аллегория

Фима выглядел именно так, как вы себе представляете. Маленького роста, носатый, с лысиной, обрамленной кудрявыми волосами, всегда грустными маслянистыми глазами. Даже если его назвали бы как-нибудь по-другому, он все равно рано или поздно стал бы Фимой.
С детства он избегал конфликтов, совершенно ясно осознавая, что выйти из них победителем шансов у него практически нет.
-Фима, если видишь, что конфликта не избежать, не вздумай бить первым. Просто беги, чтобы первым ударили не тебя. Запомни хорошо, что в этой стране еврею никого бить нельзя.Это вызовет такое непонимание, что бить начнут всех евреев- говорил Фиме папа Яша.
Папа Яша был умным человек, который прожил большую и насыщенную жизнь. Два раза он уезжал в лагеря, особенно не зная за что, но дисциплинированно не споря.
-Я знал одного человека по фамилии Хаймович, так когда его обвинили в шпионаже в пользу Америки, он стал возмущаться и спорить. Может быть он и не был никаким американским шпионом, этот человек по фамилии Хаймович, ведь он работал закройщиком в ателье. Но поскольку он был очень громким, то его заодно обвинили и в шпионаже в пользу Японии. Поэтому с этими людьми не надо спорить, Фима. С ними надо соглашаться или просто не попадаться им на глаза.
Фима и не попадался. Жил тихо, женился на Мане Гинзбург, скромной библиотекарше с такими же грустными глазами, как у Фимы.
Из излишеств у Фимы с Маней был только сервиз "Мадонна" и календарь с Аллой Пугачевой на стене.
Еще у Фимы с Маней был сын Миша. Маленький сын, унаследовавший маслянистые глаза своих родителей и кудрявые волосы своего отца.
А потом, когда всё стало разваливаться, и стало не понятно кого бояться и от кого держаться в стороне, когда махина на глиняных ногах в красной олимпийке с надписью "СССР", покачнувшись, рухнула и развалилась на мелкие кусочки, Фима с семьей уехали в Израиль, где они поселились в пригороде Хайфы.
Миша вырос, и пошел в армию. Он перестал быть похожим на своего отца. Не понятно в кого он вымахал за метр восемьдесят, волосы у него, хоть и были кудрявыми, но редеть отказывались, хотя Фима в его возрасте имел широкие залысины. Но самое удивительное, что Миша никого не боялся, и ни от кого не держался в стороне. Ему просто некого было бояться и не от кого держаться в стороне, потому что вокруг все были такие, как Миша. И если он чувствовал, что драки не избежать, он бил первым. И никуда не убегал. Потому что он был равным среди равных.
К чему я это рассказал? Меня тут спросили в чем разница между евреем и израильтянином. Так вот, я вам о ней рассказал.
Саша Гутин