__________4.__________
Из нас троих я старший был;
Я жребий собственный забыл,
Дыша заботою одной,
Чтоб им не дать упасть душой.
Наш младший брат - любовь отца...
Увы! черты его лица
И глаз умильная краса,
Лазоревых, как небеса,
Напоминали нашу мать.
Он был мне все - и увядать
При мне был должен милый цвет,
Прекрасный, как тот дневный свет,
Который с неба мне светил,
В котором я на воле жил.
Как утро, был он чист и жив:
Умом младенчески-игрив,
Беспечно весел сам с собой...
Но перед горестью чужой
Из голубых его очей
Бежали слезы, как ручей.

перевод В.А. Жуковского

__________4.__________
I was the eldest of the three, 
  And to uphold and cheer the rest         70
  I ought to do—and did my best; 
And each did well in his degree. 
  The youngest, whom my father loved, 
Because our mother’s brow was given 
To him, with eyes as blue as heaven—         75
  For him my soul was sorely moved; 
And truly might it be distress’d 
To see such bird in such a nest; 
For he was beautiful as day 
  (When day was beautiful to me         80
  As to young eagles, being free)— 
  A polar day, which will not see 
A sunset till its summer’s gone, 
  Its sleepless summer of long light, 
The snow-clad offspring of the sun:         85
  And thus he was as pure and bright, 
And in his natural spirit gay, 
With tears for nought but others’ ills; 
And then they flow’d like mountain rills, 
Unless he could assuage the woe         90
Which he abhorr’d to view below.

__________4.__________
Я, младших поддержать дабы,
старался, сам своё забыв;
друг-братец брата ободрял,
от сердца свет впотьмах даря.
Его любил отец, младшой,
он в нашу матушку пошёл,
скорбя, я льнул к нему душой
желал хоть чуточку спасти,
увидеть птаха во клети,
ведь он мне был милее дня
(когда бы крылья мне поднять,
младому вольному орлу...)
полярного, при нём заря,
всё лето, сон заговоря,
горит в заснеженном углу.
Лучи зеркалит вечный наст...
Меньшой был чище, ярче нас:
его душа рвалась всегда
другому раны утолять,
росой на бранные поля,
пока не грянула беда-
и слёзы из благих очей
лились что с ледника ручей.

перевод с английского Терджимана Кырымлы

__________3.__________
Они в углы нас развели,
чтоб не видать нам братских лиц,
шагать не далее цепи:
страдай втройне, а сам терпи.
Притупил взоры жидкий мрак-
казался странным брату брат.
Мы были порознь, но сердца
согласно бились до конца;
бесильны руку протянуть,
мы сохраняли братства суть:
беседой ближних ободрять,
сказаний строки повторять.
Но пыл наш в хладе осытвал:
закут подвала низок, мал.
Звуча вполсилы, голоса
забыли воли небеса.
Чудно`... тогда казалось мне,
нас было шестеро на дне.

перевод с английского Терджимана Кырымлы

__________3.__________
Цепями теми были мы
К колоннам тем пригвождены,
Хоть вместе, но разлучены;
Мы шагу не могли ступить,
В глаза друг друга различить
Нам бледный мрак тюрьмы мешал.
Он нам лицо чужое дал -
И брат стал брату незнаком.
Была услада нам в одном:
Друг другу голос подавать,
Друг другу сердце пробуждать
Иль былью славной старины,
Иль звучной песнею войны -
Но скоро то же и одно
Во мгле тюрьмы истощено;
Наш голос страшно одичал,
Он хриплым отголоском стал
Глухой тюремныя стены;
Он не был звуком старины
В те дни, подобно нам самим,
Могучим, вольным и живым!
Мечта ль?.. но голос их и мой
Всегда звучал мне как чужой.

перевод В.А.Жуковского

__________3.__________
They chain’d us each to a column stone, 
And we were three—yet, each alone; 
We could not move a single pace,         50
We could not see each other’s face, 
But with that pale and livid light 
That made us strangers in our sight: 
And thus together—yet apart, 
Fetter’d in hand, but join’d in heart,         55
’Twas still some solace, in the dearth 
Of the pure elements of earth, 
To hearken to each other’s speech, 
And each turn comforter to each 
With some new hope, or legend old,         60
Or song heroically bold; 
But even these at length grew cold, 
Our voices took a dreary tone, 
An echo of the dungeon stone, 
  A grating sound, not full and free,         65
  As they of yore were wont to be; 
  It might be fancy, but to me 
They never sounded like our own. 

_________2.__________
На лоне вод стоит Шильон;
Там, в подземелье, семь колонн
Покрыты влажным мохом лет.
На них печальный брезжит свет -
Луч, ненароком с вышины
Упавший в трещину стены
И заронившийся во мглу.
И на сыром тюрьмы полу
Он светит тускло, одинок,
Как над болотом огонек,
Во мраке веющий ночном.
Колонна каждая с кольцом;
И цепи в кольцах тех висят;
И тех цепей железо - яд;
Мне в члены вгрызлося оно;
Не будет ввек истреблено
Клеймо, надавленное им.
И день тяжел глазам моим,
Отвыкнувшим столь давних лет
Глядеть на радующий свет;
И к воле я душой остыл
С тех пор, как брат последний был
Убит неволей предо мной
И, рядом с мертвым, я, живой,
Терзался на полу тюрьмы.

перевод В.А.Жуковского

__________2.__________
There are seven pillars of Gothic mould, 
In Chillon’s dungeons deep and old, 
There are seven columns, massy and gray, 
Dim with a dull imprison’d ray,         30
A sunbeam which hath lost its way, 
And through the crevice and the cleft 
Of the thick wall is fallen and left; 
Creeping o’er the floor so damp, 
Like a marsh’s meteor lamp.         35
And in each pillar there is a ring, 
  And in each ring there is a chain; 
That iron is a cankering thing, 
  For in these limbs its teeth remain, 
With marks that will not wear away,         40
Till I have done with this new day, 
Which now is painful to these eyes, 
Which have not seen the sun so rise 
For years—I cannot count them o’er, 
I lost their long and heavy score,         45
When my last brother droop’d and died, 
And I lay living by his side.

__________2._________
В скале готичной- семь быков.
Шильон-подвал глубок, не нов,
в нём семь колонн, они толсты,
на них луч выдохся, остыл:
проник сквозь щель худой стены,
прожался, беден и уныл,
укромно по полу скользя
как светлячковая стезя.
А на колоннах- по кольцу.
А цепи- узникам к лицу:
железо зубьями язвит,
навек оставили они
на этих членах струпьев ряд.
Глазам под стать они болят,
которым день невмоготу:
рассветы видели в бреду
годами- счёт им не сверял
с тех пор, как брата потерял
последнего, он на цепи
остыл, а я не подступил.

перевод с английского Терджимана Кырымлы

Сонет к Шильону

Свободной Мысли вечная Душа, -
Всего светлее ты в тюрьме, Свобода!
Там лучшие сердца всего народа
Тебя хранят, одной тобой дыша.

Когда в цепях, во тьме сырого свода,
Твоих сынов томят за годом год, -
В их муке зреет для врагов невзгода
И Слава их во всех ветрах поет.

Шильон! Твоя тюрьма старинной кладки -
Храм; пол - алтарь: по нем и там и тут
Он, Бонивар, годами шаг свой шаткий

Влачил, и в камне те следы живут.
Да не сотрут их - эти отпечатки!
Они из рабства к богу вопиют!

перевод с английского Г.Шенгели

Sonnet To Chillon
a poem by Lord Byron 
 
 Eternal spirit of the chainless mind!
Brightest in dungeons, Liberty! thou art,
For there thy habitation is the heart,
The heart which love of thee alone can bind;

And when thy sons to fetters are consigned
To fetters, and the damp vault's dayless gloom,
Their country conquers with their martyrdom,
And Freedom's fame finds wings on every wind.

Chillon! thy prison is a holy place,
And thy sad floor an altar, for 'twas trod,
Until his very steps have left a trace

Worn, as if thy cold pavement were a sod,
By Bonnivard! - May none those marks efface!
For they appeal from tyranny to God. 

Прадавний Дух свободных Дум!
Свобода, ты всего светлее в тюрьмах!
Ведь ты жива в сердцах что в трюмах,
согласная на камеру одну.

Когда сыны твои обречены
на кандалы и гнёт тюремных сводов,
их край берёт кровавая свобода
раскидывая крылья в даль страны.

Шильон! Ты муками и мраком свят:
подвал-алтарь шагами Бонивара
отмечен, кандалы звенят-

храните, стены, отзвуки кошмара,
ведь Богу те свидетели вопят:
"Здесь тирании совершилась кара!"

перевод с английского Терджимана Кырымлы

__________1.__________
Я седовлас не по годам,
поблёк что лунь
не в ночь одну,
не страх внаскок седин мне дал.
Да заржавел не от труда,
суставы плесень проняла
в подвале гнилостном ,когда
лишён здорового стола,
я не видал небес ,земли:
запреты стражники блюли.
Я за отца страдал сполна,
терпел оковы, смерть познал.
Отец погиб мой на костре
за то, что веры не презрел.
Мы ту же выбрали судьбу,
во тьму увёл нас скорбный путь.
Из семерых один лишь жив,
младыми шестеро ушли-
началу их под стать конец,
борцу не гож злых лет свинец:
один- в огонь, на битву- два,
ответив кровью за слова,
погибли в точь как наш отец,
Бог не облегчил их венец.
Ещё троих принял подвал-
лишь выжил я, остаток мал.

перевод с английского Терджимана Кырымлы

__________1.___________
My hair is gray, but not with years, 
  Nor grew it white 
  In a single night, 
As men’s have grown from sudden fears; 
My limbs are bow’d, though not with toil,         5
But rusted with a vile repose, 
For they have been a dungeon’s spoil, 
And mine has been the fate of those 
To whom the goodly earth and air 
Are bann’d, and barr’d—forbidden fare;         10
But this was for my father’s faith 
I suffer’d chains and courted death; 
That father perish’d at the stake 
For tenets he would not forsake; 
And for the same his lineal race         15
In darkness found a dwelling-place. 
We were seven—who now are one, 
  Six in youth, and one in age, 
Finish’d as they had begun, 
  Proud of Persecution’s rage;         20
One in fire, and two in field 
Their belief with blood have seal’d, 
Dying as their father died, 
For the God their foes denied; 
Three were in a dungeon cast,         25
Of whom this wreck is left the last.

__________1.__________
Взгляните на меня: я сед,
Но не от хилости и лет;
Не страх незапный в ночь одну
До срока дал мне седину.
Я сгорблен, лоб наморщен мой,
Но не труды, не хлад, не зной -
Тюрьма разрушила меня.
Лишенный сладостного дня,
Дыша без воздуха, в цепях,
Я медленно дряхлел и чах,
И жизнь казалась без конца.
Удел несчастного отца -
_За веру смерть и стыд цепей_ -
Уделом стал и сыновей.
Нас было шесть - пяти уж нет.
Отец, страдалец с юных лет,
Погибший старцем на костре,
Два брата, падшие во пре,
Отдав на жертву честь и кровь,
Спасли души своей любовь.
Три заживо схоронены
На дне тюремной глубины -
И двух сожрала глубина;
Лишь я, развалина одна,
Себе на горе уцелел,
Чтоб их оплакивать удел.

перевод В.А.Жуковского

оригинальное факсимиле прижизненного издания поэмы Дж.Г. Байрона см. по ссылке http://books.google.ru/books?id=AysUAAAAQAAJ&dq=byron+the+prisoner+of+chillon&printsec=frontcover&source=bn&hl=ru&ei=mQmlS_uXCZWnsQbXuOTpCA&sa=X&oi=book_result&ct=result&resnum=4&ved=0CBoQ6AEwAw#v=onepage&q=&f=false

Умирать иным...

Умирать иным внизу придётся,
В трюме судна на тяжёлах вёслах,
Наверху другие за штурвалом
Видят птиц и ищут путь по звёздам.

Многие лежат усталым телом
У корней своей беспутной жизни,
А другим придвинуты стулья
Ближе к сибиллам, королевам,
Там они сидят, как дома,
С лёгкой головой и лёгкими руками.

Но тень падает от той жизни
На те жизни,которые ниже,
И привязаны легкие к тяжелым,
Так же, как к земле притянут воздух.

И забытых народов усталость
С моих век мне стряхнуть не удаётся,
И не спрятать испуганную душу
От далёких звёзд неслышного паденья.

Много судеб ткётся рядом с моею,
Бытие их перепутывает, играя,
И моя участь больше этой жизни
Стройной вспышки или узкой лиры.

перевод с немецкого  вячеслава Куприянова, см. по ссылке http://www.stihi.ru/2010/02/18/8677

Manche freilich...

Manche freilich muessen drunten sterben
wo die schweren Ruder der Schiffe streifen,
andere wohnen bei dem Steuer droben,
kennen Vogelflug und die Laender der Sterne.

Manche liegen mit immer schweren Gliedern
bei den Wurzeln des verworrenen Lebens,
anderen sind die Stuehle gerichtet
bei den Sibyllen, den Koeniginnen,
und da sitzen sie wie zu Hause,
leichten Hauptes und leichter Hаende.
Doch ein Schatten fuellt von jenen Leben
in die anderen Leben hinueber,
und die leichten sind an die schweren
wie an Luft und Erde gebunden.

Ganz vergessener Voelker Muedigkeiten
kann ich nicht abtun von meinen Lidern,
noch weghalten von der erschrockenen Seele
stummes Niederfallen ferner Sterne.

Viele Geschicke weben neben dem meinen,
durcheinander spielt sie all das Dasein,
und mein Teil ist mehr als dieses Lebens
schlanke Flamme oder schmale Leier.

Hugo von Hoffmansthal

Видно, тем внизу дано погибнуть,
где Корабль толкает Грубость Вёсел;
у Кормила наверху иные,
знают Птиц Полёт и Берег звёздный.

Те лежат, чьи Члены опухают,
в Корневищах Непонятных Жизней,
а иным Седалища доступны
в обществе Сивилл и Королевен:
званные, гостят и почивают,
тешат Головы, и Рук не тру`дят.
Только дольней Жизни Тень густая
в ту, что выше проникает:
лёгким не избавиться от Ноши-
Воздуху с Землёй не распрощаться.
 
Глину Лет прадавних Иноверцев
с Век своих стряхнуть мне не даётся,
ни сокрыть от пуганного Сердца
тихого ночного Звездопада.

Много Судеб сотканы с моею:
притираясь, Бытиё играют,
моя Доля больше этой Жизни
Сполоха худого,скудной Лиры.

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

Christopher John Brennan (1870-1932), Australia

Autumn

Autumn: the year breathes dully towards its death,
beside its dying sacrificial fire;
the dim world's middle-age of vain desire
is strangely troubled, waiting for the breath
that speaks the winter's welcome malison
to fix it in the unremembering sleep:
the silent woods brood o'er an anxious deep,
and in the faded sorrow of the sun,
I see my dreams' dead colours, one by one,
forth-conjur'd from their smouldering palaces,
fade slowly with the sigh of the passing year.
They wander not nor wring their hands nor weep,
discrown'd belated dreams! but in the drear
and lingering world we sit among the trees
and bow our heads as they, with frozen mouth,
looking, in ashen reverie, towards the clear
sad splendour of the winter of the far south.

1913

Осень

По осени отходит в вечность год
над жертвенником с тлеющей золою;
преклонный мир, наполненный тщетою,
взволнованно и терпеливо ждет
заклятия таинственной зимы
с дыханием беспамятности сонной;
притихший лес в тревогу погруженный
при тусклом солнце под наплывом тьмы
глядит: бредут насельники тюрьмы –
моих надежд развенчанные тени.
Идут за годом кануть в темноту
и ни слезинки, ни мольбы, ни стона !
Но, преодолевая немоту
замерзших губ, под шум древесной сени
мы смотрим вдаль: тесней обняв друг друга,
приветствуем грядущую мечту
в сиянии заснеженного Юга.

перевод Ириса Виртуалиса , см. по ссылке http://www.poezia.ru/article.php?sid=74912

Осень

Осень: год еле дышит в ожидании конца,
но, догорает жертвенный огонь;
зря смутные желания тревожат кровь
и тщетно ждут с надеждой у крыльца,
что превращает благо в кару
и войдёт, вплетётся прочно в беспокойный сон:
и где деревья молчаливы в унисон,
и солнце где грустит со мной на пАру,
а думы мрачные во сне бредут отарой,
вперёд, в изгнанье из разрушенных дворцов,
вздыхая тихо по прошедшим временам.
Но, не поможет им ни вздох, ни плач, ни стон.
Мечты мои несчастные! что всё неймётся вам
среди тоски постылой в чаще леса,
как вам избавиться от вековых препон,
взирать на чудо-зиму сквозь завесу.

перевод Фриды Ароновны Шутман (г.Ашдод, Израиль) см. там же

Под осень вяло дышит к смерти год,
с ним храмовое пламя умирает;
пригасший миръ напрасно ожидает,
волнуясь странно, что с зимой придёт
желанный вздох, глухого сна заклятье:
умолкший лес в тоскливом тусклом платье,
по солнцу меркнущему траур, я
слежу за радугою блёклой грёз гонимых
зимой из обветшалых их дворцов,
и год помалу чахнет вместе с ними.
Развенчанные, горе утая,
уходят молча! В оскудевшем мире
мы восседаем молча средь дерев,
подобно им поникшие, устами
замёрзшими оборотившись к югу, где
кристалл зимы чарует блеском память.

перевод с английского Терджимана Кырымлы

Она легко несла Бокал-
ему под стать был Уст Овал-
столь мягко, верно шла она,
ни Капли пролито Вина.

Легка, сильна его Рука:
он ею то Коня взнуздает,
то успокоит- тот и станет,
дрожа полегче Ветерка.

Зато когда своей Рукой
Бокал легчайший тронул Рыцарь,
обоим стало тяжело:
их проняла такая Дрожь
Рука не встретилась с другой-
Вино Волной по Половицам.

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

Die Beiden

Sie trug den Becher in der Hand
- Ihr Kinn und Mund glich seinem Rand -,
So leicht und sicher war ihr Gang,
Kein Tropfen aus dem Becher sprang.

So leicht und fest war seine Hand:
Er ritt auf einem jungen Pferde,
Und mit nachlaеssiger Gebaеrde
Erzwang er,dass es zitternd stand.

Jedoch, wenn er aus ihrer Hand
Den leichten Becher nehmen sollte,
So war es beiden allzu schwer:
Denn beide bebten sie so sehr,
Dass keine Hand die andre fand
Und dunkler Wein am Boden rollte.

Hugo von Hofmannsthal (1874-1929)
1896

Все переводы см. по ссылке: http://www.poezia.ru/perevod8.php

Она несла в руке бокал –
И хрусталю лица овал –
Сродни. Был твёрд и лёгок шаг,
Что каплям выпрыгнуть – никак.

Рукою крепкой правил граф
Коня младого бег прекрасный.
Легко, руке его подвластный,
Конь встал под ним, затрепетав.

Уже спешил принять бокал
Из рук её… Но что случилось?
Обоим стало тяжело,
Как в лихорадке, их трясло,
Руки не встретил, что искал –
Вино красно к ногам разлилось.

перевод с немецкого Андрея Журавлёва
см. по ссылке:
http://www.poezia.ru/article.php?sid=50419

Сброд флаконов цветных, тонких шторок сетей,
прихотливых зеркал,
ароматов одежд, мраморо`в да кисей-
полон роскошью зал.

В комнате-парнике воздух душен и спёрт,
всюду чуется яд
(сколь букетов в стекле! так и в лёгкие прёт
прегустой аромат).

Обезглавленный труп здесь лежит распростёрт,
изливая кровя-
на луга простыней ало-красен поток,
берегами плывя.

Словно призраков рой из видений ночных-
тёмных локонов хлам
увлекает наш взор (жемчугов расколых,
ожерелий волна...).

А под ним- голова будто лютик-цветок...
на столе. Мутен взгляд
из невидящих глаз источает упрёк,
то ли видящим- яд.

На ковати сырой распростёрт напоказ
голоброшенный труп:
за разливы страстей се- Натуры заказ
(за любовь-красоту).

Розоватый чулок с золотым пояском
- на остывшем бедре
(на мину`вшем- замо`к), словно память (о ком?)-
бриллиантовый бред.

В томно-тусклых очах отблеск оргий сквозит,
одиночества хлад,
будит память о той, оголтелой любви
на неведомый лад.

О весельи разящем, лобзаниях злых,
тех, что адски горят,
где-то рядом -роящихся свору лихих
и чужих ангелят.

Ну, давай-же глядеть: элегантно тонка,
плечи будто резны,
ноги дюже стройны, неразмяты бока:
что-то в ней от змеи.

Молодая ещё!...Исчерпалась душа
в буре диких страстей.
Хватку сплина хотелось вернее разжать
посередством затей.

Мститель, тот не сумел твою плоть утолить,
коль жива ты была,
смог ли страсть на холодное тело излить
без отдачи, дотла?

Отвечай, грязный труп! Он дрожащей рукой
твои космы ласкал?
На прощание он пересохшей губой
твои зубы лобзал?

Вдалеке от нечистой и шумной толпы,
вдалеке от судьи
в мире вечном пребудь, незнакомица, спи
в ложе с виду лодьи.

Твой жених на міру, но твой образ пред ним,
да яви`тсях во снах;
да пребудете вечно и вместе одни
до могильного дня.

перевод с французского Терджимана Кырымлы

__________1.__________
Я думаю о льде, о наших людях,
чей героизм дыханье не остудит
советских бело-голубых морей
и крики раскулаченных зверей...
Сейчас... Растянут про-
                                   -во-
                                        -лоч-
                                               -ну-
                                                     -ю
ан-
    -тен-
           -ну,
запустят в небо (для науки) зонд,
достанут из глубин  о д н о   растенье...

__________2.__________
На площади народ, одетый бедно,
гудит, в "тарелку" вперив взгляд:
"О чём? ...Скажите... Тихо!... Говорят!..."
...о том, что в холоде пожить не вредно!
Окорока потребно закалять,
не унывать, водою обливаться...
блядь!
Всегда нейдётся немощный есенин
и грамотей,"товарищ" мандельштам.
Нет, лучше их засыпать хлорным снегом,
на Колыму этапом,
или в Казахстан.
.............................
Лечить болезни плёткой, не таблеткой.
Ходить, влача повсюду парашют.
Тушёнку мазать саблей на галетку.
И вспоминать
                            безмолвнейшую жуть.
..............................
Труп в холодильнике:
Ленин живой.
До`мы родильные:
"Ма-а-а-а-амочки!"........
Вой.

__________3.__________
Зачем, скажите, нам эта
презатянувшаяся юность?
Не лучше ли -на` снег
к нужде,
болезням,
старости?
...Бедности, наконец, а?
Чтобы, упав вечером в сугроб,
к утру тихо околеть.
Быть похороненным в канаве.
Зачем
гроб?

__________4.__________
Вмороженные в лёд,
оскалы острозубы,
теплы белки`
невидящих очей.
Найдут ли? Нет.
... стальные ледорубы
остывший след
тропических ночей,
салфетку с крошкой
розовой помады,
пластмассовую пряжку
от ремня?
...мокрушный дух
`з-под ледяного ада.
Одно из двух:
кусок,
кусок меня.
Застой- мой дух
прибрежневской эпохи,
где "наше"- всё,
и оттого- ничьё.
Магнитофон
не заглушает вздохи.
Мозги сосёт
сомнений паучьё.
..............................
Течёт Гольфстрим,
воркочет Куро-сиво,
течёт туда,
сюда течёт...
Красиво.
А впереди по курсу-
голый лёд.
Ну не везёт так не везёт.
........................................
Водопьянов на льдину летит с Колымы,
самолёт его, Слово Советское Мы,
очень красен и чем-то хорошим нагружен,
он над лагерем северным медленно кружит
и бросает папанинцам сало и мёд,
спирт "Медычный" в канистрах и литрами- йод.
Самолёт по-коровьи мычит и мочи`тся
да на честном на слове по холоду мчится.

__________5.__________
Товарищи, мны стыдно жить в тёпленькой УкрАине,
я не дождусь,
когда нас сдует
к туркам,
Западу,
когда нас в НАТО
заведут.
Боимся мы серпА целинного,
и молот тяжкий нам немил,
бежим от русского былинного...
Бандера, всё же он- дебил.
Иуда,
беден ты,
мазепинец,
забудь Европу:
впереди-
Арктическое Благолепие.
О, Коммунизм,
етить,
гряди.

Речь Ингеборг Бахманн по случаю вручения ей Премии Антона Вильдганга

Дамы и господа, уважаемые присутствующие,
я прибыла в Вену, чтоб принять премию, которую вы мне присудили, и к тому же, дабы поблагодарить вас за оказанную мне честь. В таких случаях принимающий подобающими словами благодарит дарящих. Но от писателя впридачу ждут ещё и речи, желательно- знаменательной, значимой, многогранной, как говорится, обо всём и ни о чём, , при этом лауреату предоставляется возможность говорить что ему угодно, например, ему позволительно касаться всех вопросов и проблем современности, и даже самых высоких, причём, принято считать, что так выступать, распутывая клубок насущностей и общих проблем, легко. Но они, эти шарады реальности и вечности, к сожалению, не важны.
Уж если кто, как я сейчас, вышел на публику и раскрыл рот, до`лжно ему быть дозволено ощутить собственную абсолютную неуместность. Пусть даже речущий с трибуны окружён столь благожелательным вниманием, всё равно, его личность уже искажена, ведь этот час (урок, die Stunde) совсем не под стать остальным моим часам (урокам), моё бытие (das Existenz)-  иное, я существую лишь когда пишу, я ничто, когда не пишу, тогда я совершенно чужда себе, тогда я - выпавшая (вне, herausgefallen) из себя, коль не пишу.  А когда пишу, тогда Вы не видите меня, и никто не видит меня при этом. Вам вольно наблюдать дирижёра за пюпитром, певца на сцене, актёра в кадре, но никому не дано видеть, что есть Сочинительство (Писательство). Оно есть некий  странный, особый способ экзистенции, асоциальный, одинокий, про`клятый, да, и даже такой, и лишь готовый продукт, книги, обрастают публичностью, социальным контекстом, наособицу торят путь к некоему Ты, с их отчаянно обретаемой, но изредка достигаемой Явленностью (die Wirklichkeit). Всё, что кажется мне хоть сколь-нибудь ценным, достойным оттиска на бумаге, идёт в дело. Издавна наугад дают определения "Писательству" ("Сочинительству"), но даже сказанное на этот счёт великими умами (духами- ...von Grossen Geistern...), звучит несколько фальшиво для [..................], однако, привычно, но и отдаёт пустотой популярности. Не важно знать, какие низкие или достойные, чуждые миру или [..................] Идеи питали разные Поэты (букв. "сгустители" - die Dichter), которые несмотря на всё, оставили после себя великие Труды. Они (скрижали исповедален) способны хранить личные опыты.
Мне ведом лишь свой, мне опротивевший, письменный стол, который я всё же не покидаю, если только не изощрённо , как теперь пред вами, упражняюсь в славословии, которое кого-нибудь да подымет, посветит секунду, но уже в следющий миг ведомо: то был побег, заблуждение, и тебя снова тянет на галеру. Кто понуждает? Никто, естественно. Это- некое Ярмо (Zwang), некая Одержимость, Проклятие, некая Кара (Strafe).
Но вы ждёте... я к сожалению не знаю, чего вы ждёте, коль уж не о высоком речь, пусть хоть экивок этой, как слышу, кличут её, столь жгучей (или "жгущей") актуальности. Как вгляну на неё, вижу: и вправду она чересчур ужасна, постыдна, а значит коснуться (bereden- оречить) её в столь торжественный час значит легко отделаться.  Да и не затем я здесь, чтоб наставлять нею, учительствовать, шокировать Вас, ведь Отвращение (к ней?) присуще Вам, а коль нет, то вам никто не пособит.
Однако, жгущие насущности, которые повсеместно измышляют для писателей, но меня не греют, выглядят так. Вам по крайней мере трижды в неделю приходят письма: "Вы срочно обязаны до 15-го или до 23-го...", а затем -всего несколько страниц, подумать только, лишь несколько страниц! "обратить внимание на...", "Вы должны ответить, почему пишете, и что вы думаете о месте писателя в нашей современости, и -писателя в обществе, о нём и его отношениях к..., и о нём и средствах масовой информации, а верите ли вы, а полагаете ли, что..., а поскольку вы пишете лишь для себя, или всё-таки ,чтоб изменить миръ... Отправляйтесь немедля в Лондон, или в Москву, или в Нью-Йорк, ведь там открыто творится нечто достойное Вашего внимания..." Только вот мне не приходило в голову, что я или кто-то другой способны нечто добавить к великим свершениям, личными нашими подписями "за" или "против" них, а если всё-таки случайно припечёт -и кажется, будто и я поучаствовала, по уму и совести, то всё же знаю, что ничем таким образом не помогла свершившемуся, я пока не смогла замирить ни одной войны, ведь писателям не свойственны ни мощь, ни влияние.
Такова ужасная сумятица, которая столь многих воротит от сочинительства, а речи ,которыми они размениваются-растекаются (...in die sie fluechten, verhallen... -...в которые они бегут, озвучивают их...), никто не припомнит по прошествии нескольких лет, что там, в хорошем смысле, речено было, а новые актуальности опять горят, снова требуется участие и внимание людей, с которыми никто не считается.
Среди ранних моих жизненных установок есть, однако, одна или две заповеди, которые я неукоснительно блюду. И они меня сберегли доныне, моя единственная защита. Если я умалчиваю их, то лишь оттого, что вымолвив, предам их и себя, а потому впредь желаю быть просто читаемой. Каждому дозволены мнения, также и нежелательные для писателя, а что не значится в книгах его, то не существует. Итак, мне -быть прочтённой, как иные писатели-мною, в книхах, которые преображали меня и других, ведь книг, изменивших миръ, лишь малость, и авторы их не догадывались, что трудами своими добьются этого, к тому же- несколько иным образом, чем виделось тогда.
Значит, предъявляемые писателям требования, от простейших до всемирно-реформаторских, суть абсолютно бессмысленны. Прибывающее, убывающее, переменчивое Я (Эго), которое меняется в процессе письма, есть нечто иное, а касательно "актуальностей" скажу лишь, что их следует исторгать (hinwegschreiben- выписывать), надо перегнаивать (korrumpieren) "современные актуальности", нельзя поддаться их атакующим, гноящим тебя фразам. Писателю -ничтожить фразы, а коль уж быть Трудам на злободневные темы, то -без текущей риторики. Да и большого таланта на это не требуется, охочих вдосталь кроме писателя, которому личит норов под стать его таланту, что важнее всего. Потаённая хрустальность (также- "кристальность", das Kryptokrystallinische) этих слов мне ведома, мы не знаем, что есть Талант, что -Характер, но мне остаётся, говоря, лишь Бессилием Речи означить то, что мне видится более важным, нежели идиотские спичи о роли писателя вчера, сегодня и завтра. Хрустальные слова не являются в речи. Они суть Единственное и Непосторимое, они то являются, то исчезают на странице прозы, в стихотворении.
Это -моё, тут могу ручаться лишь за себя, для верности(...zu den getreusten- оговорка?) скрепляю:
"Язык есть некая  Кара" (Sprache ist eine Strafe, штраф,наказание).  Невзирая на что, последняя строка: "Без мертвечины, слова мои!" (Kein Sterbenswort, ihr Worte.)

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы
в скобках- комментарии переводчика