Никогда...слышите меня? Никогда не пейте на ночь вьетнамский кофе Чон. Дешевое далатское вино, имбирный острый чай, фукуокский ром - сколько угодно, но только не кофе. хотя признаюсь - это самый вкусный кофе из всех, что я пробовала - тягучий густой, с шоколадным эхом на нёбе. Вьетнамцы не его не заваривают, не выпаривают, а прокапывают через маленькое сито с крышкой "фин", пьют и не спят всю ночь, как я. Всю, сцуко длинную южную ночь за которую ты услышишь шорох шифера на соседней стройке, шелест пальм, истошный вой цикад, американский десант в джунглях и конечно пьяную вьетнамскую компашку.

Есть красивая легенда о том, что вьетнамский род произошёл от морской феи и дракона. Брехня! Вьетнамский народ произошёл от птички и застенчивого гопника. Я в этом уверена. Только здесь люди сбиваются в маленькие стайки и сидя на корточках могут часами чирикать о своём вьетнамском, стайка ментов под Хошиминским РОВД, сидя на корточках хлебает лапшу. Рабочие в касках, продавщицы, водители, студенты, просто группы товарищей - все дружно водружаются на заборы, стульчики, табуретки, жердочки, корточки, на байки и звонко чирикают или несутся куда-нибудь по дорогам. Прямо стоящий вьетнамец это - часовой...без вариантов. Ночами Вьетнам похож на каменные джунгли с тысячами огненных мопедных светляков.

Вьетнамские голоса - отдельная песня, диспетчер такси выдаёт заказы на чистом ультразвуке , караоке-бары - абсолютное психическое оружие, продавщицы окружают тебя кольцом колибри и затреливают вусмерть. Только массажистки , чтобы не вспугнуть клиента тихо перешёптываются на мелодичном эльфийском, закогтившись где-то на твоём загривке удивительно сильными лапками. Клиенты , особенно мужчины, выползают из массажных кабинок счастливо одуревшими - эльфийки свое дело знают.

Все это вспоминалось мне бесконечной ночью, последним звуком которой стал вьетнамский боевой петух. Он истошно орал свою дурную песнь, как лаосский кум на камбоджийской свадьбе . Но когда я спрыгнула с балкона,чтобы убить упрямую тварь, то увидела чудо...
Над зелёным Сиамским заливом разлилась радуга. Нет, не радуга - много радуг, много огромных , необъятных радуг через все небо - величественная многоцветная пагода, словно небесная анфилада по пути к Нему.. конечно я забыла обо всем, переоделась в купальник и прыгнула в море навстречу радуге. А когда плыла обратно увидела как солнце выкарабкивается из джунглей: еле-еле, кряхтя, пыхает клубами кальянных облаков и взбирается по верхушкам пальм.

Мой первый вьетнамский рассвет... так красиво , что хочется плакать, верить в бога и спать. Спокойной ночи, Вьетнам, самое время поспать.
ПиС дейт: Это был единственный красивый мой рассвет во Вьетнаме, остальные бессовестно проспала . Отдельно напишу нефейсбучное про удивительных персонажей острова и культурные пьянки с местной интеллигенцией...

Накаркал таки мне Геварыч поездку в Венецию, а заодно и путешествие по всему лазурному берегу Франции с заездом в шикарное Монако, Монте-Карло и пафосную Ниццу. Но только можно я не буду рассказывать о яхтах, казино, автосалонах Феррари и Бугатти - это все скучно и есть в фотоальбоме. Я расскажу об интересном - людях, еде и море. Что может быть прекраснее этого? Люди это живое воплощение города, его душа, его совесть и наказание. Как например, в Ницце на Английской  набережной вдоль бухты Ангелов вас запросто могут попросить пересесть из ресторана на летнюю площадку, если вы взяли только чашку кофе, а не дюжину устриц. Устрицы по французски "уииитеррр" , прямо как ветер, сильный и прохладный мистраль. Он преследовал нас все время, пока мы были в Ницце - забирался под юбки, срывал шляпки, дергал за волосы и сердито дул в ухо: "Уиии, уиитерррр фрейшез". Но устрицы там действительно хороши. На побережье их едят по  своему - никто не поливает устрицы кислым лимоном, их обильно перчат, и крохотной ложечкой наливают в раковину соус винегрэ (лук в винном уксусе). Ты втягиваешь в себя сочный устричный комок, кусаешь ломоть горячего багета с соленым маслом и запиваешь домашним прованским розовым вином, как будто глотаешь маленький соленый кусочек счастья...за это можно простить Ницце грязные скатерти на дорогих столах, небрежных официантов, тридцатиевровые лежаки на пляже, пыль и ветер.

Зато море вокруг отчаянно синеглазое, бесчисленные домики с лавандовыми и оливковыми ставнями, розовые олеандры, пушистые пихты, апельсиновые деревья и аккуратные пальмы

 Тут так легко быть гениальным художником - нужно просто выплеснуть на холст то, что видишь вокруг, а еще лучше поехать в маленький Сен Поль де Ванс рядом с Ниццей - кукольную деревушку  художников и сидя на облитой солнцем террасе под оливковым деревом пить шампанское, бросая в него засахаренные лепестки фиалок и рассматривать репродукции Шагала, Ренуара и Матисса. От фиалок шампанское становится бархатно-фиолетовым, нрав легкомысленным, а жизнь - не тяжелее ароматных подушечек саше.

Для меня Лазурный берег так и запомнится живописной картинкой,  легкомысленно-небрежной, с  запахом фиалок, вина, смешной набережной Круазетт в Каннах, где ходят бриллиантовые старушки в шубах и шлепанцах, а красная дорожка Каннского фестиваля больше похожа на ДК XXII съезда КПСС с тридцатью ступеньками, зато кварцевый песок на пляже оседает на тебе золотой пылью... и так легко спутать  дешевый минерал с золотым металлом, а добросердечие  с щедрыми чаевыми

На этом, оревуар,

Ваша Джо.

П.С. Венеция будет в следующей заметке (фотки в альбоме) .

Если вы когда-нибудь держали на ладони настоящую живорожденную жемчужину, вы уже никогда не спутаете ее с тем, что выглядит, как жемчуг, но может быть чем угодно от крашеного пластика до скатанного перламутра. И все эти фокусы с рисованием на зеркале, поджиганием и прочим все равно не сработают так, как ваше ощущение тяжести и красоты настоящего жемчуга – шершаво-гладкого, масляного блеска, весомого, как ртуть и новорожденный младенец….

Об этом я думала, сидя в компании таких же путешественников в лучшем ресторане Дуонг-Донга. Ресторан был прекрасен - не говорящие по-английски официанты, грубые деревянные столы, вентилятор, бамбуковый шалаш нашего ВИП-столика, который открывал вид на детскую площадку рядом, скамейки в парке  и илистые аквариумы с жирными жабами, черепахами, ежами и прочими  морскими жопами -  домашнее хозяйство ресторана. Было легкое ощущение дежавю: то ли мы бухаем  в заброшенном детском садике, то ли в террариуме Киевского зоопарка.

Впрочем, компания у нас была не менее живописная, особенно женская ее часть. Напротив меня виртуозно вензелировала палочками петербурженка Элина. Бывают женщины, которых можно рассматривать, словно картины в Эрмитаже – бесценные, написанные старыми мастерами, оправленые в роскошные багеты . Вот Элина, как раз была из той редкой породы звездных единорогов. Она напоминала Мону - Вертинскую из фильма «Безымянная звезда» чуть постаревшую, но искусно тюнингованную. Длинная шея, крылатые тонкие руки, миндалевидные молодые глаза, тонкое белоснежное платье ханойского шелка и три жемчужины, величиной почти с вишню изумительного карамельного цвета. Цвета женской зависти и обожженного янтаря. Две стекали шоколадными каплями по золотым нитям с ушек, а одна легла ровно в ложбинку на шее и когда Элина выверенным движением поправляла волосы, жемчужинка перекатывалась по своей прочной цепочной дороге прямо к балетной ключице и глаза всех присутствующих, казалось следили за ее движениями так, же пристально, как за рассказами хозяйки.

Ей было что рассказать: шестьдесят три страны, четыре мужа, своя  геронтологическая клиника в Женеве. «Ах, мы недавно с Кусиком» (кивок влево) «были в Бирме. Изумительная страна, просто изумительная – пагода Шведагон, древние раскопки, изумруды!! Кусика пригласил Такин Ну, ну вы же слышали про него. Кусик читал у них свои лекции. Было так смешно, Кусика опять приняли за своего. Вы знаете, Кусика везде принимают за местного, такая у него универсальная внешность. Во Вьетнаме – за вьетнамца, в Бельгии – за бельгийца, в Израиле – за еврея.»…. «Детка, я и есть еврей», - ленивый голос слева. Кусик, который, как на мой взгляд, больше похож на обитателей нашего террариума наконец-то включается в разговор: идеально лысый, с умными черепашьими глазами и жабьими складками тонкого рта. Кусик почти не говорит, не ест и с удовольствием пьет принесенный нами коньяк. По мере пустения бутылки глаза его радостно зеленеют и он охотней говорит о себе. Оказывается Кусик какое-то светило в области воды и водных ресурсов, написал с американцем книгу, читает лекции по миру и умудряется во всей этой чисто-мутной воде ловить неплохой гефешт.

Я спрашиваю у нашего гида Димки, моего соседа по правому колену, почему ресторан считается лучшим? Димка шепчет мне в ухо громадным шепотом «Потому что его хозяин племянник местного министра-не-знаю-чего, здесь лучший на Фукуоке ред снайпер, угорь и есть непластиковые  стулья». «Аааааа…» шепчу я в ответ Димке и ловлю на себе немигающий взгляд двух черных жемчужин – глаз димкиной жены.

Но это уже другая история. Другого цвета жемчуга, о которой напишу позже.