Насыпало целые сугробы жемчужных льдинок, по принципу пескоструйки почистило шиферные крыши от многолетних наслоений мха местного производства, художественно пирсинговало баклажаны и капуст. Ошеломительно пахло разбуженной массажем ромашкой, киви и виноградом.

Бюджет мероприятия пока уточняется, размер откатов неизвестен, фигуранты в тени, данные обрабатывается спецслужбами.

Немножко потерпим дебильные комменты втыкателей СУКбыта и получим ошеломительный результат - событие отразится в зрачках очках всевышнего.

А вот почему все молчат о том, что нас в этом году ждёт пиздец какой неурожай? Осадков было очень и очень мало. Насколько я знаю, озимые почти все погибли, и их пришлось перепахивать.

Овощей-фруктов у нас уже давно своих нет – всё привозное. А вот экспортные зерновые потерять для нашей аграрно-сырьевой страны – тот ещё удар.

Какая-то бабка под моим подъездом громко возмущалась тем, что поехала в сэльо и всё пид воду заджала. Типа это какой-то подвиг. Между тем, поливное земледелие возникло ещё на рубеже мезолита и неолита.

Моя бабушка почти всю жизнь прожила в черешневом городе Мелитополе. Там с водой всегда было плохо. И мы носили с ней из колонки воду для полива. Носили эмалированными вёдрами на двенадцать литров.

«Под эту черешню двадцать вёдер».

«Под эту – тридцать».

Черешня, абрикосы, персики, виноград, яблоки. И розы. Много роз. Для бабушки розы и фрукты были маркером благополучия.

Дочь раскулаченного крестьянина с Урала. Из двенадцати крестьянских детей выжило трое. До старости дожила только она.

Вода в колонке была или рано утром, или поздно вечером.

Поливали дважды в неделю. Урожаю моей бабушки завидовали не только соседи, но и просто проходящие мимо. Потому бабушка держала двух цепных собак.

Такое.

В школе мне было нормально. Потому я с удивлением смотрю на людей, которые вспоминают школьные годы или с лимбическим ужасом, или с трепетным придыханием.

В классе я был запасным лидером. Лидером среди середнячков. Мне всегда казалось непозволительной

роскошью тратить себя на всеобщую любовь и уважение. Быть активным лидером – это так утомительно.

На физкультуре я неплохо прыгал и бегал стометровку, но совершенно не умел подтягиваться, лазить по канату и вот это вот: десять кругов вокруг школы, где-то до третьего класса. В командных играх участвовал постольку поскольку. Вообще-то у меня было освобождение; я долго наблюдался у кардиолога из-за проблем с сердцем. Но и просто так сидеть в провонявшем потом спортзале на лавочке не хотелось. Потому, получается, любая физкультура была по желанию. По моему желанию. Итоговая оценка была чаще пять, чем четыре.

Меня не дразнили. Никакого буллинга. В школе у меня даже не было клички. У меня, худенького рыжего мальчика с заиканием по имени Антон не было клички. До сих пор удивляюсь, как так получилось.

И именно школа в лице двух учителей, информатики и рисования, определила мою будущую профессиональную деятельность как компьютерного дизайнера.

Учитель информатики – непростой советский негр – совершенно уникальный дядька. К нему и после школы вечерами ходили, и после выпуска. В своём кабинете и прилегающей каморке он чуть ли не жил сутками. Вместе курили, вместе выпивали. Выпивали чаще кофе, но иногда и портвейн.

Учитель рисования, ужасающе строгий, ненавидел, когда его предмет называли рисованием. Только изобразительное искусство. И он реально нам давал и рисунок, и акварель, и гуашь, и скульптуру. Мы делали кукол, мы осваивали шрифтовой и технический дизайн, петриковскую роспись, даже икебаны составляли. Но, повторюсь, строг и требователен был чрезвычайно. Настолько, что девочки, которые отличницы попой, а не талантом, боялись ходить к нему на уроки до слёз и уписивания.

Лучший друг всегда был один. За всё время учёбы они были разные, но всегда по одной штуке единовременно. И много знакомцев. Потом эту модель отношений в неизменном виде я перенёс на женщин.

Откровенных врагов как-то не припомню.

Дрался редко, но метко. Какие мальчиковые драки были в моё время? Взаимно потолкаться, взаимно схватиться за лацканы пиджаков, упасть, хорошенечко вываляться в пыли, траве и замереть, громка пыхтя, во взаимном удушающем. Но меня кто-то из отцовских друзей научил не заниматься этой всей ерундой, а сразу бить левой снизу в челюсть. Даже правильное место на челюсти показал. Ну я и бил сразу. На этом, обычно, конфликт исчерпывался. Смущало только то, что д'Артаньян бы первым не ударил.

Учился хорошо, всегда много читал. В одно время увлекался пиротехникой, в другое придумыванием комиксов, в третье – пёк тортики-печеньки. Вне школы плавал в бассейне «Динамо» и пел в хоре мальчиков «Крылья».

Как-то так.

Встретил меня тут Валера***.

- .... - сказал он мне абсолютно беззвучно.

Сказал и заскользил куда-то в полной уверенности что я последую за ним. А куда мне еще было следовать в этом антрацитово-черном мире, где нет ни сторон света, ни неба ни земли.

И вот показался пепельно-серый мир. Он был наполнен какими-то невообразимыми архитектурными фигурами вертикальной,наклонной и перпендикулярной ориентации. Расположение было таковым, что проходить по архитектурным формам обычным образом было немыслимым. Движение подразумевало какой-то иной способ передвижения. В сером мире меня встретил Саня**.

- Привет - скорей угадал я его посыл, ведь речи в прямом смысле не было вовсе.

Мы стали пробираться по немыслимым загромождениям, напоминавшим завалы после тотальной бомбардировки. Каким-то чудом мы пробрались. Мы, не то вдвоем не втроем, достигли просто тусклого мира.

В этом мире не было света в нашем, привычном понимании. Все что угадывалось в этом мире, было как-бы отраженным, призрачным и ненастоящим. В этом мире нас встретил Андрюха*.

- Привет - сказал он мне почти по-человечьи. Но обращение его была холодно и бесстрастно.

- Андрюха, прости что у нас так получилось (не получилось) с тобой.

- Да ладно, мне теперь уже все равно, действительно все равно.

- Как тебе тут?

- Как обычно. Такие уж здесь порядки.

В его интонации, в его настроении и невербальном посыле было столько безнадежности и математической точности, которая была свойственна Андрюхе при жизни, что мне стало не по себе.

- Андрюха, какие к черту порядки? Ведь мы не в нашем мире, черт побери!

- Да, это пограничное состояние.

Речь его передавала такую безнадежность и обреченность, что я преодолев оцепенение воскликнул:

- Да что у вас тут творится?

- Тебе правда интересно? - уточнил отрешенно Андрюха.

- Да. Очень.

- Приходи. Хотя нет, запиши номер телефона.

- Какой к дьяволам телефон, Андрюха?! Мы же не на нашем свете Ты же умер!!

Я настолько разволновался, настолько вышел и себя, что немедленно проснулся.

В комнате удалялись низкочастотные звуки, одновременно наполненные пустотой обреченности и бурлящей болью эмоций. Они все чувствуют - осенило меня. Они продолжают жить, но продолжают по убывающей, по альтернативной траектории. Все что нас объединяет - только тонкие ниточки кустарной связи между мирами. Личные связи, кое-как запитанные от разности наших потенциалов.

---

*** Валера умер в феврале 1996 года.

** Саня умер в августе 2018 года.

* Андрюху похоронили 9 дней назад, в июле 2019 года.

На месте бюста ленина, по истечении аШ 8 лет установили 

символический памятник ! и на том, что называется   как и 

всЁ делается к выборам 

106 ТБАД м.Узин 1955-1992гг. Ту-95М(С), Ил-78 и прочее..

Сейчас одно воспоминание  о былом могуществе ссср,

На средства "міської громади" 

больше половины л/с уехало в страну "агрессора" туда же убыли остатки

техники ... Всё что было, все давным давно уплыло. Тогда нелалежної не

нужны были стратегические бомбардировщики (40) да первая в ссср 

ВПП. такая вот история ...

рис.1 Заграничный паспорт с серпасто-молоткастым аверсом.