Этого человека называют «иконой предпринимательства». Он уже не просто «селф-мейд-мен», он символ для целой эпохи.

Как Стив Джобс относился к религии? Многие знают, что создатель Apple был практикующим буддистом. Но так было не всегда.

В официальной биографии предпринимателя, написанной известным американским журналистом Уолтером Айзексоном, есть интересный рассказ:

«Пол и Клара не были истово верующими людьми, но хотели дать сыну религиозное воспитание, и поэтому по воскресеньям брали его с собой в  лютеранскую церковь. Но когда Стиву исполнилось тринадцать, он туда  ходить перестал. Джобсы выписывали журнал Life; на обложке июльского номера за 1968 год была фотография голодающих детей из Биафры. Стив принес журнал в воскресную школу и спросил пастора:

— Если я подниму палец, узнает ли Господь, какой именно из пальцев я хочу поднять, еще до того, как я сделаю это?

Пастор ответил: 

— Ну разумеется, Господу все известно.

Тогда Джобс показал снимок из Life:

— Знает ли Господь о том, что эти дети голодают?

— Стив, я понимаю, что тебе трудно в это поверить, но Господь знает и об этом.

Тогда Джобс заявил, что не хочет верить в такого Бога, и никогда больше не бывал в церкви».

Будущий создатель империи Apple знал, о чем спросить. Таким вопросом можно «закрыть тему» в разговоре с любым священником, даже самым умным и образованным. И совсем не потому, что на него невозможно ответить. Просто есть действия глубоко безнравственные по своей сути, хотя внешне они могут выглядеть вполне пристойными и благочестивыми. Например —  сесть на лавочку в храме и терпеливо рассказывать тринадцатилетнему подростку, почему Бог допускает страдания голодающих детей в Биафре, это примерно то же самое, что  объяснять ребенку, почему вполне себе нормальные дяди и тети средь бела дня проходят мимо человека, неподвижно лежащего на тротуаре лицом в асфальт.

Пастор мудро поступил, когда не стал спорить с юным Стивом Джобсом. Потому что любой его ответ прозвучал бы в той ситуации как циничная попытка  оправдать несправедливость, объяснить, что она не так уж и несправедлива, что есть, мол, и в ней своя правда. Нельзя позволять  своей, а тем более — чужой мысли идти по этой кривой дороге. Известный  русский философ и психолог Семен Людвигович Франк писал: «Объяснить зло значило бы обосновать и, тем самым, оправдать зло. Но это противоречит самому существу зла, как тому, что неправомерно, чего не должно быть. Единственно правомерная установка в отношении зла есть — отвергать, устранять его, а никак не объяснять и тем самым узаконивать и оправдывать».

В сущности, Франк описывает здесь нормальное для любого христианина отношение: увидел зло — попытайся ему противостоять; не можешь этого сделать — плачь и молись о тех, кто от него страдает, о своей немощи, о том горе, которое оно принесло другим людям и тебе самому, сколь бы далеко от тебя оно ни случилось. Потому что все люди на Земле — потомки  Адама и Евы, а значит — нет на свете чужой беды. И когда где-то там, на другом конце Земли, умирают от голода дети, ты всегда знаешь, или хотя бы чувствуешь, что это голодают твои маленькие братья и сестры, что это — беда твоей семьи, а значит — и твоя тоже.

Возмущаясь несправедливостью, человек поступает абсолютно нормально, в полном соответствии со здоровыми силами души. А вот оправдывать свое безразличие к творящимся вокруг мерзостями «христианским смирением» и богословскими схемами способен лишь тот, кто давно уже стал безразличен к несправедливости и злу в самом себе. Праведный Иов, например, не  стеснялся возмущаться в ответ на действия Бога, несправедливые, с его точки зрения: Бог ниспроверг меня и обложил меня Своею сетью. Вот, я кричу: обида! и никто не слушает; вопию, и нет суда.

В этом смысле Стив Джобс, несмотря на юный возраст, оказался куда честнее и тоньше многих своих современников, которым подобные  вопросы были попросту неинтересны. Однако есть в его поступке существенное отличие от позиции праведного Иова. Библейский праведник, потеряв в буквальном смысле все, чем обладал, — детей, богатство, и даже здоровье, — кричит, возмущается, требует у Бога объяснений происходящему. Но его возмущение обращено именно к Богу, как к единственному источнику возможного ответа. И в голову не приходит ему  сказать: «в такого Бога я верить не хочу». Потому что другого Бога быть не может, а значит — нужно выяснить отношения с Тем, Кто есть. Логика тут проста и очевидна: если у тебя претензии к Богу — выскажи их Ему, а  не соседям по подъезду. Серьезные вопросы всегда нужно задавать по правильному адресу. Иначе вместо ответа рискуешь получить стандартный набор благоглупостей, все объясняющих, но не дающих пищи ни уму, ни  сердцу.

Христианские подвижники так же, как и ветхозаветные пророки, не  боялись задавать Господу «неудобные» вопросы. Так, основоположник  монашества преподобный Антоний Великий спрашивал Бога примерно о тех же вещах, которые волновали Стива Джобса:

«Господи! отчего некоторые из людей достигают старости и состояния немощи, другие умирают в детском возрасте и живут мало? Отчего одни бедны, — другие богаты? Отчего тираны и злодеи благоденствуют и  обилуют всеми земными благами, а праведные угнетаются напастями и  нищетою?»

Такие вопросы не могли родиться в равнодушном сердце, и вовсе не апатичная, удовлетворенная мертвыми логическими построениями душа болела от них. Но Антоний Великий не стал обсуждать мучившую его проблему с другими монахами. Подобно праведному Иову, он надеялся отыскать ее  решение не в богословской дискуссии, а в молитве.

И Бог ответил. Правда, ответ этот был неожиданным и совсем не похожим на то, чего обычно ждут люди в подобных случаях: «Антоний! Внимай себе и не подвергай твоему исследованию судеб Божиих, потому что это — душевредно». Кстати, праведный Иов тоже услышал нечто похожее: …где был ты, когда Я полагал основания земли? Скажи, если знаешь. …Ты хочешь ниспровергнуть суд Мой, обвинить Меня, чтобы оправдать себя? Такая ли у тебя мышца, как у Бога? И можешь ли возгреметь голосом, как Он? Укрась  же себя величием и славою, облекись в блеск и великолепие; излей ярость  гнева твоего, посмотри на все гордое и смири его; взгляни на всех высокомерных и унизь их, и сокруши нечестивых на местах их; зарой всех их в землю и лица их покрой тьмою. Тогда и Я признаю, что десница твоя  может спасать тебя.

И тот, и другой ответ, по сути, сводятся к известному всем еще с детства тезису — «не твоего ума дело». Но странная вещь: почему-то оба  вопрошавших остались полностью удовлетворены таким необычным  объяснением.

А причина этому, наверное, вот в чем. Вопрос о невинных страданиях детей или взрослых мучает человека вовсе не потому, что наш разум не может логически совместить эти страдания с существованием всемогущего и всеведущего Бога-Любви. Это было бы еще полбеды — ну мало ли чего не  получается понять при помощи логики. На самом деле мучительно здесь  другое. За хрестоматийной карамазовской «слезинкой ребенка» или обложкой журнала Life в руках Стива Джобса скрывается куда более трагический  вопрос: неужели Бога все-таки нет в этом безумном мире? Неужели все эти  невинные страдания абсолютно бессмысленны и являются всего лишь неоспоримым свидетельством того, что наш мир — сирота?

Истории подобного рода — пророков, святых, Ивана Карамазова, Стива Джобса, — можно было бы свести к одному общему возгласу: Господи, да есть ли Ты вообще, раз вокруг происходит такой кошмар? Именно об этом, и только об этом спрашивали все они в конечном итоге. Всё прочее — лишь конкретные обстоятельства, рождавшие этот вопль к Богу у самых разных  людей во все времена.

Так что же нужно было ответить тогда Стиву Джобсу на его «проклятые вопросы»?

Ровным счетом ничего. Потому что отвечать на них с полным правом  может только Бог. Антонию Великому и праведному Иову Бог ответил, и они  успокоились: …Я слышал о Тебе слухом уха; теперь же мои глаза видят Тебя (Иов 42:5). Стив Джобс тоже слышал о Боге, но ответа не получил, и ушел разочарованным. Потому что спрашивал о причинах зла в мире не у Того, Кто Один только и  может ответить. И вовсе не пастора он поставил тогда в тупик своими  вопросами, а самого себя на долгие годы.

Никакой пастор, священник, богослов не в состоянии объяснить, почему в этом мире страдают и умирают в муках дети. Любое такое объяснение  всегда будет подменой того самого главного Ответа, в котором Бог  открывает Себя человеку. Только нужно спрашивать Его, нужно обращаться к Нему, даже если ты считаешь, что «в такого Бога верить не стоит».

Говори Ему и об этом тоже, возмущайся, сердись, как это делал праведный Иов, но — спрашивай, спрашивай Бога о том, что не дает тебе жить  спокойно. Потому что других способов получить ответ на «проклятые  вопросы» попросту не существует.

Влад Головин, Александр Ткаченко

От автора: Это фрагменты переписки с другом. Я вовсе не думал их публиковать. Можно было бы перевести их в другой формат, но пускай так и останутся – «Письмами брату».

Христос Воскрес!

Новогодний базар

Ветер ледяными крыльями рвет хохот гармошки. Кланяются и притоптывают пьяненькие продавцы, и народ улыбается.

«КОТЯТА! ОТ КЛЕПИКОВСКОГО БОГАТЫРЯ И КРЫСОЛОВКИ», — у нас с Кирой на  груди по котенку. На палке — картонный кот. У кота — реклама. Палка  вертится от ветра. Котята жалобно пищат и трясутся.

Идут, читают, показывают руками, а как прочтут – улыбаются. Дети — те аж замирают. Подходят и гундят одно и то же: « У-ти, какой  холёсенький!». Подходят с теплыми добрыми лицами. Злые не смотрят.

Чудно: сытые и злые! Так много улыбок насмотрелся, и как праздник на душе. И вдруг понял, а ведь в котах причина!

Карбас

Вчера дома был один. Прилег подумать. Вдруг пришли все четыре кота. Взбираются на грудь, долго и внимательно посмотрят в глаза, потом  вздохнут и ложатся. Двое на шею, один на сердце, четвертый в ногах. Засопели-захрапели. Жалко отдавать. Вот в последний раз малышня  приласкается, а завтра на холодный базар к злым людям.

Затекли руки, а не хочется тревожить братию. Раскинул руки и  придремал. И стал я кораблем, как шведский дракар, и поплыли мы по  черному морю под звездами. А коты спят на груди – палубе.

Потом чувствую – расту, и стал громадным ангелом, а руки превратились в могучие крылья, а кошаки — как теплая рубашка. Проснулся и думаю: вот едут сейчас поезда по мрачным русским равнинам. Часами грязный мрак, черный снег и вонь тамбура. Вдруг среди мрака завиднеется больное зарево – город.

Медленно вплывает поезд в ржавое тело Большого Города. Под мостом  переваливается троллейбус, по задубелым улицам кой-то шут несет  скрюченных прохожих. А вдоль этих улиц сколько проплыло счастливых сердец, а по этим дорогам сколько раз прошла любовь, Рождество, горе и  война. Но ничего этого не видно, и только содрогаешься, что и ты сейчас  покатишься по этому грязному, обледенелому желобу судьбы.

Черновцы, Ростов, Рязань или Киев, все одно: отойдет поезд, и через  пятнадцать минут вы пропадете в тяжелом зимнем мраке. И где там ваши  каштаны и звон Пасхальных колоколов. Как плешь, как язва на теле Земли — город. И я в нем — вша вселенская, забившаяся в свою облезлую нору с  этими четырьмя пушистыми плевочками на моей груди.

НО Я ТОЧНО ЗНАЮ, ЧТО ЭТО НЕ ТАК!

Потому, что внутри нас ЦАРСТВИЕ БОЖИЕ! И оно наполняет смыслом даже эти плевочки. Потому что во мне, в черве, еще не умерла райская бабочка — душа моя, и Христос еще долготерпит и дает мне, чтоб я не погиб, Свою пречистую Кровь и Тело, и утешает мою скотскую душу Благодать Духа Святого!

И поэтому я знаю, почему мне так хорошо, и почему улыбаются люди на холодном рынке.

Рай Тростникова

«Што эт за рай без моей любимой собаки. Не нада такого рая, где нет Любимых!»

Ну, в самом деле, ведь не для заботы Господь создал Рай. Это не  Небесный огород или дача, где нужно что-то делать ради урожая, добычи,  пропитания. Зачем-то там ухаживать за садом, как будто Господу что-то надо из этой заботы! И Ева, и звери, и вся природа, наверное, даны были Адаму для любви, и чтобы он был подобен ИМ своим адамовым творчеством  любви .

Ласкать зверя, разговаривать с ним – грех, пишет Силуан Афонский. И  еще пишет, что в Раю мы не будем скучать о родных, потому что Христос  заполнит любовью всю нашу душу. А мне бы, дураку, хотелось, чтобы, как и Адаму, было там кого любить из меньших, и чтоб были там райские скоты  по их родам, и цветы сельные, и прекрасные деревья, добрые видом.

И многие святые тайновидцы пишут, что там в самом деле есть и дворцы, и трава, и птицы, и ручьи. И что это совсем не филармония, где только  поют. Ну, может, для дураков рай один, а для возлюбленных Христовых он наполнен только Господом?

И неужели сейчас Рай уже не тот, что был?

Осколки рая

Конечно, котов, собак или крокодилов там не будет. Но ведь как написано у Апостола Павла, что не все мы умрем, но все переменимся. В тонком теле предстанем пред  Господом. И звери обретут свое тонкое тело, и яблони, и кактусы. И  крокодил когда-то был кем-то другим, что-то и ему там поручалось. И  комар не будет кусаться, и не будет ни жары, ни холода, а вечное лето  под ясным небом. И не будет увядания, а вечное цветение.

Смотри, вот и святые дружили с дикими зверьми. Вот, Серафим Саровский посылал медведя за медом, ворон кормил Пророка Илию, лев выкопал могилу святому пустыннику и умер от горя на ней. И примеров без числа. И ведь зверь не человека любит, а признает и стремится на  зов Духа Святого, исходящего от Отца Небесного, изливающегося из сердец  святых. А в злом человеке он видит преступника и бежит от него или  бросается как на врага. И зверь помнит Рай!

Да и мы знаем, что эти маленькие дурачки-звери так легко переходят от подозрительности и враждебности к излишней и даже губительной  доверчивости. Потому что где-то в глубинах их сердец еще не погасла память о нашем общем Небесном Доме. И геологи в дальних землях дружат с  белками, воронами, всякими там мармотками и ужиками. И почему теплеет на сердце от звериного доверия? У нас общая братская древняя Память.

Но самое удивительное — Собака как осколок Рая. В человеке она лучше  других видит Адама. А ведь псы, как и всякие звери, злобно грызутся  между собой и другими скотами, а вот человеку позволяют то, что не  позволят даже своей собачей родне. Нет такого во всей Природе. Чтобы  любовь до забвения была не по роду зверя! Грязный, нищий, вредный  хозяин, старый и вообще какой угодно, она все простит, и будет любить до жертвы. Я порой хуже собаки. А может, и не порой! Дети

В сказках звери говорят, дружат, ходят как некие человечки, и дети  это воспринимают нормально. Подохнет волк, а в следующей сказке он тот  же самый и живой, как Мак-Лауд. Там нет смерти.

Вспомни мультик про Винни-Пуха. Какие там пейзажи! Это ТЕ пейзажи.  Там нет зла. Вот предо мной детская сказка: Кот в зипунке, в полосатых  штанах, в красной рубашке несет на голове Петушка, а впереди идет дрозд вкрасных сапожках и картузе. А вокруг грибы чудесные, елки с мотыльками. Красота. В раю они, видимо, и были такими.

НЕ БЕРУТ КОТЯТ

Шаурма, дубленки, антенны, варежки, футболки и яблоки льются рекой.  Чистый и нарядный народ бредет мимо елки, вставленной в кусок трубы. Под елкой чучело пестрого петуха, который как бы машет крыльями и орет во все горло тишиной. В мешке навалены чучела тетерева, хорьков и какой-то  еще братвы.

Вдруг подошла девчонка, рыжая, как солнышко. И почти не глядя:  «Беру!». Поступок сам по себе. Вытащила из кармана щедрой рукой вместо  пятака ворох десяток (Господи, помилуй, — своих детских денег!) –  русский обычай.

- Возьмите за котенка! — Распахнула душу и поместила туда кота.

По ее лицу видимо полыхнула райская зарница!

Священник Константин Камышанов

Каждый день мы ходим по улицам, на которых жили святые. Речь идет не о древних монахах, а простых христианах, которые своей жизнью  заплатили за свою веру. Подол, Лукьяновка, Соломенка – в каждом из этих районов в XX-м веке жили, молились, погибали и находили вечную жизнь обычные киевляне. Давайте вспомним хотя бы некоторых из них.

 

Святой, выступивший против Распутина

Первый адрес -  предконечная остановка 24-го автобуса, в пяти минутах ходьбы от  Киево-Печерской лавры. Здесь зимой 1918 года погиб человек,  который тогда был высшим православным иерархом в Украине  – митрополит Владимир Богоявленский.

Выходец из русской глубинки, Богоявленский благодаря самым высоким  оценкам в семинарии смог бесплатно продолжить духовное образование. Это  стало для него путевкой в жизнь. После окончания Тамбовкой духовной академии он стал преподавателем в семинарии. Возможно, он так бы им и  остался, если бы не внезапная смерть от тубрекулеза жены и ребенка. Василий Богоявленский после этого принимает монашеский постриг с именем  Владимир, а еще через два года он стал епископом.  Дальше – весьма  стремительная церковная карьера. Ею митрополит обязан известному юристу Анатолию Кони, который случайно услышал проповедь священномученика во  Владимирском соборе Самары и был так ею впечатлен, что рекомендовал  епископа тогдашнему обер-прокурору Святейшего синода Константину Победоносцеву. Богоявленского назначили епископом в Грузию, что в  Российской империи считалось третьей по влиятельности церковной  должностью после епископов Санкт-Петербурга и Москвы. В 1898 году, после смерти московского митрополита, Богоявленского переводят в Москву. Там  епископ активно занимался миссионерством среди рабочих, полемизировал с  марксистами. Обращал особое внимание на борьбу с народным пьянством. В  1911-м под его покровительством состоялся Российский противоалкогольный  съезд. Более того, в 1912 году на Всероссийском съезде практических  деятелей по борьбе с алкоголизмом митрополит Владимир выступил с  докладом «Против ли нас, абстинентов, Библия?», где библейски обосновал  преимущества трезвого образа жизни и запрета на употребление вина. В  Москве он сдружился с великой княгиней Елизаветой Феодоровной, которая  позже была канонизирована как священномученица, чья жизнь также во  многом связана с Киевом.

С 1912 года Владимир Богоявленский, по сути, возглавил Русскую  церковь. Он назначен митрополитом Санкт-Петербургским и Ладожским,  священноархимандритом Свято-Троицкой Александро-Невской лавры и  первенствующим членом Святейшего синода. Впрочем, пробыл он на новом  месте недолго. Деятельный проповедник, человек евангельских и библейских взглядов, вполне естественно, он не пришелся по духу такой темной  личности, как Григорий Распутин. В результате настроенная Распутиным против митрополита императрица Александра Федоровна удалила, а фактически сослала его в Киев.

С ноября 1915 года Владимир Богоявленский – митрополит Киевский и  Галицкий с сохранением звания первенствующего члена Святейшего синода.  Так получилось, что митрополит оказался первым священнослужителем,  убитым при взятии Киева большевиками, которые вели боевые действия против войск украинской Центральной рады. Вечером 25 января 1918 года к  митрополиту, жившему в Киево-Печерской лавре, пришли пять вооружённых  солдат во главе с матросом.

Вот как вспоминает гибель Владимира Богоявленского митрополит Евлогий Георгиевский, свидетель тех событий: «Матросы ворвались в его квартиру, отпихнули старика-келейника, пригрозив ему револьвером,– и бросились в спальню. Там они оставались около двух часов. Что в спальне происходило, неизвестно. Потом они вывели владыку Владимира и направились с ним к  чёрному ходу. «Прощай, Иван…»,– успел сказать келейнику митрополит. Вывели владыку из Лавры незаметно. У лаврских валов матросы прикончили его – расстреляли в упор… Он лежал полунагой, когда его нашли. Убийцы  сорвали крест, панагию, даже набалдашник с посоха, только шубу не успелиунести и бросили тут же».

 

Впрочем, вряд ли можно было ожидать чего-то другого от озверевших представителей безбожной большевистской власти, за девять дней до того зверски  запытавших до смерти пленных студентов Киевского университета, вступивших с ними в неравный бой под Крутами. (Мало того, еще и  поглумившихся над телами уже мертвых молодых парней). Всякий, кто  пытается оправдать эту власть, должен еще и еще раз вспоминать эти преступления – безобразные свидетельства совершеннейшей дегенеративности красной власти…

В Свято-Успенской Киево-Печерской лавре сохранился корпус, где жил  митрополит Владимир (№??) и откуда его повели на расстрел через  Экономические ворота Лавры. Место расстрела священномученика сейчас отмечено деревянным крестом. Найти его несложно – если идти от площади Славы к Лавре по правой стороне улицы Ивана Мазепы, дойдя до валов (которые перед монастырем), надо просто посмотреть вверх. На валу и стоит тот самый крест, обозначающий место гибели святого. Мощи  священномученика находятся в Ближних пещерах Лавры.

 73-летний старик был забит насмерть на допросе в Лукьяновском СИЗО

Второй адрес – Лукьяновское СИЗО и Лукьяновское кладбище. В 1937 году в кабинете №164 следственного управления Лукьяновской тюрьмы погибло  двое священнослужителей, которые теперь причислены к лику святых. Первый из них – фактический руководитель всех украинских православных приходов митрополит Константин Дьяков.

Он родился в 1864 году в селе Старая Водолага Харьковской губернии в  семье священника. Окончил будущий мученик Харьковскую духовную  семинарию. В 27 лет он стал священником, служил в Харькове, в храме Рождества Христова.

Первый раз Константин Дьяков был арестован еще в 1923 году, впрочем, тогда ему так и не предъявили обвинения и освободили спустя два месяца. Как и  многим другим священномученикам, ему довелось побывать, как вспоминали  современники, «в липких от крови» подвалах Октябрьского дворца в Киеве  (ГПУ проводило допросы и пытки в подвале, где сейчас расположен  кинотеатр).

В 1924 году Дьяков был рукоположен во епископа Сумского, викария  (помощника епископа) Харьковской епархии, временно управлял Харьковской  епархией. В 1926 был второй раз арестован, находился в тюрьме три недели. В ноябре 1927 года возведён в сан архиепископа и назначен архиепископом Харьковским и Ахтырским экзархом Украины, в 1934 Константин Дьяков стал митрополитом Киевским и экзархом Украины в связи спереездом столицы.

Владыка Константин, в отличие от многих других священномучеников, не был принципиальным противником власти, скорее, наоборот, он был очень  ярким представителем «сергианства» – политики соглашательства тогдашних  церковных иерархов Русской православной церкви с большевиками. Впрочем,  это отнюдь не спасло его от расправы. В 1937 году сталинское НКВД  задумало устроить очень громкое образцово-показательное дело о «контрреволюционной организации церковников-тихоновцев, подготавливающей восстание в случае войны с Германией». Первым, кого арестовали в  составе этого дела, и был Константин Дьяков.

29 октября 1937 года его вытащили из алтаря Покровского храма,  расположенного на киевской Соломенке (улица Островского, 20/1), прямо во время службы. На основании ложных показаний начались допросы, которые проводил следователь НКВД Гольдфарб. Надо заметить, что следователь это  дело провалил – не один его обвиняемый не дожил до суда. А через  некоторое время (неслыханное дело для тех времен) был исключен из органов «за чрезмерное применение мер физического воздействия в ходе  допросов».

Именно на таком допросе и погиб 10 ноября 1937 года митрополит  Константин Дьяков. Перед смертью он описал плачевное состояние церкви в  то время: «В связи с переводом столицы из Харькова в Киев я прибыл к месту своего нового служения 29 марта 1935 года. На Киевщине было 170  приходов, из них 70 функционировало и 100 взяты под заготзерно. В  настоящий момент число приходов на Киевщине сократилось до минимума: всего 16 с 4 городскими».

В конце концов, митрополит написал: «Я прошу советскую власть дать возможность мне, 73-летнему старику, одержимому весьма многими и тяжелыми физическими недугами, мирно и тихо закончить свою жизнь».

Советская власть предложила ему компромисс – сдать подельников,  отречься от своих убеждений, заявить, что морочил голову все эти году  трудовому народу, рассказывая о Боге… Продать Христа другими словами. Он сказал, что подельников не имеет, отрекаться от веры отказался… Не хулил он и своих палачей.

Похоронен Константин Дьяков был на Лукьяновском кладбище, в братской  могиле, где совершались массовые тайные захоронения расстрелянных в  Киево-Лукьяновской тюрьме НКВД. Очевидцы тех событий пишут, что хоронили всех в выкопанных между могилами траншеях. Ночью в такую яму укладывали несколько сотен трупов и засыпали. Всего, по оценкам историков, в ходе  репрессий 1937–1939 годов таким образом в Лукьяновском СИЗО было  расстреляно (уже тогда это место имело мрачную славу!) и похоронено на  территории Лукьяновского кладбища в безымянных могилах около 25 тыс.  человек. На сегодня найдены останки 12 тыс. человек. Смертельный  конвейер…

19 октября 1993 года митрополит Константин Дьяков был канонизирован  определением Священного синода Украинской православной церкви как  священномученик.

Олег Гавриш, Влад Головин, для Исторической правды

Для «чего-то» нужно «что-то». Это очевидно, поскольку из «ничего» выйдет только такое же «ничего». Для супружеской пары нужен, в минимальном пределе, один согласный мужчина и одна женщина. Для яичницы нужна, как минимум, пара разбитых яиц и горячая сковородка. А что нужно для отдыха?

Во-первых, усталость, потому как иначе не от чего будет отдыхать. Все нынче жалуются, что устали и упрели, но от чего устали – молчат, почему и отдыхают глупо. От глупого отдыха человек еще больше устает, и вряд  ли эта мысль кому-то незнакома. Нужна, одним словом, жизненная  усталость.

Затем – наличие некоторых денег и некоторого свободного времени. У кого нет излишка денег, тот – плохой отдыхающий. И кто занят с утра до ночи все семь дней в неделю, тот не  годится в сибариты, хоть бы и карманы пухли от банковских знаков.

Но что важнее, время или деньги? Трудно сказать. Есть люди, у которых есть деньги, но с отдыхом не складывается, поскольку времени нет. И  есть люди, у которых полно времени, но денег нет, и значит, с отдыхом также не складывается. Нужны время и деньги, или – деньги и время,  взятые вместе, разом, тепленькие, как парочка хрестоматийных злодеев —  из постели при задержании.

Мыслим дальше. Хватит ли денег и времени, взятых вместе, для отдыха?  Нет. Нужно еще нечто. Нужно, чтобы не было войны. Вы улыбнулись? Не  спешите улыбаться. Нужно, чтобы не было войны, или – голода, или —  стихийного бедствия. Если кругом война, то отдыхать не сможет даже тот, у кого денег полно и времени вдоволь.

Тогда будут сложности военного времени, мобилизация, давки на дорогах, перебои со светом, экспроприация, и прочие «радости», которые  не всякому врагу пожелаешь. Итак, на дворе – мир, в кармане – деньги, в отрывном календаре – несколько недель, помеченных значком «меня нет».  Достаточно ли теперь всего этого для отдыха? Нет.

Еще нужно, чтобы народ внутри страны и за ее пределами пребывал под  твердой защитой законов и не боялся ни погромов, ни ночных грабежей, ни  киднепинга. Мы не ездим на отдых в Сомали, хотя пляжи там, быть может, не хуже Лазурного берега. И в Ливию тоже теперь никто долго не поедет,  хотя море там такое же Средиземное, как в Италии или Греции.

Нужен порядок, нужна безопасность, которые декларируются всюду, но в  одних местах они разлиты в воздухе, а в других – написаны только на  бумаге. Поутишьте пыл в критике собственной страны. На карте мира очень много стран, где ночью на улицу никто не выходит, а в глаза незнакомому прохожему стараются не смотреть. Наша страна в эти списки не входит.

Так. Что в итоге? Крошки со стола нужно сгребать в ладошку, а  сказанные мысли собирать воедино. Нужен некий излишек денег и времени,  мир внутри страны и защита законов, как на Родине, так и за ее  пределами. Этого уже очень много!

Теперь добавим здоровье. Ведь никто не уезжает на курорт, если в  семье – тяжелый больной. И никто не уезжает «тусить», если в доме  покойник. А ведь умирают люди каждый день! Значит, если вы на отдыхе, то вы попали в счастливую категорию относительно богатых, временно праздных и здоровых людей без особых семейных проблем.

Зацените неосознанное счастье! У вас никто не болен, вас защищают законы различных государств, на вас не падают бомбы. Елы-палы! Да в эту категорию вмещаются миллионы людей! Вон их сколько на различных курортах, внутренних и зарубежных! Иначе, как эпохой, если не всеобщего,то массового счастья, наши времена не назовешь!

Но почему так мало счастливых лиц? Почему лица в основном уставшие или скривленные даже на отдыхе? Почему так редки возгласы: «Как я  счастлив!» или «Какое чудо!»

Многие люди продолжают хмуро обсуждать проблемы, ругать власть и гневить Бога, как будто поставили себе целью дожить до войны, или выпросить голод, или дождаться серьезных болезней.

Нужно научиться осознавать себя и на реке с удочкой, и над мангалом с румянящимися шашлыками, и на диване перед телевизором – счастливым  человеком. Другого счастья может не быть. Да другого счастья и не надо, поскольку именно в эти секунды живет человек. Оно может и быть, это  «другое счастье», но ты рискуешь его не оценить и не заметить, если не  научишься прежде замечать и ценить нынешнее подлинное, хотя и не броское, счастье.

Хороший отдых — это синоним «счастья», или некой составной его части. А «счастье» — это категория внутренней жизни. Внутренней, а вовсе не  внешней. Счастлив тот, у кого внутри хорошо. Если же хорошо только  снаружи, а внутри – гадость и раздрай, то этот контраст только умножает  страдания.

Следовательно, если мы согласимся с тем, что «счастье» есть категория внутренней жизни, а «хороший отдых» – составное понятие «счастья», нам  придется согласиться с тем, что внутренне незрелый человек хорошо отдыхать не может. Для обретения полноты жизненных ощущений и  переживаний предстоит вначале научиться качественно уставать от полезных занятий, затем – получать удовольствие от вещей простых и невинных, разбросанных в повседневности.

Следует научиться за все благодарить Бога. Ну, а затем человека ждет  вход во дворец бесконечных и безгрешных наслаждений, которыми становится жизнь для благодарного и внимательного человека, не ленящегося зарабатывать свой хлеб.

Заработанные деньги. Заслуженный временный покой. Некая степень  здоровья и семейный мир. Мирное небо и защита законов. Наконец,  внутренний мир и умное сердце. Что еще нужно для настоящего отдыха?

Этот разговор вырос из одной услышанной нами истории. Истории мальчика,  который родился в семье алкоголиков, был сдан в детдом, а в подростковом возрасте связался с дурной компанией и после первого же «дела» угодил в детскую тюрьму. Там над ним надругались. И мальчик повесился… Ужасная  жизнь, ужасная смерть. Заслуженная ли? Как ее объяснить?!

Для многих людей такие истории — аргумент в пользу реинкарнации, или  веры в перевоплощение, переселение душ. Она, казалось бы, дает ясный и  простой ответ: такая участь — не что иное, как наказание за прегрешения прошлых жизней.

Почему христианство не может принять реинкарнацию? Говорим об этом с протоиереем Игорем Фоминым.

 

Бог и бюрократия

— Отец Игорь, история этого мальчика — далеко не единственная в своем роде. Строго говоря, этого несчастного и за гробом ничего  хорошего не ожидает, ведь он, получается, самоубийца. Такая судьба просто не укладывается в голове…

— Во-первых, мы с Вами должны сразу понять, что Бог — это не бюрократ. Допустим, если ты в заупокойной записке написал имя  здравствующего человека — это не значит, что тот умрет. Бог не бюрократ!

ПРАВОСЛАВИЕ ГОВОРИТ О ТОМ, ЧТО МЫ, ПРЕЖДЕ ВСЕГО, НЕ МОЖЕМ СЕСТЬ НА ПРЕСТОЛ СУДЬИ ВСЕВЫШНЕГО И РАСПОРЯЖАТЬСЯ, КУДА КОГО ПОСЛАТЬ — В АД ИЛИ В РАЙ.

В Православии почитаются святые, которые стяжали благодать у Бога  и являются для нас образцом следования за Христом. Но это не значит, что кроме них больше никто благодать не стяжал, — это очень важный момент.

Если парнишка покончил жизнь самоубийством, его дальнейшую участь  знает точно только Бог, ведающий всю его жизнь. Милосердный Бог  разберется, понимаете?

Есть такая замечательная мысль в православном Предании. Если мы  попадем в рай, то удивимся трем вещам: мы не увидим в раю тех, кто там  должен бы быть по нашим человеческим понятиям; мы увидим тех, кого вроде бы там быть не должно; и, наконец, мы удивимся, что сами там оказались.

— А разве нельзя сказать, что судьба этого парнишки была фактически предопределена условиями, в которых он рос?

— Нет никакой предопределенности судьбы, Православие этого не принимает.

Я могу Вам привести аналогичный пример. В одном из церковных  учреждений работал парень. Мама родила его очень рано, в 15 лет, и сразу отдала в детский дом. Это происходило еще в советское время, мама была бесправна, за нее решение принимала ее мать — бабушка этого парня.

Впоследствии он мне рассказывал о своем житии-бытии в детдоме — у нас в армии не было такого кошмара, какой происходил там! Однажды парень не выдержал, схватил стол и швырнул его в закрытое окно. Начальство, чтобы с ним не возиться, на основании этого случая оформило ему диагноз —  слабоумие или что-то в этом роде — поставило самую тяжелую группу  инвалидности и отправило в интернат для умалишенных. Там я с ним и познакомился — мы с женой ходили помогать в это учреждение еще до  того, как поженились.

Так вот он, представьте себе, вырвался из этой системы! Как? Он  «уцепился» за Церковь: сначала нашел священника Алексия Грачева* и стал  его духовным чадом, а после его смерти попал ко мне. Нашел школу, восполнил свое образование и попросил, чтобы с него сняли группу  инвалидности. А это было очень и очень непросто сделать! Но у него получилось. Затем он поступил в техникум, потом — в семинарию, окончил ее… Вы представляете, какими усилиями все это было сделано! Большинство его товарищей по детскому дому умерли, спились, стали бездомными…

Я хочу сказать, что мы свою судьбу творим сами, и этот парень тому  пример. Тот, кто плывет по течению, может говорить: «Это мой фатум, мне это предначертано» — так легче жить и думать. Можно еще свалить на кого-нибудь — на папу, маму…

— Но ведь статистика говорит о другом: процент тех людей, которые растут в детдоме и потом вписываются в обычную жизнь, очень мал. Все остальные катятся по наклонной…

— Да, я согласен. Но мы сейчас говорим о личности, о том, что  у любого человека есть возможность вырваться. Статистика в таком  разговоре не есть последний аргумент, мне кажется. Допустим, сколько людей могут заболеть полиомиелитом? Скажем, один на миллион. Но какое дело родителю, у которого заболел ребенок, до статистики? Мы говорим  сейчас о личности.

Почему жизнь одна?

— Но ведь, действительно, кто-то рождается, скажем,  в православной семье, с детства знает, что такое Библия, у него есть  интерес к духовной жизни. И есть дети, которые рождаются в «глубинке» в семье алкоголиков. Это значит, что предпосылок стать лучше  у одного  изначально больше, а у другого — меньше? Как это объяснить  с христианской точки зрения?

— Человек отвечает только за свои поступки. Это однозначно. Да, люди  рождаются в разных условиях, но жизненный итог любой человек подводит  сам. И это будет единожды.

Мы не можем судить, у кого тяжелее жизнь, у кого легче — у каждого свои испытания.

Неблагополучные обстоятельства могут стать, наоборот, предпосылкой к тому, чтобы крепче «зацепиться» за Бога. А благополучные — вспомните фарисеев…

Они родились в религиозных семьях, получили прекрасное образование,  закон знали назубок, но именно они распяли Христа. Из самого низкого  состояния можно подняться, и из самого высокого пасть очень глубоко.

Человек живет однажды. Православие не исповедует перевоплощения. По многим причинам.

— По каким?

— Начнем с того, что теория реинкарнации подразумевает усиление добра и усиление зла в мире. Допустим, умирает бандит — и в следующей жизни  воплощается в крысу, из крысы «выбраться» тяжело — ведь она только за  счет воровства и живет. То есть следующее перевоплощение будет куда хуже.

Реинкарнация — это принцип утверждения такой жесткой справедливости:  если ты воровал, у тебя потом будут воровать; если ты работал в гестапо, значит, тебя будут мучить. Но это, мне кажется, не совсем справедливо и правильно. Ведь человек, по этому учению, не помнит своей прошлой  жизни. Даже если, скажем, он родится не животным, а человеком, которого  всю жизнь будут обворовывать, он ведь не будет знать, почему его обворовывают. У него нет возможности сделать выводы.

Есть такие слова христианского философа первых веков, Тертуллиана:  «Каждая душа по природе своей — христианка». Она вышла от Бога. Согласно Библии, человек творится для сорадования Богу. Он ни в коем случае не «зарабатывает» свое спасение хорошими поступками. Это просто исключено.

— Почему?

— Потому что с Богом не может быть рыночных отношений.

Допустим, мы придем к Господу и скажем: «Господи, я не убил, не украл, я не позавидовал, не блудил. Я выполнил Твои заповеди?» — Господь скажет: «Нет». — «Почему?!» — «Потому что Моя заповедь не в том, что бы „не делать“, Моя заповедь: люби!».

А реинкарнация, по сути, предлагает человеку сделку:

делай так — и будешь в следующей жизни жить лучше, а потом достигнешь нирваны.

— И Бог в такой схеме оказывается, в общем-то, человеку не нужен…

— Да, получается так. Если хорошие поступки совершаются из любви —  отлично. А если из корысти — человек пытается откупиться. «Я Тебе —  правильную жизнь, а Ты мне — вечное блаженство». Вот это Евангелием осуждается.

Кроме того, православные не исповедуют реинкарнацию потому, что ее  результат — это слияние с мировым Абсолютом. Бог (Абсолют), по этой  теории, всех делает одинаковыми, всех посылает в мир одинаковыми, «расщепляет», скажем так, для того, чтобы потом опять соединиться  вместе.

— Допустим, это одна из возможных интерпретаций. Есть течения, которые считают, что нет такого слияния…

— Хорошо. Но тогда где конец совершенствования? Если человек остается личностью, где конечная точка его перевоплощений? Где  критерий? Когда Господь прекращает перевоплощения?

В православии нет «финиша» — есть «старт», но нет «финиша».

Христианство говорит о том, что совершенен один Бог. Христос  в Евангелии сказал: «Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный». То есть это призыв к совершенству, направление пути, недостижимый образец — потому что человек никогда не сможет сравняться с Богом, это невозможно. Бог есть совершенная Любовь, Он это показывает на кресте.

А человек стремится уподобиться Христу в меру своих сил: Подражайте мне, как я Христу, — говорит апостол Павел. Но абсолютное совершенство запредельно, оно недостижимо…

И потом, еще одна очень важная сторона вопроса — христианское отношение к телу. Христиане верят в воскресение из мертвых, и Христос  воскрес телесно и телесно вознесся к Отцу. И ведь

Православие придает большое значение телу — это не какой-то ненужный  хлам, от которого человек избавится после смерти, тела тоже  преобразятся.

А если за 1000 жизней накопилось 1000 тел — в каком ты воскреснешь?

И что с остальными, грубо говоря? Это просто мусор, который истлеет, — и все? Христиане верят иначе.

Человек создан для радости

— Отец Игорь, если страдания и несправедливость — не результат предыдущих неправедных жизней, ошибок, то результат чего?

— Господь творит человека для конкретной цели — для сорадования,  творит свободного человека, который сам волен выбирать между добром  и злом. Человек выбирает зло — происходит его падение, отпадение от Творца.

Не надо думать, что Бог людей как-то демонстративно изгоняет из рая.

Нет, просто

добро не может сосуществовать со злом.

Как горячая вода не может сосуществовать с холодной водой — получится теплая; или свет с темнотой тоже не могут — получится полумрак, так  и тут. Это у нас в жизни есть какие-то полутона, мы находим себе  оправдания, а на самом деле все очень конкретно: пограничного состояния  между добром и злом нет.

Поэтому человек уходит от Бога — не Бог его выгоняет. У него был выбор — остаться. Для этого нужно соблюдать какие-то элементарные  правила, причем из этих правил существовали исключения: только  признайся, что ты действительно нарушил заповедь, съел запретный плод. А первые люди спрятались в кустах… Как ребенок, которому говорят: «Не  ешь варенье», а он съедает всю банку и прячется. И потом с честными  глазами и измазанным вареньем ртом сообщает маме: «Нет, я варенья не трогал».

Так вот, когда человек уходит от Бога — перестает пользоваться помощью Божьей, помощью Родителя, — начинаются страдания.

Наше состояние определяется нашими взаимоотношениями с Богом, а не  какими-то внешними обстоятельствами. Если страдающий человек смог сквозь свою беду увидеть любовь Божию к себе, тогда эта радость у него может растворить в себе все: и страдания, и горе, и какие-то несчастья.

Иногда мы смотрим на другого человека и говорим: «Ой, бедный, как он  страдает. Как ему не повезло». А разговоришься с ним, он скажет: «У меня все прекрасно, я счастлив».

Понимаете, страдания — философская величина, относительная. Мы можем  видеть их только с одной стороны. Например, парень бросает девушку. Тут  есть страдания?

— Да, допустим.

— Жуткие! Почему? Потому что тебя лишили чего-то —  тебе больно. И когда начинаешь беседовать с такими людьми и говоришь:  «Слава Богу, это прекрасно!», они, конечно, сильно удивляются: «Батюшка, что Вы такое говорите?»  — «Ну, представь себе, что вы бы сейчас  поженились, обвенчались, и этот разрыв произошел бы уже в браке, когда  у вас дети родились. Он бы «загулял», а у вас уже семья?… Так что —  слава Богу! Подумай, может быть, над тобой свершается промысл Божий».

— Разве физические страдания могут быть относительными?

— Страдания физические — относительные, потому что их может оценить  только тот, кто их переносит. Тот, кто не перенес, не имеет права об  этом говорить, оценивать. Я знаю много связанных с этим историй. У меня  была замечательная прихожанка, в 6 лет она умерла от лейкоза. Она,  бедная, столько «химии» перенесла… Ее привозили к нам в храм в маске, на колясочке, потому что ей тяжело было ходить. Но настолько радостный это был ребенок!.. Она всегда обнимет тебя, скажет: «Батюшка, а можно я Вас поцелую?» Я говорю: «Только не через маску, давай так». —  «Конечно-конечно!» Ну совершенно замечательный ребенок, очень умный,  очень глубокий. Когда у нее спрашиваешь: «Тебе больно?», она отвечает:  «Больно. Мне тяжело». Иногда она была не в состоянии даже ручку поднять  от слабости. А через минуту — уже могла смеяться! Вы сейчас скажете, что она так отвлекалась. Нет, эта девочка жила. Отвлечься от боли можно,  когда ты руку сломал, когда тебе операцию сделали. А когда боль — это  вся твоя жизнь, и ты при этом еще радостный…

— Говорят, дети, которые тяжело болеют, совсем другие?

— Абсолютно! Просто небо и земля. Они глубже. Кстати, священник  Даниил Сысоев, которого убили три года назад — мы с ним вместе учились  в семинарии, дружили семьями, — рассказывал, что в детстве тяжело болел. Умирал. Но в какой-то переломный момент все изменилось, он выздоровел,  хотя проблемы со здоровьем у него оставались и впоследствии, до конца  жизни. И он стал совершенно другим человеком! У отца Даниила ведь была  потрясающая память, очень цепкий ум… Господь никогда не остается  «должником» в этом смысле: у человека глухого — прекрасное зрение, если  говорить упрощенно.

А у этой маленькой прихожанки, о которой я рассказывал, было  потрясающее чувство справедливости. И очень много любви. Когда она  умирала, ее мама с папой в какой-то момент очень сильно поссорились.  А она умерла только тогда, когда их помирила…

В общечеловеческом плане мы не можем разобраться со смыслом страданий!

Потому что для человека, особенно советской формации, особенно,  скажем так, любящего удовольствия и спокойствие, очень важно, чтобы  жизнь была долгая, устроенная, комфортная, «дом — полная чаша» и так далее. А смерть и болезнь рассматриваются как наказание.

Но для человека верующего такой «математики» в мире нет. Для него  смерть — освобождение. Например, когда умирал мой духовник, он был очень спокоен. Хотя, казалось бы, должен был тосковать — батюшка был  потрясающим жизнелюбцем!.. Это не значит, что жизнь — наказание. Но  лучшая участь человека ждет после смерти.

Для человека, любящего удовольствия, очень важно, чтобы жизнь была  устроенная и комфортная. Смерть и болезнь для него — наказание. Для  верующего смерть — освобождение. Это не значит, что жизнь — наказание. Но лучшая участь человека ждет после смерти.

Валерия Посашко

http://narod.i.ua/user/2768355/

Шаг. Еще полшага влево, пригнувшись. Не наступить на сухую ветку. Надо  соблюдать осторожность, ведь эти твари умеют слышать за сотню метров! Надо сохраниться, а то все продвижение по локации пойдет коту под хвост. Итак, что мы имеем? На инфернальное проклятье маны может не хватить, а бороться с оборотнями при помощи пистолетов опасно: только возьмешь  одного на прицел, он исчезает, и появляется уже за спиной. И кусает. Больно. Иногда можно заработать жуткую головную боль на всю ночь, если  светит Луна. Что же делать? Разве что прибегнуть к заклятию Бафомета – оно не требует никаких ресурсов, только голова потом как чужая. Но зато всякая нежить впадает в состояние ступора на несколько секунд. Тут-то их можно даже пулями… Лишь бы успеть всех добить, а не то… Вот Ленька на днях упустил одного волколака, так тот притащил с собой несколько баньши. До сих пор пацан ходит, переспрашивает, что ни скажешь, по несколько раз. Глухая тетеря. Хорошо, родители его не узнали правды: он-то им сказал, что наушники на всю громкость были включены, когда он музыку на плеере включил. А то были бы проблемы!

Игра-то запрещенная.

Комитет игровой цензуры обнаружил какой-то скрытый контент в гениальной новинке от «SethGames». По словам занудного пресс-секретаря  Комитета, игра «Baal Power: Keep Yourself Alive» не соответствует международным нормам безопасности. На саму «SethGames» наложили строгие санкции, все диски с игрой были уничтожены еще до их поступления в магазины.

Лицензионные диски.

Конечно, за приобретение и хранение у себя контрафактных дисков с игрой грозил довольно крупный штраф. За продажу – срок.

Наверное, поэтому желание всех геймеров заполучить «Baal Power» не останавливалось даже перед заоблачной ценой обычного диска в пять петабайт. Когда Данька, которому пришлось всю осень решать за деньги задачки по астрофизике, чтобы скопить денег на игру, наконец притащил домой диск, его волнение было просто неописуемо. Родителей он не опасался – они уже год как перестали входить в его комнату без звонка. А систему он, конечно же, отключил от Сети заранее. Для этого пришлось имитировать смерть декодера. Данька надеялся, что это отвлечет внимание бдительной службы общественной безопасности. Подросток, отключившийся от Сети добровольно, либо сошел с ума, либо хранит на накопителе что-то запрещенное. А замена декодера стоит немалых денег. Это будет выглядеть естественно.

Перед первым запуском игры Данька было усмехнулся над названием, снисходительно процедив: «Real power is a gun power!» Теперь от прежней иронии не осталось и следа. Мощь огнестрельного оружия в этом мире была крайне сомнительной.

Данька вздохнул, вспоминая, как он чуть было не лишился зрения, обороняясь от мерзкого василиска при помощи двойной «беретты» в самом начале игры. Тварь атаковала невзирая на пули. Данька тогда чуть было не сломал хрупкий шлем, упав на пол. Глаза не видели ничего почти час. Когда он, все же, с третьей попытки, развеял монстра в пыль, воспользовавшись  услугами дьявольских игральных костей, то понял, что битва будет действительно тяжелой.

Данька дважды тонул в ядовитом болоте, заработал лающий кашель на четыре часа. Один раз харкал кровью, будучи пронзен ножом бродячего  торговца, которого он пытался нагло обокрасть. Не раз сидел в туалете, отравившись в очередной раз незнакомым грибом или красивой ягодой. Однажды он даже обмочился, когда взрыв неудачно поставленной против мертвецов мины оторвал ему обе ноги. Главное – вовремя перезагрузиться. Так быстрее проходят болевые ощущения от игры. Да, игрушка конкретная. Слюнтяям вроде Игорька из параллельного класса тут делать нечего. К счастью, Данька был опытным геймером, занимавшим почетные места во всех подпольных соревнованиях по стрелялкам и ролевым играм. Многие считали его настоящим «отцом». Сейчас же ему предстояло пройти всю игру, доказав друзьям и самому себе свой профессионализм. Ведь очень многие отказались от продолжения игры. Кто-то застрял на одном месте, кто-то испугался боли, а кто-то предпочел возможность ходить ночью в туалет, не шарахаясь от каждого скрипа. Были такие, которые кричали во сне, вздрагивали на уроках, бросались на людей. Психи, в общем.

Данька для своих семнадцати лет обладал достаточно крепкими нервами, устойчивой психикой, повышенной стойкостью к любым психологическим воздействиям, на него не действовал даже терапевтический гипноз, обязательный для всех школьников. Даже алкоголь не столько опьянял, сколько делал его болтливым и любвеобильным ко всем видам живых существ. Выпив лишнего, он легко мог простить злейшего врага, а на улице аккуратно перешагивать через разных червячков, опасаясь ненароком задавить. Поэтому он никогда не садился играть выпившим. Ведь поднять руку даже на виртуального противника он не мог.

Вот и вчера вечером он, возвращаясь со дня рождения Толяна, нашел у мусорного бака котенка, которого кто-то выбросил на мороз. Были выходные по случаю Дня революции, и санитарная полиция не работала.

«Вот везунчик!», – удивился Данька, беря его на руки. Неподалеку от заброшенной стройки была старая теплотрасса. Туда он котенка и понес, соображая на ходу, как теперь его кормить. Домой он его взять не мог: старая Найда терпеть не могла все семейство кошачьих. Она рычала даже на стереовизор, если там показывали кошку. Или даже тигра.

В теплотрассе оказался человек .

Это был белый как лунь старик, одетый в какое-то рванье. Он проснулся и теперь испуганно смотрел на Даньку, открыв почти беззубый рот. У него была старая водородная горелка, которая не давала старику околеть от холода и светила голубым неярким светом.

Данька соображал недолго. Перед ним был самый настоящий бродяга. Нежелательный элемент. Человек, отказавшийся от Регистрации.

Человек, не имеющий Регистрации, не имел права на жилье и медицинскую помощь, на доступ в общественные места, в общем, на жизнь в городе.

«Завтра кончаются выходные. Патруль проверит все закоулки. Тебя  найдут», – отрывисто сказал Данька, выглядывая наружу. Старик продолжал жалобно смотреть, сжавшись в углу.

«Уходи отсюда сейчас же. К югу от города должны быть «нахаловки». На выходах из города – односторонние посты», – угрюмо продолжал Данька, снимая с себя теплоизоляционный плащ и шапку.

«На вот, возьми, оденься. Одежда клубная, дорогая. Так на тебя не обратят внимания, только пьяным притворись, капюшон надень».

Старик, осознавший, наконец, произошедшее, издав, глухой звук, повалился на колени. Он пытался поймать Данькину руку и поцеловать.

«Сыночек, родненький!»

Даньке стало неловко.

«Давай, блин, вали отсюда поскорей, пока тебя не увидел никто! И котенка возьми, присмотришь за ним», – пробурчал он, выбираясь на мороз.

До дома было рукой подать.

«Спаси тебя Бог, миленький!» – донеслось ему в спину. Данька дернулся и припустил домой.

Боговер! Безумный псих. Но почему же он не попытался напасть сзади и принести его, Даньку, в жертву Богу? Ведь так описывает культ боговеров курс социологии за шестой класс. Мрачные ритуалы и, кажется, поедание младенцев или что-то в этом роде. Наверное, из-за старости этот боговер был уже не в состоянии напасть на кого-либо.

Родителям он сказал, что одежду потерял спьяну. Они, кажется, поверили. Отец, в принципе, вообще не расстроился. Мать для порядка поругалась немного.

На следующий день Данька уже почти забыл инцидент, и, придя с занятий, погулял с собакой минут пять, наспех перекусил и заперся в комнате, чтобы завершить прохождение очередного уровня игры.

Над мрачного вида заброшенным кладбищем стоял туман. Холодный и липкий. Видимость – метров двадцать, не больше. Пригибаясь, Данька передвигался не спеша, тщательно прислушиваясь, осматриваясь. Пять метров прошел, подождал секунд десять – сохранился. Оборотни – еще не самое худшее, что может быть на кладбище. А до кладбища никто из других геймеров еще не доходил. Большинство из них застряли за несколько локаций до этого места.

Странно. Что-то слишком тихо и спокойно. Не к добру.

Данька приготовил было заклинание молнии, но тут же передумал. Туман слишком густой. Может и самого зацепить. Аптечка пуста. Лучемет иссяк  еще в пещерах, где были какие-то твари, выходящие из камня. Два древних пистолета большой уверенности не внушали. Остаются Бафометово заклятие да трансформация жизненной энергии в магическую. Опасно, правда. Ну да ладно, пора двигаться дальше.

Внезапно Данька ощутил какую-то тревогу. Не ту, что заставляет сознание мгновенно собраться и искать опасность, анализируя ситуацию. Не привычную игровую. Внутреннюю. Реальную.

Мороз прошел по Данькиной коже. Страх был неведом ему ни в одной игре. Он всегда отличал реальность от виртуальности. Поэтому и выигрывал. Не благодаря быстрой реакции и точной стрельбе. Благодаря умению различать и думать, не паникуя.

Но сейчас он ощущал страх в игре. Это был почти ужас. Его не атаковали орды монстров, не грызли вампиры, не проклинали колдуны, а он боялся.

Из тумана показалась чья-то фигура. Данька взял на изготовку пистолеты, и начал было бормотать формулу заклятия, но онемел и выронил оружие из рук на жухлую траву. Ему очень хотелось заорать команду «Escape!» и оказаться у себя в комнате.

Из тумана размеренной походкой шел вчерашний старик. В Данькином плаще и шапке. Из правого кармана плаща выглядывал котенок, озираясь по сторонам.

«Сыночек, зря ты купил эту игру. Миленький мой, поскорее выходи  отсюда! Помилуй тебя Бог!» – старик крестообразно взмахнул правой рукой.

«Давай, родимый, скорее!» – старик оглянулся назад, где сгущался и темнел туман, медленно трансформируясь в какую-то ужасающую сущность.

«Escape!» – заорал Данька, но ничего не произошло.

«Alt – F4!» Тот же результат.

Деревья почернели и стали сдвигаться, образуя ловушку. Почва под ногами стала зыбкой и податливой.

«Control – Alt – Delete!» – судорожно выдохнул Данька, глядя, как нечто неописуемое старается обойти распростершего руки старика стороной, чтобы добраться до него, Даньки.

«Боже!» – этот крик вырвался из парализованного страхом естества  Даньки и мгновенно вернул его в реальность. Какая-то сила вырвала его из шлема, сорвала гибкие манипуляторы с рук и ног, и отшвырнула в угол. Широко раскрыв глаза, Данька наблюдал, как вырываются голубые молнии из шлема, как судорожно дергаются манипуляторы, изрыгая электрические разряды, и пытаясь дотянуться до него. Дисковод застонал, и диск взорвался. Манипуляторы обмякли, шлем обуглился. На обложке диска метался нарисованный огненный демон.

«Боже!» – все шептал и шептал Данька.

 

Священник Сергий Адодин

Человек красив и велик, только если думать о нем, сидя на месте. Стоит спуститься в метро, и мысли о величии уступают мыслям сострадания.Сострадание рождается при виде суетящегося, волнующегося моря голов. Редкая пара глаз в этом море сияет радостью, или вообще сияет.

А ведь должно, казалось бы, быть наоборот. Метро, это ли не очевидное доказательство человеческого гения и коллективного  всемогущества? Но доказательства доказательствами, а сердце не обманешь. Как древний царь по имени Пирр, одерживавший победы столь великой  кровью, что их нельзя было отличить от поражений, наша цивилизация  победила кое-какие земные проблемы, но тоже заплатила слишком много. *

Цивилизация обещала человеку счастье. Но вместо этого подарила ему стиральную машину и оставила несчастным.  Величие изначальных обещаний находится в таком издевательском контрасте с действительностью, что слезы наворачиваются.

*

С тех пор, как человека теоретически и наукообразно приравняли к животным, а обо всем, что «по образу и подобию», стали умалчивать либо разражаться бранью, человека стоит считать теоретически убитым. Или идейно убитым, как кому нравится. Вера в животное происхождение человека со всей логической необходимостью должна предшествовать появлению  газовых камер и абортивных клиник. Нужно на уровне идей лишить человека претензий на вечность, объявить его «случайностью» и «мясом», и все.  Можно уничтожать людей промышленным способом, имея в кармане лицензию на соответствующую деятельность.

*

Уничтожать можно по-разному. Не только при помощи оружия. Вы уверены на все сто процентов, что химическая, фармацевтическая и пищевая  промышленность не являются звеньями в цепи хитропридуманного плана по контролю за численностью населения? С ответом не спешите.

*

Итак, если оставить на время за скобками Литургию, Евангелие и  покаянную боль (а их надо на время оставить за скобками, чтобы понять, как живет большинство наших братьев и сестер), то получится, что человеку можно жить, только ни о чем «таком» не думая. Стоит подумать,  как тут же волком завоешь. Пробуждение души без одновременного утешения  ее Евангелием – дело опасное. Не зря умнейшие люди до Христова пришествия либо с ума сходили, либо самоубийством заканчивали, либо придумывали модели идеальных обществ, очень похожие на апробированные в недавнем прошлом концлагеря.

*

Время ускоряется, темп жизни взвинчивается, и это значит, что  внутренняя энергия человека оскудевает. Мечется пустышка. Мечется,  носимый ветром, пустой целлофановый кулек. Где есть глубина и  основательность, там есть неспешность и неторопливость. Они «поспешают  медленно», эти серьезные люди, и оставляют по себе плоды разумной и  культурной деятельности, которая будет питать следующие поколения. Мы же скачем, как блохи, ничего серьезного не создавая, но только тратя,  проматывая, проедая накопленное.

*

Пирамиды больше построены не будут. Не потому, что «кишка тонка» в  плане денег, машин, технологий. Кишка тонка в плане грандиозности  переживаний, связанных с загробным миром и вечностью. Чтобы строить пирамиды, нужно тысячи лет думать об этом, не отвлекаясь. Мы устанем  думать уже на второй минуте, а может, и вовсе думать откажемся.

Вместо «бесплодного думанья» мы будем фотографироваться. Фотографироваться на фоне сфинкса, Кельнского собора, Ниагарского водопада… Это придаст нашей жизни иллюзию приобщенности к «высокому», а  может и оправдает существование сфинксов, соборов и водопадов…

*

Как давно я хочу высказать все, что думаю о той разновидности любви  человека к «себе ненаглядному», которая называется «любовью к  фотографии». Но не буду. Не буду, поскольку придется рассориться, без  малого, со всем миром. Пока не буду.

*

В детстве, помню, любил древнюю историю. И книжку школьную помню,  даже запах ее. Помню некоторые иллюстрации, например «Разрушение  Коринфа» или бюст Перикла. И еще помню удивление при виде изображения ткацкого станка с подписью «примитивный ткацкий станок». Я смотрел и думал: «Чего тут примитивного? Я б такое в жизни не додумался сделать»

Сколько раз с тех пор я читал и слышал, как люди отзываются о прошлом, очень и не очень далеком, с неизменным презрением. «Посмотрите,какой век на дворе!», — кричат они. Причем громче всего кричат, когда хотят что-то красивое в жизни заменить на гадость, подделку. Хочет, к примеру, вопреки закону Божию, дядя не с тетей спать, а с таким же, как он сам, дядей. Разве он будет кричать о том, что он чувствует мир не сердцем, а задним проходом? Нет! Он будет кричать о магии цифр, о том, какой век на дворе, и на основании хронологии будет требовать отмены  классической морали. Ну не гадость?

*

Розанов говорил, что Европа (современная ему), это постоянное  расшаркивание перед негодяями, постоянная попытка их «понять и простить». Поэтому, говорил он, негодяи то ли «разорвут», то ли  «задушат» Европу. Актуальны ли его слова сегодня, думайте сами, а я в  очередной раз кланяюсь тени Василия Васильевича.

*

Когда мыслители прошлого мечтали о будущей свободе человека, о его предназначении и высоком творчестве, когда они создавали свои прекраснодушные теории, разве могли они предполагать, что любовь к греху в человеке сильней, чем любовь к творчеству? Разве могли предполагать, что хам, лишившийся своих оков, не полюбит тут же весь мир, а станет тыкать волосатым кулаком с фиолетовой надписью «Вася» в морду тем, кто не способен дать сдачи? Не могли предполагать. Поэтому мы на них и не в обиде.

*

Хотя должны были предполагать. Должны были смотреть внутрь и вглубь, а не только по поверхности. Подражая поверхностным мыслителям древности, и нынешние болтуны не утруждают себя анализом, а чертят под линейку хронологию мировой истории так, как бывшие колонизаторы чертили под  линейку границы государств на карте Африки. «В прошлом – тьма, в прошлом – мрак, а у нас – свет, разум, тепло и победа над невежеством». Да поглядите ж вы, что сплошь образованные  туристы рисуют мелом на скалах или вырезают ножиком (!) на деревьях! Вы  хоть раз современные наскальные шедевры видели, оленей, там или бизонов? А ведь рисование в школе все изучали.

Умолчим о том, что вы видели. Так кто дикарь? Кто дикарь, я вас, господ прогрессистов и цивилизаторов, спрашиваю?

*

Суета крутит человеком так, как на центрифуге. Выблюешь все, что съел. Глупость мешает думать масштабно. Что вижу, о том пою. Гордость понуждает любить себя даже в  настоящем виде, хотя по совести, стоило бы стыдиться. Суета + гордость  да + глупость = полное помрачение разума. Царство антихриста будет  питаться этим бульоном.

*

Я читаю жития святых или их поучения. Отрываясь от книги, гляжу в окно. Взгляд у меня, наверно, такой же грустный, как у тех птиц, что давным-давно я видел в зоопарке. Это были мощные птицы в большом, высоком вольере. Они смотрели на всякую мелочь, типа воробьев и галок, которые свободно улетали за ограду и свободно возвращались обратно. Так и мы сегодня — велики, но никуда не летим.

Я могу полететь в Египет, но это никак не приблизит меня к Антонию и Макарию. Можно поехать и в Рим. Но фонтаны, музеи, рестораны, пиццерии будут важнее и интереснее, чем катакомбы. Увы! Можно и в Киеве, проживши многие годы, не знать названия главных храмов и ни разу не спуститься в святые Пещеры.

Но зато у меня есть холодильник! Если поставить его в любую из тех хат, что стоят в Пирогово*, то эффект будет равен появлению вертолета на Куликовском сражении.

Значит, все же я – богач. Все же есть, чем гордиться.

* Пирогово – этномузей под открытым небом в Киеве.

Протоиерей Андрей Ткачев

Справедлив ли Бог? Над этим трудным вопросом размышляет протоиерей Алексий Уминский.

Вопрос о Божественной справедливости – сложный. Наверное, трудно назвать Бога справедливым. Даже невозможно. Божественной справедливости мы не замечаем. Да мы и не ищем у Бога никакой справедливости. Мы ищем у Него милости.

Там, где есть милость и любовь, не может быть справедливости. Справедливость должна быть на суде. Когда есть суд, рассуждение, когда каждому – по делам его, когда каждому – по заслугам его…

А вот у Бога справедливости просить невозможно. Даже царь Давид в своём псалме говорит: «Суди ми, Господи, по правде моей, и по незлобе моей на мя» (Пс. 7:9).

Не «по Твоей правде», потому что перед правдой Божией никто устоять не может.

Поэтому мы не к справедливости Божественной обращаемся, а к Его безграничной милости и любви.

Считать, что Бог посылает нам скорби, несчастья и этим как бы воздает Свою справедливость – глубочайшая ошибка. Бог не посылает скорби, зло,  болезни, несчастья. Как можно вообще так подумать, что Бог может послать кому-то несчастье! Это противоречит Его божественной природе.

Бог не радуется даже о страданиях грешников. Не нравятся Богу страдания даже самых-самых грешных.

И то, что происходит с людьми на земле в качестве наших скорбей и страданий, не является тем, что Бог нам посылает. Я бы сказал, что эти  вещи в нашей жизни встречаются нами. Встречаются как последствия человеческой злобы и греха, которыми мир искажен.

Мир лежит во зле. Поэтому мир тоже к справедливости никакого  отношения не имеет. Можно даже сказать, что справедливость – это  категория почти неуловимая.

Это человеческая категория, выработанная нашими условиями. Что  справедливо? Око за око, зуб за зуб? Это справедливо с точки зрения  морали, когда ты не можешь требовать большего.

Если тебе выбили один зуб, значит, по справедливости, ты должен  выбить не более одного. Если тебе выкололи один глаз, то по справедливости ты не можешь претендовать на то, чтобы вырвать у твоего  врага два глаза.

Этой справедливости человечество ищет и добивается? Нет, все равно  везде и всегда человек ищет милости, сочувствия, понимания. И в этом нет справедливости.

Есть жесточайшая несправедливость, которую мы видим вокруг себя, которая существует в государстве, в судах — в тех органах власти, которые должны были бы следить за справедливостью, но сами являются  источниками несправедливости.

Здесь существуют наши внутренние критерии, про которые я бы сказал,  что человечество больше стремится к тому, чтобы с каждым человеком  поступали по совести. И тогда совесть может, в каком-то смысле, подтянуть человечество к понятиям справедливости, правды.

Крещение Христа на Иордане. Приходит толпа грешников: фарисеев, солдат… Толпа разных людей, по-разному согрешающих, по-разному требующих очищения. И приходит невинный Христос.

Остальные устремляются сюда, чтобы исповедовать свои грехи, то есть  открыть свои болезни, свою несправедливость, свою неправду,  неправедность. С тем, чтобы омыться в Иордане, получить прощение и приготовиться к пришествию Мессии.

Тут появляется Христос, который к ним вроде бы никакого отношения не имеет. Вдруг Он говорит Иоанну Крестителю, который отказывается Его крестить: «Оставь ныне, ибо так надлежит исполнить всякую правду». В чем же правда состоит? Правда Бога по отношению к этим людям?

Должник по правде должен отдавать долги, вор, украв, должен сидеть, и так далее – каждый должен как-то правде удовлетворить. Но разве Христос с этой правдой приходит в мир? Он берет всю неправду мира на себя. Он берет на себя все грехи мира как раз в этот момент, когда говорит, что  Ему «надлежит исполнить всякую правду».

Можно ли Его обвинять в том, что он посылает нам страдания,  несчастия, скорби?! И говорить, что через это Его любовь исполняется?  По-моему, это величайшая ересь, которую только можно высказать.

Другое дело, когда нам в нашей жизни встречаются скорби, боль, страдания, несчастия, рядом с нами оказывается Христос. Если мы дадим  Ему возможность присутствовать с нами в скорбях и болезнях, то Он тут же с нами и окажется и разделит с нами весь этот ужас в жизни, в мире несправедливом, в мире, который лежит во зле.

Мы встретили свое несчастье в искаженном злобой и грехом мире, и  вместе с нами оказался любящий Христос. В этом Его милость. А может быть, и справедливость.

Несчастья и скорби встречаются в нашей жизни не потому, что кто-то их заслужил. Если бы было так, то Бога можно было бы назвать Богом  справедливости.

Тогда злые люди должны были бы умирать от страшных болезней, а добрые должны были бы быть счастливыми, богатыми, очень здоровыми и вообще  никогда не умирать.

Но так не может быть, потому что если бы была Божественная  справедливость в этом мире, то спасения не было бы никому. Потому, что  по справедливости, по правде, все очень грешные.

И наши добрые дела, добрые характеры являются, собственно говоря, не  нашей заслугой, а часто просто Его дарами и милостью по отношению к нам.

Поэтому – мир несправедлив и в лучшем смысле этого слова, и в худшем  смысле. В худшем – потому, что он лежит во зле, и здесь правит зло,  неправда, несправедливость. В падшем мире – законы падшего мира.

С другой стороны – это благо. Бог милосерден, и поэтому Его любовь  покрывает любую правду и любую справедливость. Потому что она выше и  значительно лучше.

Отже, Купала. Що ж це за свято таке? ... Недомовки тут рівнозначні  обману.
Кожен рік, «культурна» громадськість, все ширше відзначає ніч на 7 липня - так званого Купалу [1].
Отже, Купала. Що ж це за свято таке?

Купала - одне з головних свят стародавніх язичників-слов'ян, хоча походження у нього швидше за все не слов'янське. Воно не випадково відзначається в день літнього сонцевороту. Купала - свято Ярила - божества сонця. Язичницьких культів сонця не злічити. Обожнювати сонце - це не просто традиція всіх язичників - це їх непорушне правило.

Сонечко починає йти на спад - «вмирає», і треба його «підгодувати». У всіх солярних культів в цей день обов'язково приносилися жертви. Птахи,тварини, а часом і люди спалювалися у вигляді приношення обожненому сонцю, щоб їх енергією воно «підживилось» і не «померло» (стародавні ацтеки вбивали для цього людей щодня).

Дим жертовного вогнища, згідно язичницьким повір'ям - найкоротший спосіб доставки енергії жертв на «небо». Саме тому в ніч Купали прийнято палити багаття - це залишкове явище стародавніх культів, сенс якого вже не пам'ятають і самі язичники.

З цим же пов'язаний звичай стрибати через вогнище - це те, що залишилося від жеребкування. Вибрати людську жертву іноді не наважувався навіть жрець. Тому юнаки та дівчата стрибали через багаття до тих пір, поки хто-небудь не падав в нього [2]. Вважалося, що таким чином «боги» обрали собі жертву (цікаво, чи знають ті, хто
зараз плигає через вогнище про те, що вони зображують потенційного  мерця?).

Після принесення жертв починалися оргії. Оскільки з сонцем асоціювалося запліднююче дійство і воно вважалося джерелом  життя і родючості, то і його культ акцентував саме це активне «запліднення» - злягання з випадковим партнером,що і було кульмінацією «дивної і  таємничої» ночі Купали.

Ось що пишуть про процедуру цього свята сучасні неоязичники [3]: «Дівчата і жінки (на відміну від нинішніх культпрацівників, древні язичники дітей  на такі свята не пускали ) йдуть на кумування. Відійшовши подалі від чоловіків, але залишаючись на виду, починають вибирати собі милого (партнера на ніч ), обговорюючи з «кумами» його достоїнства і недоліки. Раз у раз лунає жіночий сміх (під час обговорення достоїнств чергового
молодця), а чоловіки стоять в очікуванні, гадаючи: пощастить - не  пощастить. Між молодцями і дівчатами ходить жрець, вирішуючи всі суперечки і передаючи питання і побажання від одних до інших. Нарешті, всіх молодців і молодиць обговорили, і починається обряд вибору суджених.

Дівчина б'є хлопця долонею по плечу і тікає, а той біжить навздогін. Піймавши дівчину, він підводить її до малого багаття, через який вони стрибають. Якщо під час стрибка руки не розійдуться, то це означає, що хлопець і дівчина стали судженими. Якщо ж розходяться, то обоє шукають собі іншу пару для стрибка (і не тільки для стрибка ). На
березі суджені обмінюються вінками, після чого кожен кладе свій вінок  на плотик з дерева та соломи, ставить в середину вінка палаючу свічку і  пускає його по воді. У воді гасять головешки. Вся річка наповнюється блукаючими вогнями. Після цього суджені (тобто стали такими до світанку .), взявшись за  руки, останній раз перестрибують через Купальський Вогонь і біжать до  річки, де, роздягаючись, омиваються голі в нічний воді ».

Про те, що відбувається, по язичницькій інструкції, далі, детально говорити не будемо. Самі укладачі інструкції, розуміючи «специфічність» своїх рекомендацій,  поспішають додати, що це «... не є перелюб, але є захоплена жертва  богам», і що «дітей, зачатих в купальську ніч, боги наділяють чарівною  силою». Ось вона, повна правда про «нешкідливе», «народне» свято. Купала - день «узаконеного» блуду.

Власне це не нове. У багатьох язичників в ходу була храмова проституція, оргії у свята і т.п. Все це теж вважалося «жертвою богам», і не менш «захопленою».
Яким богам? Для православної людини відповідь на це питання гранично ясна - демонам.

Бог Істинний - є Бог чистоти і святості. Його заповіді закликають до подружньої вірності, захищають святиню сім'ї. Розгнуздана розпуста під личиною «захопленого богослужіння» - жертва сатані. Не вигаданому рукотворному Ярилу, а реальному духу брехні і погибелі.

Світські організатори святкування Купали, звичайно, не припускають для своїх  вечірок подібного сценарію і навіть не говорять про це, але,  впроваджуючи це свято в народну свідомість, вони закладають фундамент до
відродження його у всій повноті. Де гарантія, що через кілька років, звиклі до Купали люди, не дізнаються
про його повний «сценарій» і не почнуть відтворювати його?

Навіть побіжне знайомство з Купалою показує, що ні сам предмет поклоніння -  «бог» Ярило, ні моральний зміст свята, нічого доброго не несуть людині. Природно, складно припускати, що хтось серйозно вірить зараз в «бога» Ярилу. Але й звичайну людину, яка прийшла на Купала просто відпочити, це свято не зробить кращою і чистішою. У кращому випадку воно дозволить розслабитися. В гіршому - забруднить розум і серце (якщо людині ще є що втрачати в цьому плані).

За великим рахунком, це «народне» свято давно вже глибоко чуже народу (як чужі духу  народу більшовицькі свята).

Хто ж організовує нині «Купальні» торжества? Кому вони потрібні? Як не дивно цьому сприяють (швидше через незнання - треба ж щось робити) районні відділи культури та сільські БК.

Невже нам більше відсвяткувати нічого? Невже нам нема про що згадати в своїй історії?
Створюється враження, що хтось цілеспрямовано намагається виростити з молоді кого  завгодно, але не нормальних людей - хороших чоловіків і дружин, батьків і матерів, повноцінних і відповідальних членів суспільства.

Ще один цікавий знак часу - спроба "об'язичнити" християнські свята. На Святках у нас - ворожать, на Трійцю - плетуть вінки, на Петра і Павла - танцюють і гуляють. Тобто свята, за походженням і суті християнські, позбавляються свого духовного  та виховного навантаження, стають приводом або до звичайного «відтягу»,
або, що ще гірше - до справ окультних (ворожіння). Брати християнську вивіску і під нею робити те, що органічно чуже  християнству і таким чином спекулювати на чужому авторитеті - просто не  етично.

Якщо комусь хочеться стати язичниками, стрибати через вогнища, ворожити,  здійснювати ритуальні купання, блудити з першим зустрічним, робити своїх дітей моральними виродками, які приносять під кущами «захоплену жертву  богам» - будь ласка, у нас країна вільна (принаймні в цьому ).

Але, відроджуючи свята з язичницькими коренями необхідно поставити людей до  відома, сказати  всю правду, що б вони могли зробити вільний  вибір. Недомовки тут те саме , що і обман.


[1] Його іноді називають «Іваном Купалом», але це неправильно. У православній Церкві на цей день припадає свято Різдва Іоанна Предтечі. У язичників ні про яке «Івані» і мови бути не може. Назва «Купала» пов'язане з одним з ритуальних дійств цього свята.

[2] Сучасні язичники не дають такого тлумачення цього дійства. Очевидно, з століттями, дійшовши до слов'ян, древні культи втратили свою смислове навантаження.

[3] Цитата з сайту нових язичників - «Союзу слов'янських общин».

Ігумен Ігнатій
http://www.pravmir.ru/ivan-kupala-2/