Потерян смысл, потерян взгляд,
Дни проплывают самочинно,
Я доживаю наугад
То, что досталось беспричинно.
Само пришло, уселось здесь,
Без мелкой капли покаянья,
Загнало в неизвестность спесь
И молча просит подаянье.
Но подаянье для него
Не звон серебряный монеты,
Всё ждёт вниманья моего
И слов кровавые рассветы.
Володар невеселих дум
Осінній день,
Осінній сум.
Яка нечувана сім’я –
Осіння мить,
Осінній я.
І наш сімейний старий друг
Осінній жовтуватий
Дух.
Гуляємо.
Жизнь неприкрашенная длится,
Играя в прятки в каждом миге,
И мы с тобой как две страницы
В одной большой и толстой книге.
В чём смысл этого решенья?
К твореньям автор безучастный,
Мы две страницы, без сомненья,
Да, к сожаленью, в главах разных.
Меня не станет рано или поздно,
Сойдут с небес, произнесут: «Пора!»
Начнут водить по сказкам желто-звёздным,
Что овевают чистые ветра.
«Твой дом не там» - доверчиво расскажут,
Кивнув на шарик бело-голубой,
«В своём дому обидами не мажут,
А окружают светлой теплотой.
Тут омывает только красок буйство,
Здесь даже каждый камешек – родной».
Но я спрошу: «А как же мои чувства?»
И мне ответят: «Заберёшь с собой».
Когда судьба как кривосудие,
За что карает – неизвестно,
То мыслей нет, есть мыслеблудие,
К итогу странному прелюдия,
И не врачующая песня.
Когда судьба как наказание
И образец, как жить не стоит,
Есть только мироотрицание
За боль и за непонимание
Того, что вечно беспокоит.
Я предлагал себя,
Только во время смутное
Люди любили мелочи,
Милые и уютные.
Каждый для них отвёл
Своё местечко укромное,
Руку лишь протяни –
Вот они разом, скромные.
С крошкой одной могли
Устроить себе пиршество,
Я же был больше неба
И это казалось излишеством…
Жизнь приближается к расплате
За беспокойствие в речах,
За лоскут неба в ярком взгляде,
За землянику на губах.
За краски песен вековечных,
За тайны милого лица,
За бесшабашность дел сердечных
И за надежды без конца.
За завидное постоянство,
Когда другой бы отступил,
И за врождённое упрямство,
Что придаёт немного сил.
Пришло рассветное расстройство,
Проснулись птицы-чудаки,
Ночь умирает в беспокойстве
И просит месяц: «Помоги!»
Но месяц, упиваясь властью,
Упрямо гонит звёзды в хлев,
И, улыбаясь красной пастью,
Зевает солнцу львиный зев.
Твоей души коснулся края
И заалел своей душою,
Я и не знал, что так бывает,
А оказалось – есть такое.
Обжёгся вихрем сердца танца,
Назад качнулся осторожно,
Навек пытаясь оторваться,
А оказалось – невозможно.
От одного сжимаюсь взгляда,
Хрипит прерывисто дыханье,
Я думал, ты моя награда,
А оказалось – наказанье.
А оказалось очень просто,
Как просто всё под небесами,
Что это захотелось звёздам
Меня вычерпывать словами.
Под давлением власти минора
Разбиваются вдребезги дни,
Близок век, у которого море
Жёлтой грусти колышат огни.
Близок век, у которого власти
Больше, чем у любого царя,
Не ищите сокрытого счастья
У осеннего календаря.
Лишь хандру…
