Вопрос.

При написании письма, типа:

"Мы, Пупкин и Пипкин, для Вас, наши дорогие клиенты, выполняем следующие виды работ:

бла, бла, бла.

С уважением Пупкин."

Нужно ли ставить запятую после "С уважением" (перед "Пупкин")? Или не нужна в этом месте запятая?

Подскажите правильность написания. Неделю уже оспариваем этот вопрос.

            Я приехал, она уже меня ждала. Стоит одна посреди ночного города.

            — Привет!– сказал я, выскочив с пьяной улыбкой на лице из подъехавшего к ней такси.– Как ты так быстрей меня?

            — Спешила увидеть…

            — Ну и как тебе мой пьяный лик?

            — По тебе и не скажешь, что ты пьян.

            — Это ты просто меня никогда таким не видела,– сказал я оскалившись в улыбке и подморгнув ей.– Ну что, не страшно со мной ехать в баню?

            — Мне с тобой никуда не страшно.

            — В этом месте я уже могу испошлить. Но, с тобой не буду. Я тебя уже почти люблю,– сказал и обнял её за плечи одной рукой. От моего обнимания она поёжилась и сжалась (образно говоря) в тугой комочек.

            Мы сели в такси и поехали в баню. Я уже настолько был «хорош», что баню нам пришлось искать. То не в тот поворот повернули, то мимо бани проехали. Пришлось набрать банщика, дать таксисту трубку, и они там договорились, как нас доставить в баню.

            Подъехали. Банщик нас уже встречал, улыбаясь, на улице.

            — Привет,– сказал я ему протягивая на ходу руку и качаясь на ногах.

            — Здравствуйте!– сказал он вежливо.

            — Куда ты нас? Сразу пустишь или сначала в «номера»?

            — Конечно сразу,– ответил он, заговорщицки улыбаясь.

            Мы подошли к двери, за которой находится баня. Включился свет от датчика движения. Банщик распахнул перед нами двери, Света и я вошли вовнутрь. Банщик за нами закрыл дверь, и я как будто погрузился в другой мир. Мир, в котором воздух казался ватным. Кожу как будто ватный воздух немного покалывал. Эти покалывания казались мне приятными. В этом ватном воздухе висел запах дров и сырой воды. Именно не хлорки, а просто воды. Мне даже показалось странным, что я чувствую запах воды. Мне было забавно всё это ощущать. Мы с коридора прошли в прихожую комнату, в которой мы сняли обувь и верхнюю одежду.

            — Бельё давать?

            — Ну конечно же!

            Банщик постучался в дверь и просунул простыни и полотенца. Я забрал всё это, развернулся на 180 градусов и остановил свой взгляд на Свете. Посмотрел на неё несколько секунд и улыбнулся ей. Её глаза смотрели на меня тёплым и мягким взглядом лани с примесями неловкого страха неизведанного ей ближайшего будущего. Того будущего, которое будет вот-вот. Уже скоро. В стенах этого, так сказать, заведения.

            — Да расслабься ты. Что ж ты вся сжалась в комок-то? Всё будет хорошо. Ты мне веришь?

            — Да. Тебе верю,– сказала Света и продолжила раздеваться.

            — Держи. Это тебе,– протянул ей простынь и полотенце.– Раздеваться будем «до трусов» или полностью?

            — Полностью.

            — Будем заматываться в простыни или совсем без ничего?

            — Сначала «в простыни»,– сказала она спокойным, уравновешенным голосом, в котором мне показалась какая-то забота.

            — Мне выйти пока ты разденешься и обмотаешься в простынь?

            — Нет, можешь быть здесь.

            — Мне не смотреть на тебя и повернуться к тебе спиной?

            — Да, если ты не против.

            — Ок.

            Я повернулся к моей подруге спиной, быстро разделся и замотался в простынь.

            — Я готов,– сказал я стоя спиной к Свете.

            — Я тоже.

            — Ты стоишь ко мне спиной?

            — Да.

            — Поворачиваемся друг к другу?

            — Да…

            И вроде всё есть у меня, а неймётся что-то в душе. Всё чего-то не хватает. Всё как-то не сидится спокойно на месте. Пошёл в церковь. Помолился Богу. Спросил у Него о причине моего беспокойства в душе. Но, слова Бога я не услышал. Или он мне ничего не сказал? Тупик какой-то. И выхода не вижу. В голове все мысли только о ней. О Глории. Постоянно думаю о ней. Это уже даже начало раздражать. Просыпаюсь – думаю о ней. На работе постоянно вспоминаю те мгновения, когда я её видел. И не только видел. Ложусь спать – мечтаю о ней. Мечтаю о том, как я бы её… Это до хорошего не доведёт.

            Сейчас сижу на кровати и думаю о своём поведении. Похоже, я уже пристрастился к алкоголю. Похоже, что без алкоголя я уже не могу. Это алкоголизм. Надо позвонить на работу и придумать какую-то причину моего невыхода на работу. Или, как минимум – моего опоздания на полдня. В таком виде на работе появиться нельзя.

            Встал (если это так можно назвать) с кровати. «Как будто во время шторма на корабле. Стены качаются. Пол поднимается медленно вверх, а потом резко падает вниз. Капец. Как же это я так нажрался? О! Вот валяются мои… Это были совсем недавно брюки. Писец! Один туфель вот он. А где же второй?- открыл входную дверь,- о! А вот и второй туфля». Услышал движения возле двери соседей по тамбуру и поспешил спрятаться за своей закрытой дверью, чтоб они мне не рассказали ничего про меня.

            Отражение в зеркале могло бы меня испугаться, как и я его. Глаза красные. Под глазами мешки. Щёки опухли. Волосы растрёпаны. Хорошо хоть нет трёхдневной щетины. А то можно было бы сразу на «Песчаный карьер – два человека…». На голове шишка. «Это как же надо было напиться, чтоб упасть в душе? Капец. И что только обо мне подумает Света? Она же обо мне думала, что я весь такой примерный и порядочный. А я? Позвонил, сказал ей, что она едет со мной в баню и там её трахнул. От я урод. Алкаш хренов».

            А вчерашнее утро так замечательно начиналось. Солнышко встало, осветило нашу Землю. Подарило всем нам свои тёплые и нежные утренние лучи. Потом днём нагрело до душноты воздух и накалило поверхность Земли со всеми домами, машинами и асфальтом. Потом пришёл вечер и принёс немного прохлады. Потом я ехал домой и захватил с собой пивка и рыбки попить в гараже. На какой-то случай. Который называют «всяким» прихватил бутылку коньяка и сыр и колбасу. Потом я написал sms Свете. Она так всегда обо мне хорошо думала. Считала, что я могу быть примером для других. Порядочный. Семьянин. Еслиб она только знала обо мне всю правду! Помню, она хотела со мной переспать и мы с ней долго обсуждали этот вопрос и пришли к выводу, что ей безумно хочется секса, а поскольку с кем попало она не может, нормального человека у неё сейчас нет, а мастурбацией одной удовлетворена до конца она не может, то поэтому она хочет меня. Мы с ней пришли к выводу, что у меня жена. А как бы она, моя милая подруга Света, отреагировала, если бы её муж переспал с молоденькой девушкой, которая бы его, несуществующего на сегодняшний момент мужа, увлекла к себе в постель? Ей бы этого не хотелось. Поэтому, мы с ней только друзья.

            И вот я, весь такой внешне положительный и примерный, напился в очередной раз. Набрался наглости. Хотя нет, не набрался наглости, а открыл свою наглость в душе путём влития в организм алкоголических напитков.

            Так вот, имея наглость, отправил ей сначала sms. Она ответила. Потом позвонил и сказал, что хочу, чтобы она поехала со мной в баню. Сегодня. Сейчас. Она настороженно молчала. Я спросил:

            — Тебе нельзя в связи с вашими «женскими историями»?

            — Да нет.

            — Ты меня боишься?

            — Скорее себя. Скорее боюсь за свои действия.

            — Поехали. Не бойся. Всё будет ОК. Попаримся, поплаваем в бассейне. Поиграем на бильярде. Поедим фруктов. Выпьем шампанского.

            — Я пить не хочу.

            — Ты много и не будешь. А я коньячка выпью. Сырка скушаем. Поехали.

            — А как мы туда доедем?

            — Смотри. Вызываешь такси. Называешь адрес: ул. Шевченко, 315. Я беру такси и тоже туда еду. По этому адресу находится Большой автосалон. Там есть охрана, территория освещена. Одним словом, там тебя никто не обидит, если я, вдруг, приеду позже тебя. Просто тебе туда ехать на такси меньшее расстояние, чем мне. Такси вызовешь на мой номер телефона и мою фамилию. Я потом с ними расплачусь за обе машины. Такси отпустишь, дальше поедем на моём такси.

            — Хорошо…

Хочу секса!!!

Помогите!!!

Други!

Сейчас я не буду говорить о сексе и любви к ближнему или ближней.

На самом деле я хочу сделать сайт. Мне нужна помощь человека, разбирающегося в этом вопросе. Зарегистрироваться, я зарегистрировался, но теперь нужно сделать сайт, чтоб он работал и приносил пользу людям.

Так что, если есть други, обладающие знаниями в этом вопросе, я прошу вас помочь мне.

Спасибо за внимание.

P.S. Секс и любовь были "заманухой".

            ...прошло много лет. Не виделись они больше года. Он посылал ей несколько раз sms, она ответила только один раз. Да и то, как-то очень скомкано, очень коротко: "У меня всё отлично! Я поехала всё-таки в Европу! Была в Лондоне. Завтра буду в Париже".

            Один раз за всё это время он ей позвонил. Это был её день рождения.

            — Привет!

            — Привет!

            — Прости, что звоню. Я давно хотел услышать твой голос. Но беспокоить тебя по этому поводу я не мог,– начал он сразу оправдываться, как мальчишка. Она молчала, а он слышал, что она улыбается своей тёплой к нему улыбкой. Эта улыбка была на её устах, когда они были когда-то наедине. Ему казалось, что это было в прошлой их жизни. В той жизни они жили вместе и были счастливы. Теперь, в этой жизни, Бог их разделил по разным семьям, но свёл их для чего-то. Для чего – они не могли разобраться. Этим вопросом он задавался всё чаще и чаще.– С днём рождения тебя!

            — Спасибо!

            — Я хочу тебе пожелать быть счастливой. Это то одно слово, которое в себе содержит очень много других нужных и полезных слов. Таких, как: здоровой, богатой, весёлой и т.д. А также хочу тебе пожелать быть любимой.

            Он её мог видеть на расстоянии. Когда он о ней думал, он находился мысленно рядом с ней. И она это знала. Она всегда знала, когда он о ней думал. Она чувствовала приятную успокаивающую теплоту в душе от этого. Для него не существовало расстояния, когда он думал о ней. Он был рядом с ней и этим всё сказано.

            Сейчас, когда он с ней разговаривал по телефону, он видел, что она вышла из комнаты с трубкой у уха, пошла в ванную, открыла воду, будто моя руки, а сама села на край ванны и разговаривает с ним, а точнее слушает его. Она слегка покраснела от гордости, что её так сильно любит мужчина. Она улыбалась уголками своего красивого ротика ему.

            Он всё это видел. Ему, даже на миг показалось, что она беременна. Но, он всё же подумал, что ему это таки показалось.

            — Ты как всегда философствуешь,– сказала она с улыбкой фразу, которая ему жутко не нравилось. Ему казалось, что ей доставляет удовольствие колоть его этой фразой.

            — Я только самую малость,– ответил он ей, улыбаясь на весь свой рот.

            — Я бы хотел с тобой как-нибудь увидеться. Посидели бы, попили кофе. Поболтали бы. Если у тебя, конечно, есть желание и время на всё это.

            — Знаешь, не сейчас. Честно – мало времени.

            Они ещё поговорили минутку и распрощались. У него было после разговора глаза грустные-грустные. Ему было себя жаль за свою любовь. Он подошёл к детскому аттракциону, где его сын с ребятишками игрались закрытые в детском многоуровневом городке с горками, лестницами и бассейном с шариками. Мысли его постепенно переключились на сына, грусть понемногу начала рассеиваться, а когда время пребывания детей в аттракционе закончилась, и он помогал своему сынишке обуться, грусть в его глазах рассеялась вовсе.

Спочатку ми розмовляли українською. Потім в нас витісняли українську та насаджували російську. Це було ще за часів царя. Потім продовжувалося й за часів радянської влади.

Тепер наше покоління каже, що мова рідна наша українська, але нехай буде двомовність. Нам, кажемо, легше розмовляти російською. Нам ж мозок даний Богом не для того, щоб ми його натруджували думками на мові, яка нам рідна але не модна.

А наші діти, які від нас ніколи й не чули, як лине українська мова, яку мову будуть вважати за рідну?

Про Клитор.

Встречаются два клитора. Один другому и говорит:

- Я слышал, что ты фригиден!

- Неправда. Это всё злые, неумелые языки...

Про Кунилингус.

Заходит фелоу в бар. Там сидят две девушки. Он и так к ним, и эдак. Они никак не ведутся. Сел в углу, наблюдает за ними.

Через какое-то время заходит мужичок такой невзрачный, подолшё к барной стойки, что-то сказал бармену, тот ему что-то налил, мужик выпил и ушёл. Девчонки сорвались со соих мест и побежали за ним.

Фелоу подбежал к бармену:

- Что он им сказал?! Что он пил?!

- Да ничего не сказал. Выпил стакан минералки, облизал брови и вышёл...

........

Она двигала своим телом со мною в такт, движениями своими подсказывая мне какие мои движения и какие позы любви, применяемые нами, ей наиболее приятны. Тем самым возбуждала она меня всё больше и больше. Мне казалось, что быть лучше уже невозможно, но новые наши движения всё больше и больше делали мне наиприятнейших телесных удовольствий. От ощущаемых приятностей я закрыл глаза и окончательно потерял свою голову и понимание окружающего нас измерения. Немного раньше мне казалось, что я был доведен до пика блаженства, но, видимо, только сейчас я забрался ещё выше на пик горы Блаженства. Какие-то сладко-щекочущие ощущения подкатившегося кома страстей собрались в районе моего члена, подбираясь к его головке. На мгновение я замер… Ещё раз поглубже вонзил свой член в Глорию… Тут же, поддавшись выработанному годами инстинкту, успел со стонами достать пульсирующий член из Глашиной вульвы… Мой член пульсирующими порциями выбрасывал на Глорию семенную жидкость, а я не мог сдержать в своей груди любовные стоны. Упав то ли на диван, то ли на пол, то ли на Глашу, я стонал, так, как никогда до этого. Я стонал так, что Глория, даже, пыталась успокаивать меня, поглаживая своей рукой и шепча что-то ласковое и утешительное…

Какое-то время мы, обнявшись, молчали. От сухости во рту, язык прилип к нёбу. Облизав пересохшие губы, я открыл глаза. Глория, прижав к своей груди мою голову, гладила её своими нежными руками. Наведя резкость взора, я начал рассматривать окружающее нас пространство. Мы находились всё на том же, сложенном для приёма гостей, диване.

Глория, заметив, что я открыл глаза, взяла, улыбаясь, мою голову, прижав своими нежными руками мои уши, и поцеловала меня в губы.

— Что ж ты так кричишь? – спросила Глория полушёпотом.– Что подумают соседи этой квартиры?

— Соседи? Соседи, если они сейчас дома, подумают, что кому-то очень хорошо в этой квартире оттого, что он занимается сексом,– проговорил я пересохшим хрипловатым голосом, стараясь говорить полушёпотом. Глория снова положила мою голову к себе на грудь и обняла меня. – Даже не «хорошо»,– продолжал я,– а «очень хорошо». Какое мне сейчас дело до соседей этой квартиры? Пусть завидуют мне.

Она вздохнула, как мне показалось, самодовольно и даже улыбнувшись от слов, которые ей было лестно слышать. Я надеялся, что было именно так. Видеть её лицо сейчас я не мог в занимаемой мною позе, а спросить я не осмеливался. Я боялся чем бы то ни было её обидеть. Мне было просто хорошо сейчас, с ней. Я говорил ей правду. Я действительно мечтал о близости с ней. И действительно, ложась с кем-то в постель, я представлял себе, что рядом со мной – это Глория. И только она. Я её боготворил. Хоть и понимал, что я себя могу погубить, если буду продолжать всё время думать о ней.

Мы решили встать, чтобы пойти на кухню и что-нибудь попить и покурить. На всём пути из кухни в комнату наши вещи лежали в хаотичном виде, небрежно брошенные нашими обезумевшими руками, раздевающими наши же тела, желающие скорее слиться воедино. Мы подняли наши вещи, попили чай, покурили.

В этой квартире время для меня остановилось. Пространство тоже приобрело неведомое мне измерение. Была только она. И была также любовь. Ни на одно мгновение мы, находясь в этой квартире, не отошли друг от друга далее, чем на один шаг. На кухню пить чай-кофе – вместе. Под душ – вместе…

Жаждя ежеминутно наслаждаться друг другом, продолжили наши любовные игры на столе на кухне, потом на подоконнике, у открытого окна, на зависть тем, кто нас мог видеть или слышать, но не имел возможности так наслаждаться любимым человеком, как мы это делали.

Потом, уставшие, мы пошли под душ. Глория позволила мне помыть своё тело. Она, без стеснения, слегка расставила ноги, давая мне возможность мыть её тело во всех местах. Сама при этом оперлась руками на стену, слегка откинув назад голову и чуть прогнув спину, немного оттопырив тем самым аппетитные ягодицы. Её мокрое тело блестело бронзовым цветом. Смывая мыльную пену, я поглаживал её тело всё ниже и ниже, а давно, казалось, потерянный свой разум продолжал терять всё больше и больше. Добравшись до её ягодиц, я отложил душ в сторону, положил вторую руку на ягодицы и принялся их гладить, слегка сдавливая растопыренными пальцами. От этих движений она всё более старалась выставить ко мне поближе свои ягодицы, сильнее прогибая спину. Я остановил свои ласкательные движения рук и раздвинул прекрасные Глашины ягодицы, впившись губами в открывшуюся щель и продолжая ласки только не руками, а языком. Она издала еле слышный стон и прижалась сильнее к моему лицу, согнувшись и подставляя места, которыми она хотела принять мои поцелуи. Потом она оторвалась от меня, увлекла к себе в ванну и присев передо мной, взяла мой член, открыла его и накинулась на него своим ртом. Ощущения были превосходные. Мы как-то ещё двигались. Как-то ещё удовлетворяли друг друга. Кончили…

У меня чуть не началась истерика. Мне было превосходно. Я никогда ещё в жизни не чувствовал себя так хорошо. Я подумал (в который раз), что я не смогу теперь жить без Глории. Я умру без неё. «Боже мой! Почему так всё происходит. Ведь ты видишь, что я не смогу быть с ней! Ведь ты разведёшь наши пути-дороги. А что будет тогда? Как нам быть? Благодаря каким силам мы встретились? Боже! Прости меня! Мне хорошо с этой женщиной! Ты ведь это видишь! Что мне делать? Боже!»

Мы очнулись от пост сексуального оцепенения. «Как нас только угораздило слиться в такой позе в таком пространстве? Как мы сюда попали? Какая узкая ванна! Ай! Ой! Аж смешно, что в такой узкой ванне мы смогли удовлетворить друг друга!».

Но, увы; насколько бы нам не было бы хорошо друг от друга, пришла к нам другая пора. Всё в этой жизни когда-то имеет свой конец, своё начало. И пришла к нам пора расставаться. Как это не было бы печально, но нам действительно было уже «пора».

Начали собирать разбросанные наши вещи, заправлять диван, временно бывший нашим ложем, мыть чашки. Глория старалась не смотреть мне в глаза. Казалось, что она даже старается не смотреть в мою сторону. У неё в глазах я заметил то ли грусть, то ли тревогу.

— Постой. Дай я посмотрю. Что это? Ой! Извини, пожалуйста. Я тебе засос поставил. Я не смог себя сдержать в руках.

— Где? А это. Ничего страшного. Накрашу губы, и никто ничего не заметит. Вот так.

— Покажи. Да-а. Ты знаешь, заметно.

— Та, всё равно.

— А дома заметят?

— Мне всё равно. Всё равно догадываются куда я пошла и зачем.

— У тебя такие свободные отношения?

— Давай сейчас не будем обо мне и моих отношениях,– Глория подняла на меня свои глаза. Мне показалось, что я в них увидел тревожную опустошённость. Но, почти мгновенно, её взгляд наполнился необъяснимой теплотой и жалостью.

— Знаешь, я не хочу уходить и не хочу, чтобы ты уходила. Одним словом, я не хочу расстаться с тобой. Я бы хотел…,– она прижалась своей грудью ко мне, положила, склонив, свою голову мне на плечо, а руками обняла за спину.

— Молчи. Не говори этого,– еле слышно прошептала Глория.

С большим нежеланием оторвались мы друг от друга, оделись, собрались, вышли из квартиры, закрыли дверь. Вызвали лифт. Вошли. Спустились. Вышли на улицу. Пошли по направлению к метро. По дороге старались молчать. Хотя и многозначительно переглядывались.

Зазвонил её телефон.

— Да,– как обычно тихо произнесла она.– Я – возле метро. «Проспект Гагарина»,– Глория посмотрела на меня извиняющимся взглядом.– Нет, не надо. Я скоро буду.

Дошли мы до перекрёстка. Дальше вместе мы не могли идти.

— Мне было безумно хорошо с тобой,– сказал я, не имея больше никаких слов.

— Мне тоже. Позвони мне. Обязательно,– немного помолчав,– давай встретимся через неделю, в следующий вторник, здесь же, в час.

— Я бы хотел, чтобы этот вторник наступил сейчас и никогда не заканчивался.

Украв от окружающих друг у друга поцелуй, мы распрощались.

Не совсем осознавая, что я делаю, я побрёл пешком приблизительно в ту сторону, куда мне надо было...............