Такие вот у нас залы в кинотеатре

Кто сказал, что с личностью общаться, ну, вроде, по полю гулять? Да, ничего подобного! Вот, к примеру, Анатолий Борсюк: фальши и расхлябанности не приемлет и не простит. Ни себе, ни прочим. И не упустит случая высмеять их со свойственным ему незлобивым цинизмом. Так что беседа с ним — творчество в чистом виде… Анатолий Борсюк: «Я, действительно, творческий человек» — Что интереснее процесс или результат? — Процесс, конечно интереснее всего. Ведь результат, обычно, на столько далек от ожидаемого, что кроме разочарования ничего особенного и не вызывает. На улицу выйдешь, все на тебя смотрят и думают: какой же ты… — Узнают? — 12 лет еженедельно появляться, конечно, узнают. Но угрызения совести по-прежнему посещают, если неудачная программа. Хотя понимаешь, что — коллективное творчество и не все от тебя зависит. А много чего и не зависит. Я никогда не любил коллективное творчество. Там размывается и замысел и ответственность.

— Что привлекает Вас в профессионалах?

— Прежде всего, их немногочисленность. Человеческие достоинства? Бывает профессионал замечательный, а человек — дрянь.

— Профессионал — это человек, который с осторожностью и уважением относится к тому, что он делает… Не от боязни, а от нежелания сделать плохо, неправильно…

— Может быть. Хотя, я думаю, это, скорее, признак порядочного человека. Всегда вспоминаю в связи с этим Паустовского. Качество, которое он больше всего ценил в людях — это деликатность. То, что напрочь сейчас отсутствует на телевидении.

— В документальном кино Вы начинали с таких личностей, как Козловский, Вавилов, Макаренко…

— Да. Меня люди всегда интересовали. Персонажи. Личности. Я подбирал их на свой вкус. Когда пришел на телевидение после научно-популярного кино, пытался тем же самым заниматься — искать личности, рассказы которых могли бы быть полезны для смотрящих. К сожалению, на телевидении совсем другие задачи. Но я никогда не ломал стены, не добивался. Никогда не был классическим диссидентом. Скорее, с сарказмом и некоторым цинизмом относился к тому, что происходит. Если бы то, что я делал, нельзя было делать, мне бы не дали очень легко. Значит, это было еще кому-то нужно кроме меня.

— Помогло умение спрашивать, умение дорожить словом?

— Скорее, это черта характера. Я спрашиваю только то, что лично мне интересно. Надеюсь, что это интересно и тому, у кого я спрашиваю, и тем, кто за этим потом будет следить. Это, во-первых. Во-вторых, я всегда очень тщательно готовлюсь к интервью. Очень. Я неделями готовлюсь, перелопачиваю всю литературу по этому человеку, составляю список вопросов, в какой последовательности их задать, с чего начать, чем закончить, куда поставить самый ключевой вопрос. Два сезона у меня была такая программа «Монологи» — интервью с самыми значительными персонажами советского периода, с которыми я хотел повидаться. С большим напряжением готовился к работе, нервируя свое телевизионное руководство.

— Легко ли спрашивать человека о том, что он не хочет или даже хочет сказать, но сам об этом до поры до времени не подозревает? И вообще, что можно словом?

— Все что угодно. Смотря, какое слово, и как его применить. А если там два или три, или пять? Их же можно так скомбинировать! Во-первых, я знаю ответ, который я получу. Я не спрашиваю в лоб. Но знаю, что, задав именно этот вопрос в этот момент, таким образом сформулированный, я услышу вот это. Вот у Познера спросил сразу: где он хочет быть похоронен? Он рассмеялся и сказал: в Америке есть одно место на берегу океана… Он об этом думал уже. Хотя сказал: о, а я и не задумывался… Хотя я точно знал, что он над этим думал. И все потом получилось. И атмосфера разговора была.

— Вы с Познером как-то в одно время начинали. Он прорубал теле-окно в Америку, когда Вы персонажей своих фильмов раскрывали. Не было профессиональной зависти?

— Я до сих пор считаю Познера лучшим телеведущим на просторах СССР. Я многих его взглядов не разделяю, часть поступков не принимаю. Но, я считаю: как профессионал, он круче всех. И когда на каком-то фестивале передал ему диск с записью программы, которую он не видел, его признание, что после просмотра они с женой плакали, было для меня самой высокой оценкой. Как будто кто-то свыше сказал: ты — избранный, ты — мастер.

— Ваш образ на телевидении — неброско артистичный, слегка ироничный и публичный с неплохо скрытым удовольствием…

— Это не образ. Я такой и есть. Я такой в жизни, я такой дома. Выхожу на площадку — делаю то же самое. И вообще не приспосабливаюсь, не пределываюсь, не украшаюсь. И никаких заморочек из разряда тех, которые могу себе позволить дома. Как только возникла необходимость появляться в кадре, в 1996 году, сразу сел и хорошенько подумал: как мне себя там вести. Мне показалось, что любой из придуманных вариантов обязательно будет фальшивый. Потому сразу решил: вот выходишь такой, как ты есть. Если ты интересен, на тебя будут смотреть. Если неинтересен, ни за что не спрячешься. Ни за какие костюмы, подтяжки, усы, манеру разговаривать, если ты начнешь хамить, юморить, а в жизни не такой… Телевидение все раскрывает, обнажает, гипертрофирует. Это очень опасно для самоутверждения любого человека. Это жутко ранит. Это просто раздевает тебя. Только стилистам позволяю вмешиваться. Надо приспосабливаться. К власти, раз живешь в государстве, а не на необитаемом острове. Я и к дворнику приспосабливаюсь, и к стоматологу, и к жэковскому работнику, и к продавцам на улице. Я и к вам приспосабливаюсь.

— «Ночной разговор с женщиной», «Монологи», «Черным по белому» — такие проекты, где обязательным условием, компонентом было общение. Любите говорить, разговаривать, беседовать?

— Не долго. Я вообще люблю помолчать. Люблю уединение. Люблю гулять один. И дома стараюсь уединяться. Работа дает мало возможностей для уединения, и это очень плохо. Люблю помечтать, пофантазировать, попридумывать. Я, действительно, творческий человек такой, внутренне, но реализовываюсь не в том искусстве, которое мне подходило бы больше всего.

— Жванецкий заметил как-то: не получается у нас — граф бочком входит в замок… Была потребность в интеллигентах, аристократах на экране.

— Я бы сказал: не потребность, а необходимость.

— Может это была стезя, по которой надо было идти и творить не коллективно?

— Я хотел быть актером. Но это по молодости лет, когда не представлял, во что это может вылиться. Это точно работа не для моего характера. Мне сложно подчиняться воле человека, если не разделяю того, чего он хочет добиться. Появляясь в кадре, как ведущий, тоже актерством занимаюсь. У меня определенные роли есть, которые не обязательно полностью совпадают со мной. Есть сценарий, тексты… Иногда снимаюсь. Мне интересно. Даже на гонорар не обращаю внимания.

— Любите наблюдать, как люди живут?

— Если не знаю, как они живут. Мне это интересно. Когда приезжаю в новые для меня места, попрусь черти куда, осмотреть что за люди, чем занимаются, что едят. Меня тянет все время к переменам. Не люблю, когда у меня долго один проект, один формат висит. Нужно что-то новенькое. Мне скучна рутина телевизионная. Но я никогда не скрывал: в начале было просто интересно, а сейчас — просто за зарплату, за деньги.

— Считаете, Ваше время настало, которое грех менять на иные времена?

— Запросто поменял бы. Чего за них держаться! Что там такого происходило, что нельзя поменять и без чего я не смог бы жить. Все поменял бы. Вот близких людей, может быть, не поменял из уважения к ним. Хотя мог бы найти себе лучше жену. И она могла бы себе найти мужа получше. Но жену бы с детьми оставил. Остальное поменял бы — страну, веру, национальность, пол, эпоху.

— Но Вы же никогда не тяготились ни эпохой, ни страной, ни национальностью?

— Никогда не тяготился. Что ж тяготиться, если поменять не могу? Ну, отращу оселедець, буду ходить в косоворотке, спрячусь за другие фетиши… Что изменится? Дочерей в новые времена тащить не буду. Они еще и в этих не пожили. Им сравнить не с чем. Не представляют, как можно жить по-другому. И за границей еще не были. А все остальное – сказки. А я бы уже, честно, поменял бы что-нибудь.

— Семья по жизни человека ведет?

  — И не только семья. Даже случайно встреченные на улице люди. Все формирует. Говорят: случай рождает привычку, привычка рождает характер, характер рождает судьбу. Любая встреча, любой контакт, даже мимолетный, конечно, влияют. А уж с семьей, где в близком контакте находишься, годы и ситуации, проблемы воспринимаешь очень близко к сердцу, конечно, формирует, а часто и деформирует. Надо чтобы поменьше формировало. Не надо никого ломать из тех, кто живет с вами рядом. Надо оставлять их такими, как созданы. Семья — это самое главное, на чем стоит сосредоточить все свои усилия: не на работе, не на финансах, а на взаимоотношениях, на создании хорошей, нормальной, дружной семьи. И тогда можно чувствовать себя абсолютно спокойно.

— В дом с удовольствием возвращаетесь?

— Не могу сказать, что мечтаю все бросить и сидеть дома. И никуда не выходить. Но мне приятно и гораздо легче, когда чувствую, что есть куда вернуться. Что меня там примут, поймут, пожалеют. Меня там любят. Это своего рода религия. Вот как люди в бога верят. Им необходим тот, кто сможет защитить, направить, сказать: это хорошо, а это — ни-ни, гореть будешь. Или ответственность переложить — это бог меня направил, не я сделал — божий промысел это… Я, в отличие от них, все это нахожу в себе и дома.

— В семье Остапа Ступки очень близко к сердцу воспринимали перипетии проекта «Танцы со «звездами». Как Ваши домашние восприняли все, что было на паркете и вокруг?

  — К Остапчику я очень хорошо отношусь. С Бодей мы вообще – сто лет. Остап был сложный персонаж в проекте. Он, Оля Сумская, Лилечка Подкопаева (жаль зрители всей этой кухни не видели) — очень болезненно переживают поражения. Не привыкли проигрывать. У нас в семье спокойнее все это. Может потому, что жена наполовину — украинка наполовину — белоруска. И я не лучший, и жена не лучшая, и дочери у меня не лучшие. Они хорошие. Нам вместе хорошо. И очень важно, чтобы мои дети чувствовали не только ту свою, мамину, славянскую половину, которую очень легко чувствовать, живя в славянской стране, но и мою, еврейскую. Поэтому я вместе с детьми последние двадцать лет стараюсь деликатно привнести в нашу жизнь как можно больше еврейского. Для меня очень важно, чтобы мои дети никогда не испытывали комплекса своего полуеврейства, живя в славянской обществе. Мне кажется, что это удалось сделать, во всяком случае, дети очень довольны мной, и довольны тем, что я не скрываю своей национальности, и они, мне кажется, тоже этого не делают.

— Работать — удовольствие, а отдыхать умеете?

— Для отдыха мне достаточно побыть одному. Отдых — это уставание от другого. Толкусь среди людей — на работе, на улице, в метро, в троллейбусе. Машины у меня нет. Так что тысячи людей вокруг. Потому достаточно найти уединенное место, и я замечательно отдыхаю. Желательно, на природе. Природу очень люблю и всегда любил. Люблю путешествовать. Но без группы товарищей-соотечественников, которые давят на мозги со страшной силой.

— В одежде непритязательны?

— Весь мой гардероб на канале. Пользуюсь, когда в кадр вхожу. А так ношу джинсы, куртки, вязаные шапочки, кроссовки, свитера, рубашки… Удобно чтобы.

— И в еде не привередничаете?

— Нужно чтобы была большая порция и еда не измельченная, куском. На программе просто страдать приходилось. Оторвешь кусочек чего-то недожаренного, непропеченного, и ни проглотить, ни выплюнуть, а надо текст выдавать. За щеку спрячешь: «А зараз — реклама на «1+1»…

— Что в жизни определяющее? Без чего человек жить не может.

— Репутация. Моя.

Головой о Стену.

Так называется фильм который заставил немного или много задуматся, как бы там не было а он мне не давал покоя 4 дня. 4 долгих дня в свободную минуту мой моз раздумывал над етим фильмом но ничего не смог предложить иной концовки. Хотя есть безпроиграшный вариант смены концовки - уничтожить фильм, нет фильма, нет истории, но финала истории. Крнци в воду и дела с концами.

Нестандартное кино, весь фильм как то трагичен но не так гламурно как это у голивуда, а вот как то по настоящему(ближе к правде жизни) прост, понятен и обыден но заставляет досмотреть до конца.

Год выпуска : 2004 Жанр : Драмы, Мелодрама Язык : Рус. синхронный (по ролям) Длительность : 116 мин. Производство : Bavaria Film International Страна : Германия / Турция Режиссёр : Фатих Акин /Fatih Akin/ Актёры : Бироль Унель /Birol Une/, Сибель Кекили /Sibel Kekillil/, Катрин Стрибек /Catrin Striebeck/, Гювен Кирак /Guven Kirac/, Мелтем Кумбул /Meltem Cumbul/, Сем Акин /Cem Akin/ У Сибель, молодой турчанки-рейверши, дерзкая и манящая улыбка. Ее тиранят родители - мусульмане, требуя жить по законам Корана. Познакомившись с Чахитом, сорокалетним турком, панком и алкоголиком, она предлагает ему фиктивный брак, что-бы избавиться от родительской опеки. Он слегка озадачен, но идет ей навстречу, сам не понимая почему. Но они даже не подозревают, что их ждет впереди. Ведь восток - дело тонкое... Приз Международного кинофестиваля в Берлине 2004 "Золотой медведь".

Кого заинтерисовало, может скачать с ознакомительной целью вот там http://infostore.org/info/4936972

«Вальсирующие» (Les Valseuses) — французкий игровой фильм 1974 года, снятый режиссёром Бертраном Блие (Bertrand Blier).



Похождения двух отвязанных оболтусов-волокит (Депардье и Девэр) и их подружки (Миу-Миу), пребывающей в безуспешных поисках оргазма, влекут за собой трагикомические ситуации, оскорбления общественной нравственности, грабежи, изнасилования, убийства и проч.



"Вальсирующие" взорвали куртуазный французский экран 70-х. Бертран Блие вошел в кино с гримасой морального эпатера, извращенного анархиста и борца с буржуазностью. То, что возбуждало на излете сексуальной революции, сегодня мало кого волнует. Но лица "вальсирующих" впечатляют до сих пор. Компания будущих звезд (к трио Депардье - Девэр - Миу-Миу присоединяется Изабель Юппер, которую дефлорирует Депардье) собралась в том чудном возрасте, когда их еще не портят миф и слава. Задним числом в затее Блие видится жест прорицателя. Миу-Миу так и будет всю дорогу маяться от творческой недоосуществленности. Юппер быстро потеряет "невинность" и станет холодной "профи". В Депардье уже видится раблезианский священный зверь французской кинофауны (от ее же имени в фильм ненадолго входит с трагическим суицидным номером Жанна Моро). А слабым звеном в мужском союзе оказывается Девэр, который через девять лет после "Вальсирующих" покончит с собой - не на экране, а в жизни.

«На гребне волны» (Point Break) — американский экшен 1991 года, снятый режиссёром Кэтрин Бигелоу (Kathryn Bigelow).



"На гребне волны" посвящен борьбе молодого агента ФБР с современными служителями стихийной природы. Вместо балахонов современные служители носят на мощах гидрокостюмы, а ритуальные предметы им заменяют доски для серфинга. Собственно, они бы и дальше соединялись в экстазе с гигантскими волнами и порывами ветра на высоте 3 000 метров, — и никто б на них внимания не обращал, — но нет, ребятам понадобилось нести светоч истины в цивилизованные массы. То есть, попросту говоря, они грабят банки. Не ради денег. А ради того, чтоб закрепощенный человеческий дух посмотрел на них и восхитился смелости, отваге, и тоже сподобился б на что-нибудь эдакое из ряда вон. Однако, косные массы не оценили сих благородных намерений и внедрили в ряды серфингистов Киану Ривза.



Кэтрин Бигелоу с блеском доказывает, что гораздо лучше (хочется сказать – как рыба в воде!) чувствует себя в стихии сугубо мужского кинематографа. «На гребне волны», пожалуй, даже в большей степени отличают собственный, а не заёмный режиссёрский почерк, редкостное чувство стиля и умение извлекать немалое драматическое напряжение из самых, казалось бы, банальных ситуаций. Всё это сразу же вознесло картину, пользовавшуюся из всех бигеловских работ наибольшим зрительским спросом, до высот особого рода эталона среди боевиков – на зависть представителям сильного пола, коллегам Кэтрин. И громкий рекламный слоган «100%-но чистый адреналин» уже не покажется пустым бахвальством. А равно никто не сочтёт за бесцеремонность дерзкое цитирование эффектного кадра из ленты Дона Сигела, в свою очередь – выразившего таким образом признательность Фреду Циннеману. Значок эфбээровца оказывается на поверку ничем не лучше соответствующего символа принадлежности к рядам полиции или оловянной звезды шерифа, также олицетворяя собой бессилие закона перед жизнью во всём многообразии её форм.

«Секреты Лос-Анджелеса» (L.A. Confidential) — американский криминальный триллер 1997 года, снятый режиссёром Кертис Хэнсон (Curtis Hanson), экранизация одноименного романа Джеймса Эллроя (James Ellroy). Фильм взял два «Оскара» в номинациях «Лучшая актриса второго плана» и «Лучшая сценарная адаптация».



Добро пожаловать в Лос-Анджелес с его ярким солнцем, широкими манящими пляжами и... процветающей организованной преступностью. Известно даже имя главы преступного мира - Микки Коэн. После ареста босса мафии один за другим в мир иной отправляются его помощники, стремившиеся занять освободившееся место Микки. В битву с преступниками, естественно, вступает знаменитая полиция Лос-Анджелеса. Два бесстрашных полицейских, расследующих серию убийств, оказываются соперниками не только на работе, но и в постели проститутки из экзотического борделя.



Этот фильм сделан по всем мыслимым канонам американской кинематографии, и сделан на вполне пристойном уровне. в центре внимания фильма - 50-е. Время, когда, как считается, в Америке наступила «золотая эра». Время социального благоденствия. Никаких депрессий, никаких гангстерских войн. И тут вламывается режиссер Кертис Хэнсон и пытается доказать, что и в эту светлую пору, за этой красочным портьерой творились мрачные вещи, совершенно не вязавшиеся с официальной картиной. И сладкие 50-е превращаются в подпольную гражданскую войну. Ведь натура человеческая неизменна. Она в любое время, в любом обществе ищет только шанса, чтобы вырваться из тисков благопристойности и сотворить что-то, запрещенное правилами. Человек, дьявол его дери, по природе своей свободолюбив. Преступить закон - это просто такое проявление свободы.



Особый философский смысл тяга к нарушению законов приобретает, когда сам стоишь на страже закона. Герои «Секретов» почти сплошь - лос-анджелесские полицейские. Среди них - разные люди. Один - убежденный стукач, который считает, что замолчать проступок друга - совсем не благо для конторы в целом. Другой, наоборот, никого никогда не выдаст, за что и переводится капитаном в разряд персональных громил. Третий стрижет свои премиальные с любого криминала, который попадается ему под руку. Словом, много всякого народу служит под вывеской «Полиция». И вот происходит массовое убийство, которое затрагивает этих людей не по работе, а лично. И оказывается, что огромный кусок лос-анджелесского криминального мира управлялся одним ушлым офицером полиции.



Фильм сделан честно. С той максимальной честностью, которую может себе позволить коммерческий голливудский режиссер. Впрочем, одними идеологическими моментами достоинства фильма не ограничиваются. Он прекрасно снят, почти идеально выстроен, лишен длиннот и нуднот. Правда, не всегда понятно, что из чего вытекает - уж больно громоздкое дело разворачивается. В финале, когда оставшиеся в живых герои объясняют суть происходившего, возникает впечатление лихорадочной спешки. Они стараются ничего не упустить, и в то же время уложиться в пару минут. Но это можно простить. Огромный плюс - хороший актерский состав, в котором все поработали на славу, а Ким Бэсинджер даже оторвала «Оскара» за лучшую женскую роль второго плана. Отлично (как утверждают знатоки) переданный колорит эпохи. Запоминающиеся эпизоды и образы.

«Побег из Шоушенка» (The Shawshank Redemption) — американский фильм-драма 1994 года, снятый режиссёром Фрэнком Дарабонтом (Frank Darabont) по повести Стивена Кинга (Stephen King) «Рита Хейворт и спасение из Шоушенка».



Шоушенк - название тюрьмы. И если тебе нет еще 30-ти, а ты получаешь пожизненное, то приготовься к худшему: для тебя выхода из Шоушенка не будет! Актриса Рита Хэйворт - любимица всей Америки. Энди Дифрейну она тоже очень нравилась. Рита никогда не слышала о существовании Энди, однако жизнь Дифрейну, бывшему вице-президенту крупного банка, осужденному за убийство жены и ее любовника, Рита Хэйворт все-таки спасла.



Пожалуй, восторги по поводу «Побега из Шоушенка», выдвинутого в нескольких номинациях на «Оскар» (увы, безрезультатно) и впоследствии часто включавшегося во всевозможные рейтинги самых лучших и любимых фильмов, всё же не объяснишь лишь страстным, заразительным пафосом, лаконично выраженным в рекламном слогане: «Страх может сделать тебя узником. Надежда способна тебя освободить». Со временем стало ясно, что картина Дэрабонта, вроде бы снятая оператором Роджером Дикенсом без особых изысков, в реалистичной манере, объективно оказалась у истоков подлинной революции в кинодраматургии. Финал не просто ошеломляет, но, главное, заставляет заново осмыслить экранные события, по-иному оценить поступки и устремления действующих лиц да и законы самой жизни, реконструированной на экране, способной, вопреки обыкновению, преподнести весьма неожиданные сюрпризы. Правда, на фоне последующих, гораздо более радикальных кинематографических опытов «Побег из Шоушенка» выглядит достаточно скромно. А вот прозорливое решение режиссёра-сценариста – вслед за писателем – осторожно привязать вроде бы частную судьбу к смене социально-исторических эпох, символами (точнее, «секс-символами») которых для США как раз являлись столь оригинально поддержавшие Энди голливудские кинодивы, от Риты Хейуорт, до Рэкуэл Уэлч, не может не впечатлить и сегодня!



Как сообщает Нью-Йорк Таймс, об этом фильме много писали в новостных статьях 17 декабря, 2007, когда двое заключенных совершили побег из тюрьмы усиленного режима (Union County jail), в Нью-Джерси. Репортеры назвали это происшествие «побегом в стиле Шоу-шенка „. Заключенные использовали фотографию девушки в бикини для того, чтобы спрятать следы подкопа и оставили после себя благодарственную записку, подписанную смайликом, адресованную охраннику, который, с их слов, помог им в побеге. Вскоре после этого охранник совершил самоубийство.

«Семь лет в Тибете» (Seven Years in Tibet) — американский фильм снятый режиссёром Жан-Жаком Анно (Jean-Jacques Annaud) в 1997 году по автобиографической книге Генриха Харрера (Heinrich Harrer), описывающей историю приключений австрийского альпиниста в Тибете в годы Второй мировой войны.



У известного австрийского альпиниста Генриха Харрера, члена нацистской партии, в жизни было все — или почти все. Но непомерные амбиции разрывали его на части. Ему было необходимо навсегда увековечить свое имя. Оставив дома беременную жену, он отправляется покорять самый высокий пик в Гималаях. Но увлекательное восхождение оборачивается смертельной опасностью, британским пленом, побегом и долгими семью годами в таинственном тибетском городе Лхасе. Экранизация автобиографической книги Генриха Харрера.



В роли Харера Жан-Жак Анно снял Брэда Питта, и этот выбор оказался полной удачей. Питт сыграл немецкого альпиниста очень хорошо, просто классно. Трудно себе представить, как эту работу можно было бы сделать лучше. Вообще-то Питт далеко не во всех своих ролях убедителен, но когда собирается, то способен перевернуть душу впечатлительного зрителя. Что от него требовалось? Воплотить натуру изначально двойственную: одинокого волка, с одной стороны, а с другой - чрезвычайно ранимого человека, одиночество которого зачастую - всего лишь защитная реакция. Кроме того, перед Питтом стояла проблема показать, как эта двойственность трансформировалась после тибетского отшельничества в спокойную цельность, причем у обновленного Харера не осталось ни ранимости, ни волчьей сути - он стал совершенно иным человеком. С этой непомерной задачей актер справился настолько ярко и впечатляюще, что нет никакого смысла об этом рассказывать. Посмотрите - представление стоит того!



И еще посмотрите зрелище. Потому что Тибет – сказочно красивая страна – по крайней мере, выглядит таковой в интерпретации Анно и его камераменов.

«Храброе сердце» (Braveheart) — историческая драма снятая американским актером и режиссёром Мелом Гибсоном (Mel Gibson) в 1995 году.



Фильм посвящен жизни шотландского национального героя Уильяма Уолласа. Почему человека признают шотландским национальным героем? Потому что он пару раз крепко отколошматил англичан. Этого достаточно. Уоллас одержал несколько побед над войсками короля Эдуарда I и всерьез заставил англичан задуматься над дальнейшими перспективами покорения Шотландии. Он прожил жизнь настоящего воина, в его судьбе была одна трагическая и одна безнадежная любовь, его боготворили, и его предали, как настоящего героя. Судьба Уолласа - готовый сценарий, где ничего не надо придумывать, просто бери и снимай. И получай «Оскара» за лучший фильм года и лучшую режиссуру.



Cценарий был написан, причем автором его стал дебютант, которого зовут Рэндалл Уоллас. Видимо, совпадение фамилий придало ему смелости, и он обошелся с некоторыми фактами из жизни национального героя весьма вольно. Впрочем, для непосвященного зрителя это не имеет никакого значения - настоящих знатоков истории среди потребителей голливудской продукции немного, а учить историю по ним никто не собирается. Вообще, строго говоря, факты из жизни Уильяма Уолласа - дело темное, его детство и юность вообще покрыты мраком, причем то, что известно об этом отрезке его жизни - отнюдь не письменные свидетельства, а всего лишь поэма Гарри Слепого (это не кличка гангстера или героя Дикого Запада, а творческий псевдоним шотландского барда XIV века). При такой ситуации автор сценария волен наворачивать на скудный остов запротоколированных фактов жирную плоть собственной фантазии. Судя по всему, любовная линия Уолласа с принцессой Уэльской в неотразимом исполнении Софи Марсо - тоже всего лишь авторская выдумка. Но, господа, чего же вы хотели? Кино есть кино.



Вложив в фильм 72 миллиона долларов (конечно, не своих), Гибсон сумел сотворить нечто стоящее (одно из другого вытекает, как мы знаем, далеко не всегда). Особенно впечатляют крупномасштабные батальные съемки, которые режиссер стремился максимально приблизить, так сказать, к полевым условиям. О колорите эпохи в целом судить не берусь - не знаток - но сделано весьма красочно. Лошади скачут, прелаты прелатствуют, а английский принц занимается мужеложством. Все очень естественно. Тонко, со смыслом подобранные типажи позволяют режиссеру создать запоминающуюся галерею образов, особенно выразительно смотрятся несколько лидеров шотландских кланов, один другого живописнее. И, разумеется, актерская игра. Прежде всего - сам Гибсон. Поскольку в течение своей недолгой жизни под давлением обстоятельств Уоллас как личность менялся очень сильно, Гибсону выпадает нелегкая задача сыграть, по сути, трех разных людей в одном обличье.