У них нет шансов

Знаете, когда 3,14здец и раздрай, когда не можешь ни спать, ни есть, когда алкоголь не работает, а коты не утешают, когда нервы ниф3,14зду, и все мысли крутятся бесконечно вокруг одной оси, и ты весь – одно сплошное кровавое месиво, которое нельзя отключить анальгетиками, начинается самая движуха.

Когда незнакомые люди молятся за твоих родителей и скидывают последнее, чтобы их спасти. Когда незнакомая девочка в Штатах покупает броник, и еще один незнакомый мальчик привезет его в Польшу, а потом перекладными сюда.

Когда в Румынии ищут и находят лекарство для женщины в Ирпене и через 8 рук передают его, когда давно забытые люди пишут “чем помочь” и помогают.

Когда чувак из Львова на своём бусе готов ехать спасать русскоязычных мариупольцев, когда за полчаса можно собрать несколько тысяч долларов просто для себя. Это значит больше, чем любые “червячки на карте”. Это такой кайф, который хрен с чем сравнишь.

Братушки приехали сюда за коврами и колечками в брошенных квартирах. Они круты, у них Искандеры и отэто всё. Им, говна кускам, не понять одного: мы вместе. Сейчас мы вместе. Мы посрёмся потом, по 10 раз на дню, найдем повод, и это совершенно не важно ровно до тех пор, пока мы все вместе 3,14здим братушек. Спасаем мариупольцев или кошачий приют из Чернигова, покупаем броник солдату, который недавно сделал предложение своей девушке, или через 8 рук передаем лекарство старушке в Ирпене.

Ковёр как цель, конечно, прекрасно, но после таких вот цепочек взаимопомощи приходит понимание, что наша цель – выжить, а их, сука, – ковёр. Понимаете?

У них нет шансов. Да, они нам выпьют еще немало крови, но в конце концов их завернут в спижженый ковёр и закопают где-то под Киевом. А мы снова встанем, отряхнёмся, помянем павших и пойдём сажать огірочки. Бо надо ж чимось закусювать після перемоги.