Аннотация:
Удачи всем начинающим
шиншилловодам и шиншиллолюбам! Любите своих питомцев и они ответят Вам нежностью и лаской; относитесь к ним с трепетом и ответная реакция не заставит себя долго ждать! Как вы поставите себя в начале общения с шиншиллой, так в дальнейшем все и сложится... (с сайта любителей шиншилл http://chinline.ru/ )

  - Моя, - говорит Песец, оторвавшись от ее губ. Трогает взглядом лицо.
  - Да, - отвечает Шиншилла.
   Оставляет губы полуоткрытыми. Опуская веки, чуть запрокидывает голову.
   Он уже - там. Движется медленно. Чтоб не обидеть.
  - Да, - вторит она движениям бедер, - да-а да-а, - размазывая слово по коже тающим маслом.
   Плавные движение тела. Быстрые - глаз. Он смотрит, чтоб не пропустить, увидеть все: глаз, ресницы, веко, щека, переносица, глаз, морщинка на лбу, пряди волос в его пальцах, щека, губы, край зубов, скругленность подбородка, шея. Все-все-все...
  - Моя...
  - Д-да...
   Песец движется медленно. Нет причин гнать, бить, врываться, разбивать, разделывать. Идеальное соответствие. Он - по ней. И - на чуточку больше. На ту чуточку, что позволяет, двигаясь медленно, стронуть внутри нее все. В длину, в ширину, в глубину. Не для зрителей.
Все, что происходит, происходит - внутри.
   Чуть шевельнул.
  - Да-а, - отзывается Шиншилла.
   Вжал, прислушиваясь. Обхвачен. До головокружения. Пьян. Кожей, глазами, ушами. Никогда - так. Не верит.
  - Моя? - костями узких бедер по незагорелой мякоти.
  - Да! - подтвердить собой - оторвать ягодицы от простыни, податься вверх, вжаться. И - руки на худую горячую спину, в прогиб змеи позвоночника. Придавить, держать. Поймала! И - опускаясь, вдавливаясь кожей в нагретую простыню - не отпускать, взять с собой. При-жи-мать. Волосы к волосам.
   В этот раз - просто. Другое - потом. Нет нужды сейчас. Не скучно. Срослись. Заняты. Слушают.
  - М-м-моя... - и чуточку глубже. Забота в глазах. Не больно? Как тогда - в первый раз. И - во второй. И - в третий. Появится черточка между бровей? Остановиться? Удержать себя на локтях?
   Появилась черточка... Но - губы стронулись, уголки - вверх. Язык мягкой лапкой - широкой, плавной - изнутри по верхней губе, по нижней. Горячее дыхание. Сушит.
  - Да, да, - разрешая. Подтверждая руками. Нажимая, придвигая к себе. Прибивая. И - удерживая, не отпуская. Не давая оторваться.
   Если глубоко дышать, соски трогают его ребра. Чуть, чуть. Вдохнуть. Ага, вот так. Так. Мало. Уже. Пора - сильнее.
   Шиншилла пробегает пальцами к лопаткам. Прижать и здесь. Опустить на себя. Придавить. Почувствовать.
   Молчать невмоготу. Высказать:
  - О-о-о!
   Он - везде. Щиколотки к щиколоткам. Перемешать пальцы ног. Заблудиться. Где чье?
   Выдохи - в мочку уха, в волосы, шею, плечо. Хочется больше.
   Ухватить дыхание горячим ртом. Пить кипяток. Языком. Языком - за щеку. Стукнуться зубами, стукнуться. Дышать друг другом, выбирая воздух изнутри. Передавая. Хочется - больше. Еще больше. Вывернуться наизнанку, упасть друг в друга. Прорасти. Перемешать. Перемешать все.
Все!
   Шиншиллке не больно. Так, самую чуточку. Ту самую чуточку. Сладчайшую. Теперь можно еще. Крепче. Резче руками к себе. Слушать его - в себе.
  Удар.
  - Да!
  Удар.
  - Да!!
  Удар. Удар-удар!
  - Да! Да!! Да!!!
   Не остановить. И не надо. Синяки на бедрах почти сошли.
   Теперь можно - руками по спине, шее, затылку. Потерялись пальцы. Бродят сами по себе. Хочется - десять рук, больших, как мягкие лопаты. Сотню пальцев. Чтоб ничего не оставить комнате. Все накрыть.
Ощущать. Все-об-ем-лю-ще.
Скрюченные пальцы Песца - в ее ключицах. Он поднимает голову. Вбивает взгляд в холодную штукатурку стены. Воздух - в себя сквозь стиснутые зубы. Завис. Закаменел. Чуть не прыгнул. Один. Но - один не хочет. Ждет ее.
Шиншиллка замирает. Одно ее маленькое движение, крошечное - и он не удержится на краю. Улетит. Потом - расстроится. Хочет - ей.
Все - ей. А она - ему. Всего на шаг отстает. На чуточку. Во-от на эту чуточку...
   Песец раздергивает рот безголосым "А-а-а-а!!"
   Шиншиллка смотрит на его небритый подбородок. Там, снизу - у шеи. Стремительная нежность перекрывает кислород. Сердце пропускает вдох, соскакивает в следующий выдох.
   Но это неважно. Потому что - слоями, слоями - неудержимо - от пяток, от серединки, от головы - щедро - в ее внутреннюю бесконечность - сладко, сладко, сладко...
   Чтобы - от кожи к центру - заполнить всю, до сверкающей точки в солнечном сплетении. И - взорваться из нее - наружу. Вскипая. Разбрызгивая мед. Через кожу, глаза, рот, волосы.
  - Моя!!! - орет Песец. Глаза - сквозь. Во рту - солнце:
  - Моя, моя, моя! - Вбиваясь. Не жалея. Прорастая. Цепляясь.
  Прыгая-а-а...
  - Да-а-а!! - кричит она в его крик. Цепляясь. Вбирая. Съедая. Стучась мокрым в мокрое. Хватая скользкой рукой потную спину. Другой, растопырив - пальцы на горячей пояснице, пальцы на прохладной
попе. Обхватив, повиснуть. Прижаться. Вдавиться.
  Прыгая-а-а...
  ..............................
  И, обрушившись беспорядочной кучей, кое-как, все, где попало - сползти. Тонуть медленно. Идти ко дну. Плавно. Покачиваясь.
  У-па-да-я...
  Слушая сердце сердцем. Кожей - дрожание пальцев. Серединкой - слабеющие толчки. Шеей - слюну вывернутых губ. Плечом - дыхание.
  - Моя. Моя-а-а, - на хриплом выдохе. Убедился. В который раз.
  - Да... Да-а-а, - шепотом. Мотнув головой. Мокрыми волосами по лицу.
  
  
   Взять кусок жизни, под завязку набитый друг другом.
   Отсечь "до" и "после".
   Заключить в прозрачный янтарь памяти.
   Отшлифовать словами.
   Оставить сверкать...
  
  Вэльс. Австрия. Октябрь 2006 г.

Предисловийко
Хорошо иметь запасы, вот уже можно не писать к датам и праздникам, а доставать из сундука уже написанное пару лет назад. Ностальгично даже мне))
Итак, три рассказика о пушистых, эээ, гетероэбони

Жизнь животных 1. Сетежизнь

Аннотация:
"Бархатные эбони - гибриды черного бархата, гомоэбони и гетероэбони, имеющие гены черного бархата,
стандартные и эбони. Наличие бархатного гена у гетероэбони определяется темной окраской спины и "маской" на голове. Бархатные эбони отличаются светлым мехом на боках, темной окраской меха. Диагональные черные
полоски на лапах не видны. Черная окраска живота указывает на присутствие гена эбони. Бархатные гетероэбони получают путем скрещивания гетероэбони с черным бархатом, бархатные гомоэбони - при
сочетании бархатных гетероэбони. Данные особи имеют блестящий мех, приближенный по декоративности к окрасу гомоэбони." С сайта любителей шиншилл http://chinline.ru/


  Засыпая и просыпаясь, плавая в мелкой воде дремоты, Шиншиллка повернулась и не нашла около себя - теплого, тельного. Пальцы защекотало, дрема обмелела, ушла.    Она приподняла голову и увидела его спину и кусочек профиля, освещенный тихим светом монитора.
  - Что ты там делаешь? Иди ко мне, чтобы я заснулась по-настоящему.
  - Спи-спи, - шепотом откликнулся Песец, не оборачиваясь. Что-то прощелкал пальцами. Хмыкнул.
   Она перевернулась на живот и положила подбородок на кулаки:
  - Мне без твоего бока не заснется, - кулаки мешали говорить, получилось невнятно. Шиншиллка задвигала ногами, сталкивая одеяло на край постели, - смотри, я голая! Сейчас.. вот!
  - Угу, - отозвался он, не отрываясь от монитора.
   Enter, клавиши букв. Стук шепота, шепот стука.
   Enter...
  - Ты что там, на порносайт залез? Заразу подхватишь. Удовольствие тебе, а лечить придется компьютер. Порносайт, да? Колись!
   Она убрала кулаки, сунула руки под подушку и уронила лицо на мягкое, разбросала волосы. Задышала в шершавый лен наволочки. Хотела дождаться дремы, но отбившаяся прядка щекотала нос. Лень переворачиваться, тащить руку из-под теплого, уютного.
   Шиншиллка фыркнула, попробовала не дышать. Закашлялась и села на кровати, окончательно уронив скомканное одеяло на пол.
  - Я сейчас проснусь и приду, - погрозилась, зевая. И, наказывая прядку, закинула руки - забрав волосы, туго закрутила их. Отпустила. Жгут упал на голую спину, медленно разворачиваясь. Щекотал.
  - Иду! У тебя есть время убежать в приличное место! -
Прошлепав по сбившемуся половичку, навалилась на его спину, с удовольствием чувствуя - грудь прохладна-а-я, потому что спина - тепленькая.
  Просунула руки ему подмышки и умостила подбородок на плече.
  - Ну, что тут у нас негодяйского?
   Свет монитора падал на лица. Мужчина сосредоточенно касался клавиш, набирая текст. Иногда шевелил лопатками, чтобы еще почувствовать ее грудь. Она готовно и нежно прижималась, чуть подавалась вверх, потом вниз, продлевая прикосновение, усиливая. Касалась его ребер и живота, лаская свои пальцы.
   Секунды плыли в голубоватом свете, написанное входило в глаза.
  Наконец, она вчиталась, оформила в голове и застыла. Оторвала подбородок от его плеча.
  - Елки-палки! Ты что делаешь???
  - Как что, живу богатой сетевой жизнью! Пришла, так стой спокойно, не мешай.
  - Пусти! - Она попыталась выдернуть руки, но он плотно прижал локти к бокам:
  - Щас, щас, погодь, еще два слова!
  
   Enter
  
  - Бессовестный! Там же люди! Пусти!
  - А ты дай слово, что не удалишь! А то унесу в кровать!
  - Н-ну...
   Он растопырился. Минуту оба пыхтели, пока она пыталась подлезть к столу, путаясь в его жестких локтях и коленях.
  - К-коленки отрастил, каменные просто, синяков мне наставишь сейчас!
  - Слово! - напомнил он, хватая ее поперек живота, - дашь слово, пущу. Ответь просто и все. Стирать не надо. Договорились?
  - Ребро сломаешь, ведмедь! Все, даю, отпусти! Обещаю, стирать не буду! Дай, напишу и все!
  - Ну, иди.
   Он перехватил руку и усадил ее на колени. Она поерзала:
  - Я сваливаюсь, не растопыривайся, ну? Посиди спокойно!
   Он послушно свел колени вместе, обхватил ее талию руками,
как связал. И уткнулся носом в позвонки. Поцеловал тихонько. И рядом.
  И еще.
  - Щекотно, - машинально сказала, думая напряженно. И застучала по клавишам звонко и торжествующе:
  - Вот так! И вот так! И еще вот так! Ага, и напоследок!
  
   Enter...
  - Все!
  - Точно все? - Он укладывал поцелуи рядом, сплошняком - выстилал тополиным пухом.
   Она, остывая, отходя, забывая - изогнула спину, подставляя. Уронила руки.
   Он провел пальцами по животу и нежно уложил ее грудь в полусогнутые чашки ладоней. Почувствовал соски. Маленькие, твердые.
  - Да, - сказала она. И про "все", и ладоням, и тому, что плавно загоралось внутри, - да.
  
   Через час они спали, перепутав ноги. Шиншиллка держала Песца за указательный палец. Иногда во сне разжимала кулак, а потом, приближаясь к поверхности, но не выныривая из сна, ухватывала снова.
  
   В голубоватом свете монитора застыли строчки комментов:
  
  11. Песец Серебристый (исправить) (удалить) (ответить)
  >> Шиншилла
  А вы, милочка, похоже, на самом деле думаете, что кто-то всерьез относится к вашему так называемому творчеству???
  Ха-ха и еще раз ха-ха!!!
  Графоманство чистейшей воды! Да как вам не стыдно людям в
глаза смотреть!!! Не-ет! Я не зря говорил, что место женщины - на
кухне!   
 
И над этим комментарием - свеженькое:
  
  12. Шиншилла (исправить) (удалить) (ответить)
  >> Песец серебристый
  Да, почетный житель зверофермы! Знаю, чего кусаетесь, вам
просто бабы не дают! Сидите пауком за своим компьютером и злитесь на
весь свет. Э-эх, бедняга!
  ОТ ГРАФОМАНА СЛЫШУ!!!!
  И ник у вас дурацкий...

Пляж тянется под склоном, вдоль всего городского района.
Десять градусов тепла, заблудившись меж Днем Большого и Мокрого
Снега и наступившим сегодня Днем Морозного Солнца, на свои десять никак
не тянули, ветер пронизывал и бодро, не хуже школьного физрука,
прогонял всех по берегу на хорошей спортивной скорости.
Потому всех встречных, а также статичных, можно было по пальцам пересчитать.
Пересчитываю.



Субтильные юные мамы на смотровой площадке, любующиеся сверху проливом в барашках.
В качестве утяжелителей - коляски с младенцами.
Беременная пара на повороте каменной лестницы, с неизменной подругой семьи, пивом, соком,
мобилками и куском колбасы в фольге. Лицом к морю лишь трудноминуемая
толстенькая. Но правильно, ей виды важнее, чем мужу и подруге.
Исключительно ветронепроницаемые влюбленные на самой продуваемой лавочке над пейзажем.



[ Читать дальше ]

Он ходил босиком и с Луною мечтал, хоть она не умела согреть ему ноги.
Из мечты получилось построить дом. И теперь, из тепла выходя, говорил с
ней - все чаще и больше. Но Луна не вольна, временами она умирала, или
тучи скрывали ее.
И тогда он придумал!
На высоком столбе - для себя,во дворе, ярче всех и такую похожую.
Только снизу к розетке от нее проводок. Но зато сам включал, когда шел говорить...
А Луна перестала светить для него. Не ушла. Просто свет ее стал незаметен.
Так живут до сих пор.
Ведь Луна не вольна - развернуться, уйти..

ВСЕ ВКЛЮЧЕНО

Мы пришли в этот мир...

   На последнем, медленном полушаге к зеркалу она остановилась.
Пальцы расслабились, меховое манто, нежное и невесомое, с ласкающей
кожу подкладкой, выскользнуло, тронуло в движении кончиками длинных
ворсинок бедро и пало на вощеный паркет. А больше на изгибистой,
совершенной фигуре ничего и не было. Лишь облако волос мерцало, стекая
пушистой водой на полные груди, и края прядей щекотнули талию, когда
повернулась, - посмотреть в профиль. Подтянут ли живот, не провисла ли
грудь. Подтянут. Не провисла, - сказало ленивое солнце и потрогало кожу
теплыми пальцами.
  
  - Стоп!
   Валерия дернулась, метнулась ко рту рукой, короткими
пальцами по уголкам губ. Казалось, слюна там. Но сухо. И хочется пить.
Она заворочалась в кресле, нащупала ногой приступку, попробовала
встать. Ухватилась за поручень кресла.
   Лян смотрел, равнодушно как бы, но злорадство скакало,
дрожало, как коленки этой... носорожихи, вспомнил он виденную вчера
передачу. И стал следить глазами, как туп-туп-туп короткими ногами в
серых чулках, подрезанных белым халатом по колено, клиентка забегала по
комнате, проверяя все углы и закоулки.
  - Здесь что? А здесь?
  Толстые ноги уже не дрожали, только в голосе осталось взлаивание, сердитость на собственную слабость.


тут он дальше весь

Женщины, это вам.
Если вы живете, и жизнь изо всех сил старается
вокруг вас, давая понять, что не для смеха и танцев пришли вы в этот
мир, а для жизни своей, не тщитесь быть слишком молоденькими.
Приятно выглядеть хорошо, но если с годами старания эти занимают все больше
времени, если вы страдали, любили, рожали, болели и жизнь била вас, как
бьет всех, задумайтесь, а остается ли время за непрерывными стараниями
выглядеть - для другого, важного.
Не бойтесь уступить свое королевино место тем, кто младше, они бедные,
с комплексами и не умеют ценить молодость. Пусть поживут молодыми, улыбаясь,
ведь это так быстро проходит.
И как бы хорошо после спортзалов, диет и косметологии не
выглядела дама средних лет, ее "двадцать с небольшим" всегда будет в
кавычках или со спины. А если не будет в кавычках, значит на гладеньком
лбу и в наивных глазах жизнь не смогла оставить меток опыта и умения
сделать выводы из него. И тогда жизнь ваша - вечный бой с молодыми и
длинноногими, с теми, у кого пирсинг в пупке и ветер в юной головке. Но
ведь это наши же дочери, пусть даже не всех их мы родили.
Просто живите.
А если все-таки товарный вид - самое важное для вас, не завидуйте тем, у
кого он лучше. Подумайте о гантелях, спортзалах, диетах, подтяжках. И -
вперед. Получится, возьмите с полки сахарок в виде слегка высокомерного
удивления "смотри-ка, как хорошо сохранилась"...
И не этот большой кусок!!! А то бока потолстеют! Вон тот, самый мааленький...

(написано давно, три года уже текстику))

                                                          Неснашиваемые вещи - кошмар начала 70-х...
                                                                                    Кот Ирвинг Стивенс, Эсквайр  

   Расцвет эпохи кримплена закончился давно. Но, несмотря на
угасание всекримпленства, помню, как его было много, и какой он был.
Одна из причин - его полная несносимость. В шкафу у мамы до сих пор
висит нежное пальтишко персикового цвета на полупрозрачной нейлоновой
подкладке. Когда-то, еще в эпоху фотоаппаратов "Смена" в каждой второй
семье, мама юзала его долго и успешно. Пыталась юзать его и я, но
постоянное несовпадение мешало сотрудничеству - когда входили в моду
изячные пальтишки по колено, то либо память о засилии кримплена была
еще свежа чрезмерно, либо я крутила роман с джинсой-коттоном и не
желала отвлекаться на персиковые нежности.
    Вот сейчас, казалось бы, процветает любовь к винтажу -
раз, у самых продвинутых дизайнеров в последних коллекциях мелькают
именно эти пальтишки - два, замученные собственным статусом московские
заказчицы тащат подруге отрезы чего-то кримпленоподобного и с упоением
рассказывают страшные истории о цене и супермоднявости привезенной из
самой Италии новой (?) коллекции тканей - три.... Короче, именно сейчас
можно было бы притвориться, что, да - последняя коллекция, да - вчера
последнее в Ветошном переулке, нет, что вы, не пятьсот, я так дорого не
покупаю - двести всего, угу, да, спасибо, сама знаю, что идет! Но шкаф,
в котором висит эта спящая тряпочная принцесса, находится за полторы
тыщи километров. Да, наверное, и пусть себе висит. Места много не
занимает.
   Основная идея предыдущих абзацев - оно, это пальтишко,
новое. То есть, вообще без следов использования! Это вызывает уважение.
Особенно в наше время, когда износ специально закладывают во все
техрасчеты, чтобы увеличить товарооборот.
   С другой стороны, это пальтишко - единственная на моей памяти вещь,
которая действительно была хороша и мила. А остальное?
   Что представлял из себя кримплен? Это - для тех, кто не застал.

ЧИТАТЬ ДАЛЬШЕ

Писатель Ирина Лобановская написала на мою прозу рецензию. Очень хорошую, по отзыву нашего админа - самую лучшую из всех, на меня написанных. Их, правда, немножко совсем. Кажется, четыре или пять.
Ирине Игоревне - огромное спасибо. Читателей у меня не так, чтобы много, и, конечно, хочется, чтоб их было больше.
Удачи нам всем.

Ирина Лобановская. Вехи мгновений

Живем в суете буден… Бежим, бежим, мимо, мимо… Мимо даров жизни и самой
Земли. Среди них — поэтика и безусловность минуты, ее тонкое и точное
прочтение. Немногие обращают на это внимание. И прозаики… Они тоже
игнорируют такое великолепие. Оно, скорее, в реалиях поэзии. И его
отсутствие очень обедняет нашу российскую прозу, неизменно тяготеющую к
сюжетности. В сущности, многим писателям даже трудно представить себе
правомерность бессюжетности.
Тем более, эпизода, мгновения, существующего вне романного полотна,
само по себе … Которое прекрасно… Остановим его? Кто осмелится? Кто
захочет?
Подобные смелость и желание — в рассказах Елены Блонди. Ее взгляд
постоянно прикован именно к минуте. И не просто прикован. Один миг —
многие из нас его просто не замечают! — прозаик превращает в знамение,
необычность, придает ему статус кво…

ЧИТАТЬ ПОЛНОСТЬЮ

РЫБНЫЙ РЫНОК

  А раньше он был на открытой территории городского базара, и самым
страшным местом в рядах была яма под листами железа в крупную дырку,
вся в горстях чешуи. Туда сливали тузлук - рыбный рассол. Сейчас рыбный
рынок в длинном павильоне с толстыми каменными стенами. И теперь вход в
него прячется среди ларечков, где продают запчасти, - сразу и не
заметишь.
   Я захожу туда через день, купить полкило соленой хамсы.
Стараюсь много не есть ее, а то ведь, как в поговорке "рыбка посуху не
ходит" и глаза наутро, как у китайца. Но дома в холодильнике, пусть она
будет, вдруг захочется.    Высокий потолок с застекленными окошками в крыше украшен
цветными блескучими гирляндами, и они свешиваются, зеленые, синие,
красные, почти касаясь рыб, серых, желтых, черных, - лежащих на
прилавках.
   Знатная рыба пиленгас, ловится он сейчас хорошо и потому
каждый день килограмм стоит на гривню меньше, чем стоил вчера. Кучами,
навзничь, сверкая чешуей размером с гривенник, лежат одинаковые рыбы,
нежно показывая белые брюшки, припачканные кровью. Такой же красной,
как наша.
   Из-за того, наверное, что лежат они на спинках, откинув
головы с полуоткрытыми ртами, есть в них что-то женственное, - зрелое,
томное. Кровь не мешает. Не делает рыбу мертвой. Да и как может быть
мертвым то, что настолько вкусно? Белое мясо, прижарил огромными
кусками, и - еда. Вернее - Еда.
   А дальше тот же пиленгас, чуть поменьше, вяленый. Висит
рядами, брюхо распялено деревянной палочкой и тушки такие прозрачные,
что кажется, не рыбы висят, ангелы крылышки раздали в стороны. Что ушло
из рыбы, превратив ее в бестелесного духа? Нет смерти в ней, висящей, и
лучи солнца из окошек под потолком проницают крылья с тонкими
ребрышками легкой желтизной.
   Женщины в навернутых на себя ватниках и кофтах, - нежарко
в похожем на длинную пещеру павильоне, - стоят, смотрят внимательно,
сложив руки на фартуках, захватанных рыбьей кровью. Кричат,
уговаривают. Или беседуют друг с другом, по южной привычке - громко,
подробно о жизни своей и соседской. Гулкие голоса бьются, шевеля
цветную фольгу новогодних гирлянд.


ЕЩЩЩЁ

Это Дерево растет на краю парка, описанного в рассказе "Лунные пауки".
Летом я обязательно приду в парк ночью и сниму тех самых пауков - на кустах
со сладко пахнущими цветами. Я их не боюсь, хоть я не ведьма. Просто я
о них написала, а значит, поймала в сеть их самих.