…почему их взаимоотношения  часто напоминают разговор глухого с немым? Почему, будучи неразрывными в одном человеке, они конфликтуют, как супруги-неудачники, иногда настолько глубоко, что могут довести своего обладателя до катастрофы?  Всё дело в том, что у них разное «начальство»: у логики – ум, у чувств - сердце. Это врождённое непонимание. Отсюда и вполне запрограммированные конфликты, острота которых зависит от умения ума находить компромиссы с чувствами, а это уже не врождённое, а приобретённое. Называется оно воспитанием.              (Из авторского, ссылка в профиле)

Глубокое заблуждение полагать, будто умный человек умен во всем. Он умен в материях, требующих ума, а в делах, касающихся сердца, бывает очень и очень глуп.          (Б.Акунин)

 … «Я мыслю – значит, я существую». Он бы сказал: «Я один – значит, я мыслю». Никто не хочет оставаться в одиночестве - оно высвобождает слишком много времени для размышлений. А чем больше думаешь, тем становишься умнее, а значит, и грустнее.

(Фредерик Бегбедер, совр. фр. прозаик)

Есть люди, которые не умеют любить – их сердца превратились в камни. Их воспитание, их культура, их общество уничтожили саму возможность любви – ведь в этом мире правит не любовь, в нем правит изворотливость и хитроумие. Чтобы преуспеть в этом мире, любовь тебе не нужна, тебе нужно каменное сердце и острый ум. В сущности, тебе вообще не нужно никакого сердца. 

Людей, у которых есть сердце, в этом мире давят, эксплуатируют, притесняют. Миром правят хитрые, умные, бессердечные и жестокие. Все общество устроено таким образом, что каждый ребенок постепенно теряет сердце, а его энергия начинает двигаться прямиком к голове. На сердце не обращают внимания.

Если ты совершаешь какой-то поступок и говоришь: «Я сделал это, поскольку так велели мне чувства», тебя поднимут на смех: «Чувства? А голову ты что, дома забыл? Обоснуй свой поступок, объясни причины и логику своих действий. Чувства – это не причина». 

Даже если ты влюбляешься, тебе нужно отыскать причину, почему же ты влюбился – у женщины милый носик, в ее глазах столько глубины, ее тело так пропорционально. Все это не причины. Ты никогда не складывал их на калькуляторе, чтобы затем определить, что в эту женщину, пожалуй, стоит влюбиться: «Влюбляйся – у нее как раз подходящая длина носа, правильный цвет волос, правильный пропорции тела. Чего еще тебе нужно?» 

Но так никто и никогда не влюблялся. 

Ты влюбляешься. Потом, просто для того, чтобы удовлетворить идиотов, собравшихся вокруг тебя, доказать им, что ты не глупец, ты все подсчитываешь и только после этого делаешь первый шаг. Это обоснованный, обдуманный, логичный шаг. 

Никто не слушается сердца. 

А ум все болтает и болтает без умолку – ля-ля-ля, ля-ля-ля – и даже если сердце время от времени что-то и говорит, его слова никогда до тебя не доходят. Они не могут к тебе пробиться. Базар в твоей голове настолько шумный, что для сердца это невозможно, абсолютно невозможно. Постепенно сердце перестает обращаться к тебе. Его в который раз не слышат, на него в который раз не обращают внимания. И тогда оно замолкает.

В социуме правит бал голова; иначе мы жили бы в совершенно ином мире – в котором было бы больше любви, меньше ненависти, меньше войн, – в мире, где никакие ядерные вооружения были бы невозможны. Сердце никогда бы не поддержало разработку технологий уничтожения. Сердце никогда не стало бы на службу смерти. Сердце – это жизнь; оно бьется ради жизни, оно стучит ради жизни.  

Ошо

  Чужеземец, приехавший в Сиракузы начал на всех перекрестках болтать, что если бы Дионисий, тамошний тиран, хорошо ему заплатил, он научил бы его безошибочно определять дурные замыслы против него. Когда Дионисий попросил его открыть этот метод, чужеземец сказал, что вполне достаточно, чтобы Дионисий приказал выплатить ему один талант серебром (огромная по тем временам сумма!), а потом стал похваляться перед всеми, будто приезжий открыл ему великий секрет. Выдумка понравилась Дионисию, и он велел отсчитать  чужеземцу эту сумму. В самом деле, невероятно было бы предположить, что он уплатил такие деньги какому-то незнакомцу, не получив от него взамен чрезвычайных сведений.

(М.Монтень, «Опыты»)