У моей сестры был муж Саша.Сестру зовут Наташа, родиласьона 29 февраля.

Вторую жену Саши тоже зовут Наташа, и она тоже родилась 29 февпаля!

Сидим за столом, беседуем. Передо мной две симпатичные женщины. Одну из них спрашиваю; "Вы замужем?"  "Нет,- отвечает,- было у меня два мужа - умерли". Я сразу вспомнил: у другой из них умерли четыре мужа. 

Да... Крутые женщины - шестерых мужиков уложили.

Вспоминаю время гиперинфляции в Украине, кажется 1992 год (или 93-ий, не помню).  Зашли мы с Ниной в Дом книги на Дерибасовской. Посетителей совсем мало и все злые-презлые. Ходят молча и смотрят на книги. Страшное было время: получишь зарплату, а купить на нее ничего невозможно –день ото дня все дорожает.

Но вот на что мы обратили внимание – у продавцов «веселье через край»: смеются, весело перекликаются через торговый зал, шутят. Как говорят: «Кому война, а кому – мать родна!».

Вспомнил об этом на днях. Как вечер, так салюты: палят - без конца – синие, зеленые, красные – красиво! А как весело!

Да, «Жить стало лучше, жить стало веселее!» - как говаривал вождь народов.

Поезд. Мы с Ниной в командировке. Едем из Одессы в Москву или из Москвы в Ленинград. Точно не помню. Это примерно 1994 - 95 год.
В купе с нами едет небольшого роста полноватый мужчина лет семидесяти пяти с военными наградами на пиджаке. Разговорились. Он – фронтовик, воевал в передовых гвардейских частях с начала и до конца войны.
Я удивился : «С начала войны и до конца в передовых частях? Как же вам удалось выжить? Кем вы служили?»
«Ординарцем у майора - начальника танкового дивизиона. Танки у нас были мощные – ИС («Иосиф Сталин»)»
«Какие же у вас были обязанности»,- спрашиваю.
«Ну, во-первых, каждый вечер надо было привести начальству бабу. Каждый день - другую. И еще я на мотоцикле ездил на передовую к нашим танкистам, чтобы передать приказ начальника и узнать остановку».
«А что, разве начальник не был на передовой со своими танкистами?»
«Обычно он со своими заместителями останавливался подальше от передовой в каком-нибудь хорошем доме, где жили зажиточные хозяева и там они беспробудно пьянствовали».
«А как же без него воевали?»
По-разному бывало. Вот помню, как поехал на передовую к нашим. Еду на мотоцикле. Наши ушли вперед. Еще все в дыму. Убитых много. Остановился, поснимал с немцев часы, надел их на обе руки аж до локтей и поехал дальше. Догнал наших. А они стоят. Доехали до немецкого противотанкового рва и остановились. Дальше не проедешь, а назад без приказа нельзя – расстрел. Повылезали из танков, отползли на безопасное расстояние и наблюдают, как немцы расстреливают танки прямой наводкой. Подбитые зацепляют тросом и оттаскивают назад. Потом – на ремонт в тыл отправят.
Узнал я как дела и поехал назад. В одном селе остановился отдохнуть. Идем с ребятами по селу. Смотрим, а впереди нам навстречу немцы идут толпой. Как мы бежали от них! Напрямик через огороды, поля. Оружие свое где-то побросали, чтобы легче было бежать. Спаслись, слава Богу! Потом налетели самолеты, стали бомбить. Я спрятался под грузовик. Бомба упала рядом. Я очнулся в госпитале и сразу - глядь на руки, а часов-то нет. Кричу: «Где часы?» Потом смеялись надо мной. А часы у меня забрали пока я был без сознания.
В другой раз приехал на передовую, а меня оттуда послали конвоировать трех пленных немецких офицеров в штаб через лес. Довел я их , завел в избу где был штаб. Сказали мне, чтобы подождал пока их допросят. Потом зовут меня. Зашел: «Так, этих – в расход!» Я отказывался, но что поделаешь. Вывел, поставил к сараю и расстрелял».
Я говорю: «Как же так! Они же пленные!»
А он мне: «А что с ними делать? Куда девать? Мы их вообще танками давили».
«Как это давили?» Мы с Ниной потеряли дар речи. А он обыденно так продолжает: «Ну как… Свяжем их в затылок друг другу человек по десять, проедет три ИС и от них только мокрое пятно остается»
Я перестал задавать вопросы, мы с Ниной приумолкли. А он продолжал: «Меня уважают как фронтовика…» Дальше не помню, что-то вроде того, что на все праздники, торжественные мероприятия приглашают, медалями к праздникам награждают…
Вот такой рассказ гвардейца. Такова правда о войне. И еще не вся.
Моя мама говорила, когда тяжело было в жизни: «Лишь бы не было войны!» Знаю, многие посмеиваются над этими словами тех, кто через ужасы войны прошел. Я имею в виду и фронт и тыл – везде было страшно, тяжело.
Но мама была права: страшнее войны нет ничего.

Поезд. Мы с Ниной в командировке. Едем из Одессы в Москву или из Москвы в Ленинград. Точно не помню. Это примерно 1994 - 95 год.
В купе с нами едет небольшого роста полноватый мужчина лет семидесяти пяти с военными наградами на пиджаке. Разговорились. Он – фронтовик, воевал в передовых гвардейских частях с начала и до конца войны.
Я удивился : «С начала войны и до конца в передовых частях? Как же вам удалось выжить? Кем вы служили?»
«Ординарцем у майора - начальника танкового дивизиона. Танки у нас были мощные – ИС («Иосиф Сталин»)»
«Какие же у вас были обязанности»,- спрашиваю.
«Ну, во-первых, каждый вечер надо было привести начальству бабу. Каждый день - другую. И еще я на мотоцикле ездил на передовую к нашим танкистам, чтобы передать приказ начальника и узнать остановку».
«А что, разве начальник не был на передовой со своими танкистами?»
«Обычно он со своими заместителями останавливался подальше от передовой в каком-нибудь хорошем доме, где жили зажиточные хозяева и там они беспробудно пьянствовали».
«А как же без него воевали?»
По-разному бывало. Вот помню, как поехал на передовую к нашим. Еду на мотоцикле. Наши ушли вперед. Еще все в дыму. Убитых много. Остановился, поснимал с немцев часы, надел их на обе руки аж до локтей и поехал дальше. Догнал наших. А они стоят. Доехали до немецкого противотанкового рва и остановились. Дальше не проедешь, а назад без приказа нельзя – расстрел. Повылезали из танков, отползли на безопасное расстояние и наблюдают, как немцы расстреливают танки прямой наводкой. Подбитые зацепляют тросом и оттаскивают назад. Потом – на ремонт в тыл отправят.
Узнал я как дела и поехал назад. В одном селе остановился отдохнуть. Идем с ребятами по селу. Смотрим, а впереди нам навстречу немцы идут толпой. Как мы бежали от них! Напрямик через огороды, поля. Оружие свое где-то побросали, чтобы легче было бежать. Спаслись, слава Богу! Потом налетели самолеты, стали бомбить. Я спрятался под грузовик. Бомба упала рядом. Я очнулся в госпитале и сразу - глядь на руки, а часов-то нет. Кричу: «Где часы?» Потом смеялись надо мной. А часы у меня забрали пока я был без сознания.
В другой раз приехал на передовую, а меня оттуда послали конвоировать трех пленных немецких офицеров в штаб через лес. Довел я их , завел в избу где был штаб. Сказали мне, чтобы подождал пока их допросят. Потом зовут меня. Зашел: «Так, этих – в расход!» Я отказывался, но что поделаешь. Вывел, поставил к сараю и расстрелял».
Я говорю: «Как же так! Они же пленные!»
А он мне: «А что с ними делать? Куда девать? Мы их вообще танками давили».
«Как это давили?» Мы с Ниной потеряли дар речи. А он обыденно так продолжает: «Ну как… Свяжем их в затылок друг другу человек по десять, проедет три ИС и от них только мокрое пятно остается»
Я перестал задавать вопросы, мы с Ниной приумолкли. А он продолжал: «Меня уважают как фронтовика…» Дальше не помню, что-то вроде того, что на все праздники, торжественные мероприятия приглашают, медалями к праздникам награждают…
Вот такой рассказ гвардейца. Такова правда о войне. И еще не вся.
Моя мама говорила, когда тяжело было в жизни: «Лишь бы не было войны!» Знаю, многие посмеиваются над этими словами тех, кто через ужасы войны прошел. Я имею в виду и фронт и тыл – везде было страшно, тяжело.
Но мама была права: страшнее войны нет ничего.

Прогуливаемся с Лексусом утром по Отрадной. Подъехала зелентрестовская машина с вышкой и остановилась около акации напротив здания бывшего УТОС. Зачем, думаю, они здесь стали?  На акации сухих ветвей нет, чтобы их надо было спиливать. Дереву примерно лет 40. Стоит оно ровно, никакой угрозы падения нет. Я решил, что просто им надо было где-то поставить на время машину. Мы с Лексусом пошли домой.

Во время вечерней прогулки смотрю: чего-то здесь не хватает. Ах, ну да – акации! Спилили! Посмотрел на пенек - здоровая древесина.

Ясно: «скоро осень, за окнами август» - заготовка дров на продажу!

Они незаконно зарабатывают на дровах, а мы им оплачиваем: снос дерева (между прочим, 400 гривень минимум – информация от зам. начальника зелентреста – смотрел в Интернете ролик с его интервью), а потом посадку нового, молодого деревца - тоже наверное столько же стоит. А еще за эти их действия мы платим своим здоровьем и жизнью. Хуже воздух– в конце концов, меньше люди проживут.

Предположим, они так уничтожили 100 деревьев по городу. Вместо них посадят сто других, но надо ждать 40 лет, чтобы у них развилась такая же по величине крона и они давали столько же кислорода, как те, которые уничтожили.

Пусть из-за ухудшения состояния воздуха в течение этих сорока лет каждый одессит проживет на 5 дней меньше.  В Одессе миллион жителей – в результате вместе получим 5 миллионов дней жизни – это 13700 лет!

И это только один фактор, сокращающий нашу жизнь. А сколько же их всего, таких, которых могло не быть (и раньше их не было)! Вот почему в Украине люди так мало живут. Речь здесь, конечно, только об экологии. А экономические факторы, а социальные факторы…

Мы не должны позволять необоснованно спиливать старые, но здоровые деревья. Если даже у старого дерева крона невелика, то это все равно в десятки или сотни раз больше, чем у молодого, которое посадят взамен его.

Нужно их подольше сохранять. Подлечить, если надо – заделать дупло в стволе, опрыскать ядом от вредителей.

 Не даем дожить жизнь старым деревьям

 - тем самым укорачиваем жизнь себе!

Мой приятель Петя говорит: "Выкорчую на даче персики и посажу другие деревья".

Спрашиваю: "Зачем? Ты же их только недавно посадил".

"Они недолговнчны,- говорит, - живут всего 30 лет"

??? "30 - это мало?  Ты вспомни сколько тебе лет!"

Да... Посмеялись вместе.

"Время разбрасывать камни и время собирать камни"

Время сажать деревья и время уже только собирать урожай.

http://www.facebook.com/notes/владимир-успенский/40-дней-со-дня-смерти-поэта-игоря-павлова/299600746805960

Как-то мой приятель - художник говорит: "Володя, а как бы ты изобразил Пушкина в период его пребывания в Одессе?

- "Как? Со спины.Жаркий день.Он зашел в море по колено. На нем черные "семейные" трусы.Он приподнял плечи и поеживается от от ударов прохладной воды о его ноги.Обернулся и смотрит на зрителя.А в глазах восторг!"

Приятель: "Обязательно надо принизить великого человека до своего уровня!"

- "Почему "принизить"? Просто хотелось бы представить его себе обычным человеком: молодой парнишка, холостяк, живет, плучая удовольствие от жизни - южная природа, море, свобода, радость

Мы с удовольствием оба посмеялись над моей выдумкой.!"

Позже я узнал,что трысы тогда не носили,а носили подштанники. Потом их назвали "кальсонами".Так как же тогда надо изобразить Пушкина в моей картине,чтобы было истрически достоверно? 

Если серьезно,сложное дело -исторический портрет. Если бы и удалось изобразить человека каким он был в обыденной жизни, это было бы не интересно. Интересен "ореол" -  тот образ, который сложился в сознании людей. Иначе мы уже не может себе этого человека представить.

Когда в будущем археологи раскопают интернет, они все узнают о нашем времени.

Но все у нас неоднозначно.Поймут ли они нас?

Допустим, в одном из блогов читают поговорку: "Инициатива наказуема". Что бы это значило? Ищут информацию по этому вопросу и натыкаются на мою заметку "Инициатива не наказуема".Удивляются.

Читают дальше:

"Вчера в поликлинике: сидит женщина 46 лет и держит ноги горизонтально, опершись пятками на сидение соседнего стула.

Говорит, что болят вены, отекают ноги, больно ходить и стоять.

Оказывается, было у нее расширение вен и ее врачи одной очень дорогой клиники уговорили сделать операцию на одной ноге. Во время операции, когда она была под наркозом, они решили, что надо бы и другую ногу прооперировать. Так и сделали.

Пришлось ей очнувшись от наркоза доплачивать еще такую же сумму как уже заплатила.

Теперь она сильно сожалеет, что согласилась на операцию- ноги болят сильнее, чем раньше.

Сейчас сильнее болела бы только одна нога, но благодаря инициативе врачей болят обе.Как она мучается!

Вот что произошло с моим отцом.

В онкологии ему  должны были удалить часть кишечника и вывести стому под ребро. Но молодой инициативный врач сказал ему, что он обойдется без стомы - "натянет кишку".

Оказалось, ему  не давали покоя лавры (думаю, и доходы) врачей-трансплантологов и он решил пополнить ряды этих специальстов. Не поставив в известность больного вшил ему трансплантант (часть кишки с трупа). В результате - отец умер в результате отторжения трансплантанта".

Бедные археологи как им понять, почему же инициатива в одном случае наказуема, а в другом - нет! Непостижимо для них. Но мы "понимаем" - привыкли.