И. А. Бунин Пустыня, грусть в степных просторах…
Пустыня, грусть в степных просторах.
Синеют тучи. Скоро снег.
Леса на дальних косогорах,
Как желто-красный лисий мех.
Под небом низким, синеватым
Вся эта сумрачная ширь
И пестрота лесов по скатам
Угрюмы, дики как Сибирь.
Я перейду луга и долы,
Где серо-сизый, неживой
Осыпался осинник голый
Лимонной мелкою листвой.
Я поднимусь к лесной сторожке –
И с грустью глянут на меня
Ее подслепые окошки
Под вечер сумрачного дня.
Но я увижу на пороге
Дочь молодую лесника:
Малы ее босые ноги,
Мала корявая рука.
От выреза льняной сорочки
Ее плечо еще круглей,
А под сорочкою – две точки
Стоячих девичьих грудей.
1888
Болгары требуют прогнать из страны цыган и турок Дмитрий Гусев
Межэтнический конфликт в Болгарии достиг масштабов локальной войны. Полиция арестовала уже более 200 человек, которые требовали наказать цыганского барона, сбившего подростка. Волнения продолжаются уже третьи сутки. Теперь болгары требуют вместе с цыганами выгнать и турок.
Массовые антицыганские выступления минувшей ночью прокатились уже практически по всем крупным городам Болгарии. В Пловдиве, Плевене, Варне, Бургасе и столице страны Софии на улицы вышли тысячи агрессивно настроенных людей, среди которых можно было заметить даже несовершеннолетних подростков и женщин.
"Цыгане имеют больше прав, чем мы. Если я не оплачу свой счет за электроэнергию, то мне отключат свет через три дня. Но все мы знаем, что они не платят вообще. Там, где я живу, вокруг много цыган. И каждый день у нас что-то ломают или воруют".
Поводом для беспорядков послужила трагедия, которая произошла в селе Катуница. 23 сентября средь бела дня фургон на полном ходу насмерть сбил 19-летнего молодого человека. Водитель с места происшествия скрылся. Жители вскоре выяснили, что за рулем машины сидел то ли водитель местного цыганского барона, то ли сам барон - Кирилл Рашков, более известный под прозвищем Царь Киро.
В селе утверждают, что цыгане связаны с организованной преступностью, не платят коммунальные платежи, и почти никто из них не работает. ДТП и якобы бездействие властей в расследовании трагедии стало последней каплей, вылившиеся в столь массовые погромы.
"Это событие имеет глубокие корни в истории Болгарии. Во-первых, мягкая, терпимая политика правительства по отношению к организованной преступности. В результате этого в стране возникли так называемые местные феодалы - такие, как цыганский барон в Катунице. Но их очень много по всей Болгарии", - говорит Красимир Канев, глава болгарского Хельсинкского комитета по защите прав человека.
Сначала толпа агрессивно настроенной молодежи, к которой присоединились около трех тысяч футбольных фанатов из соседнего Пловдива, прорвав полицейские кордоны, дотла сожгла особняк царя Киро. В ту ночь полицейские задержали 127 человек. Президент Болгарии изменил свой график и вместе с премьером страны посетил Пловдив
"Мы решительно заявляем: все государственные учреждения едины в своем стремлении не допустить рост этнической и религиозной напряженности. Хочу подчеркнуть ещё раз: мы едины в своей позиции, будем действовать решительно и пресечем любые радикальные и экстремистские действия", - говорит президент Георгий Пырванов.
"Что я могу добавить к этому? Могу лишь заверить вас, что в последние десять дней мы вели расследование, и 20 человек попали под подозрение. Один из них был как раз Рашков. У нас есть информация, что у этой группы лиц были выявлены налоговые нарушения. И в ближайшее время им могут быть предъявлены обвинения", - заявил премьер Бойко Борисов.
Заявления, что цыганский царь Киро попал в поле зрение правоохранительных органов Болгарии, не остудили пыл протестующих. Днем в Пловдиве вновь прошли митинги, которые, правда, не переросли в массовые беспорядки. На улицы вышло более трех тысяч человек. Скандируя "Болгария, Болгария", молодежь шествовала по центральным улицам города. К антицыганским акциям футбольных болельщиков и праворадикалов присоединились организованные клубы болгарских мотоциклистов.
"Гибель этого паренька стала фитилем, его смерть не должна быть напрасной. Политики обязаны принять необходимые решения и сделать что-то с этим, потому что проблема слишком серьезна".
По сообщениям болгарских информагентств, представители цыганских общин, несмотря на заверения властей о недопущении дальнейших беспорядков, призывают готовиться к возможным нападениям. С этой целью цыгане спешно запасаются дубинками, топорами и огнестрельным оружием, выражая при этом полную готовность в случае необходимости открывать огонь.
http://www.vesti.ru/doc.html?id=581765
Стал Боян свои присказки заводить,
Струны строить, лады отлаживать:
- Воеводой слыть - без вина не быть,
Слыть певцом - век по свадьбам хаживать,
Не про то я нонь поведу вам речь,
Как для пира меды заваривать,
А про то, как надо любовь беречь,
Буду сказывать, приговаривать...
Был в далеком царстве волшебный сад,
С алой ягодкой земляникою.
Там златые яблочки на ветвях висят,
Съешь одно - сорок бед размыкает.
Там цветы - из яхонта, янтаря,
Там всечасно пора погожая.
И жила там утренняя Заря,
Дева нежная да пригожая.
Выйдет Зорька в тихий густой лесок,
Вниз под горку шажком спускается,
Расплетает девичий поясок,
В синей речке тайком купается.
А народ спешит подстеречь красу.
Парни, девки, детишки малые
Пьют с цветов серебряную росу
Да поют прибаутки шалые:
Заря-заряница,
Красная девица,
Росой напои,
Красой подари!..
Коли Зорька радостна и ясна
И уста ее улыбаются,
Наступает праздничная весна,
Маки алые распускаются.
А случится Зорьке загоревать,
Слезы жемчугом чистым катятся;
То зерно окатное поклевать
Птица Феникс из тучи явится...
Чуть увидит кто, как идет Заря -
Все от счастья бывают пьяными!..
Вот однажды в карете везли царя,
С воеводами да боярами.
Царь как глянул - так инда разинул рот:
До чего же дева прекрасная!
Придержал карету и сватов шлет:
Дескать, стать царицей согласна ли?
А краса Заря на язык остра:
- Зря ты, царь-государь, дурью маешься.
Я ведь, чай, Перуну - родна сестра!
Что ж ты, глупый, со мной равняешься?
Понял царь: видно, девица не с руки.
Ускакал в свое царство, за море,
Да и помер старый горюн с тоски
На цветном сарацинском мраморе...
Не ждала Заря, что случится с ней,
Что беда постучится в горенку! -
Пролетал по небу крылатый Змей -
Тут как раз и заметил Зореньку.
До лазоревых звезд черный Змей домчал,
Затаился за мглою плотною,
Злой петлей денницу-Зарю связал,
Уволок в свою землю подлую!
За высокую гору унес Дракон
Беззащитную свою пленницу,
Под кащеевым колдовским замком
Заточил во тьму красну девицу.
Нехорошее дело затеял Змей:
Ласки девичьей добивается.
Извелась Заря от тоски своей,
Не росой - слезьми умывается.
А злодей Дракон до чего лукав:
То отцом, то братом прикинется,
Ожидает, что, хитрость не распознав,
В плен сама к нему Зорька кинется.
И горюет Зорька во тьме ночной,
Говорит слова с приговорами:
- Встань, стена холодна, за моей спиной!
Встань, мой брат Перун, перед взорами!
Вот теперь о Перуне начнется сказ.
Для мужей с удалыми душами.
Коли робкий духом сидит меж вас,
Лучше пусть эту песнь не слушает!..
Был Перун суровый, как приговор!
Про него, кто видали, молвили:
Брови - молнии! Молнии мечет взор!
И усы - как две синих молнии!
У Перунова шлема шишак пернат,
Стрелы - долгие, оперенные.
Как по небу мчит - потолки гремят,
Гулким топотом потрясенные.
Огневая, с насечкой, блестит броня,
Стремена горят, словно светочи.
Его видели - сядучи на коня,
Да не видели - полем едучи.
Хоть Перуновы стрелы быстрей орла,
Хоть глаза его зорче ворона,
Да не видит он, где Заря-сестра
Ждет, томится, цепями скована.
Обрядился бог, как простой казак,
Мчит верхом промеж мирных жителей,
Вопрошает встречных: мол, так и так,
Вы Дракона-вора не видели?
Собирался люд на большом дворе,
Толковали про все, что знается:
Мол, живет Дракон на Туман-горе,
Змей Горынычем прозывается.
Старый дед Всевед, целый воз ума,
Подсказал казаку тропки горные,
У конька вороного кузнец Кузьма
Подточил подковки узорные.
А красавица Дарьюшка, вешний цвет,
Подарила косу свою русую,
Чтобы мог казак не бояться бед,
Проходя зыбуном-чарусою.
Лишь один в народе купец-скупец
Подмогнуть не явил желания,
Все сидел, кисель уплетал, подлец,
Да твердил: «Моя хата - крайняя!»
Все чернее ночь.
Все грознее гул.
То ли молнии вьются искрами,
То ли огненной плетью казак Перун
Воронка подгоняет быстрого...
Вот затрясся бор. Налетел Дракон,
Свет заметил крылами тяжелыми.
Заклубился тучей над казаком,
Полыхнул из пасти злым полымем.
На четыре стороны жжет огнем,
Гневом пыхает, злобой пялится.
Не достать копьем, не стоптать конем,
Не огреть богатырской палицей!
Вскинул лук Перун с каленой стрелой,
Исполчился под черной тучею:
- Аль не видишь, Змей, за твоей спиной
Уже смерть висит неминучая? -
Оглянулся враг, а казак с седла
Гвазданул его, как воробышка!
Прямо в самое сердце впилась стрела!
Аж по самое влезла перышко!
- Вот и вправду, Змей, твоя смерть пришла!
Чай, недаром Русь в мире славится:
Хоть какая сила нагрянет, зла,
Русский воин со всеми справится! -
Взял тут витязь Дарьюшкину косу,
Зацепил за елово деревце,
Да полез в пещеру. А там, внизу,
В подземелье лучина светится.
Промеж черных скал пролегла тропа.
По краям тропы копья с пиками,
Человечьи мертвые черепа,
Как орехи, на них натыканы.
Колдовской паутиной опутан лаз.
Клубы дыма по небу тащутся.
И двенадцать ярых собачьих глаз
На пришельца из тьмы таращутся.
Порубил Перун трехголовых псов,
Снял со входа печать заклятую,
Отомкнул тринадцать тугих замков -
И вошел в темницу проклятую!..
Испугалась Зоренька! - Подлый Змей,
Ты пошто моим братом рядишься?
Ты Перуном прикидываться не смей,
Все одно ты со мной не сладишься!
Отвечал Перун: - Не крушись, сестра,
Я твой брат родной, ясна Зорюшка.
Нынче смертная Змею пришла пора,
Отлилось ему твое горюшко! -
Так и встретились милые брат с сестрой.
Сразу кончились ночи черные.
И все ярче, яростней над землей
Рдели сполохи золоченые!
А когда обратно Перун скакал
Под победным рассветным заревом,
Конь четыре подковки пораскидал:
Щедрым счастьем людей одаривал.
Подобрал подковку тот дед Всевед,
Подобрал Кузьма, руки дельные,
Подобрала Дарьюшка, вешний цвет, -
Было счастье всем беспредельное.
А четвертой подковки никто не взял,
Видно, где-то лежит на улице:
Кто найдет-подберет, будь он стар иль мал,
Что захочет - тотчас же сбудется!
На купца ж того был Перун сердит.
Подшутил над ним злую шуточку:
В киселе по горло скупец сидит
И все просит: «Подбавьте чуточку!»
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
От Бояновых колдовских речей
Брови сдвинули добры молодцы.
Запылал огонь в глубине очей,
Будто парни Перуну молятся.
И припомнились витязям злы шатры,
Степи с темными их обычьями:
На вершинах курганов - костры, костры,
Вражьи шлемы с рогами бычьими.
Примерещилось, будто горят стога,
Печенеги кружатся птицами
С ненасытною жаждой: пить кровь врага,
Спать с молодками светлолицыми.
Подступают обры - взять Русь в полон,
Чтобы плетью народ примучивать,
Чтобы белых лебедок, славянских жен,
В свои арбы впрягать скрипучие!
Озорны, лихи у славян враги!
Вражья конница - что метелица:
Налетит ордой - не видать ни зги,
Пыльной бурей по степи стелется!
Отобьем одних - глядь! - другие мчат.
За хазарами прутся половцы.
Жадно кони ржут, уздени кричат:
«Выходи на рать, добры молодцы!»
Хорошо за чашею круговой
Песни петь, о любви загадывать,
Но еще не закончен старинный бой,
Рано острый меч в ножны вкладывать!
В заревом багрянце сочится кровь,
Окоем сулит непогодину,
Еще грозное время покличет вновь
Постоять за народ, за родину!
Наталия ЛОГИНОВА Диоген Синопский: «Иду искать людей»
http://mirovid.profiforum.ru/t84-topic#133
Уроженец Синопы Диоген – древнегреческий философ, родоначальник движения киников. Имя его в истории греческой философии прочно связано с эпатирующим образом жизни и блестящими афоризмами на грани и за гранью дозволенного.
Диоген пришел к философии после неудачных занятий семейным делом. Отец его заведовал казенной меняльной лавкой, а Диоген – чеканным цехом. Родитель попытался привлечь сына к чеканке фальшивых монет, но сомневающийся Диоген отправился в Дельфы, где якобы Апполон устами оракула посоветовал ему «сделать переоценку ценностей». И смышленый отрок внял совету.
Отца посадили, а сын в поисках славы пришел в Афины, ничем не отличаясь по своему обличью от нищих, и застал там еще немало сподвижников Сократа – Платона, Антисфена, Эвклида Мегарянина и других. Вскоре, однако, Диоген проникся презрением ко всем, кроме философа-киника Антисфена. Термин «киник» от древнегреческого «кюникос» – собачий, и в этом смысле философия киников – «собачья философия», теоретик которой Антисфен утверждал, что потребности человека носят животный характер. Хотя с ним Диоген и общался охотно, полагая, что лишь его учение раскрывает истину и может принести пользу людям, нередко и порицал того за недостаточную твердость, называл его боевой трубой – шума от нее много, но сама она себя не слышит. Учитель терпеливо выслушивал упреки, а в отместку сравнивал ученика с оводом, что машет своими крылышками почти бесшумно, но жалит жестоко – острый язык Диогена восхищал его.
После смерти Антисфена Диоген усилил аскетический элемент, присущий уже учителю, и создал своего рода идеал кинической жизни. Полагая, что больше общаться ни с кем не стоит, он переселился в Коринф, видя, что там собирается больше всего народу, что там и гавань есть, и гетер много, потому что лежит он на перекрестке всех дорог Греции. И подобно хорошему врачу, который спешит помочь больным, ему, философу, необходимо находиться именно там, посчитал он, где больше всего встречается людей неразумных, чтобы обнаруживать их неразумие и порицать его, лечить душу безрассудную, невежественную, трусливую, необузданную, жаждущую наслаждений, несвободную, гневливую, недобрую, коварную, то есть во всех отношениях дурную. И молва донесла, что однажды некий «прыгун» заметил Диогену: «Как жаль, Диоген, что ты, с такой закалкой, никогда не участвовал в Олимпийских состязаниях. Наверняка ты был бы первым!» «Зато, – ответствовал тот, – я участвую в состязаниях более важных, чем Олимпийские. Я состязаюсь в борьбе с пороками».
В Коринфе он не снял себе жилья и не поселился ни у кого из гостеприимцев, а обосновался под открытым небом, и изрядно потрескавшаяся от времени большая глиняная бочка-пифос служила ему убежищем и пристанищем. Был он совершенно лыс, хотя и носил длинную бороду, дабы, по его словам, не изменять вида, данного ему природой. Изрядно сутулый, он ходил, опираясь на палку, в верхней части которой был сук, куда Диоген вешал свою котомку странника. Взгляд умных глаз его всегда был исподлобья, отчего казалось, что ко всем он относится с презрением.
Девизом киников можно считать слова Диогена: «Ищу человека». По преданиям, бесконечно повторяя эту фразу, средь бела дня ходил он с зажженным фонарем, поступком этим демонстрируя людям их неверное понимание сущности человеческого разума. Большинство живет иллюзиями, полагал он, понимая под счастьем богатство, славу, удовольствия, и пытался развенчать эти иллюзии. Характерно, но даже математику, физику, музыку, науки вообще считал он бесполезными: «Грамматики изучают бедствия Одиссея и не ведают своих собственных; музыканты ладят струны на лире и не могут сладить с собственным нравом; математики следят за солнцем и луной, а не видят того, что у них под ногами; риторы учат правильно говорить и не учат правильно поступать», а посему человек должен познать только самого себя, свою собственную неповторимую личность. И в этом смысле киники стали продолжателями учения Сократа, до предела развив его идею об иллюзорности обыденного человеческого представления о счастье, о добре и зле. Неспроста Платон называл Диогена «безумствующим Сократом».
«Переоценка ценностей», с которой Диоген вступил на сцену греческой философии, выразилась прежде всего в отказе от традиционных ценностей цивилизации и призыве обратиться к «природе». А человек, утверждал философ, всегда имеет в своем распоряжении средства, чтобы быть счастливым. Счастье же, по Диогену, только в свободе человека, в свободе от большинства потребностей. Средство для достижения этого философ обозначил понятием «аскеза» – усилие, тяжкий труд. И это не просто философское понятие – это образ жизни, основанный на постоянных тренировках тела и духа для того, чтобы быть готовым ко всяким жизненным невзгодам, умение властвовать над собственными желаниями, воспитание в себе презрения к наслаждению и удовольствиям.
Сам философ стал в истории примером мудреца-аскета. Подчеркивая свое отличие от окружающих и выражая им свое презрение, он называл себя «собака Диоген». У него не было никакой собственности. Ячменная лепешка казалась ему вкуснее любого самого изысканного блюда, а проточную воду он пил с большим удовольствием, чем остальные фасосское вино. Диоген смеялся над теми, кто, испытывая жажду, проходил мимо источников и рыскал в поисках вина с Хиоса или Лесбоса. «Эти людишки глупее скота, – замечал он, – любое животное, когда ему захочется пить, не пройдет мимо родника или ручья с чистой водой, а когда испытает голод, не откажется от нежных побегов или травы, способных его насытить».
Для него в любом городе были открыты самые красивые и здоровые жилища – храмы и гимнасии. Но и летом, и зимой он довольствовался единственным плащом, легко перенося ставший для него привычным холод. Ноги его никогда не знали обуви, потому что они не более изнежены, чем его глаза или лицо. А богачи, говорил он, «похожи на новорожденных, которые всегда нуждаются в пеленках. Вот о каких вещах больше всего заботятся люди, вот на что тратят больше всего денег, вот из-за чего разоряются многие города и погибают народы». Диогену же все это казалось не стоящим трудов и расходов. Увидев однажды, как мальчик пил воду из ладони, он выбросил из своей сумы чашку, заметив: «Мальчик превзошел меня простотой жизни». Он выбросил и миску, когда увидел другого мальчика, который, разбив свою плюшку, ел чечевичную похлебку из куска выеденного хлеба. Диоген просил подаяния у статуи, а на вопрос, зачем он это делает, ответил: «чтобы приучить себя к отказам».
При всем том нельзя сказать, что Диоген не заботился о телесном здоровье и о самой жизни, как часто думали иные из глупцов, наблюдая, как он мерзнет, живя под открытым небом, изнывая от жажды. Он, снося все тяготы, был здоровее других и испытывал даже больше удовольствия, греясь на солнышке и вкушая скудную пищу, чем те, «кто всегда сыт и живет под крышей, сидят без дела, не зная, что такое физический труд, с одурманенной от пьянства головой».
Поведение его подчас бывало вызывающим – он стал символом кинического бесстыдства (отсюда слово «цинизм») и распущенности. Строгий обличитель всякой сексуальной невоздержанности (особенно подростковой и женской проституции), сам был известен обывателям как «бесстыдник», склонный к различным непристойным жестам. Прямолинейно воспринимая антитезу «природа-закон», он в своем поучающе-намеренном бесстыдстве иногда доходил до крайности, даже если считать рассказы о нем сильно преувеличенными. Но, опять же, и в этом выказывалось его презрение к нормам и «законам» человеческого существования.
Презрение к славе и власти как наиболее яркому его воплощению отразилось во встрече философа с Александром Македонским. Беседуя с 70-летним Диогеном в Коринфе, в пригородной кипарисовой роще, Александр Македонский сказал, что он, Александр, великий царь, на что старик довольно беззастенчиво, если не прямо нахально, представился: «А я – собака Диоген». На слова же царя: «Проси у меня, чего хочешь!» последовал ответ: «Не засти мне солнца». Что же касается известного высказывания Александра Македонского: «Если бы я не был Александром, то хотел бы стать Диогеном», то в нем не столько признание достоинств знаменитого философа, сколько молодое кокетство будущего властителя мира.
Диоген говорил, что философия подготовила его к любым поворотам судьбы, и более всего ценил в жизни «свободу высказываться». Диоген Лаэртский приводит каталог сочинений Диогена, в котором семь «трагедий для чтения» и четырнадцать диалогов, среди них сочинения: «О любви», «Государство» («Политая»). «Эдит», «Фиест» («Трагедия»).
Основное время Диоген проводил в странствиях по Греции, называя себя гражданином не государства-полиса, а всего космоса – «космополитом» (впоследствии этот термин широко использовали стоики). Он уделял время любому, кто хотел с ним встретиться. Среди учеников Диогена мы видим главным образом людей из низших слоев общества – рабов и бедняков, пришедших к нему издалека, или выходцев из имущих классов, но перешедших на сторону народа. Своим мудрым шутовством и поношением зла философ привлекал не только любопытных, а и верных сторонников, составивших его окружение. Уже в древности учение киников стали называть наиболее короткой дорогой к добродетели.
Для последующих веков Диоген – олицетворение идеального мудреца, безгранично свободного, ни перед кем не пресмыкающегося и умеющего свести свои потребности до такого минимума, чтобы оставаться независимым. Таким рисует Диогена Дидро в «Племяннике Рамо». Своим кумиром Диогена-киника делает и Франсуа Рабле в предисловии к третьей книге «Гаргантюа и Пантагрюэль», прославляя его веселое правдолюбие, озорную независимость, жизнерадостное искание истины, палка которого – вечная угроза всему отжившему.
А что же такое Диоген Синопский для мира нынешнего? Тут, пожалуй, уместна будет одна из притч философа:
– Как-то владелец несметных богатств, – неторопливо начал Диоген, – созвал на пир гостей со всех земель, всех народов и языков, всякого звания, пола и возраста. Будучи щедрым, он выставил перед гостями обильные угощения и каждого оделил тем, что ему всего полезнее. Приглашенные наслаждались и благодарили хозяина. Но вот нашелся среди них один, кому показалось мало того, что назначалось ему, и он стал захватывать то, что назначалось для его соседей, даже не подумав, что отнимает, в том числе у слабых, хворых и даже малых детей. И стал он отнятое хватать и пихать себе в рот до тех пор, пока желудок не извергнул все это обратно!.. Так вот, щедрый владелец богатств – это природа, гости на ее пиру – все люди и народы мира, а алчный – это богатеи, которые отнимают у всех, кто слабее их!..
А на могиле Диогена был воздвигнут мраморный памятник в виде собаки с надписью: «Даже бронза ветшает со временем, но слава твоя, Диоген, вовеки не прейдет, ибо лишь ты сумел убедить смертных, что жизнь сама по себе достаточна, и указать наипростейший путь жизни».
В российской столице открылась выставка работ знаменитого испанского сюрреалиста Сальвадора Дали, передает www.newsru.com Экспозиция «Воспоминания о сюрреализме», в рамках которой в Москве впервые представлены более 20 гравюр, будет открыта с 29 октября по 5 ноября.
Организатором выставки выступила галерея InArtis. В экспозиции - ретроспектива позднего творчества Сальвадора Дали. Это его работы с 1971 по 1977 годы, объединенные в три серии: «Воспоминания о сюрреализме», «Мотыльки древности» и «Карты Таро Лайла Стаюрта».
Двенадцать гравюр серии «Воспоминания о сюрреализме» отражают историю становления сюрреализма от дадаизма до философских исканий Дали в 60-х годах. В серии «Мотыльки древности» зрители увидят четыре работы Дали, которые покажут характерную для художника склонность к объединению классической европейской живописи и сюрреализма.
Картины и скульптуры знаменитого художника не раз выставлялись в столице России. Так, 2004 год был объявлен годом Сальвадора Дали, и в честь этого в Европе, США, Австралии и Японии открыты выставки его произведений. Последняя крупная выставка работ мастера была представлена в Москве в ноябре прошлого года.
Одной из самых любопытных зрителям, возможно, покажется серия «Карты Таро Лайла Стюарта». Эти шесть литографий карт Таро создавались художником специального для восьмого фильма о Джеймсе Бонде «Живи и дай умереть». Однако Дали пропустил все возможные сроки сдачи своей работы, и карты для фильма были созданы Фергюсом Холлом.
По словам устроителей, «представленные на выставке гравюры - это своего рода итоговые работы художника, в которых происходит переосмысление эстетики и философии сюрреализма, воспринятого им уже через призму прожитых лет». В рамках выставки также состоится российская премьера короткометражного фильма Дэлани Бишопа «Смерть Сальвадора Дали».
