Она уходила всегда. Без слов и объяснений, без записок и без писем. Просто ключи на столе и прощальный взгляд на всё. Щелчок зажигалки и дым дорогих сигарет. Она уходила, оставляя всё позади. Она всегда знала, когда надо уходить. Уйти первой. Пока не привыкаешь, пока сердце не привязалось, пока не начинаешь говорить и делать глупости, пока не влюбляешься. Она знала себя и знала, когда нужно нажать на стоп, чтобы потом не было больно. Она знала тот рубеж, который значил, что она подпустила слишком близко. Что пришло время развести мосты, спалить воспоминания и всё перечеркнуть. Она не позволяла себе задержаться чуть дольше. Она уходила, оставив лишь запах своих духов в пустой квартире...

Она думала всегда только о себе, никогда не задумываясь о чувствах тех, от кого она уходила. Зачем? Даже если им и было больно, то в этом их вина. Они допустили ошибку, которую не допускала она. Она всегда уходила раньше. Раньше любых слов. Раньше ненужных ей обещаний. Раньше просьб. Уходила, чтобы освободиться. Чтобы не держать себя в оковах бессмысленных чувств.

А потом всегда была тишина в ответ на смски. Молчание на поток слов. Закрытые двери и автоответчик. Завядшие цветы у порога и нераспечатанные письма в почтовом ящике. Так она уходила всегда...но после образовывалась пустота, которую надо было чем-то заполнять. И она заполняла. Снова. А потом опять уходила. С легкостью перешагнув порог, и не оглядываясь назад.

Но в этот раз было по-другому. Она задержалась чуть дольше. Она допустила ошибку. Но всё равно ушла. Потому что уходила всегда. Но сердце впервые не молчало. Впервые было больно обрывать ниточки и сжигать воспоминания. Впервые было что-то, что не давало уйти так же легко, как и прежде. Впервые уходить не хотелось. Но она уходила. Потому что не делала исключений. Потому что считала, что так должно быть. И так будет лучше. Для нее. И был щелчок зажигалки и ключи на столе, как и прежде. И закрытые двери, и пропущенные звонки. И тишина в квартире. Но и комок в горле. И слезы на ресницах. Впервые она что-то чувствовала. Впервые пустота в ее сердце не заполнялась так же легко. Впервые она подходила к закрытым дверям, ища в себе силы открыть их. Переступить через себя. Но не находила. И двери продолжали быть закрытыми, а звонки — пропущенными. А жизнь брала свое, время уверенно шло вперед.

И много лет спустя, случайно столкнувшись в толпе, встретив до боли знакомый взгляд она поняла... что тогда ушла напрасно. Что сейчас могло бы быть всё по-другому. Но она предпочла тогда не менять своих же правил и ушла. И сейчас видела в глазах боль и непонимание. Слабая улыбка в ответ на незаданный вопрос, и она вновь развернулась и ушла, затерявшись в толпе.

Ведь она уходила всегда...

Источник: http://angelsworld.narod.ru

Когда-то она умела творить…
Она просто брала листок и ручку и писала то, что говорили ей мысли. А они были так многолики. Ее душа чутко реагировала на красоту и отзывалась желанием навсегда ее сохранить. Она часами сидела в парке, просто наблюдая, а потом переносила на бумагу мысли, чувства… целый мир. Ее собственный мир. В нем она придумывала сотни образов и жизней, в которых радовались и огорчались, плакали и любили, расставались и находили друг друга, совершали ошибки и находили ответы. Ее творения были просты и порой наивны, но каждый, кто их читал, чувствовал в них душу и находил, что в чем-то они близки именно ему. А она писала, когда бывало грустно и когда весело. Писала, чтобы запомнить момент или ощущение. Писала, чтобы подарить кому-то, столь дорогому ее сердцу, улыбку. Писала, чтобы просто вылить свою душу.

Мелким неровным почерком заполнялись страницы толстой тетради, вечной ее спутницы. Порой она даже не успевала записать одну идею, как тут же появлялась вторая, еще более яркая, затмевавшая предыдущую. И она отдавала всю себя ей. Она писала самозабвенно, на одном дыхании, редко откладывая на потом. Порой она возвращалась к написанному и улыбалась. Но никогда ничего не меняла. Это могло нарушить хрупкую гармонию ее маленького творения. Как нельзя дважды войти в одну и ту же реку, вот так же нельзя вернуться к тем ощущениям.

Она собирала образы и характеры, соединяла их в невероятных комбинациях и ее герой или героиня уже жили полноценной жизнью. Пусть пока в ее воображении, но она точно знала, что возьмет ручку и напишет еще один кусочек жизни. Она будто преображалась каждый раз, когда ее голова склонялась над еще чистым листом. Легкая улыбка скользила по ее губам или слезы блестели на глазах, когда строчки рядами ложились на листок. Порой она сама не знала, что же будет в следующем предложении, и именно тогда ее герои решали сами. А она была просто их биографом…

…
но потом она перестала творить. В ручке давно кончились чернила, а тетрадь покрылась пылью. Нет, ее душа не стала бесчувственной. Она так же видит и чувствует красоту. Восторгается осенними красками, зимними вьюгами, весенними цветами и летними звездными ночами... но что-то изменилось. Что-то столь незаметное, но очень важное. И она больше не пишет. Порой она берет тетрадь, открывает чистый лист… и ждет. Ждет, когда же в ней заговорят чувства. Та трепетная радость, что была так присуща ее творческой работе. Она прислушивается к себе. Но чувства молчат… и она с легким сожалением откладывает ручку и убеждает себя, что в другой раз она всё-всё обязательно запишет. Но проходит день, другой, третий… вереница дел окутывает ее своей паутиной, забивая голову множеством проблем и суетой. Но когда она останавливается, чтобы полюбоваться закатным небом, в ее душе поднимается былая гамма чувств… но это так мимолетно, что она уже и не обращает внимания. Что-то изменилось. Изменилось в ней самой. И изменилось в людях, ее окружающих. Цинизм и практичность вытеснили красоту и чувственность во многих душах. И это отразилось на ней. Она уже не видит своих героев в других. И не пишет их с себя. Что-то безвозвратно ею утеряно…

Долгими осенними вечерами она сидит у окна и держит на коленях тетрадь. В ее глазах читается грусть. Грусть художника, что больше не видит сюжетов для пейзажей. Грусть поэта, что разлюбил ту, для которой писал. Грусть создателя, которому больше нечего создавать…

Но она надеется. Что вновь что-то изменится. Ее душа скинет оковы будничности и вновь полетит неизведанными путями творчества…

А пока лишь ветер, неосторожно проникнув в комнату, играет пожелтевшими листками старой тетради, где мелким неровным почерком записаны сотни образов и жизней…

Источник: http://angelsworld.narod.ru

Сентябрь ворвался в город ранним утром: звоном будильника, осенним солнцем, цветами, черными юбочками и штанами, белыми блузками и рубашками, бантами, волнением и метушней. Осень вступила в свои права и уже на каждом календаре красовалась дата: 1е сентября. Первый месяц осени довольно покрутился над городом, убеждаясь, что успел заглянуть в каждый дом… но тут его внимание привлекло что-то явно необычное… он метнулся туда и сквозь прикрытые занавески углядел еще один календарь… но там было до сих пор 31 августа! Сентябрь даже обиделся… как это так? Везде осень, а тут еще лето? Он недовольно поднял ветер, распахивая форточку и пытаясь сорвать листок календаря… но ничего не вышло: здесь еще царило лето, в этой комнате, в этом доме, в сознании его хозяйки.

Девушка проснулась от порыва ветра… потянулась за часами, глянула на время и снова отвернулась к стенке, обняв подушку. Сегодня никуда не идти, значит хотя бы полчаса сна можно еще урвать. Правда, поспать так и не удалось. Телефон стал отчаянно пищать. «Надоел, право», — буркнула девушка, машинально проверяя, кто там что пишет. «С первым днём осени!», гласило короткое сообщение. Девушка моргнула пару раз и уставилась на календарь: 31 августа… какой сентябрь? Правда, тут что-то не состыковалось: вчера же было 31 августа? И сегодня тоже? Девушка улыбнулась и откинулась на подушки. Ну и пусть… еще один день лета. Осень не обидится. Она включила музыку, и радио запело знакомые песни. Подпевая и пританцовывая в такт музыке, девушка стала собираться. Любимые джинсы, не менее любимая кофта… в комнате привычный бардак, но девушку это не смущает. На ходу «позавтракав» бутербродом и выпив чашку кофе, она бросает в рюкзак яблоко, берет плеер, и выходит на улицу. Осеннее солнце ярко светит, и приходиться вернуться в дом за очками.
«А что? Не такая уж плохая осень», — улыбается она сама себе. Знакомый маршрут и идти легко… а все же вокруг еще по-летнему зелено. И на небе ни тучки, правда, чуть прохладно. Знакомый парк, знакомая тропинка, кое-где лежат первые желтые листья. А совсем скоро будет сплошной лиственный покров, но это будет потом. Ее любимое место никем не занято, и девушка, не спеша, направляется туда. Людей мало, все где-то: в школе, в институте, на работе… а у нее сегодня последний свободный день. Последний день лета. В ее сознании, по крайней мере.

Девушка усаживается поудобней, закрывает глаза, подставляя лицо осеннему солнышку, и разрешая мыслям свободно течь. Завтра уже все будет по-другому. Начнется водоворот, который затянет и ее. Осень и ее дела. Осень и ее суета. Осень и ее грусть. Осень…
Надо будет вставать рано, что-то делать, куда-то спешить и как всегда опаздывать, делать всё и сразу, уставать, не спать… девушка, открыла глаза и улыбка скользнула по ее губам. Она еще не пустила осень в свою душу, и та жила в лете, где всё намного радостней и проще. Радио мешало меланхолические осенние песни, с легкими хитами лета, девушка подпевала и тем, и другим, просто наблюдая за природой. А природа готовилась к осени. Большой старый дуб шелестел кое-где уже желтой листвой, как бы показывая свое могущество. Птички усаживались на его толстые ветви и что-то там чирикали. Стройные березы спускали свои косы к земле, а молоденькие клены казались совсем беззащитными.
Ветер гулял по парку, проказничая, веселясь и поя свою собственную песню. Покружив вокруг девушки и поиграв ее волосами, он принес к ее ногам желтый кленовый листок.

Приведя прическу в относительный порядок, девушка подняла листок и внимательно его рассмотрела: «Ну, что дружок, станешь первым в моей осенней коллекции?», — проговорила она и аккуратно положила листок возле себя, чтобы ветер не унес его дальше. Время незаметно шло, и в парке стали появляться люди. Гордые первоклассники, шли рядом с родителями, увлеченно рассказывая о своем первом учебном дне, об учительнице и о своих одноклассниках. Школьники постарше, весело смеясь, обсуждали изменения, произошедшие за летние каникулы, и с неохотой вспоминали о необходимости учиться. Впрочем, самый бесшабашный народ – студенты. Уже с самого первого дня, они собирались стайками, и рассуждали какую бы пару им на этой неделе прогулять. Хотя это можно отнести лишь к курсам постарше, ведь первокурсники еще очень гордятся своим званием «студент» и поначалу сидят в библиотеках, усиленно готовясь к многочисленным семинарам.
Совсем скоро парк заполнился детьми, их родителями, бабушками и влюбленными парами, которые не замечали никого кроме друг друга.

Девушка достала из рюкзака яблоко и подкинула его пару раз на ладони. Она с наслаждением откусила большой кусок и встала. Окинула взглядом парк и улыбнулась. Улыбнулась этому парку, этим людям, этой осени и самой себе. Закинув рюкзак за плечи, дожевывая яблоко и подпевая очередной песни, она отправилась в обратный путь. Дорога домой, как всегда, показалась короче. По пути она собрала в свою коллекцию еще пару расписанных осенью листьев.
Придя домой и, упав на диван, девушка в задумчивости посмотрела на календарь, где все еще красовалось 31 августа. Она встала и подошла к нему:
— Ну, здравствуй… осень, — улыбнулась она, срывая листок последнего дня лета…

Источник: http://angelsworld.narod.ru/creative/

    В  жизни  каждого,  из  нас, происходят  события, которым  мы  не  можем  дать  объяснение. И поэтому, произошедшее, называем  Чудом. В наше время, пожалуй, каждый школьник  понимает, что "чудес", как таковых, не бывает, а есть та  или  иная  мера  нашего "знания"  или  "не  знания"  в  том  или  ином  вопросе. Поскольку  я  выросла  в  семье  атеистов и  в  атеистическое время, в  моём  сознании  заложена  основа  принципа  познания,  предшествующая  вере  в  происходящее. То  есть, во  мне  живёт  желание  докопаться  до  истины: причин происходящего  в  моей  жизни. И  это  верное  отношение  к  жизни, на  мой взгляд.  
[ Читать дальше ]

 Актёры-статисты по большому счёту делятся на две основные категории -  тех, кто просто решил подшабашить малую копейку и тех, кто искренне  любит кино, лицедейство, атмосферу съёмочных площадок, для кого команды: "тишина на площадке, мотор, камера,... начали!" звучит рождественским  гимном.
 Я из вторых. Врать не стану, мне и копейка не лишняя, но  служу я мадам Мельпомене абсолютно искренне и с любовью. И уже научился  не обращать внимания на  насмешки представителей первой категории, когда
вместо нудного с ними трёпа, репетирую жест, взгляд, поворот головы, вход-выход.
 На съёмках фильма про Анну Герман нас было двое "звукорежиссёров". Дали консультанта, дали время порепетировать....

(Читать дальше...).

Мой сэкондхендовский и старательно отглаженный лапсердачок производил
впечатление. Брюки с чужого плеча тоже работали на образ. И казались с
лапсердачком одним целым. Костюмом богатого перца....

(Читать дальше....)