В то время, когда я бродила по берегу Керченского пролива, там, где он переходит в Азовское море, Андрей Гальперин писал свой новый рассказ. Я знала, что действие его происходит в Керчи, но ничего не знала о сюжете и о местах, в которых все там случается.
Но вот сняла...





Альбом "Панкратов sky"
А рассказ лежит здесь

Сьогодні відзначається 200-ліття з дня народження Миколи Гоголя. Вся країна (Полтавщина - зокрема) відзначає ювілей різними заходами, Президен поїхав в турне по Гогольським місцям, блогери друкують замітки з його біографією та життєвим шляхом. По ТВ напевно покажуть фільм з цієї нагоди...

Але, продивившись деякі ресурси, звернула увагу на неодзначне ставлення блогерів та активних в інтернеті осіб до постаті письменника.

Одні називають його зрадником, бо писав твори російською. Інші обурюються помпезністю заходів з нагоди ювілею. Ще одні навпаки - пишаються Гоголем як яскравим представником народу України.

Я особисто вважаю Гоголя визначною і неординарною особистістю, яка своєю творчістю внесла великий вклад в популяризацію всього Українського в світі. Так, він писав не чисто українською мовою, але в той час як такої літературної української мови взагалі не було. Першооснователем у цій справі вважається Котляревський, який першим написав твір (і то - не літературною мовою, а розмовної) українською мовою ("Енеїда"), за ним йшов Тарас Шевченко зі своїми поезіями і прозою.

Але усі вони писали про одне - про світ української людини. І талановито писали. На наш час це вже стало класикою і жодними домислами звідти їх не викреслиш.

Для Вас Гоголь - це... (аргументуйте, будь ласка, свій вибір!)

ТЕМНОТА

Сердце сбилось за секунду до того, как заныл звук гонга...
Внутренние часы, мерно отбивая куски жизни, отламывая их и выбрасывая в темноту под ногами, как в ночную воду сколотый лед, досчитали до неизменного. А больше им нечего было считать.
   Как всегда, она заплакала, уже привычно, не замечая, как намокают щеки и лишь чувствуя капли, когда упадут - на сгиб локтя, на колено. И плача, так же привычно поднялась и пошла в темноте, наизусть ставя босые ноги. Слева на третьем маленьком шаге - выбоина в полу.
Обойти... А когда-то, еще трогая стены и раскрывая глаза до боли, она становилась на колени и жадно ощупывала маленькую выемку в надежде. Вдруг - хоть что-то. Но просто ямка.
   Шла медленно, точно ставя ноги и на пятом шаге пальцы коснулись первой ступени, а сверху и отовсюду упал тяжкий удар гонга - первый. Бам-м-м... И шесть - по числу невидимых ступеней. На верхней площадке встала прямо и слушая кожей затихающий ной, вытянулась, подняла руки. Чуть согнула колено. И, повторяя раз и навсегда сделанную ошибку, въевшуюся теперь в последовательность действий, как пыль со стен в кожу ладоней, спохватилась заученно, сунула палец в рот и быстро, по кругу, смочила между ног слюной...
   Он не слишком различал запахи ее. И это спасало от наказания.

ДАЛЬШЕ

Писалась ночью глава 40. --------------------------------- Через двадцать минут Витька топтался около вкусно пахнущей чебуречной, посматривал на часы, где весь циферблат занимала свирепая рожа пирата с черной повязкой на глазу. Погладил куртку, позвал шепотом Ноа. Змея не шевелилась, молчала. - Ну, ладно, - сказал и открыл книгу. Там, где открылась сама.

 “Пыльцой черного слезника, с мужского цветка, смажь веки для сна при полной луне. Но ложись, отвернувшись, - не дай свету с неба трогать лицо. Из первого сна, руками держа щели в соседний, иди, к пятому, нижнему, что у самой земли. Там увидишь чужое таким, будто родил его сам. И если свет ночных туч не коснется на веках пыльцы – знание будет с тобой до новой луны”

Витька нагнулся и поставил к ногам выскальзывающий из-под локтя пакет. Выпрямился и снова открыл книгу.

"Когда облака скроют небо так, что останется свет семи звезд и все они над водой, - на склоне, что к ветрам, вырастет немер. Пальцами слушай цвет. Багровый растет на старой крови, его не рви, чтоб своя не состарела. Оранжевый – из крови зверя, убитого каменным ножом. С него снимай два верхних листа, что смотрят один на море, другой противу. Трубкой свернув, клади под язык. Выноси три дня, но четыре ночи, едой не запутывай. И утром, до солнца, до первого луча, сможешь говорить с водой, но не говори – слушай. Вода скажет больше. Но главное – красный найди. Он по коже, как мех молодой лисы, до первого ее лиса, а может – острить глаз. Бери верхнюю почку, выдави крови травы , пусть капли сбегут под стебель. Надрежь кожу у начала ладони, добавь своей крови под красный немер. К новому рту приложи подарок травы. Стоя над морем, увидишь над звездами. До солнца успей, свет немера злит и тогда он уходит по ране в кровь, а если уйдет...” (отрывок из книги "Травы Змеиных времен")

В одном станичном городе, а впрочем, вы уже, наверное, догадываетесь в каком именно, и описывать его я вам не стану, когда на улице таял прошлогодний снег. [ Читать дальше... ]

(Январь.Рождество. 2002г.)

© Copyright: Alex Sikorsky, 2002 Свидетельство о публикации №1201220028

  Вы знаете? … на что полный булочник, с усмешкой ответил бы,- знаем-знаем, но ты говори. И хоть эта сказка не о нём, но персонаж уже обрисован, и отсутствовать в нашем дальнейшем повествовании уже не сможет. [ Читать дальше... ]   ( «Фонарщик» - 2001г., отредактировано и опубликовано в ночь с 6 на 7 января 2002г.) Всем "фонарщикам" наших дней посвящается. Памяти моих учителей, с благодарностью за их бескорыстный и тихий труд и науку. © Copyright: Alex Sikorsky, 2002 Свидетельство о публикации №1201070016

Уважаемый читатель, а тебе повстречался в жизни такой "Фонарщик", который для тебя зажигал звёзды этого мира, окрашивая их и наполняя иным содержанием?

С утра написала еще главу, это уже 38-я, и роман потихоньку идет к концу.
Написанное нравится мне самой, что, разумеется, не показатель, потому что самые
ударные тексты свои я просто не вижу сразу после написания, вот не вижу
и все, просто трясет и хочется уйти.
Но эта глава скользяща, сцепка меж двух ударов, плоскость меж двух волн и потому, может, оно и хорошо,
что наконец-то я довольна написанным.
Будто вышла одна и закричала, а голос еще есть - громче крикнуть, пока торчу одна и ветер вокруг.
Одна.
Есть у Кинга рассказ "Короткая дорога миссис Тодд", не смогла найти хороший перевод.

Это просто какие-то именины сердца.
Я вот родилась, через неделю пришел Женский день, и тут же, без передышки - дни рождения девочек, таа-аких девочек.
Так что, вот ко всему сразу - девочковое о любви.
Дельта, красавица, свети глазами и улыбкой! Счастья тебе)))

ВОДА ЛЮБВИ

  Вино влюбленности. Кто не пил его? Кто не ходил пьяным, покачиваясь и улыбаясь в пространство, вспоминая - тонкую руку, изгиб шеи - когда она голову - вот так и - улыбнулась, только мне, - обещая
все-все-все. И выполняя обещания.
   И она ходит так же, смеясь без причин, со всеми добра, потому что - пьяна им, таким - самым-самым. А какие глаза! И как он за руку - током просто по спине и везде щекотно, сладко. И гордо перед всеми - он мой, у меня он есть! А вчера еще не было.
   Пить бы и пить, находясь внутри эйфории, плавая в ней вдвоем. Не отвлекаясь на ерунду - какой автобус, какой магазин, работа, дом? Вы не видите, что ли? Мы вдвоем, заняты. Друг другом. Пьем из одного бокала. Светлое легкое вино влюбленности. Шампанское, да и только!
   Похмелье будет. Потом. Ну, что глаза... Глаза, как глаза. И почему он так храпит? И, когда ест, крошки со стола смахивает на пол. Всегда. И - много еще всего. И уже не ловит руку, восхищаясь, не
говорит, какая тонкая, вчера сказал, родинка некрасивая на запястье...
...Но можно снова пить это вино. Оно ведь - легкое. Во-он еще какой, тот, что ходит мимо и так хорошо улыбается, здороваясь. У него такая улыбка! И - плечи. Помог донести пакет. Так смотрел...
   Легко пьется легкое вино. И опьянение легкое. Похмелье проходит быстро. Выветривается. Так же быстро, как выветривается сам хмель.   
  
Вино любви. Это - темное вино. Густое и крепкое. Оно не на шутку возьмет за горло. И даря ощущения, заставит расплатиться.
Ревностью, например. А потом она будет думать, что же наговорила? Или, еще хуже - наделала? Я ли это была? Но и он хорош! Так обидеть меня при всех, так оскорбить. Будто специально старался - побольнее. Он это был?
Или все это - темный хмель вина любви? Крепкого до беспамятства, до потери рассудка.
   Не так просто отказаться. И, мучаясь, расходясь, ненавидя бессильно, снова кидаться друг в друга, чтобы напиться его - такого густого, такого темного вина. Кровь дракона. Не сказочного дракона, а того, из доисторических, до разума. Когда лишь мощно и темно внутри, и невозможно уговорить рассудком.
   Это сильно. И, верно, хорошо, что не всем дано пить его.
Но, кто пробовал и пил, тот понимает других. И не пожимает плечами, не считает сказками истории о смертях от любви, безумствах, ревности, что вошла в легенды.
   Густота его - клей, что слепляет двоих телом к телу, перемешивая кровь, сращивая кожу. И двое живут, лишь соприкасаясь. А, разрываясь, кровоточат и - не живут. Пинают время, грешат, ненавидя минуты и часы - торопят, гонят отпущенный срок жизни, нет ее - жизни по одиночке. Жизнь для них только в склеенном состоянии, только вместе.
   Вино любви - сверкающее, головокружительное рабство, из которого не бегут. А если бегут - сожалеют до конца дней своих. Слепо веря в то, что если бы остался - все было бы по-другому - лучше, лучше.. лучше!!
   Но и этот хмель выветривается со временем. Оставляя воспоминания. Как же я ее любил... И маленький личный опыт - и это проходит. Ведь у меня прошло! А раз прошло у меня, следовательно, у других должно быть так же. Забавно, у
других должно быть не по-другому, а - так же.
   И все-таки, как же я ее любил!!! Удивляясь, покачать головой. Я ли это был? Сумасброд! Что делали, как любили, как страдали!
   Любовь в прошедшем времени. Бывает и так.
  
   Но есть еще.
   Есть вода любви.
   Когда - все видишь. И не закрываешь глаза. И даже знаешь, как оно будет. И он - временами слабый, такой смешной и такой не красавец, просто - он. И крошки со стола - на пол, и упрямый до умопомрачения, и вечно говорит глупости, а уж выпендривается. И эта его любимая жилетка... Убила бы! А перед этим залюбила до смерти. Потому что в глазах его - все, вся ты. С твоими скандалами и упреками, с плохим настроением и не самой прекрасной фигурой, и возраст, он все в одну сторону - накидывает и накидывает петельки дней, вяжет длинный, но не бесконечный полосатый
чулок. И он раздражается и кричит, когда говоришь глупости, и ты для него - "дура! Дура! Дура!!!". Но это ему можно. Потому что он - твоя вода. Ты без него уже никуда. Не выживешь. А он - без тебя. И милосердно неважно - вместе ли, отдельно. Лишь бы - поверх всего, поверх тел, ночной горячки, поверх редких глотков темного вина - думать
вместе, друг о друге, натянутой тонко звенящей струной. Не слыша голоса издалека, знать, что ты в нем, а он в тебе.   

   Вода любви. Возможно - навсегда? Возможно.
   Об этом тоже есть легенды.

Аннотация:
"Полный песец. Песец с мехом лучшего качества. Линять песец начинает в середине мая.., летом он бурый. К осени норник становится крестоватиком, потом превращается в синеватого чаяшника, с проявлением снега белеет и становится недопеском. Полным или дошлым (снежно-белый) песец делается к Дмитриеву дню".(с)
"Словарь русских народных говоров"

  Раздел СЕРЕБРИСТЫЙ ПЕСЕЦ (Естество)

  
   Песец - небольшой. Потому как - не слон и не буйвол.
   Тонкая талия - узкая кость. - Бедра. Узкие. Синяки оставляют. Но это можно, это ему разрешается.
   Когда варит кофе, стоит у плиты, можно смотреть на спину, попу, затылок, на ноги. Красивые ноги. Потому что гончий. И есть велик гончий, чтобы ноги все время были мощными.    Иногда, (на фиг-то?) притворялся енотом. Так и писал про
себя "бедный (врал - !) морской (может быть)...". Почему - тайна.
Возможно, как-то связано с Уной. Потому что до Уны и во время Уны, особенно в лунные ночи песец очень активно был енотом. Был, точно был.
А сам -то, дурак, - песец.   
...Для одной пушистой Шиншиллки, во всяком случае.
  Она выяснила для себя, что енот остался там, где осталась Уна, и где катают её на велике вззад-вперед. И это хорошо. Потому что Шиншиллка не хочет делить песца ни с Уной, ни даже с Луной.    Которые, кстати, будучи активно биты по носу (мокрому, черному, весьма подвижному) - и по другим мягким местам, теперь активно енота на велике домогаются. Трудно сказать - каковы их успехи. Что она, пушистая, блин, - нанялась следить за всяким ...    (Шиншиллка успокаивает ревнивое внутри себя (какой оно породы, пока неизвестно), что там, под Уной - ноет енот. А у нее-то - поёт песец. Пе-сец! Целый! Серебристый!
 
...Отвлеклись.
   Итак, песец варит кофе. Голый. Наг. Без ничего!!
   Ничто не может доставить Шиншиллке большего удовольствия! (Не верьте - врет! Есть вещи, которые доставляют ей большее удовольствие, да! Есть. Их много. Просто перечислять и то долго придется. Можно остановиться на одной. Пока.
   Выбираем... Ну, вот, хотя б... - ага, вот): ночами песец кричит. Потому что сил уже нет сдержаться и вот, сейчас...
   Думаете, он красив в этот момент?
   - Шиш! ...О, пасть! - Красная! С зубами!
   - А глаза?
   - А руки с пальцами судорожно скрюченными?
   И что может привлечь - надсадный рев, от которого обкакиваются голуби за окном, а черный бойцовый кот не идёт за едой третий день - так, на всякий случай?    - Правильно. Именно! Ничего-ничегошеньки красивого, тем более интересного. Да.
  Уж поверьте Шиншиллке, Вам она врать не станет.
  ...О , дурно всё, ффу-у, неэстетично! Никаких поэтичностей и драгоценностей. Только длинные гениталии, с фирменными наклейками, которые энный год гарантируют бесперебойную работу да синяки на
Шиншиллкиных ногах - там, где узкие бедра песца вшибаются в мякоть ее бедер.
  О, это бревно, перетягивающее вперед полпесца!!
  Разве.
  ОНО.
  Это.
  Вот.
  Может.
  Быть.
  Явлено.
  Хотя бы.
  На миг.
  На секс
            кун
                до
                   ч
                     к
                       у
                         -у
                            -ю
                               -ю-
                                   .
                                     .
                                       .
  
эстетичным?
   - Нет. И еще раз - нет и нет.
  
   И, - еще короче. А ну, - брысь отсюда, естествознатцы!
   Шиншиллка примет на себя этот удар. Она, одна она спасет ваше чувство изящного. Отчаянно, грудью, встанет она, а верней, ляжет.
И отвлечет на себя. И примет. До синяков и не раз - знает, ей не впервой.
   Живите спокойно с вашими котиками, зайчиками, медвежатками и тигреночками. Рубежи охраняются. Песец - не пройдет.
   Давайте, давайте, неча мяться. Я тут сама. Во-он!!!
  
  
  Пушистая.
  Подпись: Шиншилла

Аннотация:
Удачи всем начинающим
шиншилловодам и шиншиллолюбам! Любите своих питомцев и они ответят Вам нежностью и лаской; относитесь к ним с трепетом и ответная реакция не заставит себя долго ждать! Как вы поставите себя в начале общения с шиншиллой, так в дальнейшем все и сложится... (с сайта любителей шиншилл http://chinline.ru/ )

  - Моя, - говорит Песец, оторвавшись от ее губ. Трогает взглядом лицо.
  - Да, - отвечает Шиншилла.
   Оставляет губы полуоткрытыми. Опуская веки, чуть запрокидывает голову.
   Он уже - там. Движется медленно. Чтоб не обидеть.
  - Да, - вторит она движениям бедер, - да-а да-а, - размазывая слово по коже тающим маслом.
   Плавные движение тела. Быстрые - глаз. Он смотрит, чтоб не пропустить, увидеть все: глаз, ресницы, веко, щека, переносица, глаз, морщинка на лбу, пряди волос в его пальцах, щека, губы, край зубов, скругленность подбородка, шея. Все-все-все...
  - Моя...
  - Д-да...
   Песец движется медленно. Нет причин гнать, бить, врываться, разбивать, разделывать. Идеальное соответствие. Он - по ней. И - на чуточку больше. На ту чуточку, что позволяет, двигаясь медленно, стронуть внутри нее все. В длину, в ширину, в глубину. Не для зрителей.
Все, что происходит, происходит - внутри.
   Чуть шевельнул.
  - Да-а, - отзывается Шиншилла.
   Вжал, прислушиваясь. Обхвачен. До головокружения. Пьян. Кожей, глазами, ушами. Никогда - так. Не верит.
  - Моя? - костями узких бедер по незагорелой мякоти.
  - Да! - подтвердить собой - оторвать ягодицы от простыни, податься вверх, вжаться. И - руки на худую горячую спину, в прогиб змеи позвоночника. Придавить, держать. Поймала! И - опускаясь, вдавливаясь кожей в нагретую простыню - не отпускать, взять с собой. При-жи-мать. Волосы к волосам.
   В этот раз - просто. Другое - потом. Нет нужды сейчас. Не скучно. Срослись. Заняты. Слушают.
  - М-м-моя... - и чуточку глубже. Забота в глазах. Не больно? Как тогда - в первый раз. И - во второй. И - в третий. Появится черточка между бровей? Остановиться? Удержать себя на локтях?
   Появилась черточка... Но - губы стронулись, уголки - вверх. Язык мягкой лапкой - широкой, плавной - изнутри по верхней губе, по нижней. Горячее дыхание. Сушит.
  - Да, да, - разрешая. Подтверждая руками. Нажимая, придвигая к себе. Прибивая. И - удерживая, не отпуская. Не давая оторваться.
   Если глубоко дышать, соски трогают его ребра. Чуть, чуть. Вдохнуть. Ага, вот так. Так. Мало. Уже. Пора - сильнее.
   Шиншилла пробегает пальцами к лопаткам. Прижать и здесь. Опустить на себя. Придавить. Почувствовать.
   Молчать невмоготу. Высказать:
  - О-о-о!
   Он - везде. Щиколотки к щиколоткам. Перемешать пальцы ног. Заблудиться. Где чье?
   Выдохи - в мочку уха, в волосы, шею, плечо. Хочется больше.
   Ухватить дыхание горячим ртом. Пить кипяток. Языком. Языком - за щеку. Стукнуться зубами, стукнуться. Дышать друг другом, выбирая воздух изнутри. Передавая. Хочется - больше. Еще больше. Вывернуться наизнанку, упасть друг в друга. Прорасти. Перемешать. Перемешать все.
Все!
   Шиншиллке не больно. Так, самую чуточку. Ту самую чуточку. Сладчайшую. Теперь можно еще. Крепче. Резче руками к себе. Слушать его - в себе.
  Удар.
  - Да!
  Удар.
  - Да!!
  Удар. Удар-удар!
  - Да! Да!! Да!!!
   Не остановить. И не надо. Синяки на бедрах почти сошли.
   Теперь можно - руками по спине, шее, затылку. Потерялись пальцы. Бродят сами по себе. Хочется - десять рук, больших, как мягкие лопаты. Сотню пальцев. Чтоб ничего не оставить комнате. Все накрыть.
Ощущать. Все-об-ем-лю-ще.
Скрюченные пальцы Песца - в ее ключицах. Он поднимает голову. Вбивает взгляд в холодную штукатурку стены. Воздух - в себя сквозь стиснутые зубы. Завис. Закаменел. Чуть не прыгнул. Один. Но - один не хочет. Ждет ее.
Шиншиллка замирает. Одно ее маленькое движение, крошечное - и он не удержится на краю. Улетит. Потом - расстроится. Хочет - ей.
Все - ей. А она - ему. Всего на шаг отстает. На чуточку. Во-от на эту чуточку...
   Песец раздергивает рот безголосым "А-а-а-а!!"
   Шиншиллка смотрит на его небритый подбородок. Там, снизу - у шеи. Стремительная нежность перекрывает кислород. Сердце пропускает вдох, соскакивает в следующий выдох.
   Но это неважно. Потому что - слоями, слоями - неудержимо - от пяток, от серединки, от головы - щедро - в ее внутреннюю бесконечность - сладко, сладко, сладко...
   Чтобы - от кожи к центру - заполнить всю, до сверкающей точки в солнечном сплетении. И - взорваться из нее - наружу. Вскипая. Разбрызгивая мед. Через кожу, глаза, рот, волосы.
  - Моя!!! - орет Песец. Глаза - сквозь. Во рту - солнце:
  - Моя, моя, моя! - Вбиваясь. Не жалея. Прорастая. Цепляясь.
  Прыгая-а-а...
  - Да-а-а!! - кричит она в его крик. Цепляясь. Вбирая. Съедая. Стучась мокрым в мокрое. Хватая скользкой рукой потную спину. Другой, растопырив - пальцы на горячей пояснице, пальцы на прохладной
попе. Обхватив, повиснуть. Прижаться. Вдавиться.
  Прыгая-а-а...
  ..............................
  И, обрушившись беспорядочной кучей, кое-как, все, где попало - сползти. Тонуть медленно. Идти ко дну. Плавно. Покачиваясь.
  У-па-да-я...
  Слушая сердце сердцем. Кожей - дрожание пальцев. Серединкой - слабеющие толчки. Шеей - слюну вывернутых губ. Плечом - дыхание.
  - Моя. Моя-а-а, - на хриплом выдохе. Убедился. В который раз.
  - Да... Да-а-а, - шепотом. Мотнув головой. Мокрыми волосами по лицу.
  
  
   Взять кусок жизни, под завязку набитый друг другом.
   Отсечь "до" и "после".
   Заключить в прозрачный янтарь памяти.
   Отшлифовать словами.
   Оставить сверкать...
  
  Вэльс. Австрия. Октябрь 2006 г.