* * * * *,.................................................................................................!:)

В Т О Р О Е      Д Е Й С Т В И Е

Пологий берег реки Мольдау (Влтавы- прим.перев.). Справа -флигель дома Либусы. Рядом с ним и впереди него -несколько деревьев, у них присела баба с четырёхгодовалым ребёнком. Слева напротив них за столом кутит компания. Двое из гуляк играют в народные шахматы. В тылу стола поселяне танцуют под цитру.

Баба (подталкивая своего сынишку): Ну, Томин, прыг!

Первый игрок: А вот те чёрная стояла здесь.

Второй игрок: Ты ещё скажешь что я ловчу в игре?

Первый: Кто б мог подумать? Зла не держи, ходи! (продолжают партию)

Дремучий старик: Вам доложу:

                             князь Крокус слыл героем небывалым,

                             он бил больших и малым доставалось.

                             При нём мужи на печках не сидели,

                             мы кур впотьмах не щупали тогда,

                             хлебали из котлов лужёных медью.

Крепкий старик: Из миски ложкой надо бы помалу!

                            Война мечом куски нам нарезала:

                            великие глотали будто утки,

                            мы портили и зубы , и желудки.

                            Мне мир милей.

Дремучий старик: Ты меня пойми! Да здравствет Либуса! (подымает кубок)

Все за столом: За Либусу!

Стражник (подходя к сидящим): О чём шумите?

Дремучий старик: Здравица Либусе. А если громко, тихих накажите.

Власта: С работы пахари идут, потише!

( Доносится пение. Попарно обнявшись ,выходят на сцену пахари в рубахах, кафтаны за плечами, поют)

Труд и покой

парой идут,

суп не пустой

съели- уснут.

Один из-за стола: Привет вам! уж назад?

Один из пришедших: О чём ты, милый? Урок орати Солнце откатило.(сидевшие подымаются, подхватывают свои кафтаны)

Первый: А мы готовы. Встану да пойду. Далёко заваршили борозду?

Второй: У Райна.

Первый: Горячо! текут рогожи. (Утирает пот со лба)

Второй: Богъ -Солнце, тень и день погожий.

Первый: Пресладко отдохнуть! (второму. Встают из-за стола) Идём!

Один из встающих, хмельной: Ещё глоток...!

Разивала: О чём ты, брат? Ещё один подскок-

                  своё получишь хворостяной кашей.

                  Княгина питухов бранит: ты будь постарше.

Хмельной: Я буду ждать вас у ручья.

Разливала: Там протрезвеешь: омоешь муди-

                    тем силы да ума прибудет.

Власта( вооружённая, мирно прохаживается): Работать!

Хмельной: Что ж! Я оратай славній.(отдохнувшие уходят направо. Прибывшие садятся за стол)

Один из прибывших(обращается к Дремучему старику): Сегодня твой пахали.

Дремучий старик: Хорошо?

Один из прибывших: Там камни, камни. С удвоенною силой налегали.

Дремучий старик: Спасибо. Вам отдых- отпахали.

Первый игрок: Ну, попалась!

Второй игрок: Да все пропали.

Первый игрок: Ты выдохся уже?

Второй игрок: Тыой рыцарь снял три шкуры.

Первый игрок: Возьми моих вот, да расставь фигуры.

Власта (подхлдя): Игра идёт на деньги?

Первый игрок: Не в монетах счастье. Мы выигрыш взаимно возвращаем.

Власта: Ах, так держать: княгине быть в почёте.

Первый игрок:  А то б! (Ещё одну горсть монет возвращает визави.Продолжают играть)

Баба в глубине сцены (которая между тем продолжает тетешкать дитя, про себя):  Княгиня подойдёт- подол ей поцелуешь.(Из группы танцующих в глубине сцены выделяется пара, приплясывая ,движется к столу)

Один из сидящих: Смотри-ка: на простор прискоком Янек буен, танцует Ильзу ведь.

(Некоторые встают чтоб получше рассмотреть пару)

Дремучий старик(подходит слева):   Да ладно вам, оставьте!

                                                              Я вам уж говорил:есть уговор- быть свадьбе.

Один из рассматривающих: Ой, старый, милые на разойдутся?

Дремучий старик: Пусть мужем и женой меж вас зовутся.

Другой из рассматривающих: А всё ж?

Дремучий старик: Приданое собрал для них

                              богатое: не будет кости грызть жених.

Один из рассматривающих: Почто живёте прошлым, старики:

                                               сегодняшний достаток не с руки?

                                               Богатства стяг былой слегка приспущен,

                                               но всякий ныне тешится насущным.

                                               На что горшок богатства поистратишь?

                                               Нас даром кормит скатерть-самобранка.

                                               Невеста жениху с в о й скарб подарит:

                                               лишь сердца да руки желает парень.

Девушка: Отец мой!

Дремучий старик( опирается на посох): Вот он я!

Один из рассматривающих: Иди за ними! Пусть парень дочь твою в избыток примет.

(Музыка слева.)  Не отдохнуть: опять, гляди, распелись!

Баба и её ребёнок (прыгая, плещут в ладони): Ай хорошо! Сычи-шахтёры засветло слетелись!

(старатели с музыкой с левой стороны; посреди процессии- четверо тружеников с носилками, на которых возвышаются обломки пород благородных металлов. Любопытствующие устремляются к носилкам, разглядывают дары громко дивясь им. Ляпак движется слева, а Домаслав с Бивоем- справа, встречаются посреди сцены)

Ляпак: Привет вам!

Домаслав: И тебе!

Ляпак (кивая в сторону): Довольны.

Домаслав: Также-ты.

Ляпак: Здесь счастлив всяк.

Домаслав: ...и каждый сыт.

Ляпак: И господин , и раб.

Домаслав: Слуга особо счастлив.

Ляпак: Сдаётся мне, над челядью Я властен. Мы всё же господа.

Домаслав: ...и сыты как  о н и .(кивает в сторону толпы) Но сытость -не предел.

Ляпак: Избыток пресен и тошнит. Либуса...

Домаслав: ...есть всему устоем.

Ляпак: Права.

Домаслав: Мудра.

Ляпак: Кротка.

Домаслав: Полна достоинств, но...

Ляпак: Думаешь?...

Домаслав: Я? Ты всё сказал.

Ляпак: Кто б ей из нас перечить стал?

Домаслав: Яснее выразись!

Ляпак: Край изобилен- что мне объяснять? Хотя...

Домаслав: Вполне. Краса недолго правит.

Ляпак: Кто выбрал высоту,...

Домаслав: Тому далёко падать.

Ляпак: Терпенья золотой на медяки меняю.

            Ты видишь: Власта мужем погоняет.

            Господ достойна болтовня едва-ли.

            Вы, бабы, говорю тайком, зазнались,

            хоть ведовство...

Домаслав: Полно что омут лихом.

Ляпак: В него нырнуть....

Домаслав: Согласен!....тихо.

Ляпак: А то?

Домаслав:...найдётся славный малый-

            низы восстанут заодно пожалуй.

Ляпак: Пресыщенный слуга горшок едва оставит.

Домаслав:   ...А всё желает прав...

Ляпак: ...о чём вот-вот заявит.

Домаслав: Да, так. А то, что бабы правят хитро

                  своим и нашим...

Ляпак: ....лучшим в мире! ты, Бивой, не сболтнёшь?

Бивой: На что метать оладки?

            Умняшки тараторят в лихорадке:

            повсюду на путях из слов занос,

            от болтовни страна идёт вразнос.

            Всё бабье в крае: меч, и суд , и вече;

            смерд- господин; труд лаврами увенчан;

            украшена-укормлена скотина,

            восславлена враспев- ну и картина!

            Чело- для мысли верный щит:

            разумный мига ждёт, молчит.

            Враг попадётся в наши сети,

            как всё здесь, лучшие на свете.

Ляпак: Вся правда в двух словах.

Домаслав: Воистину она.

Ляпак: ...а я её сейчас...осмелился принять.

Домаслав: Мужчина-голова, он целость завершает-

                  к тому,что я сказал, поправка небольшая.

Ляпак: Наверное. Хотя недостаёт Либусе разумного...

Домаслав:  ...как ты: вяжи на память узел.

Ляпак: Либусе мудреца. Ты, Домаслав, богатый...

Домаслав: Богатый Домаслав? И ты не беден, знаю.

                  Бивой силён в бою, он защитит границы.

Ляпак: Пусть так. нужды в нём нет: когда тот враг явится?!

Домаслав: Давай-ка сеть плести, чтоб изловила рыбу.

                  Мы судим без нужды: княгине делать выбор.

                  Кому-то повезёт, он братьев не оставит,

                  воздаст добром за всё, уделы поприбавит.

..........перевод с немецкого.................Терджимана:)

.

* * * * *,....................................................................................................................).

Эшреф Шемьи-заде

"Къыркълама"

.

___37___

На сердце камень у тебя,

а груди- два сугроба.

Я, погребён, лежу любя

в постели в виде гроба.

Растопит уст моих огонь

покров зимы холодной-

ты обратишься в марта тонь,

а я- в июнь свободный.

.

___38___

На что двух пар очей дуэль

холодно-огневая?

Ты дерзко прошибаешь цель

навылет пробивая.

Коль сердце слепо, для чего

зрачков твоих заряды?

Прибереги их для врагов,

от сердца- мне отрада.

.

___39___

Ты холодна, январский лёд-

 иди сто раз подальше;

Ты горяча, июльский плод-

останься, ты всех краше.

Сгорю дотла в твоём огне,

с душой расстанусь милой,

но только до смерти моей

не вырой ей могилу.

.

___40___

Красавица, по совести

не задирай нос ибо

красе недолго отцвести,

не сбережёт "спасибо".

На небеса не заглядись,

иизнежен себялюбец:

глазам- серебояная высь,

стопам- земля, не "грубо".

.

.........перевод с крымтатарского.........Терджимана:)

.

 

........................................................................,для всех, но РАди Васъ-прим.перев.)

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

СЦЕНА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

"Темница"

В нише стены статуя Скорбящей Матери, перед нею вазы для цветов

Гретхен:

.

Ах ,склони

скОрбящий лик

к мОему горю!

.

Меч во груди

боли рядит:

Сын Твой в укоре.

.

Ищешь Отца-

вздохи с лица-

нУжде покорна.

.

ЧтО ноет,

ЧтО кроет

зверца стыда?

ЧтО сердце нишкнет несчастное,

дрожью истрёпано, чАстится?-

ведаешь Ты одна.

.

Всюду мне место лобное:

больно мне, больно , о больно-

с горем позор заодно.

Стыд мой-единый палач мой:

плАчу я, плАчу, о плАчу.

Сердце навек казнено.

.

Я гальку оросила

горючими слезами,

поУтру голосила,

цветы Тебе срывала.

.

В каморке Солнце пело

прогнав остатки сна,

а я ревмя сидела

в постели у окна.

.

Спаси меня от смерти, от позора,

ах, склони

скОрбящий лик

к моему горю!

СЦЕНА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

"Ночь"

Улица перед домом Гретхен.

Валентин (солдат, брат Гретхен):

 ИндА пируешь ,веселясь:

шумит компания своя.

Всяк от себя перед гурьбой

хвалИт красавиц вперебой:

Поболе слов- бокал полней.

А я в компании локтей

сижу в укромной тишине:

Мне до бравады дела нет.

И закручу ,смеяся, ус,

и с полной чашей подымусь,

и молвлю:"Спору толку нет!

Найдите мне во всей стране

хоть одну рОвню моей Гретель?

Одни простушки на примете!"

Стук-стук, трах-бах: поёт кабак.

Один кричит:"Он прав, ведь так.

Его сестра-  бела лебёдка

средь сорных птах"

Умолкнет хвастунишка всяк,

и вот, хоть выдери бородку,

хоть скушай сапоги под водку:

язвят с улыбкой негодяи

меня по-своему склоняя!

Мне остаётся в пол глядеть,

в ответ на дерзости потеть.

Хотел бы надавать им сдачи,

а всё лгунов не поиначить.

Кто там идёт? Ползёт там что?

Сдаётся, двое чудаков!

На них, пожалуй, отыграюсь.

Я уши заживо срываю!

Фауст, Мефистофель

Фауст: Вот ,из оконца ризницы

            лампада негасимая мерцает,

            да всё помалу мраку уступает.

            В душе моей ночь зимняя.

Мефистофель: А мне, коту бесстыжему, делов

                          по фонарю забраться да- на крышу,

                          а там- на кошку или вскачь за мышью:

                          всё хорошо, и с рук тебе сойдёт.

То воровства экстаз, то перетраха.

То в членах моих загодя искрится

прелестница ВальпУргиева ночь,

что послезавтра в год раз повторится

когда сну тела, нет, не превозмочь.

Фауст: Пропавший клад, что под землёй таится,

            помалу на поверхность устремится?

Мефистофель: Ты скоро счастье испытаешь,

                          ты котелочек раскопаешь.

                          Надысь я заглянул туда:

                          там "львиных" талеров груда.

Фауст: И ни браслетов, ни кольца

            мою красотку ублажить?

Мефистофель: Кораллов нитям нет конца,

                          не то могу разворошить.

Фауст: Вот хорошо, мне больно к ней

            идти без ценных мелочей!

Мефистофель: Вам, чтоб от забот отворотиться,

                          немного стОит насладиться.

                          Под этим небом полным жарких зорь

                          угодно ль вам послушать песни штуку.

                          Спою "моральное" им во укор

                          дабы означить человечью глупость.

(поёт аккомпанируя себе на цитре)

Не жди зари

да у двери,

да не замри

до утреца, Катриша.

Затвор дверной,

ох не смазной:

войдёшь девОй-

девицею не выйдешь.

Свечу задув,

взяв красоту,

он втемноту

уходит зацелован.

Любя, целуй

да не воруй,

руки не суй

пока не закольцован.

Валентин: Что шляешься? Поди на свет!

                  Пошёл, проклятый крысолов!

                  Сначала к чорту инструмент,

                  затем - и лабуху облом!

скоро добью, читайте пока----------------------прим.перев.)

...................................................................,для всех, но РАди Васъ -прим.перев)

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

СЦЕНА ТРИНАДЦАТАЯ

"Беседка"

Маргарета вбегает и ,приложив палец к устам, смотрит сквозь щель

Маргарета: Идёт!

Фауст(заходит): Ах ,шельма, дразнишь!

                            Я поймаю! (целует Маргарету)

Маргарета (обнимая Фауста и возвращая ему поцелуй):Мой лучший, лучший, сердцем принимаю!

(Мефистофель  стучится)

Фауст(топая ногой): Кто там?

Мефистофель: Приятель добрый.

Фауст: Скот.

Мефистофель: Уж время расставаться.(Марта входит в беседку)

Марта: Да, поздно ,сударь мой.

Фауст: Позвольте проводить вас?

Маргарета: Прощайте! Матушка за мной...

Фауст: Я...мне идти тотчас?

                       Прощай!

Марта: Адьё!

Маргарета: До скорого! (Фауст и Маргарета уходят)

Маргарета: Учёный сказ.

О, Боже! этот славный муж

умом и сердцем щедрый дюж.

А я стою себе стыдясь,

на все вопросы молвлю "да".

Ребёнок я, к тому ж бедна:

да что ж во мне он распознал?

 

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

СЦЕНА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

"Лес и Пещера"

Фауст(один):

Возвышен Дух, ты всё, всё даровал мне

что я просил, явил мне не напрасно

 свой лик во пламенном сиянье,

дал чУдную природу во владенье,

дал сил и чувств для наслажденья.

Доволен ты: не хОлоден приход мой.

Позволено мне в недра углубиться

владейний дружных мне, их созерцать.

Ты показал мне череду прасущих,

ты научил меня общаться с братством

воздушным, водным ,и лесным, и горным.

А коль гроза лютует , мечет в пуще,

соснищу валит ,сосенки калеча-

их ветки- в сучья, корни- врастопырку,

и холм ствола паденью тихо втОрит,

ты указуешь путь мне во пещеру,

даёшь урок мне самосозерцанья,

чем постигаю собственные тайны.

Сияет кротко ясная луна.

Парят ко мне с утёсов, из болотца

серебрянные тени старины

смягчая остроярость созерцанья.

О, людям Совершенства не дано:

я с тем смирился. К данному блаженству,

что приближает суть мою к богам,

ты спутника послал: необходим,

он дерзок, холоден, меня ничтожит,

небрежным словом дар твой умаляя,

и жжёт в груди моей огонь дикОй,

что к лику милому стремится.

Я голод страсти жадно утоляю,

 а, насладившись, голода лишь жажду.

входит Мефистофель

Мефистофель: А вы житьём, похоже, насладились?

                          В глуши слыхать святые перезвоны?

                          Ну, хорошо: разочек отмолились-

                          и погнались за наслажденьем новым.

Фауст: Ты б лучше чем-то занялся иным

             и в час благой меня бы не морочил.

Мефистофель: Ну, прикажи уйти, ведь ты

                          наш договор всё пробуешь на прочность.

                          Тебя , товарищ грубый, шебутной

                          оставить- мне невелика потеря:

                          подай одно, иное дай примерить-

                          весь день кручусь как заводной!

Фауст: Переменив внезапно прежний тон,

            желает комплимента надоеда.

Мефистофель: Как ты б без меня, бедняк земной,

                          влачил житьё в пустыни света?

                          От угрызений воображенья

                          не я ль тебя надолго исцелил?

                          Ведь без меня ты б не замедлил

                          свалить в подбрюшие земли.

                          Пещеру горную не ты ли

                          облюбовал что филин?

                          Во мрачном мху ,осклизлых кАмнях

                          как жаба ли ищешь пропитанья?

                          Ну что за милые манеры?

                          Педант вас дёргает за нервы!

Фауст: Поймёшь ли: прирастаю силой

            я, в пУстыни живя немилой.

            Довольно чортом быть чтоб человека

            понять - и не завидовать вовеки.

Мефистофель: О, надземнАя благодать!-

                          ночь в росах горных пролежать

                          грунты и небо сладко обнимая,

                          "божественно" от влаги опухая

                           и  сАмый костный мозг земли,

                           шесть дней Творенья в жилы влить.

                           И ,гордой силой упиваясь,

                           в любви блаженной расплываясь,

                           вдруг пропадает Сын Земли....(делает неприличный жест)

                           ...Я не скажу, во что он влип...

Фауст: Тьфу на тебя!

Мефистофель: Вам по душе запретный наслаждаться,

                          чтоб напоказ себе стыдясь плеваться.

                          Что уши нежные слыхать не чают,

                          то сердце нежное любя не отвергает.

                           Итак, я ему ложь позволил

                           плеснув в душонку жидкого рассолу,

                           но бОльшего не выдержать ему.

                           Итак, ты снова истомился,

                           да, расстаравшись, воротился

                           в безумье, страхи или жуть.

                           Довольно ждать! твоя любашка сохнет,

                           для ней тебя любимей нет,

                           ей клином сшился белый свет,

                           она тобой душевно стонет.

                           Любовь твоя разбушевалась

                           что речка таяньем снегов,

                            бедняжки сердце заливала-

                            и вдруг иссякла: отчего?

                            По мне, чем боговать в чащобе,

                            оставил Богу ты б лесок:

                            ведь час любви давно твой прОбил,

                            предмет твой милый изнемог:

                            она в окно глядит на тучки,

                            а те над крышами плывут,

                            поёт она: "Ах, птичкам лучше"

                            весь день , в полнОчь, а потому,

                            взбодрившись, снова увядает,

                            и плачем жарким истекает,

                            чтобы, иссякнув, вновь влюбиться...

Фауст: Змея! змея!

Мефистофель:     Душе- ловиться.

Фауст: ПроклЯтый, сгинь долой отсюда!

            Не смей Её мне прозывать

            чтоб похоть к Телу возбуждать

            в душе моей на грани блуда!

Мефистофель: Что это значит,: грань души найти:

                          "Полупрощай, душа...полупрости..."               .

Фауст: Я близок к Ней. Коль доля разлучИт,

            я не забуду Милую, не брошу.

            Ея уста священник причастит:

            завидую Христовой Тела крошке!

Мефистофель:Мой друже, это я внушаю

                         вам к парочке на розах зависть.

Фауст: ИзЫди, сводник!

Однажды, ещё даже не двадцати лет от роду, в Венской Государственной библиотеке он было всё обмыслил- и тогда узнал ,что живёт ведь. Он улёгся на книги как хмельной и думал, а зелёные лампочки в читалке горели, а лёгкие тапки посетителей пошаркивали, слышалось лёгкое покашливание, шелест страниц- тоже лёгкий: читатели словно боялись разбудить духов, которые угнездились в переплётах. Он  м ы с л и л- если кто-то понимает, что это значит! Он точно помнит тот миг, когда настиг было свою проблему познания, удобно упаковав все её члены в собственной голове. И покуда  д у м а л   и   м ы с л и л, взлетал он будто на качелях, выше и ближе к потолку, и голова не кружилась- и ,чудесно ускоряясь, почуял он, что вот-вот налетит на потолок. Неведомое дотоле счастье осенило его, ибо в тот миг решалось, постигнет ли он нечто высшее. довлеющее над всем и вся. Он проломится со следующей мыслью!.. Это произошло. Он ещё раз взлетел- и ударился головой: явилась сдерживающая боль, он замедлил поток мыслей, растерялся- и спрыгнул с качелей. Он разогнался было так, что побывал там, куда ещё никто не забирался. Вверху, на макушке, щёлкнуло что-то, щёлкнуло угрожающе- и тут же умолкло. Он подумал, что спятил: сгрёб ногтями свою книгу. Он покорно уронил голову и зажмурился, бессилен в полном сознании.
Он побывал у Предела (Конца).
Он был ближе к Пределу, чем если бы при женщине находился и если бы в его мозгу случилось короткое замыкание- он надеялся на скорую гибель собственной Персоны, он чувствовал себя ступающим в Империю Брака. Но вот ведь что погибло в этом просторном старом зале при свете зелёных ламп: слишком высоко взобравшееся создание, летун, который в закатно синеющем коридоре нащупывал свой путь по лучу, а если быть точным- человек уже не в качестве противостоящего субъекта, а возможного со-знателя Творения. Он был уничтожен как возможный со-знатель- и отныне не заберётся так высоко, но будет тормошить логику, на которой подвешен миръ.
Он ощутил себя поглупевшим, неспособным- и с того часа наука внушала ему ужас, ибо он уже взлетел было, так высоко- и с тем был уничтожен. Он мог только то да сё подучивать, как ремесленник, содержать свой умственный инструмент в порядке- гибкости, но это его не интересовало. Он бы охотно вышел за предел, взглянул бы поверх барьеров- и оглянулся бы, оценил  себя, миръ, язык, связи и правила. Он бы охотно вернулся с другим, умалчиваемым, языком, который под стать узнанной тайне.
Ну да было -и кончилось ничем. Он жив, он живёт- это ощутил он тогда впервые. Но с тем он узнал, что жив в клетке, что ему следует в ней устроиться и ,почти срываясь от гнева, освоит это фальшивое наречие чтоб совсем не потеряться в ней. Он вынужден будет дочёрпывать ложкой свою похлёбку , а в последний ,достойный ли, жалкий, день свой почтительно или дерзко взовёт к Богу, который "сюда не явился, а туда не пустил". Да, осталось ему, ничуть не богу, только мудрить с этим миромъ здесь, с этим языком. Нельзя быть Богом в этой химере. (die Wahn- также илллюзия, мечта, заблуждение- прим.перев.), нельзя быть в ней, можно только с ней иметь дело, поскольку эта химера есть и нет ей никакого конца!

продолжение следует
перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

Катили себе друзья пыльной, разимой полудённым жаром дорогой, а Оливио тем временем пространно и неупорядоченно излагал свои житейские обстоятельства: как он вскоре после женитьбы купил было крохотный участок за городом, устроил на нём овощную лавочку, а затем, поскольку предприятие пошло в  гору, чете понадобилось завести собственный огород; как он, наконец, посредством собственного и благоверной супруги усердия да божией милостью так широко размахнулся, что через три года приобрёл несколько запущенный замок купно с прилегающим к нему винным хозяйством увязшего в долгах графа Мараццони и как он с женой и детьми уютно устроился на дворянской землице. Но всё это, однако ,свершилось не без ста пятнадцати золотых, которые его, Оливио, жена, а точнее- тёща приняла в дар от Казановы. Без чудесного приданого судьба его , в ту пору ершистого озорника сведущего в письме и чтении ,сложилась бы иначе: возможно, остался б он стареющим холостяком, Амалия же- перезрелой девушкой... Казанова не перебивал его и слушал вполуха. Он припоминал ,впервые за долгие годы, одно из пережитых им приключений, малозначительное по сравнению с многими прочими. По пути из Рима в Турин или Париж- он уже забыл, куда- во время краткого пребывания в Мантуе на заутрене в церкви увидал он Амалию, чей бледное , несколько заплаканное личико понравилось ему, обратившемуся к незнакомке с галантным вопросом. Поскольку всё и все в то время были против неё, девушка открыла сердце незнакомцу- и тот узнал, что она, живя в стеснённых обстоятельствах, влюблена в бедного школьного учителя, чей отец, равно же и мать девушки, против их романа. Казанова про себя решился всё уладить.  Он начал с того, что завёл знакомство с матерью Амалии, тридцатишестилетней вдовой не отвергшей знаки внимания приезжего, отчего Казанова столь душевно сдружился с нею, что скоро принял на себя обязательства её ходатая. Как только матушка переменила своё мнение относительно замужества дочери, отец Оливио, обедневший купец,согласился на брак сына, тем более, что Казанова ,представившийся было дальним родственником матери Амалии, великодушно оплатил расходы на пресдтоящую свадьбу и приумножил приданое невесты. Амалии же осталось только от чистого сердца благодарственно отдаваться на лугу благородному добродетелю, который казался ей посланцем высшего мира. И когда, раскрасневшись, оставила она вечером накануне свадьбы обьятия Казановы, в на уме её был уже жених, чьё счастье, всё же, вышло только из любезности и благородства чудесного незнакомца. Казанову не заботило тогда и не беспокоило теперь как отнёсся Оливио к необычной осведомлённости невесты и возревновал ли он тогда слишком опытную новобрачную к Казанове и даже, ревнует ли старый приятель к нему до сих пор.
     Жара всё прибывала. Телега с плохими рессорами и жёсткими седалищами громыхала и трясла нестерпимо, а густобасый добродушный и непрекращающийся сказ Оливио о плодородии его наделов, о великолепии его домашней хозяйки, об одарённости их детей и о достаточно добром соседстве с окрестными селянами и господами уже порядком наскучил Казанове- и тот сердито раздумывал, с какой стати принял было приглашение, которое ничего ему не доставит кроме неудобств, а в итоге может обернуться разочарованием. Он было заскучал по оставленной в Мантуе прохладной гостиничной комнате, где как раз в это время беспрепятственно продолжил бы сочинение антивольтеровской инвективы  и решился сойти у ближайшего постоялого двора чтоб нанять встречную повозку и вернуться назад, как Оливио, услышав встречное "холла-хэ!", замахал руками и ,ухватив спутника за плечо, указал тому на поравнявшуюся с его встречную телегу, близко, как бы для разговоря, остановившуюся. С неё спрыгнули одна за другой три девочки ,да так ,что служившая им седалищем узкая скамья подпрыгнула и опрокинулась. "Мои дочери, -не без гордости обратился Оливио к Казанове и ,как только тот вознамерился было покинуть своё место, возразил - Посидите-ка, дорогой мой Кавалер: через четверть часа будем дома, так что пока послужит нам моя телега. Мария, Нанетта, Терезина, посмотрите: это - Кавалер Чести, старый друг вашего батюшки. Подойдите-ка поближе, расцелуйте ему ручку, ведь без него были б вы..." Оливио осёкся и прошептал Казанове: "Я чуть не сморозил глупость". Затем он громко поправился: "Без него было бы немного иначе!" Девочки ,чернокосые и кареглазые как Оливио и все, даже старшая Терезина, ещё по-детски выглядящие разглядывали Казанову с непринуждённым, несколько крестьянским любопытством, а младшая, Мария, следуя отчему наказу, вышла вперёд собираясь расцеловать ручку гостя втройне. Тот ,однако, не позволил ,но погладил каждую девочку по головке и расцеловал всех в обе щёчки.  Тем временем Оливио перебросился парой слов с молодым парнем, который на тележке довёз было деток, после чего тот хлестнул коня - и укатил в сторону Мантуи.
     Девочки, смеясь и сердечно шаля, заняв скамью в тылу телеги, говорили все одновременно, а отец их также всё не умолкал- так что Казанове поначалу было нелегко разобрать слов. Одно имя, некоего лейтенанта Лоренци, повторилось многократно: будто бы Терезина за несколько мгновений ей уделённых, донесла, что тот обещал явиться в гости нынешним вечером и передал лучшие пожелания батюшке.  Затем поведали младшие, что матушка сама было надумала встретить отца, да из-за сильной жары осталась дома с Марколиной. Та же ещё лежит в постели и ,перед отъездом дети забросали её в окно комнаты из сада орехами и ягодами, "а то б она и по сей час спала".
     "Это вовсе не в её духе, -обратился Оливо к Казанове, - обычно, с шести утра или даже раньше Марколина сидит в саду и штудирует науки до полудня. Вчера-то были у нас гости, и засиделись было мы дольше обычного, да и в картишки перекинулись, не так, как синьор Кавалер мог бы подумать:  мы, беззаботный народ, на деньги не играем. И, к тому же, к нам присоединился наш достойный аббат, так что, синьор Кавалер, вышла затея не шибко грешной".
Заслышав про аббата, девочки рассмеялись и ,наговорив друг дружке Бог весть чего, расхохотались пуще прежнего.  Казанова же только кивал рассеянно: фантазия рисовала ему барышню Марколину, что лёжа в белой постели будучи полуприкрыта покрывалом, спросонья тонкими руками вынуждена была отмахиваться от летящих на неё из окна орехов и ягод- и оттого ненарочно покраснел гость. Он уже не сомневался в том, что Марколина -любовница возлюбленная лейтенанта Лоренци, словно застал их нежно обнимающихся- и готов был возненавидеть неведомого Лоренци ,желанного ещё невиденной Марколиной.
В дрожащем мареве полудня над блёклой зеленью показалась четырёхугольная башенка. Кучер свернул с битой дороги на просёлок. Слева потянулись приземистые холмы с виноградниками, справа же над садовой оградой свисали раскидистые кроны вековых деревьев. Телега остановилась у распахнутых настежь обветренных деревянных ворот. Гости сошли прочь, а кучер, повинуясь кивку Оливио, укатил в конюшню. Широкая каштановая аллея вела к небольшому замку, который на первый взгляд казался облысевшим и запущенным. Казанове в глаза бросилось разбитое окно на первом этаже, также не избежали его взора слишком раздавшиеся во все стороны флигели, отчего башни казались слишком приземистыми и ,к тому же, были несколько разрушены.  Напротив, будучи приятно удивлён благородством резьбы входных дверей, Казанова, ступив в коридор, убедился, что внутри дома царит порядок и достаток вопреки внешнему упадку.

продолжение следует
перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

* * * * *,...................................................................................................  !:)

 Артур Шницлер
"Анатоль"
 одноактная пьеса в восьми частях

Содержание:
1. Введение. От Лориса;
2. Вопрос к судьбе;
3. Рождественские покупки;
4. Эпизод;
5. Памятные камни;
6. Прощальный ужин;
7. Агония;
8. Утро дня свадьбы Анатоля.

Введение

Высока ограда. Тисов
поросль- гуще не бывает.
Ге`рбы в золоте сусапьном.
Сфинксы в зарослях мерцают...
...Скрип: ворота отворелись.
Эти сонные каскады,
эти сонные тритоны:
рококо под нафталином.
Зрите... Вена Каналетто*,
век осьмнадцатый, средина.
Тёмно-зелены, уснули
мрамором пруды одеты,
в чьих зеркально-чёрных гладях
прижили`сь русалки, плещут
рыбки золотые, рыбки
серебря`ные. На дёрне
гладком- тени олеандров
нежных, стройных - рядом, ладно.
Ветви свились куполами,
ветви ниши сотворили
чопорным влюблённым парам,
героиням да героям.
Три дельфина поливают
створки раковин фонтана.
...А за тисовой стеною
стонут скрипки да кларнеты,
что амурчиков вальяжных
вдохновляют: те расселись
на колоннах увивая
цвет лугов в гирлянды или
луки трогают смычками
среди мраморных букетов
в барельефных архивазах:
лак златой, жасмин и перья.
...На площадке между ними
раскокетничались дамы,
с моисиньорами расселись
в фиолетовых сутанах...
...По траве, за ними следом,
да по бархатному дёрну,
да по мраморным ступеням-
кавалеры и аббаты,
из надушенных корсетов
ими вынутые дамы.
Меж ветвей лучи дробятся,
пламенея на головках,
озяряя мха пестря`дки,
плиткой, гравием ступая,
колоннаду отирая
обнаруженную нами.
Ветер портики с лозою
укрывают и голу`бят,
вышивают пасторали-
будто кисточкий жеманной
сам Ватто** изобразил их.
Листья, ветки- вместо сцены;
солнце лета -вместо рампы:
что ж, сыграем представленье,
самодельную пиесу,
скороспелую, лихую,
серодца нежного комедью,
чувств сегодняшних, мину`вших,
кружева интриг раскинем,
полилогов хвост павлиний,
недомолвок и догадок,
эпизодов эстакаду...
Кто-то слышит нас, не каждый,
кто-то грезит, кто смеётся,
кто мороженое лижет...
А иные -в роли входят.
выражаются галантно...
...Ветер теребит гвоздики:
долгоногие блондинки
словно бабочки порхают.
Ошалевшая болонка
подвывает удивлённо.

Осень 1892 г.             Лорис

Вопрос судьбе

Анатоль. Макс. Кора.

Комната Анатоля.

Макс: Вправду, Анатоль, завидую я тебе...
Анатоль (смеётся).
Макс: Итак, должен признаться, я был удивлён... хоть доселе и не принимал всё за сказку... но то, что я увидел... как она уснула на миох глазах... как она танцевала... когда ты внушил её, что она- балерина, и как она плакала когда ты поведал ей, что любымый -мёртв, и как она ,произведённая тобой в королевы, помиловала преступника...
Анатоль: Да, да.
Макс: Вижу, в тебе таится волшебник.
Анатоль: В каждом из нас.
Макс: Непривычно.
Анатоль: Я бы так не сказал... Ничего особенного, такова жизнь. Попривчынее многого обретённого за столетия. Полагаешь, нашим пращурам улыбнулось, если б те узнали, что земля вращается? Они б сами завертелись волчками!
Макс: Да... но это обстоятельство и без того сказывается на всём!
Анатоль: Вообрази первую в жизни весну!... Невозможно в неё поверить, вопреки зелени и цветам, вопреки любви?
Макс: Ты запутался: всё это- болтовня. Прибегнув к магнетизму...
Анатоль: Гипнотизму...
Макс: Нет, тут дело в ином. Никогда в жизни не позволю себя загипнотизировать.
Анатоль: Детский лепет. А вот я внушу тебе сонливость- и ты преспокойно уляжешься.
Макс: Да, и потом скажешь мне: "Вы -дымоход", а я прислонюсь к камину- и закопчусь!...
Анатоль: Ну, шуточки... Явления велики, поскольку заслуживают внимания науки. Но ,увы, столь далеко мы всё же не продвинулись.
Макс: Что так...?
Анатоль: А то, что я , который эту девушку сегодня провёл сотней миров, я как смогу себя самого околдовать?
Макс: А это невозможно?
Анатоль: Если начистоту, я пытался. Смотрел едва ли не битый час кряду на этот бриллиант в перстне, внушал себе :"Анатоль! спать! Когда проснёшься, забудешь ту женщину, что свела тебя с ума, из сердца вон её".
Макс: Ну, и когда просыпался, то...?
Анатоль: О, я даже не спал.
Макс: Та женщина... та баба? По-прежнему!
Анатоль: Да, мой друже! ...по-прежнему! Я несчастнен, безумен.
Макс: Итак, по-прежнему... в сомнении?
Анатоль: Нет, не сомневаюсь. Знаю, что она меня обманывает! Когда целует меня взасос, когда ерошит мои волосы... когда мы наедине блаженствуем... знаю, что она мне изменяет. Макс: Наваждение!
Анатоль: Нет!
Макс: Где твои улики?
Анатоль: Угадываю это... чувствую... поэтому, знаю!
Макс: Особенная логика!
Анатоль: Всегда эти "женокомнаты" (именно так :Frauenzimmer,-прим.перев.) неверны нам. Для них это так естественно... они сами того не знают... Подобно как я должен одновременно читать две-три книги, женщины обречены влачить две-три любови.
Макс: Она всё же любит тебя?
Анатоль: Беспредельно... Но это ничего не меняет. Она не предана мне.
Макс: А с кем?
Анатоль: Знать бы! Возможно, с неким князем, который догнал её на тротуаре. Наверное ,с поэтом из пригорода, который подмигнул её, бредущей по улице утром, сидя у окна!
Макс: Ты дурак!

продолжение следует
перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

* * * * *,................................................................................................... !:)

Девятая сцена

Предыдущие. Науке.

Науке: Измена! Вот они! Держите их! Долой обманщиков. Бейте их вволю, жуликов: они принесли вам несчастье, они каждого сделали несчастным! Убивайте их! Они навирали вам. Они виновны в том, что с голодухи вы дошли. Они виновны в том, что вы с бюргерами не миритесь. Без этих будет вам сытная и спокойная житуха! Бюргеры покруче вас: вы побеждены! Убейте ложных братьев- в этом ваше единственное спасительное оправдание перед бюргерами, иначе вам придётся плохо.
Мужчина: Народ, услышь меня! Обыватели побеждены.
Науке: Ложь, они на марше вот-вот войдут в город.
Мужчина:Мы с вами, вместе и заодно, сильнее обывателей всего мира!
Калека: Кому бы поверить?
Горбун: "Мы"? Кто это "мы"?
Клоц: Мы- суть все тут, все народы земли, те, кто работать, думать, жить желает!
Науке: Шпион! Агент!
Голоса из народа: Удалить! Убрать это! Докажи!
Наауке (старается вклиниться): Народ! Герои!...
Голоса из народа: Долой этого мужика! Он врёт нам в лицо!
Женщина: Он предатель!
Анна: Он провёл обывателей в город!
Науке: Они доставили вам Провиант!
Народ: Продовольствие! Поесть!
Клоц: Ложь! Враньё! Они ничего не доставили вам: вы убедились в этом! Ничего! Вы голодали  ибо этого желали они!
Науке: Народ- победитель...
Народ: Мы не победители. Он лжёт. Долой!
Державник: Оставьте его! Он просто слаб и нетвёрд! Мы виновны , мы, земные дети, мы, звёздные братья, мы, пробудившиеся. Пожертвуйте нами- и обретёте Победу!
Молодой человек:  Вы спасители?
Державник: У нас нет оружия. У нас нет хлеба!
Молодой человек: Как вы спасаете нас?
Державник: Пока что мы парим слишком далеко от вас. Возьмите нас, добейте нас, коль вам угодно. Убейте нас, коль желаете убедиться в том ,что наши души живут в вас, в Человечестве! Поглотите нас. Пусть мы исчезнем под вашими ногами и кулаками- и вы обретёте наше оружие.
Молодой человек: Ваше оружие?!
Клоц: Наши Воли.
Мужчина: Наши Помыслы, Наше Дело суть Ваш Хлеб!
Женщина (продираясь к братьям): Нет! Нет! Слишком! Остановитесь. Не надо жертв! Только живите, Друзья. Мы вместе прошли ужасами мира,- и вам ли теперь погибать?! На этот раз не оступитесь, не уроните ваши помыслы в явь. Останьтесь! Слишком страшна эта последняя минута!
Мужчина: Нет, Женщина, мы не отшатнёмся. Наш Путь сто`ит наших жизней.
Женщина: А твоё Творение? Сколь Оно сто`ит, коль ты -мёртв?!
Мужчина: Оно пребудет и без меня.
Женщина: Смерть- Жертва?! Коль ничто иное не правит, быть Земле пустыней!
Мужчина: Нет, Земле быть Утренним Райхом (Державой Грядущего- прим.перев)! Лишь ради Грядущего сто`ит нам верить и творить!
Державник: Это моё последнее слово, я сказал: Самопожертвование. Я молвил по Закону. Теперь я, как прежде- животное для алтаря. Быть Закону. Неминучему. Грешно увиливать. Последний раз, иного не представится. Мы должны взойти.
Науке (Народу):  Глядите, зашушукались! Вы видите, вот- враги: долой этих! Послушайте меня! Пока они живы, вам ни за что не помогут. Это враги! Они говорят не так ,как вы. Не видно что ль: вра-ги!? Послушайте, что говорят, всмотритесь в них!
Народ: Они говорят не так, как мы: странно. Они чужаки.
Клоц: Народ, ты медлишь. Поверь, это наше последнее слово:  от Тебя мы не ждём пощады.
Голоса из народа: Вон из города! Уходите!
Мужчина: А ваша Борьба? Вы сдадитесь на милость? Обыватели навалятся сверху- и снова поработят вас!
Народ: Бюргеры?
Державник: Кто вы? Подумайте, чего вы достойны по праву рождения! Подтянитесь поближе, сюда, пинайте нас- и всмотри`тесь в себя: вы вдруг осознаете, что Земля- ваша, и Фабрика- тоже, и Нива- ваша, как ваши - собственные руки! ЭТО вы ЗАБЫЛИ. Вы донельзя истощали. Вы при смерти от старости. Туда устремитесь, в шумящие заоивные луга вашей юности. Стремитесь ввысь, над собой. Подступайтесь к нам, забудьте рабский страх :мы не господа вам. Никак иначе не отринуть вам душевного косоглазия. Народ, твой Разум , твоя Сила явится ценой нашей Смерти! Тогда одолеете вы бюргеров!
Народ (исступлённо пугаясь): Бюргеров!
Науке: Чего боитесь бюргеров, которых не видали? Эти вот- против нас! Вы заискиваете перед обывателями? Вот они и суть ваши обыватели!
Клоц: Народ, вот мы, пред тобой. Вы ждали Насилия? Примените его к нам! Вы голодаете? Разорвите наши пасти! Вы ещё думаете, что мы- вожди? Желаете узнать, кто мы? Выложу вас всё, Самое Сокровенное! Сегодня приснилось мне ,ибо, сняв засовы, мечта вызволила разумение, что я один из всех: мне привиделась наша Правда, наша Явь. В зале с гладким полом увидал пред собой я , скорчившийся, Повелителя Людьми, Жреца Кровавого. Что думалось мне тогда? Об истинном правосудии, которое постановило разделаться со мною. "Авто мне, быстро!" взревел Властитель. Почувствовав себя весьма польщённым, я по-лакейски опрометью выбежал вон из дворца. Я выполнил приказ- и проснулся.  Вот ,пред вами, я, а вот- вы. После такого сна осталось ли у меня право трудиться ради людей?
Голоса из народа: Предательство! Они продали нас Господам! ...Нет, не троньте его: это ему всего лишь приснилаось!
Клоц: Только приснилось?! Но Худшего вы ещё не узнали. Вот покажу вам. (Показывает народу пустую пригоршню как если бы в ней нечто есть) Догадываетесь, что` мою ладони скрывают? Эти? Секретные документы, Сводки, Дружескую переписку и Планы Господам-Управителям, вот что!
(Народ гневно волнуется)
Мужчина (тихо, Клоцу): Что у тебя в пригоршни?
Клоц (тихо, Мужчине): Ты знаешь...ничего! (громко, Народу) Народ, итак швыряю я эти регалии чести и богатсва к Твоим стопам! Топчи их, они суть твой Внличайший Соблазн! ( широко разбрасывает нечто невидимое поверх народных голов; Народ тянет руки вверх, защищаясь и хватая нечто)
Некоторые (полухор- прим.перев.): Осторожно, он подкупает нас! Подлец!
Некоторые (второй полухор- прим.перев.) Где оно? Кто хоть что-нгибудь поймал? Ты получил?
Весь Народ: Ничего нет! (Взрываясь от гнева) Ложь!
Науке (верещит): Они довели вас до голода!
Голоса из народа: Кто они? Чужаки. Лжецы. Предатели. Они ничего о нас, о нашем не знают. Они примазались к нам, оседлали наши хребты.
Горбатый: Смотрите, какие осанки!
Калека: Смотрите, как они бесстыдно легки`!
Науке: Народ, они солгали, что накормят тебя! Они не дают ходу нашим Спасителям. Они обидели, победили бюргеров.
(Ропот народный нарастает)
Державник (перекрикивая шум): Не победили. Мы не побеждаем. Нет в природе Победы! Прочь со Свету победу! Мы- не воины, Мы- Люди!  Не победа освобождает вас, но собственное Осознание!
Народ (громче, волнуясь, наступая): Смерть!

Девятая сцена

Народная толпа сминает Клоца, Мужчину и Державника, плотно обсутпив, бьёт. мнёт их)

Анна (вырываясь вперёд): Как, они будут казнены!? Не вынесу больше этого, этих жертв! Я с вами. Хочу погибнуть вместе!
Женщина: Освобождение! Почему мы нерадостны? Мы вызволяем их!
Первый заключённый: Нас слишком мало!
Женщина: Тогда умрём с ними.
Анна, Женщина, двое Заключённых, Офицер: Братья, мы умрём с вами! (Рвутся в эпицентр расправы)
Клоц (обеими руками сдерживает их): Нет, останьтесь! Вам -жить! Наша Жертва- идли Путём Свободы со Всеми и наставлять каждого!
Молодой человек: О, поток во мне! Знали мы подобное прежде? В нас бурлят Воли!
Мужчина (Народу): Ещё шаг - и я стану таким же, как вы, а вы станете таким же, как я.
Народ: Позор! Он дразнит нас!
(Мужчине вяжут руки)
Державник (Мужчине): Это грех твой, и твоё право. Твой последний гордый грех!
Мужчина( со связанными руками): Я боюсь Смерти. Но умираю за вас. Из тьмы тысячелетней упала в меня искра , швыряю её далее - пусть горит в вас!
Народ (внезапно устрашившись): Хватит крови, Братья! (Братьям) Чуда! Единственное Чудо сотворите Волею вашей!
Державник: Быть тому. Народ, отныне и Воля, и Чудо не наши, они стали Твоими.
Старик: С нами чудо? Тогда нам- не умирать, значит, мы во`льны жить?
Мужчина: Народ, ты подавил нас, так празднуй же свой День.
Клоц: Всемирный Праздник! Народ, Ты свободен. Во всех краях Труд покоен. Ныне наберись новых сил на завтра!
Державник: Всемирный Праздник! День Мировой Радости! Наша Жертва- зачин  народному гулянью! Пляшите и гуляйте! (поверх голов вдаль) Наша Жертва: нею Ты примешь чистоту и силу Рассвета!
Молодой человек: Всемирный праздник!
Народ (волнуясь): Мировой день отдохновенья!

От товарищей в народ распространяется волна радостного возбуждения.

Молодой человек (полулёжа на земле): Мировой праздник! Я радею! Мировой покой! Мои руки зают. О, как давно это было. Снова вижу: каждый стебелёк растёт и колышется. Высо`ко за облаками - нежно-голубое небо! Мир покоен! О, дружба, всемирная солидарность!
Народ: Мировой праздник!

Оргия пульсирует. Все бродят, сталкиваются, схлеётываются, обнимаются попарно и валятся в траву.

Науке (гуляя безумно как и все меж всеми): Выпиты бы!
Старик: Нечего выпить!
Науке: Напившись удовлетворимся, тогда и поиграем! жертва! а то забыли?! Они сами нам давались! Жертва, она нам обещана!
Горбатый: Смертная казнь! Нечего поесть, так хоть посмотрим!
Народ (ещё сильнее оргазмируя): Да, да! Казнь!
Клоц: Народ, ты познал свою мощь!
Мужчина: Народ, твоя новая жизнь началась! Последнее насилие -нам!
Державник: Народ, отныне ты не нуждаешься в поводырях. Мы уходим. Напоследок приказываю: разрушив, твори!
Народ: Долой вождей! теперь мы сами- Сила!

Десятая сцена

Барабанная дробь. Народ окружает Мужчину, Клоца и Державника, бьёт их.

Народ: Пали!... Мертвы!
Молодой человек: Мертвы! ...Мои братья... мертвы!
Горбатый: Где они? Не вижу!

Трое (Мужчина, Клоц и Державник) исчезают под кулаками толпы. Народ месит одежды казнённых.

Горбатый: Они пропали!
Старик: Что вы сделали! Осмотритесь! Стойте! Вы ослепли! Месите  лохмотья!

Народная оргия быстро прекращается.

Молодой человек: Где они? Мёртвые? Не вижу!
Народ (в ужасе замирая, осматривает лохмотья. Раздаётся мощный крик отчаянья): А-а! Насилие!...
Науке: Быстро обшмонаем карманы: может, там деньги...(копается в карманах; с полной пригоршней денег) Ага! наконец моё будущее обеспечено! (убегает)
Первый заключённый: Мразь, что ты наделал! О, ты Глупость, завтра деньги не понадобятся!
Народ: Насилие!...Мы пропали! Конец!
 

перевод с немецкого Терджимана Кырымлы

* * * * *,...............................................................................................!:)

Адам: Конец тупой есть признак ручки.

Лихт: Ага!

Рупрехт: Была пластина тяжела

                что твой эфес свинцовый.

Адам: Да, что эфес у шпаги.

Лихт: Всё же,

          хоть запишу "эфес", ответчик

          оружие иметь мог при себе...      

Вальтер: Не отвлекайтесь, господа. Поближе к делу!

Адам: Без домыслов, герр писарь!...Продолжайте.

Рупрехт: Тот тип упал, а я подумал:

                он жив ещё? и, вглядываясь в тьму,

                хотел помочь ему подняться;

                на подоконник став, готовился к прыжку,

                но тот беглец, о господа! швырнул

                в лицо мне пригоршню песку.

                Я зашатался, равновесье потеряв:

                помилуй Бог, что град кремнистый

                лицо осыпал мне- и я ослеп.

Адам: Проклятье! Ты гляди! И кто же?

Рупрехт: Ну кто? Конечно, Лебрехт!

Адам: О, пройдоха!

Рупрехт: Клянусь! Коль то был он...

Адам: А кто ещё?

Рупрехт: Как будто камнепадом

                из десяти ущелий был я на пол сбит

                обратно в комнату. Быть может,

                я пол пробил, но шею не свернул:

                нательный крест уберёг меня,

                не знаю, или что иное.

                Поймать негодника я неспособен,

                сидел и очи протирал свои.

                Та подошла, да ахала, божилась,

                взывала :"Рупрехт! что с тобою?

                о жалость!" Я ногой ударил

                прилично, правда не увидел,

                куда попал.

Адам: Песок тому виной?

Рупрехт: Да, пригоршня песку. Я встал

               и, не марая рук, стыдил её

              да приговаривал " ты, шлюха",

              всё думал, ей воздал довольно. Слёзы

              мешались с руганью моей.

              А тут и фрау Марта с лампой

              в покой явилась осветив

              девицу плачущую, бедную овечку:

              она, похоже, выглядела жалко.

              Я очи б свои вырвал, ей отдал:

              пусть поиграет шариками.

              Ослепнуть захотелось мне.

Ева: Злодей, подарок придержи.

Адам: Молчите!

Рупрехт: А что потом, вы знаете.

Адам: Я...знаю?

Рупрехт: Ну да, фрау Марта раскричалась там,

                явился Ральф-сосед с соседом-Хинцем,

                и тётя Зуз пришла, и тётя Лиза,

                и батраки, и девки, псы и кошки.

                А фрау Марта вопрошала эту,

                мол, кто разбил кувшин, скажи.

                А та в ответ: "Вам ведомо, что он"

                Клянусь вам ,господа: напраслина,

                горшок обычный, для воды, разбил я,

                надщербленный у горлышка, простой.

Адам: Фрау Марта, что вы на это возразите?

           Вам слово!

Фрау Марта:       Что мне возразить?

                     Вы, господин судья, что злой хорёк

                     сподобились нам извратить всю правду.

                     Соседям оставалось взяться за дубинки

                     чтоб срам ночной утихомирить.

Адам: Вы доказательства нам выскажете скоро.

Фрау Марта: Охотно. А вот язык мой, работящий.

Адам: Дочь пусть расскажет...Впрочем, фрау Марта.

Вальтер: Но почему?

Адам: Согласно кодексу, наш милостивый сударь,

           статья четвёртая...? иль пятая...?

           когда повеса юный раздробил горшок,

           то дочери хозяйки показанья

           в суде прилюдно не дают...не так ли?

Вальтер: Мой господин судья, у вас

                квашня как будто на плечах:

                наука с предрассудком в ней смешались.

                Вы, с каждой репликой отваливая клёцку,

                не дали высказаться девушке,

                которая едва назвалась тут.

                Её должны мы выслушать, коль та

                желает высказаться.

Адам: Точно:

           статья шестая. Да, едва назвалась,

           но если выскажется, мы не поверим ей.

Вальтер: К нам подойди-ка, милое дитя.

Адам: Эй, Лиза!............Пересох язык мой.

Восьмая сцена

Девушка-служанка входит. Предыдущие

Адам: Стакан воды!...

Девушка: Момент! Уходит

Адам: Могу ли вам...?

Вальтер: Благодарен.

Адам: Французского? Иль мозельского? Вам угодно ль?...

Вальтер жестом отказывается. Девушка приносил стакан воды и уходит.

 

Девятая сцена

Те же, что в седьмой сцене

Адам: Открыто заявляю, ваша честь:

           все обстоятельства события раскрыты.

Вальтер: Разведаны? Неясно дело, господин судья.

                Ответчик не пойдёт на мировую.

                Но всё ж, коль вы готовы рассудить,

                ведь обстоятельства ясны без ваших вставок,

                то приговор ваш счастлив я услышать.

                Так что вы порешили, намекните?

Адам: Мой дорогой, коли закон бессилен,

           я к философии готов прибегнуть.

           Так этот...Лебрехт...

Вальтер: Кто?

Адам: Иль Рупрехт...

Вальтер: Кто?

Адам: Кувшин разбил, возможно, Лебрехт...

Вальтер: Так кто же, Лебрехт или Рупрехт?

                Закон что дышло, как ни поверни?

Адам: Позвольте!

Вальтер: Потише, попрошу вас.

Адам: Коль вам угодно, то я рассужу

           вполне и совершенно беспристрастно.

Вальтер: Чтоб разузнать побольше, девицу спросите.

Адам: Охотно. То ль вы -провидец, то ль я -негодяй.

           ...Ваш протокол готов, герр писарь?

Лихт: Вполне.

Адам: Отлично.

Лихт: ...С нетерпеньем ждёт

          концовки.

Адам: Концовки? Тоже ведь неплохо.

Вальтер: Ну выскажись, ты, милое дитя.

Адам: Ты слышишь, Евочка, ты расскажи нам,

           моё сердечко, душенька моя,

           как перед Богом правдоньку открой нам.

           Представь себя пред Божиим престолом,

           что пред судьёй ни болтовнёй, ни ложью

           разбавить истину ты , радость, не вольна`.

           Ах, что? Ты мне теперь послушна?

           Судья, ты знаешь, он всегда в правах,

           он всем всегда необходим и нужен.

           Ты скажешь, Лебрехт был с тобой- неплохо,

           а молвишь, Рупрехт был- и хорошо!

           Ну, говори, скажи мне, я достойный парень:

           что пожелаешь- в протокол пойдёт.

           Желаешь тут о третьем наплести мне,

           ещё каком-то , имена придумать:

           смотри, дитя, на этом я прервусь...

           Но ,Евочка, в деревне, нет ,никто

           тебе да не поверит, в Нидерландах-

           никто! Ты знаешь, белая стена

           безмолвна и чиста. Так защищай же

           ты сердцееда Рупрехта, и только!

Вальтер: Когда угодно вам закончить разговор?

                Всё болтовня: ни сена, ни иголки.  

Адам: А, ваша честь не поняли?

Вальтер: Да к делу!

                Вы волокитите на кресле сидя.

Адам: Воистину, я неучён, герр ревизор!

           Я непонятен вам, солидным горожанам,

           но с этим людом надо по-другому:

           бьюсь об заклад, девица поняла,

           чего желаю.

Фрау Марта: Что это значит? Хватит предисловий!

Ева: О, матушка любимая!

Фрау Марта: А, ты!...Сочувствую тебе!

Рупрехт: Я от души скажу вам, фрау Марта:

                коль совесть мучит, тяжко речь держать.

Адам: Пусть замолчит врунишка. Не чуди.

Фрау Марта: Так кто там был?

Ева: Исусе!

Фрау Марта: Негодник он! Ничтожество!

                      Исусе! Будто она- курва!

                      Там был Господь Христос?

Адам: Фрау Марта!

           Негоже вам! Что за... Позвольте ей сказать!

           Дитя напугано...Блядина...Побледнела!

           Ну ничего!...Опомнится тотчас! 

......перевод с немецкого..................................Терджимана:)............

* * * * *,..................................................................................................!:)

Р А З Б И Т Ы Й   К У В Ш И Н

комедия

Действующие лица:

Вальтер, советник юстиции;

Адам, деревенский судья;

Лихт, писарь;

Фрау Марта Рулль;

Ева, её дочь;

Вайт Тюмпель, хуторянин;

Рупрехт, его сын;

Фрау Бригитта;

слуга, девушки и прочие.

Действие происходит в некоем нидерландском селе поблизости Утрехта

Первая сцена

Дом судьи. Адам, сидя, бинтует ногу. Входит Лихт

Лихт: Какого чорта с Вами, батько А`дам?

          Что приключилось? Ну и вид у вас.

Адам: Для спотыку достаточно ноги.

           Пол навощён: найди, копыто, кочку.

           За пазухой сюда приносит всяк

           по камню...мало! по надгробью.

Лихт: Дружище! носит всяк, в себе?...

Адам: Так точно!

Лихт: О, проклятье!

Адам: Мило?

Лихт: Нетвёрд был Прародитель падший,

          он на заре Творения споткнулся,

          чем и прославился. А вы не из таких?

Адам: Что?

Лихт: Ему подобных?

Адам: Я?...Позвольте!

           Я  з д е с ь  споткнулся.

Лихт: Невинно пострадали?

Адам: Скажем так...

           С грешком возмездье несоизмеримо.

Лихт: Когда настигло воздаянье вас?

Адам: В тот миг, когда я восставал

           с постели с песнью у`тра на устах,

           но прежде, чем явился Божий День,

           Творец мне ногу выпростал- и я свалился.

Лихт: Пожалуй, левую?

Адам: Позвольте!

Лихт: Несомненно! На путь греховный, как же!

Адам: Греховный? путь? позвольте? поясните!

Лихт: Крива нога?

Адам: Коса, как та, другая.

Лихт: Позвольте! та, что неправа, тайком

          подругу совратила- поделом

          обеим: пострадали обе.

Адам:  Куда одна, туда другая следом.

Лихт: А что у вас с лицом, простите?

Адам: С лицом?

Лихт: Как? вы ещё не ощутили?!

Адам: Не стану врать. Как выглядит оно?

Лихт: Как выглядит?...

Адам: Да, батенька.

Лихт: Отвратно!

Адам: Поясните.

Лихт: Сокращено. Ужасно смотрится.Который подбородок

          по счету, не скажу, но укрощён!

Адам: Чорт побери!

Лихт (подносит зеркало): Вот, убедитесь сами!

                                           Баран, преследуемый сворой псов,

                                           сквозь тернии продравшись, гол выходит

                                           мясист собой. Бог знает, где руно!

Адам: Гм,да! Видец нехорош. Нос пострадал.

Лихт: И око.

Адам: Глаз цел, мой батенька.

Лихт: Тут шрам

          кровоточащий, покарай мя Боже:

          неужто шпагой вас ударил кто?

Адам: Да это в скулу...вижу в первый раз.

Лихт: Ещё б! в пылу победной схватки...

Адам: Ну что вы! Бился я с рогатым

           у очага, коли угодно вам.

           Я , опьянён сраженьем, потерял

           опору, панталоны ухватив рукой,

           подвешенные тут же для просушки,

           сорвал верёвку, понимаете ль,

           дурак неловкий. Мы втроём свалились.

           Но преткновенье главное случилось

           поодаль очага, где чорт

           из-за угла мне глазки строил.

Лихт (смеясь): Ага.

Адам: Проклятье.

Лихт: Грехопаденью

          подобно происшествие: опора

          утрачена была с постелью купно.

Адам: Помилуйте!...тьфу сорвалось: хотел

           спросить, что нового?

Лихт: Да, кстати: чорт нам принёс...чуть не забыл...

Адам: Кого?

Лихт: Ах, к худшему готовьтесь. Ревизор...

Адам: О.

Лихт: Господин советник.

Адам: Откуда?

Лихт: Из Утрехта, герр Вальтер, герихтсрат,

          вершит поездку к деревенским судьям,

          сегодня должен заявиться к нам.

Адам: Сегодня ли? Вы озабочены?

Лихт:                                      Ещё бы!

        Он в Холла погостил, что на границе

        провинции, судейство проверяя.

        Свидетель, некий поселянин,

        донёс, что в Хьюзум экипаж

        отправился четвёркой запряжённый.

Адам: Сегодня же! Из Утрехта! Советник!

          Он , ревизор- наглец, горазд на штучки,

          от нас открытости желая. В Хьюзум

          поедемте-ка, будто по делам!

Лихт: Добрался в Холла- явится и в Хьюзум:

          примите к сведенью.

Адам: Ах, пронесёт!

Лихт: Я вас предупредил. 

Адам: Изволили мне сказку рассказать.

Лихт: Селянин видел сам, какого чорта.

Адам: Плут востроглазый с ходу наплетёт.

          Простак не различит лица в затылок

          на лысину взирая. Треуголку

          кому попало нахлобучить если

          на голову, да вырядить в шинель,

          сапог добавить пару побогаче-

          сойдёт и за министра, был бы статен.

Лихт: Извольте, сомневайтесь далее пока,

          чорт побери, в вам в дверь не явится.

Адам: Он явится!...Не известив хотя б

           словечком загодя нас?

Лихт: Неразумник!

          Как будто прежний ревизор Ваххолдер

          нас извещал о собственных визитах!

          Герр Вальтер тем же знаменит.

Адам: Герр Вальтер из таких! Оставьте

          меня в покое, йдите с миром.

          Советник, как и мы присягу

          принёс, с тем служит по законам,

          эдиктам, приложениям насущным.

Лихт: Ещё б. Герр Вальтер ,неожиданно явившись

          в деревню Холла, отстранил на время

          судью и писаря, да кассу опечатал.

          Всё аб оффицио, согласно процедуре.

Адам: Чорт с сатаной! И это видел парень?

Лихт: Не только это, но и...

Адам: Что ещё?    

 ...........перевод с немецкого..................................Терджимана:)