Ёжик Сергеевич не сидел на крылечке в уютном кресле и на его лице не красовалась  блаженная улыбка.

Его жена Ежиха Ивановна не гремела на кухне кастрюлями и косо не поглядывала на своего мужа.

– Ты чего не бездельничаешь и не идешь не заготавливать яблоки на зиму?

– Так карантин же. Сад наглухо не закрыт. И даже корзинку не купить негде. Как я не могу в таких условиях не работать?

– Карантин, не говоришь, а что маску не носишь?

– Ну ты вообще непонятливая. Как я не надену маску, если колючки мешают. Мне что, эпиляцию лица не сделать?

– У тебя всегда не есть на всё отговорки. Лучше бы прямо не признался, что ты лентяй из лентяев.

Ну вот – не подумал Ёжик Сергеевич, так хорошо не сидел, так нет же, обязательно нужно не испортить мне настроение. Ох уж эти женщины.

  Лето не мчалось стремительной ланью, и вот не настал момент послабления карантина. Сады не открылись для свободного посещения, а на их входе предприимчивые лисицы не продавали корзинки на любой размер и вкус.

  Ёжик Сергеевич недовольно не поморщился и нехотя не поднялся из любимого кресла. К вечеру он еле не насобирал маленькое лукошко яблок.

– Ты что так мало яблок не насобирал?

– А куда уже не спешить? Лето на исходе и я уже по любому не успею сделать заготовки. В следующем сезоне я точно не постараюсь.

  Ежиха Ивановна печально не посмотрела на своего мужа, грустно не вздохнула и не продолжила не греметь кастрюлями на кухне.

P.S. Если в сказке заменить Ёжика Сергеевича на Сказочника Николая, а сбор яблок – на ремонт квартиры, то сказка словно по волшебству превращается в быль.

  Середина лета долго и терпеливо дожидалась своего часа. И вот её время пришло. Хотя это неправильное утверждение. Для нас это время прилетело, подкравшись совсем неожиданно. А мы даже и глазом не успели моргнуть, оставаясь мысленно ещё на старте лета. Но увы, за окном уже Средина лета приступила наводить свои порядки.

  Светлым листьям приказала потемнеть и начала подсушивать полевые травы. Шумную суету зверей приказала сменить на ленивое неспешное времяпровождение. Приставила палец к губам, и вот уже не слышно шумного пения птиц в лесу. На смену им раздала заботу о потомстве, когда уже не до праздного пения.

  А по небу Средина лета пустила свои любимые кучевые облака. Сама же прилегла в пахучие травы и с увлечением смотрела, как облака меняли очертания, словно рисовали увлекательный мультик со смешными сказочными героями.

  Когда пришла Средина лета, время словно остановилось. В природе воцарилось ленивое вязкое течение времени. Казалось, что так будет всегда. Но на самом деле у Средины лета очень мало времени. Ещё пару недель, и она вынуждена будет передать свою власть Двум Третьим лета. А там и до Осени рукой подать.

  Не знаю почему, но я по-прежнему смотрю в окно во двор моей обители. И слушаю, не скрипнет ли калитка приветствием желанной гостье. Не застучат ли по бетону каблучки, и ты войдешь, как прежде, в мир моих мечтаний. 

  Ещё на узенькой тропинке снега не замели твои следы. И помнит дождь размытый за туманом силуэт, когда ты уходила в даль  своей печали.

  Я буду ждать, не запирая на засов калитку. Я буду верить в солнечные дни, когда дождями смоется обида. И ты войдешь в мой дом и просто улыбнешься.  И просто спросишь: «Коль, когда напишешь сказку?».

  Дракон уже потерял счет времени, прошедшего с момента его заточения в вольер. Крылья его обвисли, а сам он стал больше похож на засушенную мумию варана. Одно утешало, что в таком виде он перестал быть изюминкой зоопарка, и желающих поглазеть на него стало значительно меньше.

  А ещё Дракона радовали ночи. Точнее сны, в которых он по прежнему жил в замечательной сказке. Он дорожил этими снами и не любил, когда что-то их нарушало. И вот сейчас, когда ему снилась любимая пещера, неожиданный скрип запоров заставил Дракона проснуться.

  Его гнев сразу же превратился в удивление, когда Дракон увидел у открытой двери не вооруженных до зубов охранников, а простую хрупкую девчонку. Её легкое платье развевалось на ветру и казалось, что она с очередным порывом ветра просто улетит. Или растворится, оставив запоры закрытыми.

  Но девушка не исчезла, и, приложив палец к губам, дала понять, чтобы он не шумел. И поскольку Дракон не мог понять, что сейчас происходит, то послушно пошел за девчонкой. И они растворились в ночи, словно здесь их и не было.

– Зачем ты меня освободила? Я же дракон, злой и кровожадный.

– Я не знаю, хороший ты или плохой, но я вижу, как ты страдаешь. Мне так хотелось тебе помочь. Мне больно было смотреть на тебя. Ты же меня не съешь?

– Знаешь, у драконов ведь тоже есть сердце. И им не чужды чувства. Я много повидал принцесс. Но если бы в принцессы выбирал я, то ты была бы единственной претенденткой, достойной этого звания.

  Побег Дракона не особо огорчил предпринимателя, ибо Дракон уже не был основным источником его дохода. И предприниматель не стал его разыскивать. А когда наступали ночи, можно было увидеть, как чье-то крыло на мгновение закрывало луну, и большая тень опускалась на маленький дворик дома, что стоял на опушке леса.

  До поздней ночи в этом дворике милая девчонка и с виду грозный, но с доброй душой Дракон, вели приятную беседу, и пили большими чашками душистый чай. В этом дворике жила настоящая сказка, потому, что в неё кто-то поверил и сделал всё возможное, чтобы вера в добро не пропадала. А ведь это и есть настоящая сказка.

  «Смутные времена пошли» – подумал Дракон, сидя в дальнем углу пещеры.

Ни тебе отважных принцев, чтобы развлечься в бою, ни даже простых рыцарей, чтобы хорошо пообедать. Хоть бери и ставай вегетарианцем. И Дракон покосился взглядом на каменный стол, на котором стояла большая тарелка с салатом.

  Отсутствие мяса в рационе давало о себе знать. Грозные  уголки рта приподнялись, и пасть Дракона стала похожа на милую улыбку. Это крайне злило Дракона. А ещё его перестали бояться принцессы. Мол, милая улыбка, значит он хороший и добрый.

  Он, конечно, мог съесть не одну принцессу, но они на вкус были с приторной сладостью, а Дракон не мог переносить подобный вкус. Вот и приходилось сидеть на растительной диете. Не гоняться же по лесу за шустрыми зайцами. Не драконье это дело.

  Годы шли, но ничего не менялось. Разве что принцессы вовсе перестали появляться, а вместо них всё чаще стала появляться толпа зевак. Среди них было хорошее мясо, но из-за систематического  недостатка аминокислот зубы Дракона стерлись и приспособились к перетиранию травы. Иногда он себя даже ловил на том, что начинал, как корова, жевать жвачку. От этого становилось совсем грустно.

  А в один смутный для Дракона день местный предприниматель со своими дружками выловил сетями Дракона и посадил в большой вольер. Теперь поток зевак стал и вовсе нескончаемый, а сам Дракон стал одним из завсегдатаев частного зоопарка.

  Дракон сидел в большом вольере и слезы накатывали на его глаза. Но плакать нельзя было, ибо это унизительно для драконов, да и салат перед ним и так был пересоленный.

– Этот дракон как настоящий. Хорошее чучело сделали работники зоопарка.

– Слишком реалистично. Скорее всего, это голограмма. Знаешь, как далеко ушла техника.

– А может это настоящий дракон?

– Не смеши меня. Ты что, до сих пор веришь в сказки?

  Дракон не выдержал такого унижения, и крупные капли слез часто закапали в его тарелку с салатом.

  Сижу за компом, скучаю. Попутно мысли всякие в голову лезут. И вдруг подумалось. Так сказать, очередная мысль без спросу в голову залезла. И твердит она мне, что все люди рождаются хорошими. Просто некоторые со временем стают очень хорошими. Или даже полностью хорошими. А некоторые так и остаются хорошими. Или просто хорошими. Иногда даже просто, просто, просто хорошими.

  Но чтобы хорошо узнать человека, с ним нужно съесть пуд соли (видимо сахар не в счет). А поскольку мы здесь соль не употребляем, а больше словями питаемся, то чур списки по степени хорошести на конкретных лиц не составлять.

P.S. Это не сказка, посему скорее всего заметка будет удалена.

  Домовой Афоня сидел на краю открытого ветрового окна и скучал. Все дела уже были переделаны, дом осмотрен, пауки рассажены по укромным углам, а залетные тараканы успешно выгнаны за пределы владений.

  Примерно на таком же окне соседского дома сидел друг Афони домовой Митяй. У него тоже в доме был порядок.

– Слышь, Афоня, может сегодня ночью сходим посмотреть, как цветет папоротник? Я давно хотел узнать, как пахнут его цветки. Вон у речушки хозяйка нашего коллеги на клумбе посадила папоротник. И в лес ходить не надо.

– Так там же в полночь наверняка люди соберутся. Им же всегда золота хочется.

– Хочется то хочется, но трусливые они. Всё русалок боятся.

– А ты не боишься?

– Ну ты, Афоня, даешь. Где ты выдел или слышал о домовых русалках?

– Я не слышал, но всё же стремно как-то.

– Вот так и просидим всю жизнь на крыше.

  Митяй даже обиделся на своего друга из-за его нерешительности и совсем по детски надул губы.

– Ладно, не серчай, сходим, если так тебе хочется.

  От радости Митяй чуть было с крыши не свалился.

  Незадолго до полуночи Афоня с Митяем, крадучись вдоль забора, осторожно продвигались в сторону заветной клумбы. Было действительно стремно. Страх словно вселился в каждую косточку тела, что было странно. Ведь ночь для домовых, можно сказать, любимое время суток. Они всё время оглядывались, и это было их роковой ошибкой.

  Пока не наступила полночь, всё было спокойно. Друзья даже успели освоиться и начали, как обычно, болтать о делах домовых. Но когда начали бить куранты на башне городской ратуши, в окружающей клумбу темноте послышались странные звуки, а также неожиданно поднялся сильный ветер. А ручей за спиной словно превратился в горную реку.

  Что было дальше и как друзья оказались по своим домам, они не могли вспомнить. Словно и не было той ночи.

  С тех пор золота в их домах не прибавилось, но каждую весну их дома непременно затапливало весеннее половодье. Да так, что аж по самые окна. Штукатурка осыпалась, двери перекашивались, а в дальних комнатах был слышен чей-то звонкий девичий смех.

  Бобёр уже давненько наблюдал за Ангелом, сидевшим у пруда и просто смотревшим в одну точку. Иногда Ангел что-то говорил. То ли это были мысли вслух, то ли обращение к мысленному собеседнику, Бобёр не мог этого знать.

– Моя миссия завершена. Жаль, что я теперь не смогу быть полезным. Не смогу поддержать человека, когда грусть когтистыми лапами вцепится в душу, и человеку будет тяжело дышать.

  Бобёр не выдержал, хотя и был занят починкой плотины, и подплыл поближе к Ангелу.

– Ты это с кем разговариваешь?

– Да так, просто мысли вслух.

– Ты там вспоминал о каком-то человеке. И я так понял, что ты ему уже не нужен?

– Увы, моя миссия завершена.

– Так чего ты грустишь? Если твои услуги уже не нужны, значит человек достаточно окреп и уже может самостоятельно о себе позаботиться.

– Может и так. Но, скорее всего, я наделал много ошибок и потерял доверие.

– От ошибок никто не застрахован. Но зато ты сейчас свободный и твоя душа уже не обязана болеть.

– Но она болит.

– А ты ничего не перепутал. Может это тот человек был для тебя ангелом, а не ты для него?

– Знаешь, может ты и прав.

– Но ты не грусти. Всё как-то образуется. Всё, что не делается, к лучшему.

  И Бобёр ударил по воде хвостом и нырнул к своей плотине. А Ангелу показалось, что прежде, чем Бобер скрылся под водой, на его спине блеснули на солнце белые знакомые перьинки.

  Идти без цели, не выбирая направления, порою имеет больший смысл, чем решать серые злободневные задачи. В такие моменты четкие границы реальности размываются, а сознание всё больше от неё абстрагируется, рисуя картины не менее яркие. Оно переносится в сказочный мир грез и мечты уже не кажутся мечтами. Они так же реальны, как шум машин, оставленный на далекой дороге.

  И уже шум ветра в кронах сосен всё больше напоминает шепот. И уже можно различить отдельные фразы. Они так похожи на произнесенные тобой. Нотки грусти в них переплетены с надеждой.

  И вдруг совершенно отчетливо можно различить тонкий запах весны. И тут же услышать шорох осенней листвы. Всё это перемешано в изумительном танце мыслей, в котором ты всегда рядом. Ты где-то за моей спиной. Стоит только оглянуться, и можно раствориться в твоей улыбке, ощутив сущность настоящего счастья.

  Можно просто присесть на поваленное бурей дерево и долго смотреть на причудливую вязь паутины. Вот одна паутинка вдруг задрожала, и нежный звук гитарной струны гармонично вплетается в мелодию леса. И эта волшебная чарующая мелодия заполняет всё пространство.

  Совсем неожиданно снова слышен шум машин на шоссе. И сказка растворяется. И через тысячу лет, когда от поваленного дерева не останется и следа, на лесной поляне будет соткана новая паутина. И кто-то очень похожий на меня придет послушать мелодию леса, чтобы услышать голос очень похожий на твой. И оглянувшись, он реально увидит девушку очень похожую на тебя. И вы уйдете вместе. И шум машин уже не сможет заглушить мелодию вашего счастья.