Потерян к свету интерес В попытках избежать решений, Механизирован процесс Межчеловечных отношений. Забыт общения уют В борьбе за право отрешиться, Вокруг лишь роботы живут, Хоть иногда мелькают лица. Сломать стараясь произвол Планет небесного парада, Лицо я нужное нашёл, Да у него – иные взгляды.

Непостижимая отрада И неземная благодать, Вам мной хворать совсем не надо, Меня хотя бы понимать. Меня хотя б немного слушать, Я ядом едким не теку, А лишь разматываю душу, Чтоб было чем вязать строку. В ней всё совсем не понарошку, И нет пустых потуг блеснуть, Из слов и снов моих одёжка Умеет даже греть чуть-чуть. Возможно, Вы и не ошибка, А мой маяк на берегу, И я вяжу в надежде зыбкой, Что этим хоть помочь смогу.

Мой голос тосклив и печален, И взгляд его слогу под стать, Он словно дикарь средь развалин, Что только и знал, что ломать. Холодным сомнением веет, В попытке создать хоть чего, Но строить, увы, не умеет, Тому не учили его. Он раньше хотел встретить чудо, Да был неудачен почин, Вот ходит и стонет, зануда, Не нужный, как прежде. Один.

Когда в огне горящей муки Растают милые черты, Я подниму к восходу руки И прокричу: «Ну что же ты?! Ведь в тех чертах так много света, Меня хранил он столько лет, И пусть со мной их рядом нету, Кто оградит ещё от бед? Без них всё в мире этом хлипко, Без них до косточек продрог, Верни тех черт хотя б улыбку, Чтоб эту жизнь дожить я смог».

В осени немилости Растворён уют, Мокрые унылости За окном живут. Тихо умываются, Словно завтра в храм, Гнутся и качаются С ветром пополам. Песней милозвучною Кличут свет чудес, Вытираясь скучною Серостью небес.

Минуты стучатся и бродят, В хмельном утонув бытии, И дни по спирали восходят, Да жалко, они – не мои. Под солнечным рыжим закатом Готов их носить на руках, Но снова парю где-то рядом И вижу их тени лишь в снах. Согласен я впиться в рассветы, Там дни тоже рвутся блеснуть, Но смотрят на это планеты И мимо рисуют мне путь.

Дешёвый мир, дешёвый взгляд У мира этого, увы, Он как большой, дремучий сад В плену разросшейся травы. Дарил бы ласку, но не мил Тот сад. Так было решено. Его хозяин посадил, Да не проведывал давно. И я искал в нём благодать, Но повелел мне господин В саду бурьян словами рвать, Но что я сделаю один?

За жёлтой маской сентября Таятся грустные романы, Незаживающие раны, Клыки искуса-упыря. Он знает что-то про меня, По капле каждый день смакует, И улыбается, ликует, От тихой радости храня. Я тоже знаю про него, Он не отступит, он – упрямый, Он рыскать будет постоянно В потёмках сердца моего.

Взмывает день огромной птицей, Открыто воскресенье, И солнце, как цветок в петлице, Взывает к восхищенью. Достав бутылку эликсира, Жизнь вечность пьёт по стопке, И ткань плетут большого мира Людей мурашьи тропки.

Честное гложет и мается, Не находя покоя Во времени, Да и не ищет, И не отрекается От прошлого, Каким бы ни было оно. И я хотел соврать, Себе или ему, Не знаю точно, Но не получилось. Слишком въелось В меня. Прости за эту слабость, Если сможешь, Я давно разучился Этому умению – Прощать себя самого.