Губермана я вообще-то не очень. Ну не моё, и всё тут. Но вот это вот забавно:

А очень даже мимими. Что же я, совсем зверь какой?

Жизненно. Но это неточно.

Музычка прилагается.

Монаха Периньона звали Пьер. Дом – это не его имя. И не его домик в деревне с виноградником. Домик в деревне с виноградником по-ихнему – шато.

Дом – это обращение к духовному лицу. Если фонетически и семантически экстраполировать, то – поп.

Поп Периньон.

Уродливая гримаса судьбы – Пьер Периньон всю свою профессиональную жизнь боролся с вторичным брожением вина. Ратовал за ночной сбор винограда и его сортировку с выбраковкой некондиционных ягод.

За бережную перевозку урожая к прессам и щадящий отжим. За чистоту в винодельне и прочие полезные штуки.

Но до конца так и не поборол. Регион такой. Вино до зимы физически не успевало выбродить насухо. С понижением температуры брожение останавливалось, а весной возобновлялось с новой силой.

Вторичное брожение вина считалось браком: взрывались бочки, вино было скисшее и мутное. Мутными вина вторичного брожения оставались аж до вдовы Клико. Именно её мастера изобрели способ осветления – ремюаж.

Видимо отчаявшись свести брак к нулю, поп Периньон решил что-то с этим браком делать. Он купажировал разные сорта винограда, разливал брак по бутылкам, затыкал бутылки корковой пробкой и продавал заклятым англичанам. Англичане в вине понимали еще меньше, чем среднестатистический современный украинец. Потому с удовольствием пили эту невнятную бурду с пузыриками. Даже стали поставлять во Францию прочные английские бутылки тёмного стекла. У французов таких не было, французские часто взрывались по дороге оттуда туда.

А что поп Периньон? А поп Периньон внезапно стал отцом игристых шампанских вин. Хотя производство игристых вин, как воспроизводимого повторяемого технологического процесса, описано существенно раньше.

Скажите мне, что это фотошоп.

Такой и бюстгальтер-«пуля» не нужен.