Я знаю, как мучительно сложна и трудна жизнь, как запутанно многое в нас самих, как слаба наша воля, как недостаточна наша вера, как темно иногда и холодно в нашем разуме.
К Богу может только взывать любовь, день и ночь, ночь и день взывать сердце. За близких страшнее, чем за себя. На себя можно как бы плюнуть («ну, пропадешь и пропадешь!»), но за любимых тревожно и горько. Впрочем, и на себя плевать нельзя.
Плевание на себя, это есенинство, и когда «плюешь» на себя, тогда постепенно холодеешь и к любимым, тревога за них угасает, боль любви проходит и остается холод и пустыня равнодушия. И наоборот: чем больше жжешь свои нечистоты, своего мусора, тем сильней разгорается внутри какой-то огонь и согреваешься весь. Нельзя делать другому больно.
Ты правильно заметил: слова не передают, слова иногда растрачивают правду. Надо больше молчать, но молчание тогда хорошо, когда идет плодотворная внутренняя жизнь. Вот к ней-то и надо стремиться, в ней все. Когда она началась, то поневоле замолкаешь — чтобы слушать ее. поневоле молчишь, чтобы не заглушить своим шумом ее голоса, ее тишины, ее правды.
У кого это сказано?
«Я люблю обращенных в слух»
Незримая, но явно слышимая жизнь духа — вот что надо искать, что надо беречь как величайшее сокровище.
не писать хочется, не говорить, а молить Бога, чтобы он вразумил нас и простил. Очень уж много мы согрешаем.
Уходя на службу, я сбоку странички приписал, что не надо делать больно другому.
Надо стараться никому не делать больно. Очень коротка наша жизнь, невероятно коротка, и как-то надо суметь ее прожить с теплом для других, уж если не с любовью, то с каким-то теплом для других. Людям и так уж больно, человек начинает плакать, как только он появляется на свет. Так вот страшно, если мы не уменьшаем, а увеличиваем этот плач.
Если человек отдаст отчет на последнем Суде за каждое праздное слово свое, то тем более за каждую Слезу, им вызванную у других.
Любовь достигается, а не кладется в карман, как свежий носовой платок. Так и сказано: «Достигайте Любви»
Но что мы знаем о ней!
К Богу может только взывать любовь, день и ночь, ночь и день взывать сердце. За близких страшнее, чем за себя. На себя можно как бы плюнуть («ну, пропадешь и пропадешь!»), но за любимых тревожно и горько. Впрочем, и на себя плевать нельзя.
Плевание на себя, это есенинство, и когда «плюешь» на себя, тогда постепенно холодеешь и к любимым, тревога за них угасает, боль любви проходит и остается холод и пустыня равнодушия. И наоборот: чем больше жжешь свои нечистоты, своего мусора, тем сильней разгорается внутри какой-то огонь и согреваешься весь. Нельзя делать другому больно.
Ты правильно заметил: слова не передают, слова иногда растрачивают правду. Надо больше молчать, но молчание тогда хорошо, когда идет плодотворная внутренняя жизнь. Вот к ней-то и надо стремиться, в ней все. Когда она началась, то поневоле замолкаешь — чтобы слушать ее. поневоле молчишь, чтобы не заглушить своим шумом ее голоса, ее тишины, ее правды.
У кого это сказано?
«Я люблю обращенных в слух»
Незримая, но явно слышимая жизнь духа — вот что надо искать, что надо беречь как величайшее сокровище.
не писать хочется, не говорить, а молить Бога, чтобы он вразумил нас и простил. Очень уж много мы согрешаем.
Уходя на службу, я сбоку странички приписал, что не надо делать больно другому.
Надо стараться никому не делать больно. Очень коротка наша жизнь, невероятно коротка, и как-то надо суметь ее прожить с теплом для других, уж если не с любовью, то с каким-то теплом для других. Людям и так уж больно, человек начинает плакать, как только он появляется на свет. Так вот страшно, если мы не уменьшаем, а увеличиваем этот плач.
Если человек отдаст отчет на последнем Суде за каждое праздное слово свое, то тем более за каждую Слезу, им вызванную у других.
Любовь достигается, а не кладется в карман, как свежий носовой платок. Так и сказано: «Достигайте Любви»
Но что мы знаем о ней!
2
