Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе.

Заповеди Божьи дают человеку надежду на Небесное воздаяние, но есть одна заповедь, в  отношении которой Господь отменяет заведенный порядок, и дает ею  обещание на земле. В соблюдении Пятой заповеди – чти отца твоего и  матерь твою – залог долгой и счастливой жизни на земле.

Конечно, так происходит не всегда, потому что путь каждого человека – это тайна. Но как священник могу засвидетельствовать, что очень часто  на исповедь приходят люди, уже в возрасте, и начинают жаловаться на своих детей: вот, мол, так они себя неправильно ведут, дочка такое  говорит… Некоторые сами замечают: «Слово в слово, что я говорила своей  матери, теперь мне говорит моя дочь». Некоторых приходится подводить к  этой мысли: «А как вот Вы, не грешили ли против родителей?»

Действительно, в наказание за нарушение этой заповеди Господь очень  часто ставит человека в ту же самую ситуацию, но уже с другой стороны,  со стороны страдающего родителя.

То, что мы сделали в юности против своих родителей мы изменить не  можем, но мы можем преодолеть в себе эту гадость через несение скорбей,  через покаяние, через то, что мы едем к своим родителям, уже бабушкам и дедушкам, если они живы, или на могилу, или идем в храм, и говорим: «прости! я все понял, я был неправ». «Отче наш…»

Почему отношение к родителям так важно для Господа?

Вот человек стоит перед Богом. Кто-то отрицает, что Бог – это  Личность, большинство же людей за историю человечества это знало и в это верило. И человек спрашивает: Господи, Кто Ты мне? и кто я Тебе? как Ты ко мне относишься? кто я для Тебя?

Разные религиозные системы совершенно по-разному отвечали на этот  вопрос. Одни рассматривают человека только как материал и подопытного  кролика, другие видят в Боге только Создателя и Судию… Ответов масса. Но Христос в рамках Библейского понимания, когда к Нему подходят апостолы с просьбой научить их молиться, дает такой ответ: Молитесь так – Отче наш…

Он говорит не Судия наш, не Создатель, не Воздаятель, не Награждающий, Наказующий или Милующий. Он говорит: «Отче наш, Который на небесах…»

Господь берет понятный для каждого человека образ. К сожалению,  сейчас это уже для многих плохо понятный образ, потому что сейчас отцы  есть в меньшем количестве семей, а там, где есть, это зачастую  «пассажиры диванные». Но тогда это было понятно, и этот ответ Христа все сразу ставил на свои места. Отец – это тот, кто судит, кто может  наказать, но это тот, кто прежде всего любит.

В развитие этой темы Господь предлагает притчу о блудном сыне. Бог по отношению к человеку – Отец, Который несмотря на все грехи сына, готов его простить, принять, восстановить в сыновстве, а не в  наемничестве, как тот думал, дать ему перстень как символ  наследничества, и даже не обсуждать с ним произошедшее. Ведь когда сын приходит и говорит: «я согрешил», — отец его перебивает, для него важно  только, что сын пришел.

Вот это то, что Бог нам о Себе открыл. Понятное дело, что если мы  пытаемся строить с Богом правильные отношения, но при этом не умеем  строить отношения с нашими земными родителями, у нас ничего не получится. Именно поэтому нарушение или соблюдение Пятой заповеди есть  показатель готовности и желания идти к Богу.

В некотором смысле земные родители есть икона Бога для детей. Если же человек хамит земному отцу или земной матери, а потом идет в храм и  говорит «Отче наш», Господь его слушать не будет, как не будет слушать того, кто плюет на Его икону. Грех Хама

Грех неуважения родных родителей называется хамством. В библейском  богословии оно берет свое начало из повествования о Ное и его сыне Хаме.

Ной выглядел очень плохо, он был пьян, лежал голый, его, наверное,  вырвало – несложно представить, как это некрасиво выглядело. Ной был  очевидно неправ. Хам позвал старших братьев и стал смеяться: мол,  смотрите, пророка из себя строит, а что себе позволяет!

Сим же и Иафет вошли к отцу спинами, не глядя на его грех, и накрыли  его, чтобы не видеть его наготу и его срам. Они не позволили себе даже  глядеть в сторону отцовского греха.

Эта история говорит о том, что дети – не судьи своим родителям. Даже в тех ситуациях, когда отец или мать полностью неправы, ребенку не дана  власть их судить. Есть только одно исключение – когда родитель становится между Богом и своим ребенком, и мы знаем такие примеры из  житий святых. Во всех остальных случаях надо смиряться.

Господь дал заповедь, но не сделал сноски, что в таком-то и в  таком-то случае, вот при таких грехах родителей можно их не почитать.  Поэтому если кто-то при вас начинает поносить своих родителей, даже если они пьяные, плохие, это, конечно, признак, что в душе этого человека,  как в душе Хама, что-то разрушено.

Когда Ной изрекал пророчества о своих сыновьях, он сказал, что старший сын  Хама, его наследник Ханаан, будет в рабстве у потомков других братьев.  То есть внук Ноя понес то зло, которое сотворил сын Ноя. Это не  проклятие Ноя, вовсе нет. Все дело в том, что Хам, так поступивший со своим отцом, не способен нормально воспитать сына!

Ханаанские народы – это народы, которые Господь заповедал Израилю  полностью истреблять, когда Иисус Навин занимал Землю Обетованную. Это  народы, в которых – и это знаменательно и очень страшно – в жертву приносились старшие сыновья. Понятно, что это была жертва не Богу – Ему  такая жертва не нужна, это была жертва сатане. Хамство, заложенное  Хамом, человеком, давшим название этому греху, дало такой результат.

А если сегодня посмотреть по сторонам – и речь здесь не только о  почитании родителей, а об отношении к старшим в целом, — то мы увидим,  как это хамство буквально разъело все вокруг. И это страшный показатель нашего народа.

Послушание Христа

Заповедь Божья – это когда Господь говорит человеку: «Будь подобен  Мне». Каждая заповедь показывает, в чем и как человек может быть подобен Богу, дает возможность погружения в то, как живет Сам Господь. Открытие заповеди для человека – это богоуподобление. То есть, в том числе  почитая родителей, человек открывает для себя законы внутри-Троической жизни.

Если с этой точки зрения мы прочитаем Евангельские тексты, мы увидим, сколько Христос говорит о Своем послушании Отцу. Апостол Павел говорит, что Он был послушен до Своей Крестной смерти.

Мы читаем в Евангелии, что Христос был в послушании у Иосифа и,  наверное, работал подмастерьем, выносил стружки, подметал и  прочее-прочее, что ребенок обычно делает.

А в Евангелии от Иоанна читаем потрясающий рассказ о чуде в Кане  Галилейской. На свадьбе – есть предание, что это было у апостола Марка,  он был родственник – кончилось вино. Это же позор на всю жизнь, завтра  все будут говорить: «а, это тот Марк, у которого кончилось на свадьбе  вино», кроме того, это просто потеря какого-то праздничного настроения,  хотя они, конечно, не напивались там так, как это бывает сейчас на наших свадьбах. И Богоматери, бывшей там, не хотелось, чтобы было так  нехорошо, чтобы омрачилась радость, и она говорит об этом Христу.

Христос говорит Своей Матери: «еще не пришел час Мой». Пресвятая  Богородица с ним не спорит, она дает указание прислуживающим людям и  таким образом мягко подталкивает Его к выполнению своего желания. И хотя  в замысле Божьем этого не было, и «еще не пришел час», но Христос  покоряется и творит чудо в послушание Своей матери.

В замысле Бога этого не было, представляете? Но Он это делает за послушание Матери!

Когда Бог против

Почему человек восстает против родителей? Здесь есть тысяча оберток, но конфета одна – это гордыня.

Гордыня – это когда вместо Бога, который находится в центре картины  бытия, в этот центр становлюсь я сам. И вся картина мира тогда  искажается, потому что в центре-то все равно Бог, это только в моем  представлении все как-то по-другому.

Вот и получается, что со своей неправильной картиной мира, я все время на что-то натыкаюсь. Мне кажется, здесь должен быть проход, а  здесь колонна, и я буду об нее биться все время.

В детстве я был совершенно поражен описанием Цусимского боя. Русский  снаряд очень удачно попал на одном из японских кораблей в место, где  хранились все боеприпасы. Пролетел туда каким-то чудом. И не взорвался. Была осечка. Одна, допустим, из десяти тысяч. Взорвался бы – был бы  совершенно другой бой. Но Господь был против. Я не готов судить, почему.

Но есть такие слова в Священном Писании: Бог гордым противится,  смиренным – дает благодать.

Если тебе сопротивляется глава Кремлевской Администрации – у тебя  ничего не получится. Но это пустяк рядом с противящимся твоим начинаниям Господом!

Чтобы слушаться родителей нужно смирение. И первые уроки смирения – это именно родители. Смиришься перед родителями, и Бог не будет  сопротивляться тебе, а будет во всем помогать – вот оно: долгая жизнь и  благоденствие.

Вот женился молодой человек, сам стал отцом, а мать его приревновала к молодой невестке, и начинает сноху «сживать со свету». Она делает это  неосознанно, она может при этом посещать храм, исповедоваться,  причащаться и всем рассказывать, какая у нее чудовищная невестка. Что  делать сыну? Он может пойти против матери. Или же наоборот против жены,  как это часто бывает, когда мама все время водила за руку, и человек вырос, за мамину юбку держась: «мама сказала, жена плохая, – найду себе  другую». А может терпеть и семью сохранить.

Это очень больно – быть между двумя любимыми людьми, которые между  собой не в ладу. И ему придется примирять их и закрывать конфликтные  ситуации своей мудростью и своей любовью. Это очень большой и очень тяжелый труд. Но если он потрудится и будет и мать почитать, и жене  служить, как должен служить глава семьи, тогда он действительно будет  пожинать плоды благословения Божия.

А бывает, что у человека все получается, и вдруг на последнем этапе  срывается. Бог сопротивляется. И стоит остановиться и задуматься,  почему? Когда приходит понимание

Наше отношение к родителям очень сильно меняется при двух  обстоятельствах. Когда они становятся старыми и немощными, а мы в силе, и когда у нас рождаются свои дети.

В первом случае мы возвращаем то, что когда-то получили сами. Может  быть, нам придется кормить своих родителей с ложечки, как когда-то они  кормили нас, переодевать их, может быть, они будут так же бессмысленны, как были когда-то мы…

Антихристианское общество борется за эвтаназию потому, что старик для него – это человек, который задержался, который мешает, от него уже нет пользы, он мешает обществу развиваться, как оно считает.

Но эта позиция не учитывает, что для того чтобы человек стал  нормальным, ему порой нужно ухаживать за немощным родителем. Если я в  течение своей жизни не понял, кто мне этот человек, давший мне жизнь, то Господь меня так научит. И я совершенно по-другому все увижу и  почувствую, когда у меня на руках будет беспомощный человек. И это тоже  такое Божие воспитание.

Во втором случае, когда растут наши дети, мы начинаем многое  оценивать иначе и в своих родителях, потому что появляется перспектива  посмотреть на себя с их точки зрения.

К сожалению, у нас культура почитания родителей, которая раньше  передавалась из поколения в поколение, систематически разрушалась. Мне  повезло, мои родители нами – нас в семье трое – занимались. Папа,  покойный уже давно, выходные и отпуска проводи с нами, рассказывал нам  какие-то истории, катал на санках, ходил с нами в походы.

А все мои одноклассники не понимали – как это? Папы жили в основном  по алгоритму «телевизор – тапочки – газета». Наорать, дать затрещину,  проверить дневник, поехать в баню – потому что устал человек,  действительно устал – так и жили. А летом с бабушкой на дачу или в пионерлагерь.

У меня есть очень хороший и дорогой друг, которого отец именно так воспитывал. И когда он вошел в силу, то есть лет в 20, он просто отца ни во что не ставил. И только сейчас, когда у него самого растут дети, он начал немного мягчать и что-то понимать. «Вернуть сердца отцов детям»

Недавно мне рассказали очень горькую и злую шутку, но, к сожалению,  очень точную. Мужчина должен родить сына, посадить дерево и построить  дом, но современному мужчине совершенно все равно, кто будет убирать дом, поливать дерево и воспитывать его сына.

И если мы оглянемся по сторонам, то много ли увидим семей, где отец  готов сжать зубы и сказать: ну да, у моей жены непростой характер, но я  не уйду, потому что дети не должны страдать?

Почему муж уходит? Потому что весь мир крутится вокруг него. Ему  плохо – значит, нужно поменять мир. Поменяет: будет вокруг него новая  жена крутиться, новые какие-то обстоятельства… Человек не может понять, что это он должен крутиться вокруг жены и ребенка. Он не готов служить,  отдавать себя. Такой человек обречен быть несчастным!

Но образ Божий в человека впечатан изначально, и все, что Богом  заложено, при определенных обстоятельствах, если трудиться и стремиться, прорастет, как трава через асфальт.

Например, моя любимая жена не воспитывалась ни отцом, ни матерью, ее  воспитали бабушка и дядя, то есть у нее не было примера семьи перед  глазами, никаких архетипов поведения. Но сейчас у этой хрупкой женщины шестеро сыновей и дочка – и каждый отслежен, ухожен, обмыслен, и каждый  знает, что он очень любим.

Откуда это у нее? Когда человек приходит к Христу, Христос в нем все  это выращивает, поскольку это естественно – семья, отцовство,  материнство. Не всех этому учили, мы сами не умеем, но если молиться, то все будет дано.

При хиротонии – дьяконской, священнической и епископской – говорятся  такие слова: «Божественная благодать, всегда немощное врачующая и  оскудевающее восполняющая». То есть Божественная благодать врачует и восполняет оскудевшее и немощное. И мы опять возвращаемся к тому, что  Бог гордым противится, смиренным дает благодать. Если человек со  смирением скажет: «Господи, я виноват, у меня не получается, помоги мне, что мне делать с этим ребенком?..» — Господь поможет, даст мудрость и  умения.

Интересно, что когда Ангел благовестит Захарии о рождении Иоанна Предтечи, он говорит: придет «чтобы возвратить сердца отцов детям» (Лк. 1:17).

Для ветхозаветного контекста это совершенно непонятные слова. В  традиции общества было необходимым сохранить сердца сыновей такими же,  как сердца отцов, не дать им разрушиться, удержать их в умении  прославлять Бога.

И мне кажется, что это пророчество о нашем времени. Это сейчас  необходимо – «вернуть сердца отцов детям», потому что они сейчас где-то  очень далеко…

Текст подготовила Александра Оболонкова. В текст внесены правки отца Федора Бородина.

Рано-рано утром, не помню, было уже шесть или даже раньше, звонит телефон. Вообще-то для меня это обычное время подъёма, но то утро было моим законным отсыпным. Как правило, отсыпной или выходной — это такой день, в расписании которого все дела переносятся на время после обеда. Только телефон всё равно не отключаю, мало ли что.

- Батюшка, это я, Семёнов Николай, вы меня помните?

Семёнов Николай, Николаев Семён. Спросонья в шесть утра все имена звучат одинаково.

- Я из Питера, теперь вспоминаете?

Ага, в сознании начинает проявляться город Петра, а вместе с ним и  Семёнов Николай. Мой бывший коллега-железнодорожник. Тогда он исполнял обязанности замначальника одного крупного железнодорожного депо, а я так и не поднялся выше составителя поездов. Правда, познакомились мы уже после того, как я стал священником. Именно через Питер мы металлический трос добывали, когда ремонтируя колокольню, поднимали строительную люльку на высоту почти сорока метров.

- Да, Николай, конечно узнал. Что-то случилось?

- Отец Александр, простите, что так рано. Всю ночь не могу уснуть, еле утра дождался. У меня к вам очень большая просьба. Помолитесь за моего начальника, его Иваном зовут. Сегодня утром к нам из Москвы по его душу выезжает министерская комиссия. Снимут, как пить дать, снимут. А он нормальный мужик, выбился из простых работяг.

Конечно, в работе всякое случается, коллектив-то большой, но Иван руководитель настоящий. Болеет за производство, только разве сегодня у нас это ценится? Теперь поставят какого-нибудь бездельника со связями, которому на всё и на всех наплевать.

Кстати, батюшка, помните тот трос, что мы вам привозили? Это Иван  распорядился, как узнал, что для церкви, слова против не сказал.

Железная дорога, сложнейший отлаженный механизм, в котором и человек превращается в винтик, маленький или большой, в зависимости от занимаемой должности. Наверно, это не очень хорошо. С другой стороны, когда выезжая на место аварий, видишь стальные рельсы, вдруг связавшиеся узлом, понимаешь, что там, где жизнь и безопасность множества людей  зависят всего от нескольких миллиметров, такое отношение может быть и оправдано.

- Ладно, обязательно помолимся. Давайте так, вы — там, я – здесь, и положимся на волю Божию.

В тот же день, где-то ближе к обеду, включаю новости и слышу, что в  вагоне-ресторане одного из пассажирских поездов, следующего своим  маршрутом очень далеко от Петербурга, произошёл взрыв газового баллона, в результате чего погиб сотрудник этого же ресторана. Ну вот, подумал я,  подтверждение моим мыслям. Кто-то чего-то не досмотрел, не придал  значения, проявил халатность, а в результате погибает человек.

Вечером снова звонок из Питера:

- Это я, Семёнов Николай. Батюшка Александр, спасибо вам огромное!  Мне мои московские друзья позвонили и рассказали, что комиссия утром уже было направилась на вокзал, чтобы ехать к нам, и вдруг взрывается вагон ресторан на N-ской железной дороге. Плановую проверку отменили, а  членов комиссии немедленно отправили на осмотр места трагедии. Так что  инспекция в наши края не состоялась, и Иван остаётся работать дальше. Батюшка, это всё благодаря вашим святым молитвам! Спасибо вам! Если еще  что-нибудь понадобится, обращайтесь. Чем сможем – поможем.

Конечно, радостно что Небо слышит твои молитвы и помогает кому-то  подняться с одра болезни, а кому-то остаться работать на прежней  должности. Вот и Ивану помогли, только какой ценой! Это что же получается, по моей молитве взрывается газовый баллон и погибает человек? Не батюшка, а прямо-таки террорист какой-то.

Нет, — успокаивал я самого себя, — а почему ты думаешь, что именно  из-за твоей молитвы случилась эта беда? Ты что, великий молитвенник,  чудотворец? Не много ли, батюшка, на себя берёшь? И потом, допустит ли Господь, чтобы кто-то погиб ради карьеры даже очень достойного человека?

Нет ответа.

В свое время, читая ветхозаветную «Книгу Иова», я никак не мог  понять, почему Бог, испытывая праведника, попустил смерть его детей и  многочисленных слуг. Кто-то скажет – это еще ветхозаветное время.

А как же чудо вызволения из уз апостола Петра? Ангел чудесным образом выводит первоапостола из темницы, а стороживших его воинов за это  приговаривают к смерти. Значит ли это, что в замыслах Божиих земная человеческая жизнь не является абсолютной ценностью? Но в сегодняшней  системе координат жизнь — безусловная ценность, даже для христиан.

Я часто вспоминаю историю одной страдающей женщины. Её обманул и  бросил беременной самый близкий любимый человек. Известие о  предательстве вызвало преждевременные схватки и долгожданное дитя погибло. И в тот самый момент, когда ее срочно укладывали на  хирургический стол, а она, как побитая собачонка, скулила по своему не  родившемуся ребенку, на другом конце земли тот самый человек попадает в  тяжелую автомобильную аварию.

И наверняка тогда кто-то точно так же задавался вопросом: «за что»?  Возможно, где-то в этой плоскости лежит объяснение случающимся с нами  бедам и несчастьям. Может, и с тем человеком, что погиб в  вагоне-ресторане, произошло что-то похожее, и такая кончина дана ему во  искупления грехов?

Только все эти доводы не могли меня успокоить, я вновь и вновь возвращался к случившейся трагедии.

Возможно, говорил я себе, этот баллон так и так бы взорвался. В этой  самой поездке бы и взорвался, может не в тот конкретный день, а на  следующий. Все равно бы туда пришлось вылетать комиссии, только Ивана бы уже успели снять. А так — небольшая корректировка по времени, и хороший человек продолжает работать.

До сих пор эта тема для меня не закрыта, и до сих пор я чувствую вину за то, что произошло тогда в вагоне ресторане. Да и сам Николай не даёт мне о ней забыть. Спустя год он снова позвонил:

- Батюшка! Я всё думал, как же мне вас отблагодарить за друга моего  Ивана. А на днях попал в Михайло-Клопский мужской монастырь, и от вашего имени приобрёл именной кирпич. За тысячу рублей кирпичик! Так что, имейте в виду, в его стенах вмурован кирпич с вашим именем! Вам и свидетельство выдали, за номером 2461.

Что ж, кирпич – это замечательно. Вещь нужная, в хозяйстве пригодится.

В нашей жизни много необъяснимого. Вот, на такой светлый праздник,  День Победы, в далекой от нас Индонезии разбивается новый надежный  самолет, управляемый одним из лучший летчиков нашей гражданской авиации. Какой-нибудь старый трудяга чартер, следующий до Египта, будет лететь и нормально долетит, туда и обратно долетит, а уникальный Суперджет разбился.

Есть у меня друг-москвич, предприниматель. Вернее, уже бывший москвич и бывший предприниматель, теперь он монах. Вспоминаю, как мы с ним познакомились. Сидим у нас в семинарии на педсовете, а в это время отец ректор отчитывает нерадивого студента. Ругал его, ругал, и так увлекся, что перешел на крик. Монах сидит возле меня и все время молчит, а когда  ректор закричал, сказал мне как соседу:

- Нельзя кричать на подчиненного. Теперь, по логике, он обязан ударить студента.

- Это зачем же?!

- Крик как нож, без нужды не доставай. А достал — значит бей. Иначе перестанут бояться, да и уважать тоже.

После педсовета я спросил отца иеромонаха, откуда у него такие установки.

- Ты что, бать, бывший военный психолог?

- Нет, просто нас так учили, я бывший офицер спецназа ГРУ.

Узнав, что я из Беларуси, батюшка обрадовался:

- А я частенько у вас бываю. Мой духовник подвизается в скиту  недалеко от города Мир. Кстати, очень красивые места. Можешь заехать, а я батюшке позвоню, предупрежу о тебе.

Как же, Мир — на самом деле место удивительное, с древним замком  Радзивилов и усыпальницей князей Святополк-Мирских. Я там был несколько  раз. Но в тот год, проезжая по трассе Брест – Минск – Москва, впервые не нашел поворота в сторону Мира.

После разговора с отцом монахом мы с матушкой поспешили домой. Всю  дорогу мне хотелось пить, и в тоже время не хотелось где-то  останавливаться. Думал, вот доедем до дому, там и напьюсь. Сейчас думаю, эх, надо было остановиться, или хотя бы чуточку притормозить.

Потому что в одном месте, уже недалеко от дома, на подъеме в горочку  от колеса идущего навстречу огромного трейлера отломался кусок металла,  весом этак не меньше килограмма, и словно брошенный из пращи, полетел мне прямо в лобовое стекло. На какую-то секунду удалось сбросить  скорость, и кусок, направленный прямо в голову сидящей рядом со мной  матушки, попадает в отбойник капота, пробивает радиатор кондиционера и застревает в нем.

Спустя неделю рассказываю отцу иеромонаху о случившемся, тот разводит руками:

- Ну что же это я, а, на самом деле?! Надо было тебя обязательно  предупредить. Со всеми, кого я отправляю к отцу Серафиму, случается  что-то наподобие.

Но если бы он даже меня и предупредил, что бы от этого принципиально  изменилось? Мой кусок металла догнал бы меня, как бы я от него ни  прятался. Не утром, так вечером, не сегодня, так завтра. В этом мире нет места случайности. Тем более, если в дело вмешиваются высшие силы.

Ещё в самом начале девяностых читал у Нилуса историю жизни  удивительного оптинского подвижника игумена Феодосия. Тот, будучи  ребенком, по-моему, лет шести, решил поиздеваться над бесом.

Мальчик вслух, намеренно громко заявил, что хочет повеситься. Пошел в сарай и привязал под потолком веревку. Подставил что-то под ноги и  набросил петлю на шею. Еще секунда — и младенчик задергается в  конвульсиях, и вдруг в последний момент он срывает с себя веревку и  кричит в пустоту:

- Что, обрадовался?! Думал, что я уже твой? Не дождешься!

Странное развлечение для ребенка, хотя, может в начале века  девятнадцатого такие шутки были в порядке вещей. Не знаю. Зато, как  вспоминал впоследствии уже игумен Феодосий, из внезапно образовавшегося на ясном небе облачка метнулась молния и угодила точно в один из домов,  что стоял в противоположной стороне деревни, и убила женщину.

Что это, случайность? Только очень уж на месть смахивает. Так полагал и отец Феодосий.

Или вот еще. Моя хорошая знакомая по имени Елена попадает в автомобильную аварию. Причём в тот момент она совершала паломничество по святым местам. Во время столкновения с вылетевшей им навстречу машиной женщина сильно ударилась виском. Спустя несколько месяцев после  аварии у неё начались головные боли, и Елена вынуждена была обратиться к врачам.

Провели МРТ и обнаружили динамично развивающуюся опухоль головного  мозга. Женщине уже было трудно ходить, да и не только ходить, стоять на  одном месте ей тоже было нелегко. В таком состоянии они с мужем приехали в наш храм. Совершенно подавленные обрушившейся бедой, они пытались  бодриться, шутить, но и невооруженным глазом было видно, что творится на душе у людей.

- Одни врачи настоятельно рекомендуют ложиться на операцию. Другие  категорически против, мол, вмешательство в организм только ускорит  конец. Но просто сидеть и ждать — хуже всего.

Что делать? Как им помочь? Я же не врач, да даже и будь я врачом, всё равно как? Вон, профессора противоречат друг другу. А с другой стороны, они же не ко мне, они к Богу пришли, на Него надеются.

- Друзья мои, завтра отправляется крестный ход в Боголюбово. Я участвую, присоединяйтесь.

Муж смотрит на меня с недоумением:

- Крестный ход?! Так это же идти надо. Ногами идти, а ей-то как?

- Давайте попробуем. Крестный ход — это не просто поход, в первую  очередь это молитва. Сколько пройдет, столько и пройдет. А ты сзади нас  будешь ехать на машине. Отстанет — подберешь.

Мои друзья подумали и решились. На следующий день больной человек под палящим солнцем прошел половину пути, и остальное время продолжал ехать за нами в автомобиле.

А уже на завтра мы условились, что Елена приедет к нам в храм, и я ее буду соборовать.

Утром еду на велосипеде в церковь. Навстречу попадается автомобиль. Водитель, увидев меня, остановился:

- Батюшка, нам нужна ваша помощь. Вчера поздно вечером умерла наша родственница, и мы бы хотели ее отпеть.

- Хорошо, как звали усопшую?

- Елена.

- А возраст?

- Сорок семь лет.

Вскоре прибыли мои друзья. И мы стали молиться. После вчерашнего  крестного хода больная казалась очень уставшей. Сперва она стояла,  опираясь рукой о стену, но потом вынуждена была присесть. Уже после последнего, седьмого помазания, я вдруг подумал: «Сегодня я соборую Елену, а завтра мне предстоит отпевать, и тоже Елену, сорока семи лет. Та долго болела, но умерла вчера вечером, уже после  крестного хода».

- Леночка, сколько тебе лет?

- Сорок семь, а что?

- Нет, ничего. Знаешь, сейчас я почему-то уверен, что теперь ты обязательно поправишься.

С того дня прошёл уже год, Елена обошлась без операции и чувствует  себя все лучше. Что это? Просто совпадение? Не могу сказать. Я вообще не решаюсь делать какие-то умозаключения, особенно там, где человеческий  разум должен молчать.

Но мы, обычные смертные, во всем предпочитаем ясность. Нам нравится,  когда все понятно. Однажды заглянул я к знакомому предпринимателю. Мы  восстанавливали храм и остро нуждались в помощи. Сижу в приемной и обращаю внимание на женщину. Видно, как она волнуется, теребя в руках  какие-то бумажки.

- Вы так волнуетесь. Что-то случилось? Может, помощь нужна?

Та взглянула в мою сторону, увидела священника и вздохнула:

- Увы, батюшка, это не ваш профиль. Мы ждем комиссию из Москвы.  Предупредили, что основное внимание обратят на знание рабочими вопросов  техники безопасности. А я, как вы догадываетесь, инженер по этой самой технике безопасности. В прошлый раз по результатам проверки меня строго предупредили, а сейчас отправят на пенсию. Тем более, что через месяц  мне исполнится пятьдесят пять.

Я невесело усмехнулся:

- Ошибаетесь, матушка, комиссии — это как раз по моей части. Не нужно отчаиваться, молитесь, я уверен, у вас все будет в порядке.

На следующий день мы служили в храме, я вспоминал ту женщину и желал ей удачи.

Конечно, откуда мне было знать, чем закончилась та инспекторская  проверка, ушли ее на пенсию, или ей повезло остаться. Новые люди, новые  проблемы. И вдруг в храм приходит она, и не одна, а вместе мужем. В ее  руках — внушительный букет красных роз.

Я сразу узнал ее и, конечно же, спросил, хотя, наверное, можно было бы и не спрашивать:

- Как ваши дела? Как комиссия? Чем все кончилось?

- Батюшка, вы не поверите, но после нашего с вами разговора,  буквально в последний момент головное предприятие перепрофилировало  комиссию и все, что касалось техники безопасности, не стали  рассматривать вообще. Я продолжаю спокойно работать и верю, что это  благодаря вашей молитве. Сегодня мой день рождения, муж и дети сделали  мне подарок, вот эти прекрасные пятьдесят пять роз. И мне хочется  сказать вам спасибо, и еще — чтобы эти цветы стояли здесь, в храме.

Еще бы вчера я непременно, точно меняла в обменном пункте, прикинул  бы, а сколько на эти деньги вместо роз можно было бы купить цементу или  досок. Ну что цветы, постоят неделю и увянут, а кирпичи не вянут  никогда. Но совсем недавно, уже став счастливым обладателем велосипеда,  мы с матушкой собрались в магазин за цветами, украшать плащаницу  Пресвятой Богородице. И потом ехали с ней вдвоем на одном велосипеде.

Я крутил педали, вздыхая о потраченных деньгах, а матушка, бочком  пристроившись на багажнике, держала в руках огромный букет из девяноста  белых роз. Люди шли нам навстречу, узнавали, и приветственно махали руками. А завидев розы, сразу начинали улыбаться. Кто-то от радости  хлопал в ладоши, другие останавливались и просто смотрели нам вслед.

После этого случая я многое понял, и потому перестал сравнивать розы с рубероидом и железным уголком, и взяв цветы, с удовольствием вдохнул в  себя их запах.

- Спасибо, только это не мне. И обернувшись в сторону находящегося у нас под самым потолком огромного образа возносящегося в небо Христа, поднял вверх букет:

- Тебе, Господи!

Священник Александр Дьяченко

 Что же, собственно, это такое – икономия? Это МИЛОСТЬ, СМИРЕНИЕ и СОСТРАДАНИЕ. Это прошение Бога о милости и прощении наших слабостей. Когда человек принимается через покаяние, истинный пастырь присоединяется к просящему прощения.

 

 

Еще он не святой, но благоверный.

И верит вся Московская земля

Что в этой жизни – горькой, страшной, бренной,

Он защитит ее, святителей моля.

Воспитанный Алексием Московским,

На княжество венчАнный сирота,

Служил народу, честь и благородство

Поддерживая святостью Креста.

Когда игумен Радонежский Сергий

Благословил его на смертный бой

С Мамаем – князь Московский Дмитрий Первый

Был всенародно назван: Князь Донской.

И - наконец-то - чтим смиренно память

Святого, благоверного бойца

За Русь Святую.

Не устанут славить

Его вовек, отныне, без конца!

 Тропарь благоверного князя Димитрияглас 3

Велика обрете в бедах тя поборника земля Русская,

/ языки побеждающа./ Якоже наДону Мамаеву 

низложил еси гордыню,/ на подвиг сей прияв благословение 

преподобнаго Сергия,/ тако, княже Димитрие,/ 

Христу Богу молися,// 

даровати нам велию милость.

Кондак благоверного князя Димитрия

глас 2

Подвиги твоими, святе Димитрие,/ страну нашу Бог сохрани,/ давый тебе силу непобедимую./ И ныне, предстателю крепкий,/ соблюдай молитвами святыми/ град твой Москву невредим// от всех навет вражиих.

Молитва благоверному князю Димитрию Донскому 

О святый угодниче Божий, праведне Димитрие! Подвигом добрым подвизався на земли, восприял еси на Небесех венец правды, егоже уготовал есть Господь всем любящим Его. Темже взирающе на святый твой образ, радуемся о преславнем скончании жительства твоего и чтем святую память твою. Ты же, предстоя Престолу Божию, приими моления наша и ко Всемилостивому Богу принеси, о еже простити нам всякое прегрешение и помощи нам стати противу кознем диавольским, да избавльшеся от скорбей, болезней, бед и напастей и всякаго зла, благочестно и праведно поживем в нынешнем веце и сподобимся предстательством твоим, аще и недостойни есмы, видети благая на земли живых, славяще Единаго во святых Своих славимаго Бога, Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и во веки веков. Аминь.

Икона Святой Сергий Радонежский благословляет князя Димитрия

Донского на Куликовскую битву.

«Ты меня любишь?», — говорит один человек другому. «Конечно, люблю», — отвечает спрашиваемый. «Но почему ты тогда не делаешь то, что я прошу?»

Этот вопрос убийственный. Он подразумевает, что вопрошаемый человек  лжет. Он, наверное, не любит, поскольку если бы любил, то делал бы, что просят. Однако он твердит «люблю, люблю», но продолжает делать не то, или не совсем то, что просят. Врет ли он?

Врет ли Петр, когда на вопрос Христа: «Любишь ли Меня?», отвечает: «Люблю»?

Петр не врет, но Господь продолжает спрашивать: «Любишь ли Меня?» Эти вопросы, которых всего будет три, подобны трем штыкам лопаты, которые  углубляют первоначальную глубину в два, а затем в три раза. «Любишь ли  Меня?» «Люблю!»

«А что ж ты отрекся, если любишь? Итак, еще раз – любишь ли Меня?» — «Люблю!» «Это что за любовь такая – говорить одно, но делать другое? Ты любишьли Меня?» — «Ну, ты же знаешь все! Ты знаешь, что я люблю Тебя» «Паси агнцев Моих».

Теперь станем на суд Христовых слов и мы. Не одному же Петру там стоять!

Спросит Христос: «Ты любишь Меня?» Мы ответим: «Да, да. Конечно. Разве Тебе иного не знаем. Имя Твое именуем!» А Он спросит вслед: «Как же ты творишь на каждом шагу то, что Я не заповедовал; то, что Я ненавижу; то, что Мне не нужно вовсе?» Что мы скажем в ответ?

Мы ничего не скажем, но мы поймем нечто. Мы поймем, что в человеке одновременно живут и вера, и неверие. Отсюда вопль: «Верую, Господи, помоги моему неверию!» Подобным образом «люблю» и «не люблю» одновременно тоже живут в человеке. «Люблю» и, значит, творю волю Твою, творю заповеди Твои. Но вместе с тем не до конца люблю, а значит, творю волю свою и заповеди человекоубийцы тоже временами исполняю.

По характеру Петр весь наверху, весь на поверхности. Как тот корабль или лодка рыбацкая, в которой он плавал по поверхности вод в бытность рыбаком. Сердце его привычно к доверию первым своим движениям. Если сию секунду люблю, то (думает подобный человек) всю жизнь любить буду. Если сейчас не боюсь, то никогда не дрогну. Мы на подобную простоту, граничащую с легкомысленностью, не имеем права. Для того Петр на себе  самом и провел эксперимент, чтобы горько оплакать свои «души прекрасные порывы» и предостеречь всех нас от полного доверия себе. Если сейчас люблю, то вовсе не значит, что люблю по-настоящему.

*

Рыбаки тонко и избыточно не рефлектируют. Люблю, значит – люблю, и не важно, что только недавно отказывался от «Человека сего». Куда более знаком с  глубиной сердца Павел. Этот человек – глубокий книжник и смеситель еврейской хитрости с языческой мудростью. Он часто говорит, что «влечет его и то, и другое», имея в виду умереть или остаться. И еще говорит, что умом он любит закон правды, а в плоти у него доброе не живет. То есть рассеченность и двоякость человеческой природы Павлу известна,  тогда как Петр наивен и часто себя самого не знает.

Павел с пониманием носит в себе чувство трагичности человеческой жизни. Нам должен быть ближе Павлов подход, поскольку он жизнен и многократно оправдан на опыте. Мы сами знаем, что искренно говорили «люблю», и вместе с тем бывали изменниками и предателями. Но от ближних  мы (о, горе!) готовы требовать всецелой прочности, и считаем – раз  сказал «люблю», значит докажи на деле.

Все это правильно. Любить нужно не словами и языком, а делами и истиной. Признаваться в любви на словах, но делами отрекаться, есть дело никуда не годное и прямо паршивое. Вот только глубок человек. Глубок в грехе, глубок и в святости, плюс — сам себя не знает, и сквозь  сегодняшнюю горячность не прозревает завтрашней слабости и склонности к падению.

Зато Господь знает это. Он знает человека и не ждет от того сиюминутных исправлений, якобы — навеки. Он знает, что человек подобен  трости колеблемой. При том, кто из нас не знает этого о себе, тот просто глуп. Кто же знает, но изображает из себя «вечно святого», тот просто  притворщик и микро-антихрист. Это — довольный собой и веселый служка  диаволов, скачущий по сцене и всех зовущий к легкой святости.

Вот отсюда и ясным становится, почему покаяние есть не одноактное  движение расчувствованной души, а постоянный труд. Каяться придется тайно и явно всю жизнь, слой за слоем снимая с сердца пласты грубой, омертвевшей кожи, постоянно удивляясь тому, насколько глубоко укоренился грех в человеке и сросся с ним.

*

Раз за разом мы слышим в храме, как Христос спрашивает Петра: «Любишь ли Меня?». Слышим, как Петр в ответах горячится, обижается, спешит  ответить, что любит. Все это читается для нас. Для нас в том смысле, что всякий верующий «вкусил и видел, яко благ Господь». Но однократное или  многократное вкушение благости Божией глубины сердца не отменяет. Скорее наоборот – подчеркивает. И это глубокое сердце многоэтажно, сложно, а  внизу там, в самом подвале, змей притаился. Кто, говорит Макарий  Великий, в глубину не сходил и змея не заклал, тот — не гордись.  Исповедуй наличие в себе веры вместе с неверием. И отвечай Господу на вопрос: «Люблю Тебя», но помни, что Он еще и еще раз повторит вопрос,  поскольку никто на земле не способен с первого раза дать ответ от всей  глубины своего таинственного сердца.

Протоиерей Андрей Ткачев

Меня часто спрашивают: как нам читать Евангелие, чтобы оно достигало не только до ума, но и до сердца, и так, чтобы оно не стояло всегда перед нашим умственным взором как осуждение, когда каждое действие Христово, каждое слово Христово, каждая Его заповедь осуждают нас в том, что мы не такие люди, которые поступают, как Он, думают и чувствуют, как Он, или выполняют то, что Он заповедал нам?

Митрополит Сурожский Антоний

Из страха, из обескураженности мы ничего не достигнем; мы должны читать Евангелие так, как если бы Господь Иисус Христос пришел к нам как самый близкий друг, то есть как кто-то, кто заботится о нас больше всех других, кто не только вообще желает нам добра, но готов сделать все, именно все для нас, что возможно не только по-человечески, но и по-Божьи.

По человечеству мы знаем, что Христос отдал за нас Свою жизнь и Свою  смерть; как Бог – Он открывает нам врата вечности: Я есмь дверь; кто войдет Мною, войдет в жизнь вечную.

Первое, что мы должны сделать, когда приближаемся к Евангелию, – это взять его с благоговением, с чувством, что мы держим не только  книгу и что мы будем читать не просто слова, но что эта книга и эти  слова, которые мы читаем – это СЛОВО, Бог говорящий; говорящий через  действие, говорящий человеческими словами.

И очень важно, что человеческие слова являются для этого средством,  потому что мы не можем проникнуть в таинственный ум Божий. Не сказал ли  Бог через Исаию пророка: Мысли Мои выше мыслей ваших, и пути Мои выше  путей ваших? Но во Христе Он обращается к нам на человеческом языке.

И затем мы должны прислушиваться к тому, что Он говорит, и  вглядываться в то, что Он творит, всматриваясь во все ситуации, которые  описаны в том или другом евангельском отрывке, с благоговением, с  интересом, с трепетом, потому что это Он говорит нам, Его мы видим  движущимся, действующим, спасающим. И мы должны постараться и найти свое место в толпе, Его окружающей, слушать, как если бы мы присутствовали действительно, когда Он произносил эти слова, слушать, как если бы мы  стояли в толпе, когда Он целил, спасал, звал к покаянию людей, пришедших к Нему.

И слушать, будто слова, которые Он произносил, как говорит в  Евангелии апостол Петр, – слова жизни, не слова смерти; слова, способные пробудить в нас все, что есть живого и по-человечески, и по вечности,  по-Божиему; слова жизни, а не слова смерти в том смысле, что они должны  привести нас к жизни, а не осудить нас даже прежде нашей смерти.

И это очень важно, потому что из страха, из чувства осужденности мы  никогда ничего не достигнем. Итак, будем читать Евангелие, выбирая все  те отрывки, которые доходят до нас, – не те отрывки, которые проходят мимо; отрывки, которые бьют нас в сердце, или, словами Эммаусских  путников, заставляют гореть наши сердца, когда Он говорит нам. Будем  читать эти отрывки, которые, воспламенив наши сердца, могут также привести – или приводят – к жизни наш ум, подвигают нашу волю, побуждают нас к новой жизни.

И вспомните – или поймите впервые – что эти отрывки показывают нам,  что в этом (и это может быть что-то очень малое) Бог и мы едины умом,  едины сердцем, что мы коснулись чего-то, в чем мы уже, пусть  потенциально, подобны Богу. Это – откровение Божие нам, когда мы  обнаруживаем, что Он подобен нам, а мы – Ему. Это и откровение о нас  самих: в этой точке Бог и я – сродни, мы подобны; это уже отблеск  Божественного образа, который я могу уловить в себе. И обнаружив это, мы можем прибавить: Дай мне быть верным этому, потому что сохранив  верность этому, я буду также верен себе и верен Богу.

И если мы храним как сокровище, как священное сокровище эти отблески  нашего самого дивного божественного «я» и дивного человеческого «Я»  Бога, тогда мы можем идти вперед с радостью, с вдохновением; мы можем идти вперед к тому, чтобы стать тем, что мы на самом деле есть. Конечно, на этом пути мы будем чувствовать внутреннее сопротивление, мы не  всегда будем хотеть быть тем лучшим, чем мы можем быть; и на это нам ответят другие евангельские отрывки: берегись, если ты склонишься на то  или другое искушение, если ты последуешь иному течению жизни, мысли – ты разрушаешь себя…

Потому что заповеди Христовы – не приказы, которые Он нам дает, не  муштровка; это – да, действительно, в форме заповедей – описание того,  что мы должны чувствовать, чего желать и чем быть, если мы подлинно становимся людьми, достойными человеческой природы и нашего  человеческого призвания, которое состоит в том, чтобы стать подобными  Христу и участниками Его Божественной природы.

И если мы это сделаем, если мы начнем вглядываться и искать всего,  что в нас есть красота, – уже образ Божий в нас, раскрывающийся, как  солнечный свет всходит на заре (это может еще не быть яркий полуденный  свет, но это всегда свет, может быть, за горизонтом – но свет!); тогда  мы найдем вдохновение и мужество встать лицом к лицу с потемками и тьмой в нас. Но встать творчески, с тем, чтобы строить, а не с тем, чтобы  разрушать. Зло не разрушают, не уничтожают – но строят добро; так же как мрак рассеивается не иначе, как внесением в него света.

Попробуем поэтому в будущем читать Евангелие, слушать его с  благоговением, с радостью: Бог пришел ко мне, Он говорит мне лично; Он  открывает мне красоту, которая есть во мне, и предостерегает меня о том, чту может убить эту красоту. Но Он на моей стороне, Он мой Друг, мой Брат по человечеству, и также мой Бог и мой Спаситель. Аминь.

Наше греховное, падшее состояние обнаруживается среди прочего и в том, что мы разучились общаться. Как часто наше общение оказывается совершенно бесцельным и бесплодным, оно не служит ни к взаимному  обогащению, ни к пробуждению мысли — пустое, поверхностное,  беспредметное; слова, лишенные силы, смысла и выразительности…

И это особенно заметно, когда дело касается духовных предметов. Мы говорим, но наше слово не способно никого увлечь. Мы говорим, но наша  речь пресна, безвкусна, она никого не питает. Мы говорим, но на языке стандартный набор церковных фраз — и ничто не меняется. Наши слова не оказывают никакого воздействия.

Но не таково слово Божие. У пророка Исаии есть такое сравнение: как дождь или снег, ниспосланные с неба, не возвращаются обратно, но увлажняют землю так, что она становится способной рождать, чтобы давать семя сеющему и хлеб тому, кто ест, так и слово, вышедшее из уст Господа, не возвращается к нему тщетным, но творит угодное Ему.

И сегодняшнее Евангелие обнаруживает перед нами удивительную силу  слова, с которым Господь обращается к самарянке и которое оказало такое стремительное воздействие, что спустя короткое время уже не только она, но и весь город вышел ко Христу, и они просят, чтобы Он остался с ними, и исповедуют Ему свою веру. Господь заронил семя слова, и оно тотчас  принесло свой плод — побелевшие нивы спелых, готовых к жатве колосьев.

Господь говорит Своим ученикам: идите, и Я сделаю вас ловцами  человеков. Но в сегодняшнем чтении мы видим, как Сам Учитель ловцов забрасывает сеть веры и уловляет в нее души людей.

Но одновременно беседа Христа с самарянкой дает нам замечательный  урок того, как, на каких основаниях и при каких условиях может строиться общение с человеком, далеким от веры и благочестия.

Начнем с условий. Условия самые неблагоприятные. Во-первых, собеседник, а вернее, собеседница — женщина, а беседовать с женщинами еврейские законоучители считали делом совершенно недостойным. Во-вторых — это иноплеменница, и не просто иноплеменница, но самарянка.

Самаряне — мерзость для иудеев (например, Иисус сын Сирахов вообще отказывается называть их народом), а иудеи соответственно мерзость для самарян. Наконец, — и это не скрыто от Господа, — эта женщина сменила шестерых мужей и живет в блуде. Иными словами — это не просто чужак, это полная противоположность. Между ней и Господом непроходимая бездна. Как же достичь, как привлечь к себе человека, когда он совершенно чужой?

И действительно, все мы знаем, как сложно не то что привлечь, а хотя  бы не оттолкнуть, установить хоть какую-то связь с человеком, когда нет  никаких точек соприкосновения, когда два человека — это два мира, и еще хорошо если просто чужих, а то и вовсе непримиримо враждебных друг другу.

Ну а если сохраняется хотя бы одна, хотя бы мельчайшая надежда на понимание? Ведь должен же был быть у этой самарянки пусть даже крошечный, пусть самый ничтожный клочок доброй почвы, той почвы, что способна воспринять семя-слово, посеянное ее Собеседником.

И мы вновь раскрываем Евангелие и стараемся вглядеться в каждое слово сегодняшнего повествования. Господь проходит через Самарию близ города Сихарь, утрудившись от пути, Он сел отдохнуть у колодца; было около шестого часа. Случайно ли Евангелист называет нам время? — Вероятно, нет.

Что такое шестой час? Библейский шестой час — это 12 часов по-нашему, то есть полдень, самое пекло. Скажи, где ты отдыхаешь в полдень, — спрашивает невеста своего возлюбленного в Песни Песней. Полдень — время покоя, когда на Востоке стараются скрыться в тени дома или сада и никто не показывается на улице.

И действительно, у колодца, где в другое время могло бы быть много народа, где обычно встречаются, общаются, обмениваются новостями, в этот час никого нет. У колодца только Спаситель и самарянка. Он устал в пути и присел отдохнуть. Но зачем же она идет за водой в этот полуденный зной? Ясно: она боится ненужных встреч. Она пытается скрыться от глаз, от осуждающего взгляда, от шепота женщин за ее спиной. Иными словами, она стыдится показаться на людях.

Но, быть может, стыд — это и есть то малое, что подает надежду на возрождение? Она живет во  грехе, но она не оправдывает себя, не принимает свой грех как норму, она еще не дошла до циничной демонстрации своего нечестия, до того, что на  языке Библии называется кощунством. Стыд — последний оплот добра, и если человек не потерял совершенно свой стыд, то это не потерянный человек, не потерянный для Бога.

И Господь обращается к самарянке: Дай Мне пить. Придя к людям, Господь умалил Свое Божество, и всякий раз, приближаясь к одному из малых сих, Он вновь и вновь умаляет Себя. Дай Мне пить — это просьба о помощи. Не Я тебе, но ты можешь помочь Мне. Не ты во Мне, но Я нуждаюсь в тебе. Дай Мне пить, — и двумя словами Господь устраняет всю бездну отчужденности и располагает к Себе самарянку.

Эта женщина могла ожидать всего что угодно, но только не этих слов.  Привыкшая к презрительному, брезгливому отношению со стороны своих одноплеменников, могла ли она рассчитывать на доброе и открытое отношение со стороны этого благообразного иудейского законоучителя: Как же Ты, будучи иудей, просишь пить у меня, самарянки? Ведь иудеи с самарянами не общаются.

Сделано, быть может, самое сложное и самое главное — один спрашивает и другой отвечает — преодолено это “не общаются”. Мы уже не враги, мы уже не чужие, или, по крайней мере, мы теперь можем начать спокойно говорить о том, что нас разделяет. Но не будем забывать, что это стало  возможным, и возможным даже для Господа, лишь благодаря смирению и  самоумалению — это во-первых.

И, во-вторых, даже самая бездна греха и невежества не должна заслонить от нас то, пусть ничтожно малое, добро, что еще живет в человеке, или хотя бы стыд за то, что он не имеет ничего дорогого. Но на это способна только любовь. И только любя своего собеседника, каким бы  далеким он ни был, мы можем рассчитывать на взаимное понимание. Бездна  Божественной любви преодолевает бездну отчужденности: Господь обращается к женщине, самарянке, блуднице, — и та отвечает Ему…

Продолжение беседы выявляет полное религиозное невежество самарянки. В книге Иеремии Господь дважды называет Себя источником живой воды (Иер  2:13; 17:13); подобным образом и псалмопевец говорит: Боже, …у Тебя источник жизни (Пс 35:10). Но, видно, все эти духовные образы из Ветхого Завета были совершенно неизвестны самарянке, собеседнице Спасителя.

Да и могла ли она знать их, — ведь Священное Писание самарян ограничивалось только Пятикнижием. Похоже, что все ее знание в этой области сводится лишь к знакомству с  местными преданиями (этот колодец и этот город связаны с именем  патриарха Иакова) и обрядами (Богу следует поклоняться в особом месте, на горе Гаризим), а выражение “живая вода” для нее не более чем синоним  проточной или просто чистой, живительной воды.

И когда Господь говорит самарянке: тот, кто будет пить воду, которую Я дам ему, не будет жаждать вовек; но вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную, — то навряд ли она понимает таинственный, духовный смысл этих слов, не понимает и поэтому как бы не слышит, не замечает их. Из всего сказанного она выхватывает лишь то, что больше всего волнует ее: кому Я дам воду, тот не будет жаждать вовек.

Не будет жаждать, — и блеснула надежда: можно никогда не приходить к колодцу, на то место, где я натерпелась столько позора, туда, куда я иду каждый день по полуденной жаре, таясь и скрываясь от всех: Господин,  дай мне этой воды, чтобы мне не иметь жажды и не приходить сюда.

Разве ты можешь понять то, о чем Я говорю тебе; ты не достойна того  дара Божия, о котором Я пытаюсь растолковать тебе; ты думаешь лишь о  том, что волнует тебя, — ни одно из этих слов, способных оттолкнуть самарянку, не выходит из уст Спасителя (еще и еще раз постараемся  усвоить этот евангельский урок общения)

Но и подать эту воду, способную утолить духовную жажду, этот дар  Божий тоже никак невозможно. Ведь ничто нечистое в Царство Небесное не  войдет. Господь говорит: Покайтесь, приблизилось Царство Небесное. А у самарянки нет пока ни разумения, ни чистоты, ни покаяния. Но и это не останавливает любовь Божию, и Господь идет дальше.

Он пытается осторожно подвести эту женщину, незаконно живущую в блуде, к тому, чтобы она исповедала свой грех: пойди, позови твоего мужа и приди сюда. Но вместо покаяния в ответ звучит откровенная ложь: у меня нет мужа. И опять скажи: ты лжешь, у тебя их было пять, а теперь ты живешь с шестым, — и можно поставить точку.

Ты лжешь — в этих словах слышится гнев, но гнев не творит правды  Божией. Правда же Божия в любви, и Господь продолжает являть не только несокрушимую Любовь, но и всепобеждающую Премудрость: правду ты сказала, что у тебя нет мужа; ибо у тебя было пять мужей, и тот, которого ныне имеешь, не муж тебе; это справедливо ты сказала.

Вместо: ты лжешь, — говорит: ты сказала правду. Конечно, Господь не желает похвалить или оправдать самарянку, Он ее обличил, но, обличая, находит такое слово, чтобы не оттолкнуть ее от Себя. Как боялась она этих слов, таилась, пряталась от людей, чтобы никто, указав на нее, не сказал: ты живешь с шестым. Как боялась она поднять глаза и встретить  осуждающий или насмешливый взгляд.

Но Господь так обличил ее, что, взглянув на Него, она не только не  увидела гневного осуждения, но смогла разглядеть в Нем и нечто большее,  нечто выходящее за пределы обычного человека: Господин, вижу, что Ты пророк.

Не будем повторять то, что уже говорилось неоднократно: личное  свидетельство, очная встреча с человеком, являющим в себе святость,  способна произвести впечатление и увлечь человека на путь исправления  гораздо решительней сотни слов. Увидев в своем собеседнике пророка, самарянка начинает расспрашивать Его о богопочитании: где должно поклоняться — на горе Гаризим или в Иерусалиме?

И Господь отвечает ей: поверь Мне, что наступает время, когда и не на горе сей, и не в Иерусалиме будете поклоняться Отцу… Бог есть дух: и  поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине.

Так беседа, которая начиналась со слов о воде, колодце, черпаке,  внезапно оборачивается наставлением о духовной природе Божества и об  умном, совершаемом в духе служении.

Женщина сказала: знаю, что когда придет Христос, то Он возвестит нам все. Иисус говорит ей: это Я.

Выражение “это я” способно произвести различное впечатление в  зависимости от того, кто его произносит, например, твой школьный товарищ или учитель, коллега по работе или директор. Но услышать “это Я” от Бога не просто страшно и беспредельно величественно — есть колоссальная  разница между человеческим “это я”, и тем, как “это Я” произносит Бог.

«Это Я”, славянское “Аз есмь” — это имя, с которым в громе и молнии  является Бог на Синае. “Это Я” (где Я с большой буквы) тождественно  Богоявлению, и услышать его можно только в духе и истине, потому что все прочее не является этим Самым Божественным Я.

Чуть позже, когда ученики, купив пищи, возвращаются ко Христу, они  говорят: Равви, ешь. Но Господь отвечает им: у Меня есть пища, которой  вы не знаете… Моя пища есть творить волю Пославшего Меня. В чем же заключается эта воля?

Воля Пославшего Меня, — говорит Господь в другом месте, — есть та, чтобы всякий, видящий Сына и верующий в Него, имел жизнь вечную (Ин 6:40). Сия же есть жизнь вечная, да знают Тебя, единого истинного Бога, и посланного Тобою Иисуса Христа (Ин 17:3). Исполнить волю Отца — напоить живой водой, водой, текущей в  жизнь вечную. Исполнить волю Отца — утолить жажду богопознания.

Начиная беседовать с самарянкой, Господь сообразуется с человеческой  природой, но сказать “это Я” Он может только как Бог. Во Христе нет  никакого человеческого “я”; во Христе лишь одно Я, одна Личность —  Божественная Личность Сына, предвечно рожденного от Отца. Если б ты  знала дар Божий и Кто говорит с Тобой, — произносит Господь в начале  Своей беседы. Сказав “это Я”, Он дает познать ей дар Божий — узнать в  духе Того, Кто обращается к ней.

И это познание целиком меняет жизнь человека. Вкусив воды жизни,  Самарянка бросает свой водонос, бежит в город и говорит людям: пойдите,  посмотрите Человека, Который сказал мне все, что я сделала. А что она  сделала? Что Он сказал ей? То, что она живет незаконно уже с шестым  мужем.

Спало бремя греха, и если раньше она боялась показаться на глаза, то  теперь сама бежит к людям. Если раньше она скрывалась от стыда, то  теперь она не хочет и думать о прошлом, но все ее мысли, вся ее радость в том, чтобы возвещать о Нем: пойдите, посмотрите, не Он ли Христос.

Таково слово Божие, которое нисходит к человеческой немощи, дает нам  увидеть то лучшее, что еще сохраняется в нас, влечет к себе и избавляет  нас от уз греха, и не только учит, наставляет, вразумляет, не только ведет к покаянию, но являет нам силу Божию, питая душу сокровенным  богопознанием — знанием Бога Отца через ниспосланное Им и явившееся нам  Слово.

Її портрет ось уже десять століть зберігають стіни Святої Софії - дівчинка-підліток з ясним і серйозним поглядом. Її історія нероздільно сплетена з історією двох великих держав. Вона народилася в Києві - і їй судилося стати королевою Франції.

Історія фамільного дерева давньоруських князів Рюриковичів несе на собі безліч  страшних плодів - і братовбивство, і міжусобиці, і засліплення заради  спадщини, і просто всяку масштабну сімейну гризню, що розігралася, немов на кухні, на просторах однієї з важливих в Середньовіччі держав -  Київської Русі. Але, на щастя, крім гниличок, породжувало древо Рюриковичів і абсолютно  чисті, наливні, нетлінні плоди любові і високої жертовності «за други  своя». Здається, від цієї сили розкотилися його яблучка по п'ятій частини суші Землі і за море далеко. Багато синів і дочок Рюриковичів канонізовані нашої Православною Церквою. Більшість, звичайно, як благовірні князі, що послужили зміцненню християнства. Але є серед Рюриковичів і мученики за Христа, і святі страстотерпці - Борис і Гліб, Михайло Чернігівський, Василько Константинович, Роман Ольгович. Багатьом Рюриковичам поставлені в наших містах світські пам'ятники - Хрестителю  Володимиру над Дніпром, Олександру над Невою, Ярославу - біля Золотих  Воріт, практично всім державним мужам з сімейства Рюриковичів - на  площі дитинця у Великому Новгороді, і преподобному Миколі Святоші - у  смирення - біля Святошинської райдержадміністрації . А молодшій дочці Ярослава Мудрого, Ганні, поставлені пам'ятники у Франції. За що така честь? Анна Ярославна, цілком можливо, була видатною красунею, але навіть для французів цього замало. «Королева Франції» - так позначено на табличці під ніжками її скульптур. Анна Ярославна - дружина короля Франції Генріха І, мама його чотирьох дітей і баба тридцяти наступних французьких королів, які зводили Париж і  піднімали країну. Вийти заміж за іноземця, та до того ж за парижанина, та ще, на хвилиночку, за короля! Сучасним шлюбним агентствам важко уявити більш вигідну партію для киянки. А ось в середині ХІ століття переїзд із Києва до Парижа на ПМП можна порівняти тільки з переїздом в провінційний Житомир. Адже за розмірами і впливовостю Франція тих часів більше була схожа на  герцогство, а її столиця за розмахом в кілька разів поступалася Києву. Коли французькі свати під'їжджали до Золотих Воріт - Київ піднімався до неба банями надбрамної Благовіщенській церкві, Святої Софії, Георгієвського  та Ірининського монастирів, візантійською благоліпністю Десятинної - Успіння Пресвятої Богородиці. Досить імовірно, що главу французького посольства, єпископа Готьє Савейра, привітав латинською мовою улюблений брат Анни Всеволод, відомий поліглот в сімействі Рюриковичів. Красуня Ганна та її родичі в своєму золотоглавому місті були не тільки хороші собою, але й добре освічені. При Софійському соборі - школа, бібліотека, скрипторій - місце переписування священних текстів. Можна уявити, як константинопольські мудреці і місцеві майстри навчали Анну  арифметиці, малюванню, історії, іноземних мов, лікарській майстерності,  мистецтву вишивання золотом, князівського полюванні з соколом і неодмінно Законові Божому. Але найголовніше, що потомство Рюриковичів, за словами київського  митрополита Іларіона, «не Вь худе бо й невідомі землі владичьствоваша,  нь Вь Руське, яже відома і чутна є всіма чотирма конци землі». Тому не дивно, що охочих з'єднатися узами з Києвом шикувалися черги. Ярославу залишалося тільки мудро вираховувати лінії дипломатичної політики Київської Русі. Таким чином, Всеволод одружився на грецькій царівні, Ізяслав - з сестрою польського короля, Святослав - на німецькій принцесі, Анастасія вийшла  за короля Угорщини, Єлизавета - за короля Норвегії. Все добре. Коли Ярослав Володимирович прийняв рішення зміцнити зв'язки з французькою  стороною і задовольнити прохання короля Генріха І - Анна була не старше  сучасної студентки. Цілком можливо, вона була закохана в якого-небудь Добринюшку, можливо, її душа була захоплена шурхотом сторінок на хорах Софійського собору ... Але довелося стати королевою Франції. Сучасним дівчатам в дитинстві зазвичай дуже хочеться бути саме королевами, та ще щоб швидше вирости. А що означає бути королевою? І що значить вирости в жінку? Для багатьох відповідь і понині полягає в незаперечному вбранні і захоплених поглядах шанувальників. На жаль, реальність значніша і жорсткіша. По-перше, бути королевою і бути жінкою - вельми схожі заняття. По-друге, те й інше має на увазі найвищу самовідданість і дисципліну. Ти на другому місці, ти «за» чоловіком, не при справах, але при тилах його королівства - на тебе покладається цілий світ тонкої турботи і про праведний вибір чоловіка, і про його силу перед боєм, і про його  відповіді перед Богом. Дочка великого київського князя - це посадова особа. Треба - значить, треба. Прощай навіки, широкоплечий Добриня. Побачимося чи з тобою, Свята Софія Київська? Моліться за мене, рідненькі, Пресвятій Богородиці! Чи не гублячи сліз під музику «все можуть королі», Ганна мужньо їде в Париж ... служити Батьківщині. 19 травня 1051 відбулося її вінчання з Генріхом І. І Анна-королева незабаром пише батькові: «У яку варварську країну ти мене послав; тут житла похмурі, церкви потворні і звичаї жахливі». Адже фундаментальний старт паризьких будівель почнеться тільки в кінці ХІІ століття її праправнуком Філіпом ІІ. Паризький університет почне щосили господарювати в паризьких умах і кварталах тільки на початку ХІІІ століття. А поки Анна розписується в документах, позначаючи своє ім'я і титул. А король на паперах державної ваги ... ставить хрестик. Численні історичні хроніки свідчать, що Анна не дозволяє собі впасти в депресію і бореться з смутком по-королівськи. Вона практично самостійно виховує і навчає своїх діток - Філіпа, Емму,  Роберта і Гуго, передає їм всі премудрості, яким навчилась в рідному Києві. Вона активно поширює у Франції привезені з Києва традиції - вчення книжне, переписування фоліантів, знання мов та церковної історії. Вона вибудовує неподалік від Парижа, в Санлісі, монастир і, відновлюючи  образи свого дитинства, засновує при ньому школу і бібліотеку. Анна допомагає і іншим абатствам, і папа Римський Микола ІІ пише їй на  латині: «Слух про ваші чесноти, дочко прекрасна, дійшов до наших вух, і з великою радістю чуємо ми, що ви виконуєте в ційдуже християнській  державі свої королівські обов'язки з похвальним завзяттям і чудовим розумом ». Між тим, в художніх книгах і фільмах є безліч сцен, присвячених особистому житті коронованої слов'янської красуні. Що в них вигадка, а що правда? Після смерті Генріха І жіноча доля Ганни складалася непросто. Її другий шлюб з графом Раулем відразу ж став предметом метушливих світських домислів. А до нашого часу дожили тільки повітряні замки легенд, міцні, як стіни дзвіниць ... Образ діяльної королеви вплетений в історію Франції. Її «боротьба з зневірою» в Парижі співвідноситься з фактичним економічним і культурним підйомом в країні. Французькі ремісники відокремлюється від хліборобів і наповнюють старовинні міста - Тулузу, Ліон, Марсель. Міські громади скидають з плечей тотальну сеньйорську владу, починають дихати вільніше. Тепер податки починають спрямовуватися в казну держави, і Франція отримує можливість стати Францією. Те, що до реформ, що запустили ці процеси, Анна має безпосереднє відношення керуючого монарха, свідчать багато грамот. У них поряд з підписом короля Генріха І стоїть підпис «Анна р'іна» - її  авторська транскрипція кирилицею латинського Anna regina -  «Анна-королева», а поруч з підписом коронованого сина Філіпа І - «Анна,  мати короля». Можна сказати, що для Франції її білява королева змогла чимало. Але яка користь від цього Києву? Що від цього Дніпру? Чи тужила вона по зелених пагорбах з наливними куполами? Схоже, так. За одним із переказів, Анна померла в період свого акме *, в подорожі, в  пориві до батьківщини, в пошуках зустрічі з братом Ізяславом ... Пройшла майже тисяча років з тих пір, як Анна покинула Київ. Її родове гніздо, Свята Софія, вистояла в руйнівному нападі Батия в 1240  році, пережила штурм Менглі-Гірея в 1482, Януша Радзивілла в 1651,  численні реставрації, хазяйнування уніатства і майже двадцять змін влади під час Громадянської війни. Але в 30 ті роки ХХ століття - час, здавалося б, мирний, - життя святині  повисла на волосині, оскільки встала вона поперек задумів «гегемона». В <nobr> 30-е </ nobr> роки уряд Радянської України затвердив генеральний план соціалістичної реконструкції Києва. Було зруйновано більше ста православних храмів! Золотоверхий потрапив на жахливу плаху революційного безумства ... Між Софійським і  Михайлівським соборами повинна була сягати величезна, подібно Красноїї в Москві, Урядова площа. Місця було потрібно багато - щоб з висоти польоту літака проглядалася викладена бруківкою червона зірка. Для здійснення цієї «неземної краси» були зруйновані Михайлівський  Золотоверхий монастир та Трьохсвятительська церква - їх місце готувався  зайняти стометровий пам'ятник Леніну в обрамленні двох симетричних  урядових будівель. А навпроти, на місці Софійського собору, архітектор запропонував ... розбити сквер героїв Перекопу. Але Божий Промисел про Софійський соборі був іншим. Анні Ярославні «довелося повернутися» на батьківщину, щоб захистити свою вотчину. Серед старих киян та краєзнавців живуть кілька версій, як пам'ять про королеву Франції Анну зберегла Софію. За однією з версій, за Софійський собор заступилося посольство Франції. У протесті підкреслювалося, що французи, поважаючи пам'ять своєї королеви Анни, шанують Софійський собор Ярослава Мудрого святинею - і своєї, і  всього християнського світу. Що, за переказами, на Євангелії, писаному кирилицею, яке Анна Ярославна привезла разом з приданим з бібліотеки Софійського собору, французькі  королі впродовж багатьох років присягали під час коронації. І якщо молода Радянська країна дозволить собі зруйнувати таку значущу для Франції святиню, то, мовляв, миль пардон, як визнали першими країну рад - так першими і знати перестанемо. Згідно з другою версією - щоб врятувати Софію від варварства, київська інтелігенція написала лист Ромену Роллану. Французький письменник зустрівся із самим Сталіним і заявив, що храм у жодному разі не можна руйнувати, оскільки він побудований Ярославом Мудрим - батьком високоповажної французької королеви Анни. Можливо, обидві лінії захисту Святої Софії виступили одночасно. Але перемогли вони завдяки силі імені молоденької дівчинки з доблесним серцем, що зв'язала Київ і Францію навіки: «Анна р'іна». Наталя Багінська