Здесь собраны рисунки поклонников творчества Виктора Цоя.

[ Смотреть рисунки. ]

Всё, что не убивает нас, делает нас сильнее... всё, что не убивает нас, делает сильнее... всё, что не убивает... всё, что не уби.... всё, что не... всё, что...всё...

Если повторять очень быстро что-либо, а главное бесконечно, в это можно поверить. Если долго быть с человеком... очень долго, так что успеваешь к нему привыкнуть, начинаешь верить, что любишь его. Странно, почему-то иногда все срабатывает с точностью до наоборот... Когда привыкаешь к тому, кого любишь, можно просто об этом забыть...

Всё, что не убивает...

Можно целую вечность всматриваться в любимые глаза. Целовать дорогое лицо... Всё можно... но...

Как больно из остатков воспоминаний и фотографий, нарисованных собственным воображением, додумывать картинку и пришивать к ней лейбочку: мой любимый, моя мама! моя собака! мой дом! любимое место на глобусе! и сотни фотографий всплывают в памяти, и на каждой висит маленький оранжевый маячок. Чтобы не забыть, чтобы вспомнить, что это, кто это... И достаточно порыться в картотеке памяти и достать нужный фрагмент. Все легко и просто! Брось запрос!

... делает нас сильнее...

Я роюсь в тайниках памяти, перебираю фотографии и не вижу лиц. Они неживые. Просто застывшие образы. Изображения. Там нет жизни. Но хуже, когда в ответ на запрос память сконфуженно молчит. Ей нечего предложить. Она потеряла нужный файл.

Все, что не убивает нас, дела...

Можно плакать с дождем до утра, можно кричать и биться головой о стену. Все можно.

Но что в состоянии изменить сны? Кто может перешить ткань мира и перетасовать географические карты? Смех за спиной? Собственные слезы и нервы? Недоспанная ночь? Недодуманная мысль? Потерянная навсегда минута счастья испорчена дурацкими размышлениями о том, что не важно, не нужно? О том, что никогда не станет сутью и не убьет?

Начинаешь понимать: где-то потеряно самое важное, необходимое, драгоценное. И этого уже нельзя изменить...

....ет нас сильнее...

Если стать к стене, прижавшись всем телом, размазав все клеточки, мышцы и суть свою по синим обоям... все может стать уже не важным. Осмысленным и ненужным. Как уплывающие облака, как уходящие закаты, как улетевшие навсегда птицы и позабытые мечты. Главное держать осанку. Никогда не сбиваться, ни на что не обращать внимания, обрасти глубоким панцирем, и осанка останется навсегда. Царская. Неизменная...

Потому, что...

... все, что не убивает нас, делает...

Человек, пытающийся тебя развеселить, улыбка, подаренная ему в благодарность...

Что важно? Что нужно в этом мире? А что лишнее?

...нас сильнее...

Но самое ужасное – заряжать этим терпким, непонятным и липким чувством других людей. Страшно убивать счастье, радость, еще бог знает что теплое, светлое, доброе... Холодным словом, невидящим взглядом, острым углом и железобетонным локтем... чем угодно, ведь дело не в этом, просто я помню старую истину, глупую, бессмысленную, но правдивую...

Все, что...

не убивает нас...

делает

нас....

силь...

не...

е...

И хочется убежать...

Странно... Впервые за такое долгое время. Несмотря ни на что. На все, что было. На то, что есть.

Но ведь держалась. ДА!!! Убежала. НО ЗДЕСЬ. Была здесь... в этом мире. Можно ли уже вернуться? Может быть. Но хочу ли я этого?

Достаточно закрыть глаза на все, залезть в комп, отрыть старую добрую книгу, выпить, все, что угодно и убежать... зарыться...

И забыть к черту, что...

... все, что не убивает нас, делает нас сильнее...

Можно хотеть быть сильнее, а можно быть.

Кто знает? Тот, кто верит, кто может...

Кто помнит зачем?

Кто...?

Кто?

Но это все слабость! И просто нужно до чертиков, до ступора в мозгах, до одеревеневшего языка повторять дурацкую, непонятную и неведомо кем придуманную фразу: Все что...

Как молитву, как мантру, заклинание, и бог знает, что еще...

Чтобы рано или поздно начала доходить истина: Ты еще жив...

А может, просто пытаешься убедить себя, что жив? Но...

Все,что не убивает нас, делает нас сильнее!

Прочел тут  новость о том, что геи намного лучше запоминают лица.  Способность узнать в толпе знакомое лицо у них намного больше, чем у мужчин традиционной ориентации. Это обнаружили в ходе эксперимента ученые Йоркского университета. Дело в том, что и гомосексуалы и женщины в равной мере задействуют оба полушария мозга. То есть геи и женщины-не-лесбиянки мыслят обоими полушариями мозга одновременно. А вот натуралы мужчины, наоборот - используют в основном правое

 полушарие.

"Геи и женщины различают лица сразу двумя полушариями, что позволяет им быстрее обрабатывать данные  хранящиеся в мозге", - уверен исследователь Дженнифер Стивс.
--

Вроде старая задача и даже, кажется, что была в книжках Мартина
Гарднера.

Условие простое: из огарков (то, что остается
от свечи) семи свечей можно слепить целую свечу. Вопрос: Сколько свечей
всего можно сжечь, если первоначально куплено 92 свечи?

Красивая
задача, не правда ли?

А сколько огарков останется после
сжигания и «восстановления» всех этих свечей?

А зависит ли
количество оставшихся огарков от очередности и набора комплектов
сжигаемых свечей?

Можно ли сразу по количеству свечей узнать
количество огарков? Или по найденным огаркам установить допустимые
количества свечей?

Попытайтесь сами ответить, не хочется лишать
удовольствия подсказками. Если уже наигрались с решениями, то можно
читать дальше. Спалив 7 свечей и слепив из огарков новую свечу, мы, тем
самым, уменьшаем общее количество свечей на 6. Поэтому вопрос
об оставшихся огарках сводится к банальному нахождению остатка
от деления на 6. Для 92 это будет 2 огарка.

Вопрос можно
развить, меняя количество огарков, из которых можно вылепить одну свечу.
Попробуем привести процесс к любимой десятичной системе. Для этого надо
предположить, что свеча слепляется из 11 огарков. Посмотрим, как
работает наша формула. Возьмем 41 свечу. 11 сожгли, одну слепили,
стало 31, потом 21, потом 11, потом 1. Из 42 свечей останется 2.
То есть, количество оставшихся огарков равно последней цифре числа. Если
это нуль, то останется 10 огарков.

В развитие красивой задачи
две сумасшедшие идеи. Первая: а если количество свечей, слепляемых
из огарков будет превосходить количество огарков, то у нас поучится рост
количества свечей. Как его «ухватить» для расчета? Стоит подумать.
И вторая, самая чокнутая задача, «вкусная» для программирования. Пусть
количество свечей, вылепляемых из огарков, зависит от общего количества
горящих свечей. Чем больше свечей горят, тем меньше
их восстанавливаются, а при малом количестве свечей они быстрее
восстанавливаются. Поиграв коэффициентами можно прийти или к устойчивому
равновесию горящих свечей, или колебанию их количества около некоторого
значения, или процесс пойдет вразнос...

После написания
предыдущей колонки пришло грустное известие: 22 мая умер Мартин Гарднер
(Martin Gardner). Мы все состоим немножко из его задачек, моделей
и головоломок. Навскидку: флексагоны, игра «Жизнь», «Гонки»,
топологические забавы, десятки задач: все из его книг... Долгая память
великому затейнику и писателю.

В память павшей России.
В 1915 году мир с восхищением взирал на оборону Осовца, небольшой
русской крепости в 23,5 км от тогдашней Восточной Пруссии. Основной
задачей крепости было, как писал участник обороны Осовца С. Хмельков,
«преградить противнику ближайший и удобнейший путь на Белосток…
заставить противника потерять время или на ведение длительной осады, или
на поиски обходных путей». Белосток – транспортный узел, взятие
которого открывало дорогу на Вильно (Вильнюс), Гродно, Минск и Брест.
Так что для немцев через Осовец лежал кратчайший путь в Россию.



Обойти
крепость было невозможно: она располагалась на берегах реки Бобры,
контролируя всю округу, в окрестностях – сплошные болота. «В этом районе
почти нет дорог, очень мало селений, отдельные дворы сообщаются между
собой по речкам, каналам и узким тропам, – так описывало местность
издание Наркомата обороны СССР уже в 1939-м. – Противник не найдет здесь
ни дорог, ни жилья, ни закрытий, ни позиций для артиллерии».

Первый натиск немцы предприняли в сентябре 1914-го: перебросив из
Кенигсберга орудия большого калибра, они бомбардировали крепость шесть
дней. А осада Осовца началась в январе 1915-го и продолжалась 190 дней.

Немцы применили против крепости все свои новейшие достижения. Доставили
знаменитые «Большие Берты» – осадные орудия 420-мм калибра,
800-килограммовые снаряды которой проламывали двухметровые стальные и
бетонные перекрытия. Воронка от такого взрыва была пять метров глубиной и
пятнадцать в диаметре.

Немцы подсчитали, что для принуждения к сдаче крепости с гарнизоном в
тысячу человек достаточно двух таких орудий и 24 часов методичной
бомбардировки: 360 снарядов, каждые четыре минуты – залп. Под Осовец
привезли четыре «Большие Берты» и 64 других мощных осадных орудия, всего
17 батарей.

Самый жуткий обстрел был в начале осады. «Противник 25 февраля открыл
огонь по крепости, довел его 27 и 28 февраля до ураганного и так
продолжал громить крепость до 3 марта», – вспоминал С. Хмельков. По его
подсчетам, за эту неделю ужасающего обстрела по крепости было выпущено
200-250 тысяч только тяжелых снарядов. А всего за время осады – до 400
тысяч. «Кирпичные постройки разваливались, деревянные горели, слабые
бетонные давали огромные отколы в сводах и стенах; проволочная связь
была прервана, шоссе испорчено воронками; окопы и все усовершенствования
на валах, как то – козырьки, пулеметные гнезда, легкие блиндажи –
стирались с лица земли». Над крепостью нависли тучи дыма и пыли. Вместе с
артиллерией крепость бомбили немецкие аэропланы.




«Страшен был вид крепости, вся крепость была окутана дымом, сквозь
который то в одном, то в другом месте вырывались огромные огненные языки
от взрыва снарядов; столбы земли, воды и целые деревья летели вверх;
земля дрожала, и казалось, что ничто не может выдержать такого
ураганного огня. Впечатление было таково, что ни один человек не выйдет
целым из этого урагана огня и железа», – так писали зарубежные
корреспонденты.

Командование, полагая, что требует почти невозможного, просило
защитников крепости продержаться хотя бы 48 часов. Крепость стояла еще
полгода. А наши артиллеристы во время той страшной бомбардировки
умудрились даже подбить две «Большие Берты», плохо замаскированные
противником. Попутно взорвали и склад боеприпасов.




6 августа 1915-го стало для защитников Осовца черным днем: для
уничтожения гарнизона немцы применили отравляющие газы. Газовую атаку
они готовили тщательно, терпеливо выжидая нужного ветра. Развернули 30
газовых батарей, несколько тысяч баллонов. 6 августа в 4 утра на русские
позиции потек темно-зеленый туман смеси хлора с бромом, достигший их за
5-10 минут. Газовая волна 12-15 метров в высоту и шириной 8 км проникла
на глубину до 20 км. Противогазов у защитников крепости не было.

«Все живое на открытом воздухе на плацдарме крепости было отравлено
насмерть, – вспоминал участник обороны. – Вся зелень в крепости и в
ближайшем районе по пути движения газов была уничтожена, листья на
деревьях пожелтели, свернулись и опали, трава почернела и легла на
землю, лепестки цветов облетели. Все медные предметы на плацдарме
крепости – части орудий и снарядов, умывальники, баки и прочее –
покрылись толстым зеленым слоем окиси хлора; предметы продовольствия,
хранящиеся без герметической укупорки – мясо, масло, сало, овощи,
оказались отравленными и непригодными для употребления».
«Полуотравленные брели назад, – это уже другой автор, – и, томимые
жаждой, нагибались к источникам воды, но тут на низких местах газы
задерживались, и вторичное отравление вело к смерти».





Германская артиллерия вновь открыла массированный огонь, вслед за
огневым валом и газовым облаком на штурм русских передовых позиций
двинулись 14 батальонов ландвера – а это не менее семи тысяч пехотинцев.
На передовой после газовой атаки в живых оставалось едва ли больше
сотни защитников. Обреченная крепость, казалось, уже была в немецких
руках. Но когда германские цепи приблизились к окопам, из густо-зеленого
хлорного тумана на них обрушилась... контратакующая русская пехота.
Зрелище было ужасающим: бойцы шли в штыковую с лицами, обмотанными
тряпками, сотрясаясь от жуткого кашля, буквально выплевывая куски легких
на окровавленные гимнастерки. Это были остатки 13-й роты 226-го
пехотного Землянского полка, чуть больше 60 человек. Но они ввергли
противника в такой ужас, что германские пехотинцы, не приняв боя,
ринулись назад, затаптывая друг друга и повисая на собственных
проволочных заграждениях. И по ним с окутанных хлорными клубами русских
батарей стала бить, казалось, уже погибшая артиллерия. Несколько
десятков полуживых русских бойцов обратили в бегство три германских
пехотных полка! Ничего подобного мировое военное искусство не знало. Это
сражение войдет в историю как «атака мертвецов».

Осовец русские войска все же оставили, но позже и по приказу
командования, когда его оборона потеряла смысл. Эвакуация крепости –
тоже пример героизма. Потому как вывозить все из крепости пришлось по
ночам, днем шоссе на Гродно было непроходимо: его беспрестанно бомбили
немецкие аэропланы. Но врагу не оставили ни патрона, ни снаряда, ни даже
банки консервов. Каждое орудие тянули на лямках 30-50 артиллеристов или
ополченцев. В ночь на 24 августа 1915 года русские саперы взорвали все,
что уцелело от немецкого огня, и лишь несколько дней спустя немцы
решились занять развалины.

Ты ушел на небо ночью.
Стало грустно так тебе очень.
Расставаться с домом так не хочется тебе.
Только ведь никто не слышит твое громкое мурлыканье.
Ты один среди уснувших звезд.
И никто не видит пролитых тобою слез.
Никогда не посмотришь ты хозяину в глаза.
И никто тебе не скажет: «Не ходи туда, нельзя!»
Не спасти тебя мне, не обнять.
И нужно было тебя мне приручать.
Слышу рядом я твое присутствие.
Только никогда уже не подойдешь ко мне.
Где ты, хорошо  ли там тебе?
Никогда уже не помурлычешь, нет.
Никогда уже не сделаешь того, что так любил.
Почему же так к тебе несправедлив был мир?
А здесь тебя все помнят, навсегда
Оставим в памяти любимого кота. 

Хочу напиться анальгина.Вот только где моя душа?Болит.Зараза.Значит есть где-то.А анальгин не помогает.Ничего не помогает..НИЧЕГО НЕ ПОМОГАЕТ !!! И всю жизнь теперь остаётся жить в боли, в рабстве, в лабиринтах музыки и слёз. Это жалкое существование: коситься на телефон, целовать твои фотки, обнимать подушку, и прижиматься губами к ледяной поверхности зеркала, и видеть сны о тебе, и любить саму себя по утрам своими руками, а потом тащиться под душ мыться, утыкаться в ладони с горячей водой в поисках хоть какого-то тепла. И убеждать себя, что нет ! Я не виновата, что ты меня не любишь.Я не виновата, что не могу простить. Бедненькое моё глупое сердечко.Ты тикнешь в последний раз.И тому, ради кого оно билось будет всё равно. Жалость унижает ? Отменное оправдание вашей безжалостности.Ведь у меня же на лбу написано:"ХЭЛП МИ" ! Ну обнимите же меня надёжными руками своими, как обнимала я вас, когда вам было плохо.Вы забыли об этом".Проходите мимо." Я прихожу к вам, чтобы побыть одной.И значит так надо."Её мальчик далеко в семи морях".И даже когда около....Мой убийца.

 

Фото... У вас много фотографий? Наверное старые альбомы лежат далеко в шкафу и вытаскиваются раз в год, когда собираются родные и вы вспоминаете прошлые зафиксированные моменты? А то и реже... В основном у многих фотографии в цифровом варианте, а не на бумаге... Но думаю, что они есть у всех...
Я люблю фото - разные фото, даже те, на которых я не особо получилась в виду своей не фотогеничности(( А люблю, потому что знаю, что стану лучше, а когда стану я просто сравню две фотографии и улыбнусь той, на которой та другая я.
Хорошо, что мы можем запечатлеть то, что может прожить дольше нас. Память наша, она, к великому сожалению, не вечна. А фото - это память, это то, что мы можем хранить и периодически смотреть и вспоминать. Я боюсь забыть некоторые моменты и я так рада, что есть эти картинки с эмоциями, с мыслями, ведь иногда я помню, что я думала в тот или ной момент, о чём были мои мысли.... Ха, странно звучит - фото с эмоциями - но так оно и есть...
Есть замечательные фото, несущие в себе энергию годами!!! У моей очень хорошей знакомой есть фото - оно очень красивое и каждый раз, когда я на ней останавливаю взгляд я долго смотрю и у меня ощущение того, что и я нахожусь там же и чувствую то, что чувствует она... Она сидит полу-боком и смотрит на рассвет, за ней вода, а в воде отражается небо и восходящее солнце придаёт тёплый оттенок её лицу и её мыслям. Ей хорошо и почему-то становиться хорошо и мне...
Я люблю пересматривать старые чёрно-белые фото моих бабушек и дедушек... В них есть что-то вечное и для меня загадочное, ведь меня не было ещё на свете, а они уже что-то переживали, чувствовали... И это осталось на фотокарточках...
Я люблю смотреть свадебные фото моих родителей. Папа в форме, мама в необыкновенно красивом платье и с самой лучезарной улыбкой на свете...
Я маленькая, мне 1,5 года и я помню себя такой!!! Мне не верят, но с этого возраста я помню некоторые моменты, не все, но они иногда появляются в моей памяти...
Нам жаль, что некоторые, дорогие и любимые нам люди уходят из жизни. И иной раз мы ругаем себя за то, что не можем вспомнить их улыбки, блеска глаз и тепла рук... Тогда я достаю альбом и нажожу фото, на которых я вижу эту замечательную улыбку и добрые глаза, в которых столько света! А вот фото на котором самые мягкие и тёплые руки держат меня совсем крохотную и мне становиться теплее, я чувствую тепло этих рук...
Фото - это застывшее мгновение... Хоть так мы на чуть-чуть останавливаем время и можем вернуться туда, где скорее всего никогда уже не будем...

         На днях мы с Вами, дорогие Друзья, отпраздновали очередную годовщину нашей Великой Всенародной Победы над немецким фашизмом.
А мне вспомнились рассказы моей мамы, которая родилась в небольшом селе под Валками Харьковской области.
Как (скорее всего) в 1943г. немцы сожгли её хату, а в той хате чуть не сгорела моя бабушка, когда спасала наиболее ценное для нее - икону. А когда бабушка, тогда еще молодая, выскочила из горящей хаты, то в неё начали стрелять немцы... Чудом петляя удалось ей убежать через огород и спрятаться  в лесочке...
Как перед окнами хаты отступающие немцы... вырыли могилы и похоронили своих погибших. Установили кресты, сфотографировали, а потом танками сровняли с землей. Сровняв с землей заодно  и колодец (криницю), из которого брали воду, набросав туда гильз и другой всячины.
Как потом они жили в землянке... и там же переживали и лютые морозы, и голод. Моя бабушка... и моя маленькая мама с младшим братом, и чуть старшей сестрой...  а совсем маленькая сестричка умерла...
Как мамин отец, только что вернувшийся с финской войны, толком не успел обнять свою жену и маленьких детей, как сразу же пошел на Отечественную... и там пропал... без вести.
Как после войны бабушке приходилось работать в колхозе за трудодни...то есть... практически даром.
А когда бабушка,чтобы не умерли с голоду её маленькие дети , подняла пару буряков с убранного поля, то свои же сообщили, куда следует... и её посадили в тюрьму.
Как не могли ходить в школу, поскольку не было обуви.
Как пришлось чуть ли не в семилетнем возрасте... идти в наймы, пасти чужую скотину и жить у чужих людей...
Как сама тогда еще семилетняя едва не умерла от непонятной болезни...Какая в 1944г. тогда была медицина... в селе её попросту не было.
Как...