения, обладают лишь немногие.

Да, именно в этом существо вопроса.В том-то и дело, что идеалом современного демократического парламентаризма является не собрание мудрецов, а толпа идейно зависимых нулей, руководить которыми в определенном направлении будет тем легче, чем более ограниченными являются эти людишки. Только на таких путях ныне делается так называемая партийная политика - в самом худом смысле этого слова. И только благодаря этому стало возможным, что действительный дирижер всегда осторожно прячется за кулисами и никогда не может быть привлечен к личной ответственности. Так и получается, что за самые вредные для нации решения ныне отвечает не негодяй, в действительности навязавший это решение, а целая фракция. тут надо наметить только одно лицо, которое потом отвечает за свои решения всем своим имуществом и жизнью.

Для раскрытия мудрости и актуальности Гитлера приведу избранные мной цитаты из его книги "Майн кампф" :

Наше буржуазное общество спокойно смотрит на то, как в театре и в кино, в грязной литературе и в сенсационных газетах изо дня в день отравляют народ. И после этого оно еще удивляется, почему массы нашего народа недостаточно нравственны, почему проявляют они "национальное безразличие". Как будто в самом деле грязная литература, грубые сенсации, киноэкран могут заложить здоровые основы патриотического воспитания народной массы. 

Вопрос о здоровом национальном сознании народа есть в первую очередь вопрос о создании здоровых социальных отношений как фундамента для правильного воспитания индивидуума. Ибо только тот, кто через воспитание в школе познакомился с культурным, хозяйственным и прежде всего политическим величием собственного отечества, сможет проникнуться внутренней гордостью по поводу того, что он принадлежит к данному народу. Бороться я могу лишь за то, что я люблю. Любить могу лишь то, что я уважаю, а уважать лишь то, что я по крайней мере знаю.

Чем больше национальная грызня и борьба различных языков разгоралась и разъедала австрийский парламент, тем ближе был час будущего распада этого вавилонского государства, а тем самым приближался и час освобождения моего австро-немецкого народа. в практической жизни гуманитарные науки имеют очень мало значения

Я начинал зевать, мне становилось противно при одной мысли о том, что я превращусь в несвободного человека, вечно сидящего в канцелярии, не располагающего своим собственным временем и занимающегося только заполнением формуляров.

я также хотел стать "чем-нибудь", но конечно ни в коем случае не чиновником.

во мне росло отвращение к миллионному городу, который сначала так жадно притягивает к себе людей, чтобы их потом так жестоко оттолкнуть и уничтожить.

Жилищная нужда венского чернорабочего была просто ужасна. Еще и сейчас дрожь проходит по моей спине, когда я вспоминаю о тех казармах, где массами жили эти несчастные, о тех тяжелых картинах нечистоты, грязи и еще много худшего, какие мне приходилось наблюдать.

Что хорошего можно ждать от того момента, когда из этих казарм в один прекрасный день устремится безудержный поток обозленных рабов, о которых беззаботный город даже не подумает?

Да, беззаботен этот мир богатых. Теснота помещения создает крайне неблагоприятную обстановку. Споры и ссоры возникают уже из-за одной этой тесноты. Эти люди не просто живут вместе, а они давят друг друга. Малейший спор, который в более свободной квартире разрешился бы просто тем, что люди разошлись бы в разные концы, при этой обстановке зачастую приводит к бесконечной грызне.

Они отвергали и проклинали все: нацию как изобретение капиталистических "классов" - как часто приходилось мне слышать это слово; отечество как орудие буржуазии для эксплуатации рабочих; авторитет законов как средство угнетения пролетариата; школу как учреждение, воспитывающее рабов, а также и рабовладельцев; религию как средство обмана обреченного на эксплуатацию народа; мораль как символ глупого, овечьего терпения и т. д. Словом в их устах не оставалось ничего чистого и святого; все, буквально все они вываливали в ужасной грязи.

Психика широких масс совершенно невосприимчива к слабому и половинчатому. Душевное восприятие женщины менее доступно аргументам абстрактного разума, чем не поддающимся определению инстинктивным стремлениям к дополняющей ее силе. Женщина гораздо охотнее покорится сильному, чем сама станет покорять себе слабого. Да и масса больше любит властелина, чем того, кто у нее чего-либо просит Большею частью масса не знает, что ей делать с либеральными свободами, и даже чувствует себя при этом покинутой. но и среди молодых рабочих я нередко встречал многих, у которых здоровое нутро брало верх над низостями и убожеством жизни. миллионы рабочих сначала были внутренне враждебны социал-демократической партии, но их сопротивление было побеждено тем, порой совершенно безумным поведением буржуазных партий, которое выражалось в полном и безусловном отказе пойти навстречу какому бы то ни было социальному требованию. В конце концов, этот отказ пойти на какое бы то ни было улучшение условий труда, принять меры против травматизма на производстве, ограничить детский труд, создать условия защиты женщины в те месяцы, когда она носит под сердцем будущего "сына отечества", - все это только помогало социал-демократии, которая с благодарностью регистрировала каждый такой отказ и пользовалась этими настроениями имущих классов, чтобы загонять массы в социал-демократический капкан.

Отдельный рабочий никогда не в состоянии защитить свои интересы против власти крупных предпринимателей

Политическая мудрость в конце концов подсказала вожакам ту мысль, что улучшать экономическое положение рабочих вообще не стоит: если сильно поднять социальный и культурный уровень широких масс, то ведь, пожалуй, возникнет опасность, что, получив удовлетворение своих требований, эти массы не дадут больше использовать себя как безвольное орудие.

продолжение следует...

В Украине назревает время прихода нового радикального лидера типа Гитлера.
Кто же эта личность пока неизвестно, как не было известно и о Гитлере в свое время.

Рассмотрим Гитлера не как агрессора, напавшего на Советский Союз, а как лидера нации сумевшего сплотить народ, восстановить страну после разрухи и поражения в 1-ю мировую и нарастить за короткий период такую мощь чтоб не только захватить всю Европпу, но и тягаться со всем миром, включая таких динозавров, как штаты и Советский Союз.

Гитлер был простым солдатом в 1-ю мировую и по многочисленным свидетельствам, он был осмотрительным, очень смелым и отличным солдатом, заслужил несколько наград.
Всего за какой -то десяток лет он самостоятельно без всякого (как нынче у нас) бабла, пиартехнологий, блатов и протекций смог полностью взять власть в стране в свои руки, сплотив народ (84,6% электората его поддержали в 1934 году)
Под руководством Гитлера была резко сокращена, а затем ликвидирована
безработица. Развернулись широкомасштабные акции по гуманитарной помощи
нуждающемуся населению. Поощрялись массовые культурные и спортивные
празднества, реконструировалась промышленность, развернулось большое строительство,
создавались стратегические резервы.
и уже в марте 1938 (спустя всего 15 лет от начала кризиса в результате  поражения в 1-й мировой и оккупации францией !!!) была аннексирована Австрия, затем Чехословакия и т.д. А потом без боя пала к его ногам и Франция

Сравним с нашей Украиной, которая без всяких войн 20 лет толчет воду в ступе и жует сопли от кризиса к кризису. Никакой борьбы с пьянством и наркоманией ни какой пропаганды здорового образа жизни и национальной культуры (ау где вы нацики??? ),никакой четкой национальной идеи кроме "метания проститутки" между Россией и западом, народ нищает на фоне богатства небольшой кучки жиреющих миллионеров и деградирует все больше. А кого это волнует???

Гитлер же заботился о "чистоте" своей нации: была развернута борьба с курением, развивался спорт, молодежи в игровой форме прививали физическую культуру. Как было сказано очевидцами - немецкие солдаты отличались хорошим спортивным телосложением по сравнению с дохлыми и худыми англичанами (прям как наши дрыщи патлатые в трениках с матней до колен молодежь блин украинская обкуреная и спившаяся).

Теперь щодо рассовой нетерпимости. Скажите, если спросить жителей Умани, которых ежегодно "окупирует" нашествие поломников - хасидов : а прав был Гитлер насчет евреев их чистоплотности, наглости и т.д.? А так же жителей закарпатского села в котором цигане их натурально выживают (вчера по новостям показывали). Наверное должен быть предел какой-то терпимости и толерастости Кто то должен защитить свой народ от наглости пришельцев. Ах да , мыж просимся в Эвропу с голой опой , где одни толерасты, и где немцы в своей стране страдают от понаехавших турок, французы от негров и т.д.


И вот теперь вопрос: разве нам не нужен теперь такой лидер, который смог бы сплотить страну, подняв ее с прирвы убогости, нищеты, унижения, попрошайства, алкоголизма  и  деградации?

п.с. продолжение следует
        и не следует тупо считать данную статью пропагандой расизма и фашизма, просто включим критичность мышления, как говаривал один препад

Апанасий Кобздон - А у нас во дворе                                   И. Кобзон - А у нас во дворе

А у нас во дворе Есть девчонка одна, Среди скромных подруг Непристойна она, Никому из ребят Непристойна она. Я гляжу ей вслед - Каблуков там  нет. Выше я гляжу, Глаз не отвожу... Есть «дружок» у меня, Я с ним с детства знаком, На нее я «молчу» С моим лучшим дружком, Очень часто «молчу» С моим лучшим «дружком». Я гляжу ей вслед - Сисек почти нет. Ниже я гляжу, Глаз не отвожу... Представлял я , ребята, И ночью и днем Как с девченкой мы этой Гуляем вдвоем А потом запершись Мы друг друга берем. Я гляжу ей в глаз - Может еще раз. И я всё гляжу, Радый негляжу... Вот одним вечерком Я «молчу» у ворот, Она мимо меня Своей «булкой» трясет... Я стою и молчу, Она «булкой» трясет. Я молчу ей вслед - Мечтая про минет. А я всё молчу, И ее хочу... И вот утром стучит Кулачками меня, И меня разбудив, Снова хочет огня И не знаю, зачем Вновь седлает меня. Я лежу бревном Словно управдом. А я всё лежу, "Дружка" не отвожу... А она в ответ - Делает миньет. А я всё лежу, Молча не жужу... 26.09.2011

А у нас во дворе Есть девчонка одна, Среди шумных подруг Неприметна она, Никому из ребят Неприметна она. Я гляжу ей вслед - Ничего в ней нет. А я всё гляжу, Глаз не отвожу... Есть дружок у меня, Я с ним с детства знаком, Но о ней я молчу Даже с лучшим дружком, Почему-то молчу Даже с лучшим дружком. Я гляжу ей вслед - Ничего в ней нет. А я всё гляжу, Глаз не отвожу... Не боюсь я, ребята, Ни ночи, ни дня, Ни крутых кулаков, Ни воды, ни огня. А при ней - словно вдруг, Подменяют меня. Я гляжу ей вслед - Ничего в ней нет. А я всё гляжу, Глаз не отвожу... Вот опять вечерком Я стою у ворот, Она мимо из булочной С булкой идёт... Я стою и молчу, И обида берёт. Я гляжу ей вслед - Ничего в ней нет. А я всё гляжу, Глаз не отвожу... Или утром стучит Каблучками она, Обо всём позабыв, Я слежу из окна И не знаю, зачем Мне она так нужна. Я гляжу ей вслед - Ничего в ней нет. А я всё гляжу, Глаз не отвожу... Я гляжу ей вслед - Ничего в ней нет. А я всё гляжу, Глаз не отвожу...

1. Юрка уже в сад пошел. Рассказует: я познакомился с мальчиком, его зовут Мандан (имел ввиду Богдан)

2. Обиделся сегодня на Родьку чего то, пошел взял его горшок и насрал туда отомстил

---

---

Большой олень                                            Лесной олень

Осенью в не жаркий светлый день  На свиданье бёг большой Олень Он бежал к подруге молодой Чтоб ее обрадовать собой! Беги скорей, Олень, По своему влеченью! Учись всегда, Олень,  Искусству обольщенья, И пусть темнеет небо, Беги туда где не был, Беги скорей туда, Большой Олень.   Он был с ней, но длинные рога Задевали чувства мужика. И смеялись будто все над ним Зато он ведь не был голубым.  Беги, большой Олень, По своему хотенью! И даже  злая лень Не повод к отступленью, Пусть громом рвется небо, Не важно быль иль не быль, Беги куда хотел большой Олень.  Говорят чудес на свете нет, И Олень найдет где счастья Свет. И оно не гаданно придет! И бедняга снова оживет!  Сорвись большой  Олень По своему стремленью! Умчись скорей Олень На встречу просветленью И снова ясно небо "Мы там никто где не был"- Шептал своей подруге наш Олень.   Возьми меня, Олень, Кричала олениха! Крути меня, Олень, И делай это лихо. И звезды светят в небе, И на морском мы бреге, Возьми меня туда ты мой Олень! Бери меня совсем, родной Олень! Возьми меня, скорей Лесной Олень!...  (Дальше довольные стоны оленей и занавес хэпиэнда )  17.09.2011

Осенью в дождливый серый день  Пробежал по городу Олень Он бежал по гулкой мостовой Рыжим лесом пущенной стрелой   Вези меня, Олень, По моему хотенью! Умчи меня, Олень, В свою страну оленью, Где сосны рвутся в небо, Где быль живет и небыль, Умчи меня туда, Лесной Олень.  Он бежал, и сильные рога Задевали тучи, облака. И казалось будто бы над ним Становилось небо голубым.  Вези, Лесной Олень, По моему хотенью! Умчи меня Олень  В свою страну оленью, Где сосны рвутся в небо, Где быль живет и небыль, Умчи меня туда, Лесной Олень.   Говорят чудес на свете нет,  И дождями смыт Оленя след. Только знаю он ко мне придет!  Если верить сказка оживет!  Со мной Лесной Олень По моему хотенью! Умчи меня Олень В свою страну оленью Где сосны рвутся в небо Где быль живет и небыль Умчит меня туда Лесной Олень.  Вези меня, Олень, По моему хотенью! Умчи меня, Олень, В свою страну оленью. Где сосны рвутся в небо, Где быль живет и небыль, Умчи меня туда, Лесной Олень! Умчи меня туда, Лесной Олень! Умчи меня туда, Лесной Олень!