Депрессия...
- 09.04.15, 15:59

Масюк и Войнович мыслят совершенно логично – но с точки зрения людей, не понимающих, какое удовольствие может доставить убийство. Интересно, что они бы делали, если бы им пришлось уговаривать Чикатило?
Ведь отличие убийцы от психически нормального уравновешенного человека как раз в том, что убийство как акт, доставляет ему наивысшее наслаждение. Путин не задумывается о последствиях смерти Савченко не потому, что не понимает их, а потому, что ему совершенно наплевать на все то, о чем предупреждает Масюк.
По сравнению с самой возможностью безнаказанно отобрать чужую жизнь меркнут и политические риски, и какие-то там санкционные списки, и прочая ерунда, совершенно не интересная обитателю кремлевских чертогов. С последствиями санкций пусть разбирается правительство. Площадь Савченко будет существовать до того самого дня, пока он не захватит город, пошедший на подобное кощунство и не переименует эту площадь в площадь героев "Беркута" или в прочую дребедень. Военный самолет можно сбить. Зато само удовольствие от убийства нельзя сравнить ни с чем.
Любой судебный психиатр, когда-либо разговаривавший с людьми, обдумывавшими преступление – именно обдумывавшими, а не шедшими на убийство в состоянии аффекта – скажет вам об этом нечеловеческом, бесовском удовлетворении. Именно русская литература в лице Федора Достоевского водрузила это безумное удовольствие на пьедестал художественного прозрения. Так почему же мы до сих пор удивляемся, что все это вновь происходит в России? Чего хотят от Путина Масюк и Войнович? Чтобы он променял одобрение какого-то там гнилого Запада на удовольствие от уничтожения? Чтобы какой-нибудь телезритель с "Уралвагонмашзавода", так же втайне мечтающий о каком-нибудь изуверском убийстве, только, в отличие от Путина, не добравшийся до президентского кресла и потому опасающийся наказания, сказал, что его президент "прогнулся"? Чтобы в словаре людей, уничтожающих самолеты с детьми и радующихся чужим бедам, появилось слово "милосердие"? Да никогда!
Пусть Елена Масюк радуется, что живет в пока еще цивилизованной стране и ее саму не убивают после заседания президентского совета по правам человека и не подают на ужин императору под камеры кулинарных программ 1 канала или НТВ. А Савченко он убьет – чтобы она ему там ни объясняла.
[ Отсюда ]


Когда мне плохо (неуютно, неприкаянно, зло и сердито) - я иду в ближайший магазин канцтоваров и покупаю себе ручку. Дорогую или дешевую - не важно, главное новую. Мне почему-то кажется, что новой ручкой можно написать совершенно новые вещи. Или старые, но по-новому... И это успокаивает и обещает, наконец, много счастья.
Сегодня я снова купила себе новую ручку. Чтобы написать напротив вчерашней даты в твоей трудовой: "Звільнено в зв'язку зі смертю".
Знаешь, как ни кощунственно звучит, но твой случай - не самый трагичный на моей памяти кадровика. Когда-то был в моей жизни 18-ти летний Толик, выскочивший на мороз с мокрой после спортзала головой. Две недели спустя я впервые сделала такую вот запись, ибо менингит. Потом была Тамара Ивановна, инженер советской выучки и закалки. Она тащила на себе лежачего мужа и дочь-неудачницу. Сердечный приступ на работе, мы только успели вызвать скорую... Летом не стало одного из наших кассиров. Он страдал бронхиальной астмой, и во время очередного приступа рядом не нашлось никого, кто смог хотя бы набрать 103. Месяца не прошло, как попала под машину счастливая мать двоих детей - в первый рабочий день после отпуска...
Ты вместе со всеми нами скорбел по Тамаре Ивановне, а твоя жена принесла денег для сирот. Ты не смог - летом тебя мобилизовали. Но ты все равно был с нами, а мы с тобой. Ведь даже те из нас, кто иначе как "дебильной" эту войну не называет и не называл, помогали тебе достать броник и скидывались на каску. Потому как война дебильная "взагалі", а конкретного человека очень даже жаль...
В верхнем ящике стола у меня лежат уже три ручки. Они покупались единственно, чтобы констатировать предыдущие три смерти, которые я застала здесь. Сегодня к ним присоединится четвертая, - твоя. Прости.
