Прорабатываю материалы о революционной ситуации в Украине и, конечно же, не обошлось без Ильича. Выкладываю наиболее интересные цитаты из "Государства и революции", часть из которых будет включена в статью "Государство и революция: вспоминая Ильича". Я задумал цикл статей преломляя сегодняшнюю действительность сквозь опыт великих исторических деятелей. Государство есть продукт и проявление” непримиримости классовых противоречий. Государство возникает там, тогда и постольку, где, когда и поскольку классовые противоречия объективно не могут быть примирены. И наоборот: существование государства доказывает, что классовые противоречия непримиримы. (стр.7) Возьмите то, что произошло в России за полгода после 27 февраля 1917 г.29: чиновничьи места, которые раньше давались предпочтительно черносотенцам, стали предметом добычи кадетов, меньшевиков и эсеров. Ни о каких серьезных реформах, в сущности, не думали, стараясь оттягивать их “до Учредительного собрания” – а Учредительное собрание оттягивать помаленьку до конца войны! С дележом же добычи, с занятием местечек министров, товарищей министра, генерал-губернаторов и прочее и прочее не медлили и никакого Учредительного собрания не ждали! Игра в комбинации насчет состава правительства была, в сущности, лишь выражением этого раздела и передела “добычи”, идущего и вверху и внизу, во всей стране, во всем центральном и (с.30) местном управлении. Итог, объективный итог за полгода 27 февраля – 27 августа 1917 г. несомненен: реформы отложены, раздел чиновничьих местечек состоялся, и “ошибки” раздела исправлены несколькими переделами. “…Что насилие играет также в истории другую роль” (кроме свершителя зла), “именно революционную роль, что оно, по словам Маркса, является повивальной бабкой всякого старого общества, когда оно беременно новым, что насилие является тем орудием, посредством которого общественное движение пролагает себе дорогу и ломает окаменевшие, омертвевшие политические формы (стр.20) Государство есть особая организация силы, есть организация насилия для подавления какого-либо класса. Какой же класс надо подавлять пролетариату? Конечно, только эксплуататорский класс, т.е. буржуазию. Трудящимся нужно государство лишь для подавления сопротивления эксплуататоров, а руководить этим подавлением, провести его в жизнь в состоянии только пролетариат, как единственный до конца революционный класс, единственный класс, способный объединить всех трудящихся и эксплуатируемых в борьбе против буржуазии, в полном смещении ее. (стр.25) Но чем больше происходит “переделов” чиновничьего аппарата между различными буржуазными и мелкобуржуазными партиями (между кадетами30, эсерами и меньшевиками, если взять русский пример), тем яснее становится угнетенным классам, и пролетариату во главе их, их непримиримая враждебность ко всему буржуазному обществу. Отсюда необходимость для всех буржуазных партий, даже для самых демократических и “революционно-демократических” в том числе, усиливать репрессии против революционного пролетариата, укреплять аппарат репрессий, т.е. туже государственную машину. Такой ход событий вынуждает революцию “концентрировать все силы разрушения” против государственной власти, вынуждает поставить задачей не улучшение государственной машины, а разрушение, уничтожение ее. (стр.30) «Во-вторых, особенного внимания заслуживает чрезвычайно глубокое замечание Маркса, что разрушение [c.38] бюрократически-военной государственной машины является “предварительным условием всякой действительной народной революции». (стр.39) Маркс: «Единство нации должно было стать действительностью посредством уничтожения той государственной власти, которая выдавала себя за воплощение этого единства, но хотела быть независимой от нации, над нею стоящей. На деле эта государственная власть была лишь паразитическим наростом на теле нации”… “Задача состояла в том, чтобы отсечь чисто угнетательские органы старой правительственной власти, ее же правомерные функции отнять у такой власти, которая претендует на то, чтобы стоять над обществом, и передать ответственным слугам общества». (стр. 51) Видали ли они когда-нибудь революцию, эти господа? Революция есть, несомненно, самая авторитарная вещь, какая только возможна. Революция есть акт, в котором часть населения навязывает свою волю другой части посредством ружей, штыков, пушек, т.е. средств чрезвычайно авторитарных. И победившая партия по необходимости бывает вынуждена удерживать свое господство посредством того страха, который внушает реакционерам ее оружие. Если бы Парижская Коммуна не опиралась на авторитет вооруженного народа против буржуазии, то разве бы она продержалась дольше одного дня? Не вправе ли. мы, наоборот, порицать Коммуну за то, что она слишком мало пользовалась этим авторитетом? Итак: или – или. Или антиавторитаристы не знают сами, что они говорят, и в этом случае они сеют лишь путаницу. Или они это знают, и в этом случае они изменяют делу пролетариата. В обоих случаях они служат только реакции” (стр. 63)

Демократия не тождественна с подчинением меньшинства большинству. Демократия есть признающее подчинение меньшинства большинству государство, т.е. организация для систематического насилия одного класса над другим, одной части населения над другою. (стр.83).

Свобода капиталистического общества всегда остается приблизительно такой же, какова была свобода в древних греческих республиках: свобода для рабовладельцев. Современные наемные рабы, в силу условий капиталистической эксплуатации, остаются настолько задавленными нуждой и нищетой, что им “не до демократии”, “не до политики”, что при обычном, мирном течении событий большинство населения от участия в общественно-политической жизни отстранено. (стр.87) Демократия для ничтожного меньшинства, демократия для богатых, вот каков демократизм капиталистического общества. Если присмотреться поближе к механизму капиталистической демократии, то мы увидим везде и повсюду, и в “мелких”, якобы мелких, подробностях избирательного права (ценз оседлости, исключение женщин и т.д.), и в технике представительных учреждений, и в фактических препонах праву собраний (общественные здания не для “нищих”!), и в чисто капиталистической организации ежедневной прессы и так далее и так далее, – мы увидим ограничения да ограничения демократизма. Эти ограничения, изъятия, исключения, препоны для бедных кажутся мелкими, особенно на глаз того, кто сам никогда нужды не видал и с угнетенными классами в их массовой жизни близок не был (а таково девять десятых, если не девяносто девять сотых буржуазных публицистов и политиков), – но в сумме взятые эти ограничения исключают, выталкивают бедноту из политики, из активного участия в демократии. Маркс великолепно схватил эту суть капиталистической демократии, сказав в своем анализе опыта Коммуны: угнетенным раз в несколько лет позволяют решать, какой именно из представителей угнетающего класса будет в парламенте представлять и подавлять их! (стр 88)

Мы знаем, что коренная социальная причина эксцессов, состоящих в нарушении правил общежития, есть эксплуатация масс, нужда и нищета их. С устранением этой главной причины, эксцессы неизбежно начнут “отмирать”. Мы не знаем, как быстро и в какой постепенности, но мы знаем, что они будут отмирать. С их отмиранием отомрет и государство. (стр. 91)

Буржуазное право по [c.98] отношению к распределению продуктов потребления предполагает, конечно, неизбежно и буржуазное государство, ибо право есть ничто без аппарата, способного принуждать к соблюдению норм права. Демократия есть форма государства, одна из его разновидностей. И, следовательно, она представляет из себя, как и всякое государство, организованное, систематическое применение насилия к людям. Это с одной стороны. Но, с другой стороны, она означает формальное признание равенства между гражданами, равного права всех на определение устройства государства и управление им. А это, в свою очередь, связано с тем, что на известной ступени развития демократии она, во-первых, сплачивает революционный против капитализма класс – пролетариат и дает ему возможность разбить, сломать вдребезги, стереть с лица земли буржуазную, хотя бы и республикански-буржуазную, государственную машину, постоянную армию, полицию, чиновничество, заменить их более демократической, но все еще государственной машиной в виде вооруженных рабочих масс, переходящих к поголовному участию народа в милиции. (стр. 100) Чем демократичнее “государство”, состоящее из вооруженных рабочих и являющееся “уже не государством в собственном смысле слова”, тем быстрее начинает отмирать всякое государство.

Ибо когда все научатся управлять и будут на самом деле управлять самостоятельно общественным производством, самостоятельно осуществлять учет и контроль тунеядцев, баричей, мошенников и тому подобных “хранителей традиций капитализма”, – тогда уклонение от этого всенародного учета и контроля неизбежно сделается таким неимоверно трудным, таким редчайшим исключением, будет сопровождаться, вероятно, таким быстрым и серьезным наказанием (ибо вооруженные рабочие – люди практической жизни, а не сентиментальные интеллигентики, и шутить они с собой едва ли позволят), что необходимость соблюдать несложные, основные правила всякого человеческого общежития очень скоро станет привычкой. (стр.102)

Написали русские ребята, но у нас будет нечто подобное уже в ближайший месяц два буквально

Итак, соблюдая хронологическую последовательность, начнем с события № 1. В городе Н-ске произошло массовое высвобождение людей с местного машиностроительного (металлургического, химического и т. п.) градообразующего предприятия. Его владелец несколько месяцев пытался не допустить этого, отправив наиболее ценных работников в административные отпуска с выплатой 2/3 зарплаты и уволив почти весь офисный персонал. Но чудо не произошло: спрос на продукцию этого завода так и не восстановился до предкризисного уровня, деньги на поддержание оставшихся кадров тоже кончились. Вот и пришлось увольнять всех подряд.

Событие № 2. В Н-ске вдруг появилось несколько тысяч безработных людей, которые были бы согласны практически на любую оплачиваемую занятость (семьи-то кормить надо!), но и ее, оказывается, уже нет. Малый бизнес, бурно развивавшийся в конце 80-х — в 90-е гг. благодаря предпринимательской активности бывших инженеров, конструкторов и чиновников, в 2000-е гг. перестал расти из-за мощнейшего административного пресса. В результате он не сможет абсорбировать большие массы новых безработных. Появившиеся бюджетные сложности (начиная с низких цен на нефть и кончая тем, что остановившийся завод перестал пополнять своими налогами н-скую казну) резко снизили число даже самых примитивных вакансий в бюджетной сфере.

Событие № 3. Сжавшийся платежеспособный спрос населения привел к кризису н-ской розничной торговли. Появившиеся было всевозможные супермаркеты и универсамы закрываются, порождая еще одну волну высвобождений. Выживают только небольшие торговые точки, торгующие самыми элементарными вещами — хлебом, крупой, молоком, дешевой колбасой, сухими супами. Одинокие старушки, стоя на улицах, пытаются продать выращенные на собственном огороде овощи. Появляются блошиные рынки.

Событие № 4. Полный паралич администрации региона и мэрии Н-ска. Воспитанные в страхе потерять теплые места в «вертикали власти» чиновники ждут указаний сверху. А в это время по федеральным телеканалам в перерывах между ледовым шоу и «Кривым зеркалом» сообщают «о некоторых наших затруднениях, спровоцированных американским экономическим кризисом».

Событие № 5. Среди людей, доведенных до отчаяния потерей даже самых примитивных жизненных перспектив, начинается брожение, которое стихийно перерастает в открытый протест. Жители Н-ска идут к местной мэрии, требуя от власти хоть что-то сделать. Растерянные чиновники разбегаются, опасаясь насилия. Милиция не вмешивается, но и не скрывает симпатий к «бунтовщикам», многие из которых соседи или даже родственники.

Событие № 6. Люди занимают покинутые чиновничьи кабинеты. Появляются стихийные лидеры, которые пытаются ввести события в организованное русло. Среди вожаков нет местных партийных руководителей, например коммунистов. Они намертво встроены в псевдопартийную систему, сформировавшуюся в начале 2000-х гг., и впали в такой же ступор, как и чиновники. Более того: члены «Единой России» лихорадочно прячут в потайные места (а то и сжигают на газу) свои партийные билеты.

Событие № 7. Вышестоящим властям — начиная от губернатора и кончая президентом России — предъявляются требования: «Верните работу!», «Зажравшихся чиновников — к ответу!». Есть шанс и на выдвижение лозунга «Россия — для русских!». Объявляется, что здание мэрии не будет освобождено до выполнения этих требований.

Событие № 8. Региональный губернатор, получив сообщение о событиях, происходящих в Н-ске, срочно связывается с Москвой. Первые сообщения о беспорядках просачиваются через интернет и телефон в информационное пространство. О них сообщают «Эхо Москвы» и «Свобода». Федеральные телеканалы молчат.

Событие № 9. Москва на запрос губернатора не отвечает. В высоких кабинетах царит легко объяснимая растерянность: идти на переговоры с собственным населением — это далеко не то же самое, что кричать в телефонную трубку: «Шамиль Басаев, ты меня слышишь?!» Применить силу? Только ее, оказывается, и нет. Местная милиция против своих горожан не пойдет. Прислать ОМОН? А если прольется кровь? Тогда пожар может полыхнуть дальше. Тем более что «бунтовщики» доведены до отчаяния и им нечего терять. Кроме того, в Н-ск начали прибывать нежелательные свидетели — журналисты.

Событие № 10. После долгих размышлений губернатору дается приказ: выехать на место и начать переговоры, попытавшись уговорить людей разойтись по домам в обмен на обещание разобраться с создавшейся ситуацией.

Событие № 11. Губернатор, понимая, что его все равно уволят за то, что он допустил ситуацию в Н-ске, подает в отставку. Обстановка в регионе обостряется. Спешно избранный по московской рекомендации местным законодательным собранием новый глава администрации прислан из другого региона.

Событие № 12. Новый губернатор публично объявляет о том, что один из банков «с государственным участием» готов дать льготный кредит для возобновления работы закрытого в Н-ске градообразующего предприятия.

Событие № 13. Жители Н-ска требуют, чтобы губернатор стал их заложником до момента исполнения данных им обещаний.

Событие № 14. Подобные волнения вспыхивают в М-ске…

В 1985-1987 гг. японские власти организовали
массированный вброс денег в экономику. Делалось это путём льготного
кредитования коммерческих банков. Так вот, учётная ставка Банка Японии
была в те годы снижена с 5% до 2,5%.


Банки дружно кинулись занимать у государства. Естественно, при этом
банкирам ненавязчиво намекали, что полученные средства лучше всего
ссудить строительным компаниям и фермерам, которые имеют очень сильных
лоббистов в ЛДП, правящей японской политической партии. В результате в
строительном секторе произошёл фантастический бум. Цены на недвижимость
многократно взлетели. Владельцы недвижимости закладывали её и
инвестировали полученные от залога деньги в новые строительные проекты.
А правительство всё накачивало и накачивало экономику деньгами.


В 1986-1990 гг. денежная масса в среднем возрастала почти на 11%.
Индексы цен при этом оставались стабильными, поэтому никто не
признавал, что в стране разворачивается инфляция. Это не удивительно –
ведь подорожание недвижимости и ценных бумаг в большинстве таких
индексов не отражается. А оно было колоссальным, потому что как раз на
эти рынки и впрыскивалась основная сумма эмиссионных денег. Японские
акции на протяжении 1985-1990 гг. подорожали вчетверо, а земля и
постройки – в несколько десятков раз. Банк Японии действительно сбил
процентные ставки. Теперь долгосрочные ссуды выдавались не под 7%, а
под 5%, а краткосрочные – вообще под 4%. Разумеется, количество
желающих занять только увеличивалось. Пузырь надулся до размеров,
неслыханных в истории человечества. Но вот настал 1990 год, и

он лопнул.


Дело в том, что многие японские банки, совсем уже распухшие от
дармовых денег, решили пополнить портфели своих активов иностранными
валютами. И стали скупать доллары США, южнокорейские воны и выраженные
в них ценные бумаги. Поскольку при этом они дружно выставили на продажу
огромное количество иен, японская валюта начала падать в цене.


Обеспокоенный этим Банк Японии 25 декабря 1989 года повысил
процентные ставки. Вслед за этим и коммерческие банки объявили, что
больше не будут кредитовать своих клиентов так дёшево. Для многих
заёмщиков, особенно для тех, кто хотел расплатиться по старым долгам,
сделав новые, это было тяжёлым ударом. Такие люди кинулись продавать
свою недвижимость и ценные бумаги. Эта волна продаж совпала с тем, что
на рынок перестали поступать деньги от эмиссии. В результате цены стали
катастрофически обваливаться.


За один только 1990 год японская недвижимость подешевела вдвое, и
примерно на столько же обесценились акции. А ведь многие объекты
недвижимости были залогами по кредитам. Банки оказались в ситуации,
когда вместо того, чтобы получить назад деньги, которые они ссудили
заёмщикам, они могут рассчитывать лишь на недвижимость, которую можно
продать в лучшем случае за две трети от исходной суммы. Это означало,
что неизбежны массовые банкротства банков – с понятными последствиями
для вкладчиков и вообще для большинства экономических агентов в стране.
Настал момент, когда на смену буму приходит грандиозный крах. И вот
тут-то началось самое страшное – то, что придало японскому кризису
такую неслыханную в истории длительность. Правительство попыталось
предотвратить неизбежные последствия ошибочных инвестиций и сделало
всё, чтобы спасти банки, которые накопили триллионы безнадёжных
кредитов.


В 1990-1999 годах было принято девять «программ стимулирования
экономики» на общую сумму 888 млрд. долларов. Их суть была в том, что
государственный бюджет выплачивал особо бедствующим компаниям пособия;
кроме того, значительные суммы были потрачены на борьбу против снижения
цен. Так, за 10 лет строительная отрасль получила от правительства
заказы на 60 трлн. иен, что составляет примерно треть

от всех строительных заказов за этот период.


Была возобновлена денежно-кредитная экспансия – учётную ставку
снизили с 6% в 1991 году до 0,5% в 1997 году и до 0% в 2000 году,
причем на нулевом уровне она держалась до июля 2006 года, когда её
повысили до 0,25%. Денежная масса на протяжении 1991-98 гг. ежегодно
увеличивалась на 2,8%, а в последующие годы – ещё сильнее. Банк Японии
принял программу выкупа ценных бумаг непосредственно у коммерческих и
промышленных предприятий, а не у банков. Ведь банки тратили всё, что
получали от государства, на покрытие своих убытков по безнадёжным
долгам, а новых кредитов практически не выдавали. Поэтому правительство
и прибегло к такому способу вбрасывать деньги в экономику. Помните про
«операции на открытом рынке»? Это они и есть.


Чтобы препятствовать падению курсов акций, Банк Японии начал
устраивать интервенции на фондовом рынке, массированно скупая ценные
бумаги, лишь только индекс Nikkei упадёт ниже отметки 12000. В
результате индекс действительно не падает ниже этого уровня, но и не
растёт. Наверное, вы уже осознали общую логику этих мер. Японские
власти пытаются спасти те предприятия, особенно банки и строительные
компании, которые в период бума совершили наиболее тяжёлые ошибки. Ради
этого они прибегают к самым разным средствам, в том числе всячески
препятствуют падению цен на недвижимость и ценные бумаги, стараясь
удержать их на завышенном уровне. В итоге оба процесса – разорение
неудачников и сдувание ценового пузыря – происходят как в замедленном
кино.


Банки и компании с гигантскими долгами превратились в чудовищных
призраков, которые не могут ни жить, ни умереть, а только растягивают
свою мучительную агонию, высасывая ресурсы из более здоровой части
экономики. Цены остаются противоестественно завышенными (сегодня Япония
по-прежнему самая дорогая страна мира), но правительство мешает им
снижаться, считая дефляцию самым страшным злом, какое

только было возможно.


В 1991-1994 гг. японская недвижимость подешевела на 80%, а после
этого с каждым годом становилась всё дешевле и дешевле. Но ей
по-прежнему не дают упасть до естественно-рыночного уровня, и каждый
шаг в этом падении превращается в трагедию. И эта история длится уже 15
лет. Индекс Nikkei сегодня всё ещё выше, чем накануне бума (в 1985 году
он был равен 9500), потенциал падения цен на недвижимость тоже не
исчерпан. Пятнадцать лет непрерывной депрессии – это уникальный мировой
рекорд. Но если сознательно проводить политику, растягивающую самую
неприятную из всех фаз делового цикла, ничего другого и быть не может.


Что же должно делать японское правительство, чтобы страна вернулась
к нормальной жизни? Для этого надо отказаться от вмешательства в
экономику и не препятствовать естественным процессам снижения цен и
разорения компаний с безнадёжными долгами. В частности, необходимо
немедленно перейти к жёсткой денежной политике и сбалансировать
государственный бюджет, отменив всевозможные субсидии полуживым банкам
и предприятиям.


Валерий Кизилов

Григорий Сапов

В громком деле о «Бентли», сбившем насмерть мотоциклистку Анну
Мишуткину, стали известны новые подробности. Водитель авто, 24-летний
сын известного в Крыму депутата и бизнесмена Иосифа Файнгольда Виталий
сейчас в уголовном деле по факту ДТП проходит как свидетель. Об этом
сообщил начальник пресс-службы крымской милиции Александр Домбровский,
добавив, что пока рассматривается версия, что правила нарушила погибшая
Мишуткина, пересекая встречную полосу, пишет «Сегодня».



Ему не запрещено и выезжать за пределы страны, потому как дело
возбуждено не в отношении него, а по факту. Неофициально наши источники
в УМВД Крыма говорят, что дело может затянуться очень надолго.



Близкие же друзья погибшей Ани нам рассказали, что осиротевшей малышке Еве по сей день не говорят о гибели мамы.



«С ней работают психологи, готовят к тому, чтобы она привыкла жить
без мамы. Были разговоры, что отец Файнгольда согласен помогать
деньгами Еве до ее 18-летия и, возможно, даже купит квартиру», -
рассказали близкие друзья Мишуткиной Ашот Акопян и Яна.



Отец Евы Денис Мишуткин рассказал, что общаются они только с Иосифом Файнгольдом.



«Такой разговор у нас был. Но я сказал, что в состоянии сам
обеспечить свою дочь, а если возникнет необходимость, буду говорить с
Файнгольдом-старшим, он — адекватный человек», - сказал он.



В приемной Иосифа Файнгольда секретарь рассказала, что Виталий
сейчас дома, но регулярно ходит на процедуры в больницу. Обещал ли шеф
помогать потерявшей мать девочке, там не знают.

Наверное, каждый из вас не раз замечал, что люди быстро привыкают к хорошему, после чего начинают требовать еще лучшего. Стоит только дать повод сесть на шею - и ноги все плотнее эту шею сжимают. Недавно где-то услышала, что  голландская молодежь не хочет идти работать, потому что пособия по безработице столь велики, что позволяют нормально жить. Вот вам и социальная политика. Сели на шею государству - и слезать не хотят. У нас выплаты, конечно, мизерные, то аналогию провести можно.
Так вот, социальные выплаты, вроде бы, помогают людям, которые оказались в трудном положении. Но, с другой стороны, они делают необходимость шевелить мозгами (и всем остальным) не такой острой. И наша природа, к сожалению, такова, что мы тянемся к этой привилегии социальных льгот, как к костылям, хотя они и не нужны. К чему это я? Последние изменения, которые рассматриваются парламентариями для создания второго антикризисного пакета законопроектов, как раз предусматривают увеличение таких льгот. Не зарплат, не рабочих мест, не микрокредитов для населения, а именно льгот.

И вот что я думаю по этому поводу. Инстинкт самосохранения чересчур активен в нас - он управляет нами с помощью страхов. И именно страх - есть самое эффективное средство управления человеком. А социальная поддержка его лишь подпитывает, не дает через него перешагнуть и освободиться. Так что социальные льготы – это лишь инструмент управления массами. Не больше.
Спасибо за внимание. Высказалась.

 

После критики существующих Вооруженных сил набросал концепцию армии, которая нам нужна в контексте принимаемой модели активного суверенитета. Не претендую на академичность и истину последней инстанции, кто может что высказать по теме - с радостью выслушаю. Читайте здесь

Что такое хорошо и что такое плохо…

 

Как ни странно это звучит, но почти все неурядицы в отношениях между людьми, и даже проблемы масштаба страны сводятся в основном именно к этому вопросу, и ответ на этот вопрос в большинстве случаев совсем не так однозначен, как в одноименном детском стишке. И об этом сейчас и пойдет речь.

 

1.    Наглядный пример.

Для того чтобы подтвердить вышесказанное заявление приведу несколько наглядных примеров, может, оно и лишнее – те, кому очевидность вышесказанного заявления очевидна, могут смело пропустить этот абзац.

 

Итак, представьте гипотетическую ситуацию. Вы идёте по заброшенной и безлюдной местности и встречаете богато одетую девушку. Вы прекрасно понимаете, что можете ее совершенно безнаказанно ограбить,  что никакой милиции и вообще людей рядом нет.

Ограбите ли Вы ее? Ясное дело – нет! (по крайней мере,  для подавляющего большинства людей). То есть, Вы не грабите не потому, что боитесь наказания, а потому что Вы так воспитаны и прекрасно понимаете, что это ПЛОХО. Причём, то что это плохо Вам  настолько очевидно, что не требует ни объяснений ни доказательств, Вы, буквально, на подсознательном уровне принципиально не можете так поступить, это за пределами Вашей матрицы поведения.

 

Теперь пример чуть менее очевидный – Вы нашли сумочку  с деньгами и документами и визитками ее владельца. Чтоб ее вернуть нужно сделать всего один звоночек. Вы, скорее всего, его сделаете, но, возможно, и закрадётся мысль «а может оставить себе?». То есть Вы прекрасно понимаете, что не отдать эту сумку – плохо, но это уже будет обычное «плохо», не с большой буквы. То есть, по крайне мере, гипотетическую ситуацию «оставить себе» Вы сможете себе представить.

 

Последняя ситуация… Вам поручено купить для Вашей фирмы оборудование. Вы нашли две компании с хорошими предложениями, но в одной компании Вам предложили учесть Ваш личный интерес и заплатить некую небольшую, но приятную сумму за то, что Вы убедите своё руководство закупить требуемое именно в этой компании. Вот тут уже могут начаться сложности – большинство, наверняка, будет считать, что это плохо, но некоторые согласятся с подобным предложением, потому что это не настолько плохо и можно на это пойти. Некоторые посчитают что это «вообще не плохо», потому что оборудование действительно качественное, цена действительно хорошая, а руководство вашей компании и так жирует во всю, а зарплату поднимало последний раз бог знает когда…

 

То есть в разных реальных жизненных ситуациях оценки «хорошо/плохо» у разных людей могут как почти единогласно совпадать, так и категорически разделяться.

 

 

2. Направление общества.

 

Понятно, что практически абсолютному большинству людей очень сложно переступить через себя, чтоб совершить «ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ПЛОХОЙ» поступок, но иногда допускается совершение «плохого» поступка и весьма часто – «не очень плохого» поступка.  Поэтому очевидно, что если в культурной матрице народа  произойдёт изменение оценки для, к примеру,  той же взятки из «плохо» или «не очень плохо» на «ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ПЛОХО», то это снизит взяточничество намного сильнее чем самые драконовские карательные меры…

То есть единственное, что может изменить реалии нашего государства – это изменение системы внутренних оценок населения. Причём, чем большая часть населения изменит оценки поведения, тем более совершенную структуру можно построить.

 

Естественно, что проблема оценок так же очевидна и на микроуровне – в семье, коллективе и т.д.  Если, опять же, для примера,  внутри семьи не будут возникать (точнее крайне редко будут возникать)  ситуации,  когда оценки со стороны жены и мужа одного и того же события или поведения будут кардинально различаться, то семья станет намного крепче и количество разводов уменьшится на порядок.

 

Теперь мы плавно подходим к последнему пункту

 

 

3. Система координат

 

Откуда берутся понятия хорошо/плохо? До некоторых вещей человек доходит логически, но в большинстве случаев система ценностей и, соответственно, оценок  формируется в человеке на подсознательном или около сознательном уровне. То есть в большинстве случаев человек не рассуждает логически хорошо что-то или плохо и насколько плохо, а уже готовое восприятие и оценка возникают в нём подсознательно и объяснений не требуют. И даже в тех случаях, когда оценка ситуации для человека неоднозначна и вступает в силу логика, то это логика всё равно оперирует теми понятиями хорошо/плохо, которые заложены в человеке подсознательно и воспринимаются им как аксиомы…

Если речь идёт о математической задаче, то в большинстве случаев у разных людей будет получаться один и тот же результат, причём чем проще задача, тем больше людей дадут на неё одинаковый правильный ответ. Это потому что математические задач решаются решаются в единой системе измерений и единой системе координат.

Соответственно, чтоб задачи морального плана разными людьми решались одинаково – необходима единая система координат. Конечно, она не может быть настолько же точной и очевидной как математическая, но всё-таки возможна.

Такой системой координат может являться культура, духовное наследие, и как основа вышеперечисленного – религия.   Эта система координат благополучно работала в дореволюционной России и Украине. Более того, она работает и сейчас, хотя и менее эффективно (70 лет социализма и смутное время после его развала дали о себе знать) причём влияет и принимается во многом даже абсолютно нерелигиозными людьми.

Наличие единой системы координат (монолитной культуры и религии), конечно, не гарантирует отсутствие преступлений, ссор, или плохих поступков,  но гарантирует то, что когда человек поступает плохо, то он чётко осознаёт, что совершил плохой поступок, а этот факт количество таких поступков сокращает очень сильно, а также меняет  отношение человека к себе и к окружающим.

 

4. Нынешнии реалии. Создание и укрепление координат

В нынешних реалиях установление единой системы координат невозможно без массированной пропаганды (прощай демократия)  и отказа от либерализма. Необходимо отказаться от принципов относительности понятий хорошо/плохо, а принять как постулат, то, что эти понятия реальные и абсолютные.  При формировании такой системы координат нужно чётко и последовательно сотрудничать с православием – так как это органичная культурная база  для нашего народа, но при этом пропагандировать как явно так и скрытно эту систему обособленно от религии. Определенных успехов в этом когда-то добились коммунисты (кодекс строителя коммунизма), но их ошибкой было противопоставление своих идей идеям религиозным. Если избежать этой ошибки, то в течение нескольких поколений (поколение – это приблизительно 20 лет) можно добиться очень существенных результатов.  Вначале такие  действия будут встречать ожесточённый протест, но при правильной пропаганде количество протестующих будет сильно снижаться – достаточно разрекламировать желаемые принципы  как прогрессивные, сделать их модными, дискредитировать протестующих, чтоб они выглядели смешно и неубедительно, ввести некоторую цензуру и желаемый результат будет получен. 

                                                  

 

Некий полтавский чиновник продал здание городской детской библиотеки дельцу. Третий герой истории, Представитель Президента в Полтавской области,не вывел трудовой коллектив на "биту стежку", не молвил ласково-отчески:"Ходьте ,діточки".Ситуация "зайшла в глухий кут".

Выбросили на улицу? Сэкономите на бизнес-ланчах и дресс-кодах. Рассупонивай палатку,коль та ещё не заржавела, помаранчевая.Не хочется? Или- не по НУНСовскому сценарию? В любом городе мгножество украинцев кормит-одевает собственные семьи уличным заработком. Ах, да... Эвакуация книжек, содраный линолеум, сиротски распахнутые настежь окна годятся в кадр "Майдану.орг", а несанкционированный свыше "площадный базар"- нет. Несколько тысяч подписантов за памятник Мазепе: из них самые "свидомые"( наморщенные лбы ,затравленные мазохисткими мифами умы- и ,сразу наоборот: пламенеющие взоры, неукротимая ,а впрочем, показная самоуверенность...), завсегдатаи митингов, после которых не садят на сутки и не штрафуют и  "урочистих посиденьок"- "наши". Иные горожане, что пока не отравлены ядом национализма- к ним бы обратиться напрямую :"Ваши дети останутся без книг!" - "чужие". Не потому ли что раз к ним обратившись придётся добиваться расторжения тайной сделки безотносительно политсценария в Украине?

Президента можно и на пасеку попросить, а бренд "латунной подковы"  не заржавеет. А там новые лица придут: на места морально обанкротившихся папиков подтянутся засидевшиеся в ночных клубах сынки. Новые лица большой политики.

Интересно, на чём они сидят, чиновники, политвожди?Что и сколько кроется за их широким спинами?Деньги , оргтехника ,автомобили... крупы, консервы- тоже пойдёт накануне продуктовых карточек.

Политики второго эшелона стОят друг друга. Кому как не Волге спорить на "шустерах" с Тягныбоком? Оба богаты референтурой. Читал я на сайте "Политэ" письмо академиков о необходимости реконструкции "хрущёвок".Насторожили меня отдельные фразы вроде "учёные спорят, какой из вариантов выгоднее".Пусть не спорят, но предоставят исходные данные малым коллективам специалистов( инженер архитектор, прикладной математик), а те, просчитав сметы, предоставят результаты на суд широкого круга специалистов.Городских чиновников в их числе.  Почему волги, тягныбоки и прочие тиражируют ту же политботву в своих, непонятно кем оплачиваемых, изданиях? Почему пиарятся там, где следовало бы переходить к прямым действиям? Полистайте хоть три годовых подшивки "Коммуниста" и попробуйте найти хоть одну статью "Как провести забастовку". Профильтруйте тягныбоковскую "Свободу", потстарайтесь выудить побольше советов украинцам, как вести митинги, шествия, выдерживать и пиарить минимальными средствами голодвки.  Зря.

Если бы предметом сделки стала детско-юношеская спортшкола или плавательный бассейн, не обошлось бы без драк с захватчиками, пикетов,круглосуточных дежурств. Сильные детки какй либо из ...простите за тавтологию "политических сил" всегда надобны. А умные -не очень. Забросают модератора вопросами. Чего нибудь сморозят без согласования с режиссёром акции "Повернімо бібліотеку". Реплика из комментариев ,"в яблочко":"В Европе вообще нет детских библиотек, я не видела".

Да в Европе (пока? надолго ещё?) пролетариат устраивает бессрочные забастовки ради 5% повышения жалований.Демонстранты позируют не в вышиванках ,многие вообще предпочитают арабский "державным". Облагодетельствуем их вышиванками ,рушниками, трипольскими черепками и прочим "возрождённым" добром. Пусть поучат нас делу. А то всё культмажоры ездят "по обмену опытом", да те же чиновники. Споём тягучую коломыйку о "газолиновом бароне" полтавском карабасе-барабасе приватизировавшем здание библиотеки. И ,для хэппи-энда- развесёлую гаивку о Представителе Президента , добром маге, изредка вставляющем реплики на блоге Тараса Токара: помогал ведь, да не осилил в одиночку  пару злодеев.

Не завтра, когда  украинцев начнут тысячам увольнять с работы, пачками выбрасывать из квартиз за долги, сегодня нам интересны не дебаты Волги с Тягныбоком, а то , кто из них скоординирует больше и лучше спонтанных акций гражданского сопротивления на местах. Не способны- пусть хоть прикроют с тылу.

И, самое главное: а что же мы? на что способны? кого поддержим: мелкого политикана, знатока программ и персоналий ? настоящего литера? не "флагом помахать, в намэте посидеть за сотку в день".