P.S. Виноват,если я кого-нибудь забыл...но я не виноват...

Всем Весны,тепла и Любви!

Как бе сегодня каментов никаких не дам. Но всё и так понятно.

Очередной раз убеждаюсь в том, что сам человек(homo sapiens) себя, как вид и уничтожит. Нет, нет, не ракетами, пестиками и ядерными бомбами, нет, силой разума! Образованностью, умом, стремлением, глобальными целями. Динамит, ружбайка и водородная бомба, это всего лишь продукт, средство, игрушки. Страшнее всего не это, ужасны - цели, идеологии, веры, законы, политика, глобальные я конечно имею в. Это они манипулируют сознанием, это во благо их шизоиды типа Андерса Брейвика выполняют порученную, как им кажется, миссию. Во имя спасения того-то, кого-то, чего-то, чего и кого сами бля уебаны не знают. Начитаются, наслушаются говна, забьют им мозги по самую крышку, садятся в самолёт, берут автомат и вперёд... И заметьте, таки не поехал к родне Бен-Ладена покрутить у них перед лицом пистолет на пальце и к талибам в Афган не поехал сотню другую порешить... Зачем? Есть свои, беззащитные соседи, гуманная страна с максимальным сроком в 21год! Это такие же как он "радикалы" другой веры, яйца бы отрезали и сожрать заставили бы, или живьём скальп сняли бы... со всей шкурой.

А эт так, типа P.S.

Я мозгов своих вынос стараюсь терпеть
Разве можно назвать это: "новость"
Будут Андерсы Брейки в Тартаре гореть?
Что за бред? Что за тупоголовость?

И гуманности сей ощущая сарказм
Подставляем щеку с изобилием
Двадцать лет заключения – это оргазм
По сравнению с жёстким насилием*

Будут слёзы стекать по щекам матерей
Будут сыпаться тонны проклятий
Нет законов у джунглей, есть стадо зверей
Образованных, умных, приятных.

А ведь он, как и все, в детстве был малышом
Бегал по двору детской оравой
Есть, наверное, фото, лежит нагишом...
Нет лишь швов бля.. от пыток кровавых.



* -изнасилование в особо жестокой форме.

Паскудство. Нужно ли говорить, что когда на ум приходит это слово и только, ощущения хуже не куда. Я задумался, но ничего более подходящего данному случаю в моих словарях не было.
- Паскудство! – заорал я, вскакивая из своего кожаного кресла и со всей силы ударил кулаком в стену. Боль, обжигающим холодом проскочившая по всей руке, привела в чувство. Я поцеловал свой кулак, вздохнул и посмотрел на небольшую сделанную мной вмятину в красивой деревянной обшивке. Плевать. Еще вчера я мог разнести здесь все к какой-то там матери и мне бы это ничего не стоило. А сейчас, когда я, быть может, стал раз в десять богаче, по сравнению с сотнями других людей, половину моего богатства составляли вещи, наполняющие это помещение. Если конечно не случилось чего-то другого. Смогу ли я заплатить за перемену своего положения? Я посмотрел на свои белые руки, белые, тонкие пальцы. Они никогда не знали работы. То что я создавал было скорее игрушкой для самого себя, способом отвлечься и убить время, не убивая себя. То, что другие платили за это деньги, было только фичей. Рука начинала неприятно ныть. Мысли в голове – продолжали. Кому сейчас понадобятся флэш-игрушки, которыми люди забивали свое рабочее время в офисе?
К черту все это. Я достал пачку сигарет, посмотрел на нее и спрятал назад. Я сидел в своем родном убежище, и не хотел его закуривать. Мягкое кресло, приятные темные тона стен, компьютер, мини-бар, маленький шкаф с книжками, домашний кинотеатр. Я налил себе еще коньяка и осмотрел комнату. Она была маленькая, чересчур маленькая. Уютная, если знаешь что можешь отсюда в любой момент выйти на улицу.
Отец. Я часто тебя вспоминаю, сидя здесь. Мы с братом над тобой насмехались иногда чересчур жестоко. Нам, наверное, не хватало в детстве, да и не только в детстве, материнской опеки, ласки, всепрощения. Ты был грустным очкариком-ботаном со своими причудами, со своей, как нам тогда казалось, паранойей. Закрытый, обидчивый, богатый и далекий. Ты был не с нами, даже когда был жив. Когда, бывало, не работал, носился со своими идеями гибели человечества, апокалипсиса и выживания. Собственно, именно это поставило меня на ноги. И я думаю не из-за интересной тематики моих первых игр, все равно проспонсированых отцом, а просто потому, что большую часть наследства получил я за то, что согласился быть смотрителем Бункера, убежища от всех напастей, которое папа строил всю жизнь, улучшал, расширял, наполнял автоматикой и электроникой. Моей работе это не мешало. Зачем мне шумный город, если скоростной интернет доступен и в прекрасном хвойном лесу на берегу озера?
    Я встал и подошел к ноутбуку – интернета все еще не было. Спутникового интернета не было. У меня похолодело внутри, такого быть не может! Я ведь все проверил, на моей стороне все нормально. Даже если бы случилось что-то с одним спутником, работал бы канал через другой. Неужели что-то действительно произошло? Легкое и приятное алкогольное опьянение улетучилось, а по телу пробежали мурашки. Открыв тяжелую железную дверь, я зашел в соседнюю комнату. Быстро осмотрелся. Все камеры работают. Дом и двор изолированы. Тяжелые стальные ролеты закрывали все окна и двери по одному нажатию кнопки. Датчики движения во дворе работают нормально. Радиация в норме. Ветер по прежнему западный, порывистый. Система очистки воздуха работает нормально. Уровень топлива в норме, уровни, системы, системы, уровни... Зеленые глаза смотрят на меня, я на них. Все, вроде, как и раньше... Резкие вопли ревуна заставили меня подпрыгнуть от испуга. А один из зеленых глазок стал красным. Система оповещения засекла серию электромагнитных импульсов, похожих на следы ядерных взрывов. Ноги стали ватные. Может, я слишком много выпил? Почему интернет отключился раньше, чем началась война?...
Постель была холодная и скомканная, меня знобило. Наверное, заболеваю. Я встал, и посмотрел в окно: полная луна отражалась от неровной, покрытой рябью поверхности озера. Опять давит на психику. Наверное тоже становлюсь параноиком. Обидно отгрохать такое убежище и умереть не дождавшись войны. Бедный отец. Я включил свет. Мне почему-то было холодно, хотя в спальне стоял климат контроль. Температура заданная, влажность тоже. Я укутался в одеяло, подумал, что, скорее всего, мне уже не заснуть. Можно напиться, но мне не хотелось. Курить тоже. Мне вообще не хотелось. Тишина. У кого спросить почему так паскудно? Сегодня утром заезжает шофер с продуктами, а послезавтра приезжают уборщики. Но они как на подбор все довольные. Конечно не плохо было бы нанять какого-то философа. Но если он простой рабочий, то он уже не философ, а просто нытик. А даже если и философ, то, значит, он просто плохо работает. А если это настоящий философ, то я не собираюсь платить ему деньги, только за то, чтоб он меня выслушал. На столике лежало снотворное. Говорят, нельзя злоупотреблять, нельзя на него садиться. Мне плевать. Я выпиваю таблетку и ложусь обратно, заодно подняв температуру на пару градусов. Мысли, чьи-то бесконечные бормотания с интонациями противно визжащей пилы, не уходят. Я чувствую как они по-прежнему стоят вокруг моей кровати, напоминая одни и те же неприятные сцены прошлого, разыгрывая их по ролям, мастерски показывая мое ничтожество. Таблетка не выгоняет их. Они стоят рядом, насмехаются. Я падаю вниз, но ощущения легкости нет. Скорее это похоже на сползание вниз в толще тяжелого, грязного болота. Наверху маленьким диском виднеется потолок комнаты, освещенный светом луны. Кто-то закрывает люк огромным мешком с песком. Он дырявый и мой колодец начинает наполняться песком и мелкой пылью. Тишина. Занавес. Сон.

    Пробуждение было на удивление легким, до приезда еды оставалось еще полчаса и никто не будил меня звуками звонка, чтобы потом жаловаться на то, что меня приходится по полчаса ждать под воротами. 10-00. Было время сделать зарядку, но вместо этого я сразу полез в ванную. Холодные струи, горячие струи. Я помню еще в студенческие годы, когда я с удивлением домашнего мальчика открывал для себя вредные привычки, мне нравились отходняки. Я чувствовал себя тогда таким же опустошенным, а, значит, в какой-то мере и новым. Если смерть – небытие, то в ней нету ничего плохого, жаль только нету пробуждения. А потом с утра стоять под душем, медленно вращать ручки туда сюда. Холодно, горячо, снова холодно. Черт, мне уже и не нужен разговор ни с кем, я спокоен. Я вылез из ванны, одел свой привычный, заношенный, мягкий камуфляж, в котором я ходил по дому. Еще пятнадцать минут и Виктор Владимирович будет подчеркнуто вежливо вопрошать:
 - Как вам сегодня спалось, Алексей Петрович? Как там ваша новая программа?
А радость будет так и литься из всего его существа, из улыбки, из глаз, из жестов. Может, это у него привычка подлизываться к начальству. Но я все равно не могу понять как у него это получается. Может опять предложит приезжать каждый день, бегать со мной по лесу или заниматься зарядкой, «одному ведь скучно». Скорее всего добавит слово невмоготу, если вообще на эту тему будет говорить. Наверное до сих пор не может осознать, что ему платят не за работу, а за готовность в любое время ее выполнять.
    Я пошел на кухню. Есть особенно не хотелось, включил чайник, взял яблоко. Сегодня я близок к просветлению как никогда, «познал дзен», как мы шутили в университете. Уже несколько недель вот так, хотя и при помощи снотворного. С утра нет никаких эмоций, пустота, только мысли о работе. Буду целый день сидеть за сценарием, есть фрукты, пить чай без сахара. Часов в пять поем чего-то мясного, пойду посижу на берегу и снова буду работать. А потом, под вечер, опять прибежит вся труппа. Клоуны, паяцы, жонглеры. Если бы я больше себя физически нагружал и была бы какая-та дружеская компания, они бы все равно приходили каждую ночь, только кричали бы чуть тише. Я знаю. От себя не убежишь. Чайник закипел и громко щелкнул кнопкой...
Иногда одиночество ощущается и по утрам, особенно теми, кто может не спешить на работу и на которого никто не накричит из-за пустяка, избавляя от неприятных размышлений о самом себе. Ведь то, что говорит какой-то кретин – не важно. Гораздо больнее бьют собственные мысли.
    У меня двухэтажный дом. Внизу библиотека, кабинет, столовая, кухня. Наверху большая гостиная с камином и две спальни. А внизу, под домом, на глубине двадцати метров начинается Бункер. Знаете, если действительно бабахнет – я не разочаруюсь. Я уже так привык быть один, что не думаю, что мое положение сильно поменяется. Только фруктов и другой свежей еды будет не хватать. Да и придется научиться все делать самому. На кухне лежала оставленная распечатка сюжета. Наверное, я мог бы стать писателем, а так я пока делаю игры. Не сам, конечно. У меня целая контора, которая только этим и занимается. К самым значительным проектам я прикладываю свою руку(благо современные технологии позволяют видеть все, что происходит в офисе, что каждый сотрудник делает за компьютером) придумываю сюжет, концепцию, сам отбираю сотрудников(работая в «моем» проекте, программист за ту же работу получает в полтора раза больше, поэтому для каждого сотрудника это как повышение), контролирую их на каждой стадии, и обычно сам делаю большую часть рекламной флэш-игры. Это я придумал. Когда маленькая игра цепляет человека интересным сюжетом, а в самом интересном месте предлагает купить большую, с отличной графикой, звуком, атмосферой, просто бомбу, мало кто способен отказаться.
    Я отпил чай и посмотрел на часы. Странно, Виктор Владимирович опаздывает. Придется ждать. Начинать работу с мыслью, что вот-вот помешают мне было противно. Я задумчиво постучал пальцами по столу, ловко зашвырнул шкурку банана в раковину, снова посмотрел на часы. Что ж, пойду почитаю новости. Во всяком случае это не то занятие, которое жаль бросать. Посмотрим что, кого и в каком количестве убило на этот раз.
    Весь мир чихает. Аллергия или инфекция?(смешно) Медики в растерянности(что на этот раз это не вы придумали эпидемию?), но все равно советуют носить марлевые маски. В некоторых странах введен карантин, хотя эксперты заявляют, что уже поздно, да и болезнь не серьезная.
    По миру прокатилась серия протестов и демонстраций. Сотни людей ранены в столкновениях с полицией.(??? даже не знаю что сказать... Чего им мало?)
Представитель ООН призвал...(даже читать не буду)
Землетрясение возле Австралии вызвало цунами(бывает)
Скандал в министерстве образования набирает обороты...(бла-бла)
Бред, бред, бред. Меня это не касается. Где же Виктор Владимирович? Я с некоторым сомнением посмотрел на кнопку комментарии. Но все же щелкнул
    Вова: «из лабораторий вырвалась какая-то новая зараза!!!!11 Ее не успели сделать убийственной – только заразной, поэтому все только чихают!»
(Спасибо, Вова! Без тебя никто бы ничего не узнал!)

Знаете, если бы я был тщеславным, я бы каждый день читал комментарии и с чувством собственного превосходства, ума и значимости не оставлял бы ни строчки. Но общий уровень окружающей меня глупости никак не сказывается на моих достоинствах, разве что уменьшает конкуренцию на рынке.
К черту весь этот бред. Я резко встал и только начал доставать телефон, как
раздался звук звонка. Наконец-то. Я подошел к окну: за воротами возле Мерседеса стоял Виктор Владимирович. В марлевой маске. Я рассмеялся, махнул ему рукой и открыл ворота. Возможно, я бы просто улыбнулся при его виде и без необычного намордника. Я всегда старался нанимать людей, чье появление поднимало бы мне настроение.
    - Эй, что означает ваш необычный вид? – продолжая улыбаться, я протянул руку, но В.В. посмотрел на меня серьезно и только приветственно приподнял руку, раскрыв ладонь
    - Алексей Петрович, в мире какая-то новая зараза. А вам же нет времени болеть.
    - С каких это пор вас стал беспокоить насморк? – В.В. в ответ улыбнулся глазами.
    - Как вы уже замечали, я не склонен к пессимизму и занудству, но как бывшего военного, меня смущает безобидный вирус или микроб, сумевший заразить стольких людей сразу. Неужели у него никаких других последствий не будет? Что-то я сомневаюсь.
    - Хорошо, хорошо. Раз не даете руки, то что скажете про продукты, что вы мне привезли? – удивительно, как маска заставляет внимательно следить за глазами. Никогда бы раньше не подумал, что они могут показывать гордость собой.
    - Я все продукты помыл тщательнейшим образом. К тому же покупал их на оптовом складе в запечатанных ящиках. Там нет толп людей. К тому же привез продуктов на неделю скоропортящиеся и на месяц все остальное, так как сейчас объявили карантин и мне бы не хотелось увеличивать и ваш и мой риск заражения. – последняя фраза звучала вопросительно. Если я сейчас скажу, что мне нужны свежие продукты каждый день и что я не собираюсь сам готовить, он бы послушно привозил все и дальше. Странно, может он начинает лениться?
    - Виктор Владимирович, а вы готовить умеете?
    - Да, я ведь сам живу.
    - В таком случае оставайтесь, так как сам я готовить не буду. Мне надо работать. – последняя фраза прозвучала сухо, но мне хотелось знать не пытается ли В.В. просто отлынить от работы. Поэтому я внимательно наблюдал за реакцией глаз.
    - Мне заезжать домой за вещами? – вопрос прозвучал подчеркнуто спокойно и вежливо.
    - Нет, коньяк пьете? – последнее вырвалось неожиданно. Наверное, я действительно слишком много работал все эти дни. Жаль, что сейчас все эта дурацкая инфекция, иначе бы я сегодня куда-нибудь выбрался.
    - Да, конечно. Если только вам никуда сегодня ехать не надо...

    Знаете, я бы сказал, что у нас была пьянка. Мне хочется добавить, что бутылка пилась за бутылкой, но разве так не происходит и с обычной кока-колой? Что вы еще не знаете такого, что я бы мог рассказать вам о пьянках? Если вы никогда не пили, то вы не поймете, а если пили, то вам, скорее всего, известны все аспекты этого дела и без моих описаний. Под конец мы были уже не только на ты, но и просто на четвереньках. Витя, правда, старался передвигаться на своих двух при помощи высокой вешалки для одежды, но она была тяжелая и скорее могла при падении добавить сверху, оставив на теле фигурные, кованные узоры, чем помочь дойти до кухни за кофе, куда я его послал, объявив, что без него я не смогу хоть немного прийти в себя. Кто бы мог подумать, что мы так напьемся? Сейчас немного очухаемся и, гляди, поедем за женщинами. В кресле напротив лежали ключи от машины. Надо их спрятать, - подстреленным гусем проползла мысль Меня шатало и носило, но, сбив стакан и пустую бутылку, я таки смог до них дотянуться и положить себе в карман. С кухни раздался грохот. Я замер. А через секунду услышал запинающийся голос:
- Лешка! Тебе придется прийти сюда, если хочешь кофе. Я его не донесу. Только еще что-нибудь разобью...
               

    Утро, кому-то оно может и не нравится. Сушняк, но голова не болит. Она у меня никогда не болит, даже, когда я мешал или пил что-то низкокачественное. Вчера же мы, насколько я помнил, выпили три бутылки коньяка, ценой триста евро за бутылку. Если бы у меня болела голова, я бы французам написал жалобу. Я сел на диване. Оказалось, что я спал в одежде и под пледом, на соседнем диване лежал Виктор Владимирович, он укутался в какой-то коврик да так, что выглядывал только с присвистом сопящий орлиный нос. Это было смешно. Я встал, и пошел на кухню, плед, каким-то образом зацепившийся за мою одежду, некоторое время проволочился по полу, после чего остался на лежать на полдороге. На кухне был небольшой разгром. На полу плохо убранные следы кофе, мелкие кусочки чашек, не замеченные вчера, а, может, и замеченные, но оставленные с размашисто-пьяным «похуй» на своих местах. Со стола наполовину съехала скатерть, а посредине кухни, монументально-гордо лежала вешалка. Я подошел к 6-и литровой бутыли и открыв ее, начал пить прямо из горла. Казалось, я так стою целую вечность. Надо будет заказать себе такую скульптуру. Только, конечно, не с бутылем, а каким-то бурдюком. Можно даже специально для этого подкачать мышцы. Красивый, уставший воин жадно пьет воду. Он шел через пустыню, но осанка его по-прежнему гордая, красивая. В нем видна сила, хотя он просто пьет. Я рассмеялся, и пошел с бутылем посмотреть на себя в зеркало. Вид был карикатурный. Дяденька средних лет с легким брюшком и немного припухшим лицом пьет из бутыли во время сушняка. Что ж, на то нам и дано воображение. Хорошо, что я еще способен себя представить бесстрашным, неутомим воином. Жаль только, что уже не могу представить рядом с собой принцессу, а не девушку по вызову. Хотя... недавно опять пересматривал фильм «Чем заняться мертвецу в Денвере». Там был хороший совет покойного: жизнь – не китайская грамота. В ней есть вещи неоднозначные. Жаль только, что я могу себе это представить, а вот убедиться на себе возможности не было. Я никогда не принимал решения, будучи поставленным в неоднозначное положение. У меня все было просто: мне надо работать и еще работать. Иногда я запоями работаю, запоями пью, запоями смотрю фильмы, иногда даже вспоминаю о физических нагрузках. И редко выезжаю из своего дома. Здесь тоже есть неоднозначность, но она слабовыразительна. Наверное, я уже разучился видеть и радоваться реальному миру. Для меня он всего-навсего слабовыразителен. А драма с Гарсия в главной роли – не картинка на экране, а единственное, что осталось в этой жизни, кроме моей работы и книг, которые я еще иногда читаю. Я смотрю на неоднозначных персонажей на экране и верю им. Я смотрю на людей вокруг. Даже на то малое количество с кем я контактирую, и думаю, какое они ничтожество. А сам я?
    Холодная, горячая, холодная. Как хорошо ощущать себя, как хорошо. Неужели это все, что осталось человеку? Что-то слишком много думаю о смерти. Это то, к чему нельзя привыкнуть. Как говорили те, кто бывал на войне, привыкнуть к тому, что по тебе стреляют нельзя, просто невозможно. Кто хоть раз чувствовал себя при смерти, тот знает о чем я. Я помню боль, стиснувшую сердце, когда все мысли, все существо направлено на нее, когда стараешься ее успокоить, прижимаешь руки к груди, пытаешься восстановить дыхание. Так, так. – Говоришь себе. – Медленнее, спокойнее, вдох, спокойно! Выдох... Все будет хорошо. Все будет хорошо, Господи, помоги. Господи... Челюсти закусывают губы но они уже ничего не чувствуют. Кто-то в истерике бьется внутри, кричит, как пациент в психушке отбивается от санитаров со смирительной рубашкой и уколом вечного успокоительного. Потом меня чуть отпустило, а  потом приехала скорая с диагнозом: сердечный приступ. А она в больницу не пришла, будто наша мелкая ссора была важнее.
    Я вытерся и одел халат. Я знал, что эти мысли – в счет этой ночи без тревог и воспоминаний. Вышел из ванной, кто-то на кухне гремел посудой... Хм, это же Виктор Владимирович. Ладно, пусть приготовит мне поесть и езжает домой. Слишком уж я привык дома быть один, да и работников надо держать на расстоянии. Эти бестии иногда хитрее, чем бабы.
    - Знаете, Виктор Владимирович, можете недельку не завозить продуктов. Я и сам справлюсь. И позвоните, пожалуйста, уборщикам. Пусть не приезжают тоже. Я хочу сосредоточиться на работе. Оставите еду на столе – сказал я, даже не заходя на кухню, а идя прямо в кабинет из ванной, где меня ждали мои бесстрашно-сумасшедшие герои конца света...

                    ***
Коту нужна кошка. Что может быть более естественно? Кроме котов, бывают еще собачки. Они всегда рады хозяину или хозяйке, готовы выполнять команды, приносить палочки и всю зарплату. Собачки нужны сучкам. Ну и наоборот. Это тоже очень естественно.
Удивительно, когда сучка, старательно ищущая себе собачку, говорит всем, что она кошка. Похоже на бред, верно? Кошка, гуляющая сама по себе, ищет себе кота, а они тоже не так просты, им вольный воздух нужен не меньше. Вот такие простые рассуждения о зоологии могут предотвратить несчастливый межвидовой брак. Кошки... Что знают о них девушки? Кошки – хищницы, они умеют рассчитывать, у них сильное и послушное тело, часто даже у вечно сидящих взаперти и закармливаемых до смерти «любящими» их старыми девами. Кошка с возрастом становится красивее. Да и вообще, учитывая, что часто она является символом свободы и бунта, эгоизма, отношения с кошкой могут быть только равноправные, ее нельзя подчинить, но и она не может подчинить кота. Она не похожа на плетущих паутину самок, желающих поймать кого угодно, подходящего к длинному списку физических/материальных требований, чтоб потом пытаться залезть ему еще и в душу. Именно залезть, не заглянуть, не посмотреть, не погладить, не дружески посмеяться, а именно залезть как вор и грабитель, чтоб оставить после себя чувство унижения ограбленного, когда он стоит посреди своего разоренного, изнасилованного дома, который ему так казался крепостью. Вот так вот. Коту не нужны ни пауки, ни сучки, ему нужна кошка.
                    ***
                           



© Mike911

Если кажется, что тебя кто-то преследует - оглянись, может это просто твоя тень...

Ольшанский бьется в каком-то перманентном экстазе:

"Ведь понятно, чего хотим "мы".

Мы хотим, чтобы Игорь Иванович Стрелков вел войска все дальше и дальше на запад, и чтобы бывшие незалежные территории становились русскими губерниями, и чтобы воскрес Александр Третий, и всем было бы наплевать на то, что скажут Эштон, Баррозу и Псаки"  (текст из ФБ)

Для меня все эти "мы" - какое-то однозначное сборище фриков и придурков. Лично я не хочу никаких новых "русских губерний" (со старыми бы разобраться!), воскрешения Александра Третьего, умершего от алкоголизма, я хотел бы в последнюю очередь, ну и "войскам Игоря Ивановича Стрелкова" я мог бы пожелать успеха только в масштабах Донбасса и только в том случае, если эти войска никаким боком не будут иметь отношения к Российской Федерации.

России, на мой взгляд, вообще не надо ни в какую сторону распространяться прежде всего потому, что РФ - плохое, негодное государство, с никуда не годной системой госуправления. Зачем расширять плохой пример на другие территории? Это и глупо, и жестоко по отношению к другим странам. Собственно, единственное крупное достоинство нынешней РФ - это то, что здесь все на русском языке, и русский язык здесь нигде не дискриминируют.

Но это всё. Да и то, русский язык - специфическое довольно достоинство государства, которое особо ценно, опять-таки, разве что для Донбасса и, может, еще для пары-тройки украинских областей. А что еще? Что и куда нам "нести" - нашу сказочную коррупцию? Нашу сверхцентрализацию? Наше "атомное", прости господи, православие? Да нахрен кому такие "подарки" нужны!

Озверевший Ольшанский, которого в этой же самой РФ самого уже давно выперли и выгнали отовсюду, отобрали у него два издания; тот же Кашин, который из-за той же искусственной невостребованности вообще был вынужден свалить из страны и жить на жениных харчах - вся эта публика теперь алчет, чтобы РФ расползлась как можно дальше "по шарику"! Я не пойму, это что - месть? "Пусть все почувствуют, как нам было хреново"?

Я, однако, вижу, что народу в целом сама идея экспансии на самом деле чужда; беснуется, требуя "больше огня", группа маргиналов, почуявших возможность "перевернуть доску" и разом отквитаться за все неудачи. 

Другое дело, что делами РФ заправляют непонятные, никому неподконтрольные люди, чьи намерения абсолютно непредсказуемы. Это тот самый органический порок системы госуправления, о котором я говорил в самом начале. Если у нынешней заварушки может быть какой-то позитивный итог (а будет он, скорее всего, после тысяч смертей, полного упадка и разрухи) - то он должен выразиться во всеобщем убеждении народа - что государством все-таки надо управлять, не выпуская из рук контроля за правительством ни на секунду.

Иначе получать удовлетворение - хотя тоже недолгое - будут лишь бесноватые фрики и безумцы всех мастей.

 

Оригинал взят у sapojnik в Безумие нарастает

                    Глава 3
Вечер. Я сидел в кабинете перед захламленным разными бумагами компьютерным столом. Опять накатывала хандра. Я ее ожидал – слишком долго мне удавалось поддерживать работоспособность на высоком уровне. Но разве ожидание прихода чего-либо – это всего лишь знание того, что это в скором времени произойдет? Скорее незнание. Ведь всю жизнь я не ждал хандры или бессонницы – я и так знал, что они придут... Я ждал чего-то другого, того, о чем не знаешь случится оно или нет.
                    ***
Иногда ты ждешь. В сущности, если вспомнить сколько времени ты ждал, то окажется, что это заняло большую часть твоей жизни, если не всю. Ждал разных событий, приходящих так, будто кто-то их сжал в точку, в мячик, после чего бросил в корзину. И скорее всего в корзину мусорную, судя по тому насколько ненужным и неважным становится любое уже произошедшее событие, любая уже выполненная цель. Я сидел за компьютером, я ждал. Я мельком проглядывал новости, но мне на них было наплевать, я получал случайные письма, сообщения от знакомых, от коллег но мне, признаться, было все равно. Хотя я им и отвечал, из вежливости и потому, что так принято. Мои глаза болели и зрение упало. Я сидел и работал. Но несмотря на это, время уходило сквозь пальцы. Я ждал. Я знал, что у меня множество других дел, которые требуют решения, но я делал то, что не мешало ждать – я работал. Время проходило быстро, улетало в никуда под щелкающие ритмы ambient , мне его было жаль, но я все равно ждал. Наверное зря, я это понимал, ведь никто не любит людей, которые ждут. Ведь они теряют свое время зря, они отдают возможность быть успешными другим. А быть успешным – означает сделать свою жизнь такой, какой хочешь. Успешность не измеряется количеством денег, если только сам человек не видит в этом смысл своей жизни. А люди не могут любить всех, у них на это попросту не хватает времени, а это значит, что они выбирают успешных, выбирают тех, в ком есть сила. Таков закон. Закон не может быть правильным или неправильным, законы бывают только те, которые можно нарушить и те, которых нарушить нельзя. Я ждал и думал, можно ли нарушить этот закон или же мне стоит и дальше ждать. Ждут слабые, - говорил я себе и продолжал смотреть в монитор. – Ты теряешь себя, ты становишься никем. То, что ты параллельно делаешь – никому не нужно, потому что это лишь средство доказать себе, что ты не ждешь. Ты это видишь, и рано или поздно остальные тоже это увидят. Они поймут, что ты всего-навсего ждешь и они не простят тебе этого. Прощают они только того, кто сумел дождаться. Который не только ждал гостя, но и у кого гость остался. Иначе все будут смеяться, а гость в лучшем случае промолчит. Еще гость может зайти к тебе и поблагодарить, что ты его ждал, а потом пойти к тому, у кого лучше. К тому, кто не тратит время на глупое ожидание... Кто не сидит у дороги, глядя в даль, а кто смотрит в землю, кто ее разделяет на кусочки, а потом смотрит, что из нее можно получить. Гость доволен, что о его приходе предупредили, и что из-за этого весь город обвешан ленточками. Но разве он остановится в ветхом доме умалишенного, прождавшего всю жизнь на дороге?
                ***
Работа не клеилась. Может только потому, что я уже устал и хотел есть. Было грустно от понимания, что я всю жизнь хотел чего-то другого, чем то, что получилось. Я хотел быть не таким. Я не хотел создавать иллюзии и самому питаться ими всю жизнь. В детстве весь мир был передо мной, я любил читать книги и читал их запоем. Я мог не прерываться двое суток подряд, пока неожиданно для себя не засыпал. И даже во сне я видел просто продолжение книги, видел себя храбрым и бесстрашным героем.
А кем я стал? Да никем... Оболочкой, требующей все нового и нового, чтобы просто сохранить свою форму. Я тихо выдохнул и встал из-за стола, чтобы размяться. Да, мне было одиноко. Но гораздо хуже я бы себя чувствовал, если бы здесь был чужой человек.
«Тем, кого любишь, нужно доверяться полностью, если это настоящая любовь, нужно отдать им ключи от всего, что имеешь, иначе какой смысл?..» Кажется, такие слова говорил де Ниро, перед тем, как сесть в начиненную взрывчаткой машину...
Есть желание что-то поменять, но разве старую собаку можно научить новым трюкам? – Я встал, и пошел на кухню – надо было что-то съесть. Кроме всего прочего – это ведь тоже способ отвлечься...
    Разогретая пицца в микроволновке, кофе с молоком – под вечер мне обычно становится плевать, что я ем. Да и плевать, что я делаю. Пойду покурю – может что-то интересное в голову придет. А может и не придет. Может я просто похожу по берегу озера, от которого по вечерам приятно тянет влагой, повыпускаю дым в небо, на котором уже появляются первые звезды, пробивающиеся, сквозь окрашенный заходящим солнцем небосвод. Похожу босиком по траве и меня отпустит. Просто и легко, хотя и на время. Интересно, если бы во время прогулки схватило сердце – я бы старался изо всех сил дойти, доползти до телефона? Сделать себе инъекцию? Или бы лежал, как опустошенный войной Пауль Боймер, вот только лицом вверх, к звездному небу? Звучит красиво, но бессмысленно. Скорее всего буду цепляться до последнего, чего еще ожидать от человека, чьи герои никогда не теряют надежду. И у них ведь все получается...
    Прямо как в анекдоте: приходит к психологу очень грустный человек и говорит, что хочет покончить с собой. Врач ему предлагает множество разных средств и терапий, но человек говорит, что все испробовал и ничего ему не помогло. Тогда врач говорит, что есть еще одно средство, которое всегда помогает. Это – сходить на выступления лучшего в их городе клоуна. На что грустный человек отвечает, что он и есть этот клоун...
    Я сижу на коряге, смотрю на гладь озера, курю и смеюсь. Да, я сделаю это сегодня. – радостно говорю сам себе и опять смеюсь. Сыграю в игру, в которую можно только выиграть. Сыграю сам с собой.
Я потушил сигарету о пень, засунул окурок в карман, немного посмотрел на небо и пошел домой. Нет, жизнь не проносилась перед глазами. Ее просто не было. Я шел к дому как в тумане. Будто наблюдая за собой со стороны, будто мой настоящий дух отбросил как старую, грязную одежду то, что раньше было мной или только казалось...
Я поднялся к себе в спальню и открыл сейф. Взял мой Смит&Вессон 38-ого калибра, достал патрон из распечатанной упаковки(я иногда люблю по банкам пострелять) Зарядил, крутанул барабан, взвел курок... Все это в моих глазах не выглядело как в фильме, но это не имело никакого значения, страх медленно расползался по телу, я прямо почувствовал, как сердце забилось сильнее. Я поднял револьвер и приставил к виску. Кто-то внутри пытался найти выход, кто-то внутри резко поменял свой тон, каким он со мной разговаривал, а я ощущал злорадство. Хотя по-прежнему ничего не имело значения, но я стал хозяином положения... Я наслаждался, я ощущал, как внутри медленно проскакивают нервные импульсы, становясь с каждым разом все сильнее, раскачиваясь, как разрушающийся мост под марширующими солдатами... Я тихо выдохнул и дернул за спусковой крючок...


Страх. Что это такое? Некоторые считают, что страх – это плохо, другие говорят – необходимо. Часто люди думают, что мужество – это отсутствие страха, на что многие отвечают: отсутствие страха – глупость. А я не знаю. Для меня принятие решения всегда оставалось загадкой. Я мог о чем-то думать, рассуждать, мог чего-то опасаться, чтоб, остановившись перед выбором, ни секунды не колеблясь сделать его. При этом я редко заранее знал, что выберу. Скорее просто угадывал. Страх бывает разный. Иногда человек, способный без колебаний броситься в горящий дом, чтобы спасти незнакомого ему человека, не скажет ни слова, чтоб заступиться за унижаемого обществом изгоя, даже если будет считать, что это не правильно. Страх бывает разный. Один действует на нас сильнее, другой слабее. Страхи обступили нас и играют нами. Мы то бросаемся от одного к другому, то сидим сжавшись в комок, не зная что делать. Кто-то больше боится смерти, кто-то жизни, кто-то боится презрения, кто-то боится отвержения. Страхи двигают нами, правят народами и медленно опутывают Землю. Они приходят вместе с людьми туда, где никогда не бывали и устанавливают свой черный флаг выше всех остальных. Офицер-дворянин, боящийся презрения, и погибающий, выполняя бессмысленный приказ, считается примером храбрости. Человек, заканчивающий жизнь самоубийством не боится смерти, зато боится жизни. Он все равно боится. Человек всегда боится. Когда любит и когда ненавидит... Когда нападает и когда убегает. Когда рождается и когда умирает... А люди все продолжают вешать ярлыки, и дезертир, которого сразу же расстреляют при поимке, на которого все будут указывать пальцем и говорить, что он трус, может оказаться более смелым и умелым, более свободным человеком, чем все, кто послушно бежит в атаку. Как бы я поступил – не знаю, но почему униженное, раздавленное, гниющее, то, что когда-то было похожим на нас заслуживает презрения? Может, снова страх? Последняя баррикада, много позже самой крепкой веры.
Так и получается, что тот, кто чего-то не боится – не устойчив, не стабилен, асоциален. А остальные – находятся в крепкой ограде своих страхов и их действия можно предсказать, можно направить. А еще их всегда можно наградить... за мужество. Смеюсь... Можете считать, что все это проскочило безумной, раздерганной картинкой за те мгновения, пока курок проходил свой молниеносный путь к капсюлю, пока капсюль воспламенил бездымный порох... или... Смех свернул, согнул меня будто устрицу и приятное покалывание начиная с кончиков пальцев и краешек моих губ медленно расползалось по телу, я дышал и жил на мгновения не частью, а единым смыслом. Будто вся вселенная радовалась за меня. Вселилась в меня. Я счастлив. Быть может, по Бодлеру, а может я что-то путаю. Или это пришло освобождение? Господь принял своего блудного сына. Или может он меня просто подбрасывал, как в детстве мой отец? А я думал, что он меня оставил, отпустил – и сердце замирало от ужаса?
                           




© Mike911

Вечер пятницы, я беззаботно вбегаю в подъезд и нажимаю кнопку лифта, через полторы минуты входит дяденька средних лет-рост средний, цвет глаз непонятный, одет во что-то серенькое..Мило мне улыбается и поздравляет со святым вечером, про себя отмечаю, что святой вечер-это вроде перед Рождеством,а сегодня-то страстная пятница, но виду не подаю и поздравляю в ответ. Приезжает лифт, дяденька любезно пропускает вперед и интересуется на какой мне этаж. Меня сразу охватывают подозрения:не может нормальный человек (точнее человек из нашего дома ) перед праздником всех поздравлять, пропускать в лифте и мило улыбаться, к тому же вроде трезвый-одним словом, подозрительный тип. Чтобы доехать до моего этажа кнопку нужно держать пока не доедешь, иначе далеко не уедешь, мой потенциальный маньяк любезно держит мне кнопку, сославшись на то,что ему выше и интересуется не устала ли я на работе, я мило улыбаюсь в ответ и думаю, что он загородил мне выход, в его распоряжении кнопки лифта, а в сумке как назло ничего тяжелого и телефон сел, мысленно прикидываю,что т.к. он ниже меня, то удобно бить в лицо, если что. Подъезжаем к моему этажу и дяденька любезно пропускает меня к выходу на темную площадку, думаю :"Теперь он у меня за спиной, если что сначала локтями, а потом ногой, куда попаду", дядька пропускает меня, желает хороших выходных и уезжает..М-да..и кто после этого маньяк?