Про співтовариство

Прочтите "Цели и правила сообщества". Стоит важной заметкой.
Я знаю, что почти все пишут стихи.Зачастую просто*В стол*. И у вас есть стихотворения любимых авторов.Многие пришли к этому через какую-то стихию, что наталкивает на жгучее желание выразить себя в стихах.Мне интересны ваши стихи.И я верю, что каждый человек уникален.Надо разжечь эту искру поярче.Пусть мы у неё согреемся.

Топ учасників

Вид:
короткий
повний

Стих_и_я

Кусочек поэтической дуэли.

И я всегда готов вас выпить.
Жаль не получится до дна.
Я вместо вас хватаю вихоть
И вытираю имена.

Я вас любил, чего же боле*?
В саду под розовым кустом,
В машине, в электричке, в поле
В осеннем ливне под зонтом.

Я вас любил в душистом сене,
Где звезды слышали ваш крик,
Я не жалел свои колени,
И к вам немножечко привык.

Один рояль, руки четыре,
И краски бело-черных нот.
Ваш голос ...он подобен лире...
Я с нежностью лобзал живот.

Вот он остался голос свыше,
А вы мне сделались пресны.
Уже зима и снег на крыше,
Упрямо ждете вы весны.

***

Любовь неистовее бури

Храню в себе я, как родник.

Пляши в мой дом, старик Меркурий,

Я к танцу твоему привык.

Ласкай мои хмельные очи,

Кружи в метели ласк и слёз -

Твои пленительные ночи

Прощают твоё море гроз.

Чаруй мою главу шальную,

Дари тепло и свежий бриз.

Я не хочу любовь другую,

Твоя любовь - вот мой каприз

Пыль

… нет никого
Есть только ты – 
Свобода, свобода,
Так много, так мало
Ты нам рассказала 
Какого мы рода…
Ю. Шевчук «Свобода»

... то уйдите из этого дома или города и отряхните его пыль с ног своих.
Евангелие от Матфея

В этой печи
Столько сгорело лет
Гулко кричит
Филин, что смысла нет
Партию доиграть
Где ферзем белым - ***
Продано все – 
Почки, диван-кровать

Продан и звук
«Юность» магнитофон
Без долгих мук
В скупку-ломбард снесен
Выпита мутна взвесь
Власть и нажива, спесь
Врач удивлен:
«Вы еще здесь?»

Больше не жду
Я откровений-чар
Горе-нужду
Вырежет янычар
Не разорвавши пут
Красный закат нальют
В горный хрусталь
Хрупких минут

Дыма оскал
От пограничных веж
Грустный финал
Выбросит жлоб-помреж
Включит век-людоед
Красочный хеппиэнд
Что ж мы грустим
Средь «я-легенд»?

Жаждут кровИ
Гангстер, банкир и мент
Вот удивил,
Тем, что нас больше нет
Тонкостью желтых жил
Тянется вверх ковыль
Нет никого
Есть только пыль

"Душа моя, горчицы, рому, что-нибудь"

Опусти в жаром пышущий вечер
Наклоненны графитовы стержни
Беззаботных и желтых лучей.
Изотопом тревожности мечен
Разум – старый и страждущий Брежнев,
Взвейся голубем над каланчой.

Но, увы, промелькнет и исчезнет
В кипах пухлых историй болезни
Тот прозрачный застенчивый миг,
В кучевых облаков сладкой дреме
Дня на воле финал солнце клонит 
К чтенью на ночь лишь сказочных книг.

Толь волхвов, толь данайцев дарами
Чрез оконны распахнуты рамы
Разливается «Ласковый май»
В шифрограммах следов мягкой пыли
Ты не жди, он поднять не осилит
Чашу лета, где свет – через край.

Брось в фонтан потускневшего неба,
Где встречаются эпос и веды,
Мелочь звонкую первой звезды,
Там, где пьют, раз представился случай,
Дуэлянт терпкий ром благозвучий (1)
Вместе с пастырем быстрой езды (2).

1 Как ядовито замечали современные Пушкину критики, он употреблял сей напиток "подмешивая чай ложечкой в ром, вместо того, что-бы добавлять ром в чай".
2. "И какой же русский не любит быстрой езды?" Н.В.Гоголь

Смотрю на старенькую юбку



Какие у мужчин глаза
И взгляды на судьбы уступки?
Глаза – святые образа,
А взгляды больше всё под юбки,

Встаёт пока настойчив взгляд
Святая божья "неприличность",
Как миллионы лет назад,
Как в первозванную античность,

Встаёт вести со смертью торг
О смерти и не помышляя, —
Любить лишь чувственный восторг,
Грубить грозе и ливням мая,

Я расстелил бы сена стог,
Над ним повесил бы икону,
Тропинку вычистил для ног,
Босая чтоб пришла Мадонна,

Пришла с ребёнком на руках
И непременно в длинной юбке,
Земная, не на небесах,
Добившись от судьбы уступки,

И образа на образ твой
Я поменяю без сомненья,
И миллионов лет рукой
Тебе преподнесу движенье,

Своих бесценных кораблей,
Которые заходят в гавань
И ищут смысл печальных дней,
К годам не примеряя саван,

Есть высший смысл в твоих глазах,
И высший смысл в глазах ребёнка,
Преодолеть и смерть и страх
Способна детская ручонка,

Я вновь, как много лет назад,
Смотрю на складки старой юбки,
Но вижу детские глаза
И что то шепчущие губки.

Автор: Геращенко Сергей Иванович
             Sengey
             16.06.2014
 Первая строфа этого стихотворения кажется смешной ироничной не серьёзной, но на самом деле в ней отражена правда жизни, только взята она за миллионы лет эволюции и тысячи лет истории человечества. Дело в том, что у человечества есть два механизма выживания в окружающем мире – эволюционный и исторический. В этом стихотворении показан конфликт, противоречие между этими механизмами выживания, а также то, что исторический механизм выживания становится для людей основным, во всяком случае, более предпочтительным. Эволюционный механизм выживания заключается в рождении большого количества детей. В доисторическое время человек был вынужден иметь по пятьдесят, сто и более детей, тогда была высокой вероятность, что кто - то из них выживет и продлит род. А в историческое время механизм выживания стал заключаться в увеличении разумности человека, в добывании им новых знаний, в приобретении новых навыков, создании развитых этических норм и т. д. Вот и получается, что глаза – святые образа, то есть полны всяческих добродетелей, а взгляды у мужчин больше всё под юбки, то есть проявляется эволюционный механизм выживания. Но исторический механизм выживания подсказывает человеку, что ребёнка надо не только родить, но вырастить, воспитать, научить многим знаниям, вывести в люди и только тогда продлиться род человека. И вот здесь появляется образ Мадонны, который означает следующее:
Каждая женщина, родившая ребёнка, для мужчины немного Мадонна и
Настоящая неповторимая для мужчины женщина та, которая имеет от него детей, растит их и выводит в люди.
Геращенко Сергей Иванович
Sengey
19.06.2014

Мне кажется

Мне кажется, что это не со мной,
Что не мою страну так рвут на части
Шесть демонов военного ненастья
И дядьки с АКМ, «шайтан-трубой».

Так страшно, что сосед великоросс
В порыве непонятной жажды мести
Всяк город одаряет «грузом двести»,
Слагая песнь под ритм капели слез.

Не верится, что в кителе любом
Найдутся многочисленны иуды,
Что поднесут на страшном красном блюде
Сынов честнейших главы на убой.

Могла ль в таком количестве родить
Ты тех, кому по нраву путь убийцы?
Ждала ли, что легко так украинцы
Решат порвать связующую нить?

В ком ход прогрыз неверия термит,
В душе чьей килотонны липкой грязи,
Тот гордо мнит, что волен, не обязан
Отечество и заповеди чтить.

И, Украина, дай найти слова,
Не за горами сыну восемнадцать,
Как юным судьбам в клочья не порваться
В районах, где в сознании – война?

Эти глаза напротив....

Глаза, как бриллианты ада,
Рубинов россыпи на дне.
Они хранят две капли яда,
Куда ни глянут, - всё в огне.

Другие наглые, стальные,
В них смерть и сухость пирамид.
И колки горы ледяные,
Любовь в гробу хрустальном спит.

Бывают сбившиеся в улей.
Фанатиков бездумных рой,
Что вылетает дурой пулей,
Чужою правим головой.

Есть любопытнее младенцев.
Наивность, благость, простота..
Невиннее, чем два поленца
Для Иисусова креста.

Встречаются глаза влюблённых, -
Всегда счастливые глаза;
От злобы мира отделённых,
И верящие в чудеса.

Но крайне редко смотрят мудро,
(Я не про годы говорю).
Что делом дОбры, сильны духом,
Они подобны алтарю.

Я - эхо, зеркало, подсказка,
Одушевлённые цветы.
Ответь, не заплетая сказки,
Глаза какие "носишь" ТЫ ?




Над цветеньем равнин

Истощив свой запас
Колкостей и острот,
И свой шумный экстаз,
И визгливый фокстрот

Я сменил на усмешку
Ироничной судьбы,
И оскалы Сардона – 
На улыбку Будды.

Я сменил жесткий ритм
На неспешный закат,
На мелодию рифм – 
Без душевных утрат,

Я сменил крематорий
На трещащий камин,
Пыльный запах историй – 
В летний полдень равнин.

Среди многих привычек – 
Непризнанье границ,
Нежелание стычек,
Неплевание лиц.

Среди стройных деревьев – 
Провожание дня,
Поклонение волхвов,
Зажиганье огня.

Сизый воздух над пашней
И в полнеба – костер,
Меж топОлями башен – 
Песня иль разговор.

Взгляд и град молчаливый.
Тихо, нету людей.
В вечер стелется сыро
Дым дневных их затей.

Я сменил шумный праздник
На бегущий родник,
Среди ликов, столь разных
И развернутых книг.

Я сменил, ужаснувшись,
Что так поздно постиг
Музыку легких кружев,
Мир спокойных светил.

Это будет недолгим,
Это так должно быть,
Это редко приходит
И спешит уходить.

Позабудь о днях постных 
И вдыхай каждый миг.
Лето будет недолгим
Над цветеньем равнин.

1995