«тихий» вечер в Одессе.

- Мадам Циля, мадам Циля! Таки что вы там делаете с вашей собачкой, она так воет, как не воет даже Самуил Аронович из пятнадцатой квартиры, когда у него геморрой!

- Берта Моисеевна, прекратите кричать, это вредно для нервов. Мадам Циля моет собачку, собачка недовольна и воет, что в этом такого, я не понимаю? Вы же не спрашиваете Самуила Ароновича, что он делает со своим геморроем, чтоб так выть?

- Боже ж мой, Дора, что тут спрашивать, я не вчера живу на свете, или вы себе думаете, что в геморрое есть загадка?

- Берта, я тебя умоляю, я же не слышу радио, там опять забили гол, и я опять не знаю, кому!

- Сема, какая разница? Я сто раз говорила, тебе вредно слушать за этот футбол, у тебя опять будет сердцебиение, это не геморрой, но тоже неприятно. Ты же все равно ничего не слышишь, но каждый раз волнуешься, как мальчик на первом свидании. Так я тебе скажу, что свидание куда приятнее, там можно целоваться.

- Да, Берта Моисеевна, у меня геморрой, но это не та тема, за которую надо говорить всему дому!

- Самуил Аронович, весь дом и так об этом говорит, а обо что еще говорить, когда вы не даете людям спать? Идите в больницу, говорят, врачи теперь умеют много такого, что не умели еще недавно, в крайнем случае, если вам захочется повыть, там никто не удивится. А наши новые жильцы в прошлый раз вызвали наряд, они решили, что кого-то убивают.
- Кто им виноват, что они такие нервные?
- Им же никто не сказал, что у нас по ночам выступает с концертами Самуил Аронович, они имели право испугаться.
- Это я испугался, когда милиция уронила дверь и ворвалась ко мне в квартиру, даже не надев домашних тапочек!
- А что вы себе хотели, чтобы милиция надевала домашние тапочки, пока на вас надевают белые?
- Бабушка, а Самуил Аронович сегодня будет выть?
- Не знаю, а что, ты давно не слышал и уже соскучился?
- Нет, но Лева из седьмого дома тоже хотел послушать.
- Самуил Аронович, как себя чувствует ваш геморрой? Вы же слышите, дети тянутся к прекрасному.
- Берта Моисеевна, если дети хотят прекрасного, сводите их в оперу, я вам не нанимался.
- Да, вы это делаете бесплатно и от души!
- Когда этим детям будет столько, сколько мне, они поймут, что геморрой - это таки трагедия!
- Самуил Аронович, вы ставите эту трагедию всему дому и так часто, что мы уже устали рыдать. А если вы будете желать моему внуку такие вещи, я пожелаю вам в ответ много приятного, причем сковородкой и прямо сейчас!
- Бабушка, ну так я могу сегодня позвать Леву на ужин?
- Как, еще и на ужин? Нет, я рада за то, что ты так любишь своего друга, но Самуил Аронович и ужин - это слишком много прекрасного для одного визита.
- Кстати, Берта, вчера эти дети курили за дровяным сараем. Если они намерены сделать нам пожар, пусть предупредят, я выйду заранее, приглашу пожарных, мы тоже хотим повеселиться.
- Хаим! Хаим, поди сюда. Поди сюда, посмотри на меня своими глазами и скажи: таки это правда? Ты курил?! Боже, ты же мог поджечь наши дрова!
- Циля, брось собаку, дай мне белую рубашку!
- Моня, если ты думал, что чистые рубашки делаются сами по себе, так чтоб я так жила, как ты себе думал! Иди туда, где тебе на рубашку ставят жирные пятна прямо руками! Говорила мне мама: Циля, иди замуж за музыканта, от скрипки больше проку, чем от гаечного ключа, люди всегда будут умирать и жениться, но кто слушал мою умную маму, кто, я вас спрашиваю? А какой за мной ухаживал мальчик?! Он-таки был музыкант! И теперь он играет в оркестре у самого Гершензона, а Циля стирает рубашки в жирных пятнах!
- Циля, вы заткнете сегодня свою собаку? Ко мне должны придти люди, им будет неприятно!
- Не мешайте, тетя Роза, иначе моя собака будет выть до утра! Она так чисто берет "фа-диез", это напоминает мне моего бедного Марика...
- Ты слышал, Сема? Мадам Циля, вы поэтому так часто моете свою собаку, как ей не надо?
- Берта, если Циле так хочется классической музыки, надо подарить ей патефон. Лучше мы тоже будем слушать музыку, чем ее собака каждый день будет брать "фа-диез", тем более, что таки в другие ноты она попадает не так чисто.
- Что я слышу? Семен Яковлевич, вы разбираетесь в нотах? Ваша фамилия стала Гершензон?
- Циля, успокойтесь, моя фамилия по-прежнему Розенблюм, но тут не надо быть Гершензоном, достаточно иметь уши, и вам тут же захочется их заткнуть!
- Додик, во сколько приезжает твоя тетя Софа?
- Какая тетя Софа?
- Твоя тетя Софа, которая подарила нам на свадьбу серебряные ложечки.
- А что, она приезжает?
- Додик, мне cтранно тебе говорить, но это твоя тетя и она приезжает.
- Додик, не будьте глупым, такую тетю, которая дарит серебряные ложечки, надо встретить!
- Соломон Израилевич, вы думаете?
- Изя, Изя, что там за гембель, это привезли керосин?
- Мама, успокойтесь, это тетя Циля моет собачку, ей хочется музыки.
- Я всегда говорила, что девочкам не нужно много образования. Циля училась в гимназии, и посмотрите - теперь она хочет музыки и мучает животное вместо того, чтобы пригласить старого Натанзона. Старый Натанзон умеет играть, как никто!
- Мама, вы забыли, у старого Натанзона принцип: он играет только на похоронах, а у нас, слава богу, пока все живы.
- Пока - да, но кто знает? Циля, поди к Натанзону и скажи, что твоя свекровь последние пять лет чувствует себя нехорошо, она хочет устроить репетицию!

Дом номер три по улице Ришельевской, как обычно, мирно отходил ко сну... Елена Рукавишникова